Окошко в океан

Громкое шуршание бумаги заставило меня обернуться. Джейкоб снова возился с картой, иногда перебрасываясь парочкой коротких слов с Эммой. Интересно, отдыхал ли он вообще? - это слишком странно! – громко выразился он, приблизившись к Эмме на несколько шагов. Девушка вздохнула, видимо, соглашаясь с Портманом, и осторожным движением пригладила его взъерошенные волосы. Стараясь не разбудить остальных из спящей на полу «общины», я поднялась на ноги. Странно об этом думать, но спать рядом с Оливией очень приятно. Никогда в жизни не встречала такого теплого человека, во всех смыслах этого слова. Эмма странно покосилась на меня, что-то шепнула Джекобу на ухо и отошла в сторону, к мисс Перегрин. Если бы не такое стечение обстоятельств, Птицу бы я так и не заметила. Ее темный, испачканный костюм сливался с серой стеной, огромные синяки под глазами окрасились в выделяющийся черный цвет, очень напоминая цвет вчерашнего неба – черного, штормового, изредка осветляющегося вспышками молнии, как и лицо женщины мимолетными солнечными лучами из окна. Серые глаза потускнели, веки слегка нависали над глазами, а сам взгляд как-то бессмысленно блуждал по все еще не спокойной водной глади. Птица не пошевелилась даже когда до ее плеча осторожно дотронулась Эмма. Оторвавшись от своего увлекательного занятия, женщина устало улыбнулась и что-то тихо ответила. Обе девушки вышли. Взгляд Джейкоба метнулся ко мне. Я упорно старалась его игнорировать и молилась на скорейшее пробуждение остальных. Самым лучшим решением было сидеть у окна и молча наблюдать за волнами, игриво (и не очень) перекатывающимися друг через друга. - ты не поможешь мне? – я дернулась, совсем не ожидая прихода Клер. Она просила помочь ей с прической. Отказывать я не стала. Что может быть сложного в обычной поправке прически для маленькой леди? Но стоило только приподнять ее спутанные пряди вверх, как меня отшатнуло. На ее затылке узкой полоской растянулся второй рот. Еще один, самый что ни на есть настоящий рот, полный острых, отточенных резцов. Я отшатнулась, выпустила из из рук светлую прядь ее волос и глухо проскользила вдоль стены. Появившийся рядом Джейкоб предложил выйти. Я согласилась. - все не так просто, - вздохнул он, облокачиваясь на бортик и будто бы уворачиваясь от моего взгляда. Чудно. Мне самой не очень-то хотелось заглядывать в его глаза. – скажи, какой сейчас год? Я растерялась. Судя по его выражению лица, он совсем не шутит, пытается до меня что-то донести. - ты серьезно? – я подошла ближе и так же облокотилась на своеобразное ограждение, на вид совсем не надежное, но очень удобное. Портман снова вздохнул и опустил голову на свои руки, лежащие на ржавых перилах. Я убедилась в том, что он действительно вывел меня на серьезный разговор. - две тысячи семнадцатый, - ответила я на его вопрос. Кажется, это его оживило, но не вернуло ему оптимистичный вид. - мы в тысяча девятьсот сорок первом, Сара. – на несколько мгновений привычная картина мира разбилась на мелкие осколки, как фарфоровое блюдце об кафель. С треском, звоном и телефонным гудком – как контузия. Мое имя, которое, кажется, случайно вырвалось из его рта, окончательно добивало своей неизвестностью. Все расплывалось, как в густом утреннем тумане, сливалось в одно монотонное. Кажется, наш диалог можно считать оконченным. По крайней мере, продолжать его я пока не готова. Пошатываясь, я побрела по коридору в поисках спокойного местечка. Под ногами громко хрустело стекло – напоминание о вчерашней ночи. Этот звук мне даже нравился. Плевать, что испорчу свою обувь. Плевать на все и на всех. Скорее всего, у меня просто поехала крыша, и в данный момент я брожу по своей палате, воображая себе все это. Даже Эмму, идущую мне навстречу. Странно, что за своими мыслями (или фантазиями) я не услышала маньяческий шум металла по осколкам. - эй, у тебя что-то случилось? - она приостановилась, слегка наклоняясь ко мне. Лично мне останавливаться не хотелось. Ничего серьезного не случилось, просто я каким-то чудом оказалась на корабле с какими-то странными людьми в разгар Второй Мировой. Говорить ни с кем не хотелось, видеть тоже, но и уйти почему-то я не могла. - что происходит? – у меня начали сдавать нервы. Голос дрожал и, кажется, застрял на чем-то среднем между криком и шепотом. Временно спокойное сердце снова начало плясать чечетку. Казалось, что голова на моих плечах была вовсе не моей. Все тело было не моим. Глаза нещадно жгло, будто туда залили английского соуса.