Наша неполная история...

Он еще не испытывал подобных чувств. Нет, совершенно точно, не испытывал. Даже в те моменты, когда его приемная мать, под очередным давлением нахлынувшего безумия прижимала его к себе, целовала его лицо, говорила какие-то бессвязные слова – Ван Со ровным счетом не испытывал подобных эмоций. Это было совершенно по-другому, совершенно по-иному. Не похоже ни на что. Ван Со казалось, что огонь в камине разгорается еще сильнее, что в комнате становится жарче, нежели раньше, а еще будто бы странный вихрь поднялся из ниоткуда и теперь кружит и кружит возле них. Внутри что-то сжалось до такой невыносимо приятной, нужной боли. А еще он задыхался. Задыхался от нахлынувших чувств. И сердце, которое колотилось, словно сумасшедшее, норовило остановиться. Ван Со прижимал её к себе, такую хрупкую, такую нежную и почему-то вдруг понял, что может стоять вот так вот вечность… Все началось с того, что у Ван Со заканчивалось терпение. Вернее сказать, терпение у него закончилось еще давно, но он, будучи все же не настолько беспощадным и кровожадным, как о нем кричали легенды, чтобы задушить своих дражайших братьев прямо там, каждого в своих покоях, давал Бэк А и Ван Ыну шанс исправить все, что имело хоть какую-то возможность на исправление. Он сидел в этой комнате, доверху украшенной различными лентами, фонарями и всевозможными висячими игрушками, но все никак не мог понять – какого черта? Как он вообще мог повестись на подобный развод? Как вообще додумался до такого? Или нет, подождите-ка: как у Бэк А хватило мозгов на то, чтобы придумать это, да еще и ввязать Ван Со в свои авантюры. У него, как у правой руки наследного принца, была куча невыполненных заданий и поручений, да и вообще, Со имел право на элементарное свободное время, но братья лишили и без того обделенного четвертого принца даже такой радости. И если уж счастья в жизни маловато, то пару минут на размышления для личного удовольствия все же должно быть. А он тратил эти бесценные минуты здесь. Когда накануне Бэк А подбежал к нему и, схватив за руку, потащил в этот дом, то Ван Со представить не мог, что все это может вылиться в нечто странное, в нечто неразумное и, давайте начистоту, совершенно безумное. Но когда перед ним возникла фигура десятого брата, то четвертый принц внезапно пожалел, что родился. Пожалел, что не умер где-нибудь и когда-нибудь. Пожалел, что прибыл сюда. Потому что знал, что появление Ван Ына не предвещает ничего хорошего, по крайней мере, для него самого. Поведение Ына вообще угрожает общественности, и Ван Со следовало немедленно ретироваться, но братья остановили его. — Брат, вы обещали тогда, вы помните, - качаясь, словно маятник, не останавливал свое умоляющее нытье десятый принц. — Тот инцидент не считается, вы сами сказали, что простили меня, и я могу заново выбрать подарок. Ван Со тяжело вздохнул и, бросив взгляд на ухмыляющегося Бэк А, наконец, сдался уговорам младшего брата. — Ай, ладно-ладно. Но почему сейчас-то? Столько времени было, а у меня полно важных дел, и ты тут еще, - скрестив руки на груди, ответил Со и вскинул брови. Ван Ын сглотнул и посмотрев на прикусившего губу Бэк А, заговорил: — На самом деле…ну, это…праздник же скоро, - выпалил он и тут же захлопнул рот. Испуганные глаза немедленно бы заставили Со рассмеяться, если бы он недоуменно не замер и мысленно не начал представлять календарь, чтобы понять – а какой праздник? — Э-э, - только и сказал четвертый принц, почесав затылок. — Брат, все это неважно, - подхватив инициативу, выручил Ына подоспевший Бэк А. — Нам очень нужна ваша помощь. Слова братьев заставили Ван Со