* Кажется, она меня поняла. В какой-то степени я даже рада, что Эмма мне не ответила. Она лишь молча открывала и закрывала рот, будто не решаясь ничего сказать, или просто не находя нужных слов. Я хотела было уйти, продолжить хрустеть стеклом, но почувствовала на своем плече легкое прикосновение. Странно, но эта весьма ощутимая поддержка меня остановила. Эмма подвела меня в одну из уцелевших кают. Сама она меня нисколько не пугала, но то, что девушка плотно закрыла за собой дверь, заставило мое тельце напрячься. Я мысленно приготовилась, уже оценивая свое положение. Странно, но ничего не происходило. Она села напротив, крепко уцепившись за стол и подобие кровати, будто они удерживали ее тело в таком положении. Меня все больше поражает происходящее. Скоро люди начнут ползать по потолку и пытаться убедить меня, что это нормально. - понимаешь… Все не так просто. Мы не могли сказать все сразу, - она замялась, отведя взгляд в сторону. «…иначе у меня поехала бы крыша» - про себя дополнила я, не требуя никаких пояснений. Неужели они считают, что если все вместе будут говорить один и тот же набор слов, то всем вокруг станет легче? Мне и без того ясна половина происходящего. Хорошо, половина половины. Ну, может чуть меньше… - мы – не обычные люди. таких как мы называют странными. – она помедлила, пристально вглядываясь в мои глаза, будто пытаясь убедиться, что я все еще здесь и она не зря разговаривает со мной на такие серьезные темы. – у каждого своя особенность. Их бывает видно сразу, как у Милларда, а бывает вовсе не заметно. – весьма странно, что она не стала приводить пример на второй тип. Просто оборвалась на полуслове, видно, сомневаясь, нужно ли мне это. - какая же странность у мисс Перегрин? – я едва ли удержалась, чтобы не съязвить на тему резких изменений в настроении женщины. Следом за первой мыслью мелькнула давнешняя теория о том, что Птица когда-то отсиживала срок. - она имбрина. А имбрины – это матриархи странного мира, способные превращаться в птиц и управлять временем. Они заботятся о странных детях и берегут их, как собственных птенцов. - она ваша мать? – я искренне удивилась. - нет, - Эмма улыбнулась. Кажется, ее рассмешило мое детское предположение, родившееся на свет из пары услышанных слов. – вернее было бы сказать, как мать. Все мы здесь – сироты, а она приютила нас под своим крылом. Я опустила голову, буравя взглядом подгнившую доску. Понемногу все происходящее начинает приобретать ясность, но что тут делаю я? Неужели я сирота, отправленная этой женщине, или путешественница во времени, хорошенько стукнувшаяся головой? Наверное, стоит поискать выход самой. Для начала, выход с корабля. - а то, что произошло на первый день твоего сознания… С ней такое нечасто бывает. Просто на ее плечи обрушилось слишком много проблем – тут Эмма замолчала. Мое любопытство моментально хлынуло наружу. Какие же проблемы могли у нее быть? Сидящая напротив меня девушка вздохнула. - Она ранена, нам всем негде жить, и вдобавок, на днях заболел Хью. Она не спала несколько суток, напрочь отказываясь от любой помощи. – перед моими глазами всплыл тот образ мисс Перегрин: с синяками под глазами, бледным, потускневшим лицом и безумно бегающими глазными яблоками. - в чем же твоя странность? – я снова подняла глаза на Эмму. Она неуверенно усмехнулась. Я уже пожалела, что спросила. Мало ли, что у нее там. - обещай, что не сбежишь – она поднялась на ноги, как-то загадочно улыбаясь. Меня бросило в жар. Сбегать я точно не собиралась. По крайней мере, минуту назад… Эмма нагнулась, расстегивая на своих ногах огромные ботинки. Я пристально следила за каждым ее движением. Одна застежка, две, три… - готова? – на ее загадочный шепот я молча кивнула, несмотря на то, что готовой не была. Она расстегнула последние две застежки и… выскользнула. Просто взлетела, как воздушный шарик, легко и просто поднялась в воздух. У меня захватило дух. Эмма поднялась под потолок, и, осторожно перевернувшись, прилипла к нему, как это часто рисуют в комиксах. Повернувшись ко мне, она странно улыбнулась, будто улыбалась напуганному ребенку в очереди супермаркета. Внутри меня что-то передернуло. Кажется, мысли насчет ходьбы по потолку все-таки были разумными. Все больше убеждаюсь, что у меня едет крыша. Вытянув ко мне руку, Эмма слегка оттолкнулась от полотка. Я схватила ее скользкую от прилипшей с потолка побелки ладонь и осторожно, будто боясь сломать, потянула на себя. Нелегко все-таки снимать с потолка девушек. - с тобой всю жизнь… такое? Я следила за тем, как ловко Эмма застегивает свои ботинки. Пара секунд - и она заклепнула последнюю застежку на своих сапогах, вернулась в исходное положение «стоя». Мне стало до жути неловко за свой идиотский вопрос. - да, с самого рождения. В роддоме я сразу же взлетела под потолок, и если бы не пуповина моей матери, и вовсе улетела бы в окно. – кажется, мой вопрос ее вовсе не смутил. Она даже улыбнулась. Я уже представила себе летающего в небе ребенка и все определялась, жутко это выглядит или забавно. До самого вечера я размышляла о всем происходящем, иногда отвлекаясь на что-нибудь постороннее. Обед прошел без мисс Перегрин (как объяснилось, она просто отдыхает), но никто из ее воспитанников шуметь не стал. Современным бы детям такую дисциплину. Хотя, о чем это я, так же не интересно. Они просто определили дежурного и разошлись по своим делам. Странные эти дети. Не шумят, решают все проблемы быстро, будто это все для них обыденное дело. Будто живут вместе уже очень много лет.. После обеда я не нашла ничего лучшего, кроме как прогуляться по палубе. Мне было необходимо подышать воздухом в одиночестве. И почему меня дернуло идти на поиски воздуха таким длинным путем? Через каюты, капитанский мостик и множество прочих ходов. Похрустывая стеклом, я брела по пустому коридору, обдумывая все происшествия этих двух дней моего нахождения здесь. И откуда же я такая взялась? Дверь в одну из кают была приоткрыла. Нет, двери всех кают были приоткрыты, они по природе своей не закрываются, но эта дверь прилекла меня больше всего. Заглянув туда, я лицезрела весьма милое зрелище: обняв некое подобие подушки, подобно кому-то зверьку, тихо посапывала мисс Перегрин. Рядом осторожно крутилась Фиона, убирая что-то с обшарпанного столика и ловко поправляя какие-то едва заметные детали до состояния идеала. Она осмотрелась. Кажется, работа закончена. Я осторожно отошла за угол, опасаясь, что окажусь замеченной за таким глупым занятием. И зачем я это делаю?.. Фиона тихо подошла к кровати, слегка зацепила подобие одеяла и потянула его вверх, заботливо укрывая спящую Птицу по самую шею. Я отошла от двери и свернула за угол. Фиона скрылась в другой стороне. - работай, раб! – девушка засмеялась, шуточно ударила меня по заднице кухонным полотенцем и с громким выдохом свалилась на диван в гостиной. Я добавляла последний ингридиент в наш ужин – вилки. Макароны с сыром пахли настолько аппетитно, что у меня сводило желудок (скорее всего, его сводило просто от голода. А с голодухи любая еда вкусна). «приеду только если будут макароны с сыром» - говорила она несколько минут назад в трубку телефона. Шутки шутками, а пришлось готовить. А главное, для кого? Повернувшись к столу с ужином в руках, я лишь вздохнула. Девушка уже мирно посапывала на диване, обнимая кухонное полотенце. Черт с ним, с этим ужином. Укрыв «спящую красавицу» одеялом, я тихо ушла в противоположную сторону. И проснулась от назойливого солнечного света. Неужели сон? Такой приятный, уютный, и подозрительно знакомый, будто когда-то в прошлом это уже было… В комнате был только Джейкоб. Он снова возился с картой. Нехотя я подошла ближе. - мне кажется, ты держишь это вверх ногами, - он дернулся, явно не заметив мое королевское величие, перевернул карту и нахмурился. - нет, все было правильно, - пробежавшись глазами по морской карте, в которой я, к слову, почти ничего не понимала, я завидела компас, указывающий верную ориентацию. Туда и показывал палец Джейкоба. Оказалось, сзади нас стояла Эмма. Я решила удалиться, оставить их наедине. За окном ведь такая замечательная погода!.. Погода и вправду оказалась замечательной. Там, в каюте, я просто искала способ выйти, совсем не ожидая, что возникшие из ниоткуда догадки станут правдой. Абсолютный штиль. Водная гладь была настолько неподвижна, что можно с легкостью принять ее за лед. Даже птица, пролетающая сверху, отражается четко, как в самом настоящем зеркале. Я подняла голову. Яркий свет голубого неба заставил прищуриться. Прямо надо мной летел сапсан. Странно, что он тут делает? Сапсаны (их, кажется, еще называют перегрины) не должны водиться так далеко от берега, а тем более – так близко к людям. Будь я чуть выше, эдак на метр, смогла бы дотянуться до птицы рукой. Как же я им завидую!.. У птиц есть крылья, они вольны летать туда, куда захотят. Туда, куда пожелает их свободолюбивая душа. И почему я родилась не птенцом, а каким-то человеком? Еще несколько минут птица кружила надо мной, пристально разглядывая своими умными глазами. Кого-то она мне напоминает… - Жарковато сегодня, правда?- я обернулась на голос. К бортику подошел Миллард, держа в руках простыню. - ты решил спасаться от жары с помощью простыни? - нет, - кажется, он улыбнулся. – это для мисс Перегрин. я не нашла связи между его словами. Зачем мисс Перегрин простыня? Птица сверху оглушительно взвизгнула, будто издавая воинственный клич, и скрылась за кораблем, одновременно обрывая мой вопрос. Миллард подошел ближе и прислонился к бортику рядом со мной. Никто не проронил ни слова. Мы молча наблюдали за легко покачивающимися из-за корабля волнами, лишь ощущая присутствие друг друга. И почему мне так это нравится?..