насторожиться и сощуриться, затем наклонить голову влево и слегка прикусить губу. Эти медленные движения, проделанные четвертым принцем, заставили двух братьев серьезно понервничать: они нерешительно посмотрели друг на друга, а затем перевели взгляд на старшего брата и в унисон произнесли: — Пожалуйста, брат! Принц махнул рукой и сдался. — Что там у вас? А затем вдруг пожалел... …Потому что сидел здесь около двух часов. Просто так. Он выходил на крыльцо, надеясь, что ожидание его закончится и на горизонте появится кто-то или что-то ради чего он, собственно, и находился здесь. Братья не дали точных указаний. Они вообще мало что объяснили, лишь загадочно посмеиваясь и улыбаясь, думая, что четвертый принц ничего не замечает. Но он все замечал. Видел все и втайне был готов к любым проделкам своих младших братьев. В итоге Ван Ын и Бэк А оставили ничего непонимающего брата одного, и незамедлительно ретировались, напоследок взяв с Ван Со нерушимую клятву – оставаться здесь и не шагу за территорию этого сооружения. Со был человеком слова, а потому, увы, просидев здесь столько времени, все же не мог уйти. «Будь что будет», - подумал он, и вздрогнул, совершенно неожиданно, когда дверь тихонько приоткрылась, и за спиной послышались тихие шаги и чье-то дыхание. Ван Со резко повернулся и встретился взглядом с чудесными карими глазами служанки. С глазами Хэ Су. Она остановилась, словно вкопанная, и вперила в принца долгий, глубокий взгляд, давая Ван Со возможность рассмотреть ее чуть лучше, чуть ближе, нежели в предыдущие разы. Когда они неожиданно сталкивались. Когда Су робко пыталась поговорить с Его высочеством и попросить прощения. Когда четвертый принц крепко сжимал ладони в кулаки и стремительно уходил. Когда девушка провожала его грустным взглядом карих глаз. Но сейчас она была другой. Со это заметил сразу же, как только она вошла в эту комнату. На ней не было одежды служанки, нет, и слава Богу. На ней была теплая белоснежная мантия с капюшоном, накинутым на голову. Волосы, всегда убранные в строгую прическу служанки Дамивона, сейчас были распущены и легкими ненавязчивыми локонами струились вниз. А на этих локонах снежинки. И на пушистых ресницах снежинки. И губы такие алые, алее чем обычно. На щечках румянец от знойного холода. У Ван Со щемило сердце. Хэ Су была красивой. Нет, не так. Она была прекрасной. Очень. Самой прекрасной из всех женщин, которых он когда-либо встречал в своей жизни. Она была красива и телом, и душой, и…не могла принадлежать ему. И от этого становилось еще больнее. Принц зажмурил глаза и сжал кулаки. — Зачем ты сюда пришла? Хэ Су невольно сглотнула. Она знала, что будет слишком сложно сейчас объясниться с принцем, будет сложно убедить его ненадолго обуздать гордый нрав и выслушать ее, но все же она решилась на этот шаг. Су не могла сказать Ван Со всего, что хотела, будучи стесненной стенами Дамивона. А потому, дождавшись момента, когда наложница О даст ей выходной день, подговорила своих закадычных принцев Ван Ына и Бэк А на подобную авантюру. Она не знала точно, какие меры предпримут сыновья Тхэчжо, но надеялась, что им удастся выманить старшего брата. У них это получилось. — Я…должна поговорить с вами, - она попыталась завести разговор. Со усмехнулся. Он должен был догадаться. Ну, конечно, он должен был сложить все в цепочку. Слишком опрометчиво, даже глупо было слушать младших братьев. Но он увы, уже был здесь, а потому не хотел, чтобы два часа покорного ожидания улетели на ветер. — Говори. Они сидели так, обнявшись, прижавшись к другу другу уже очень долго, но никто из них не хотел размыкать объятий. Скорее, они надеялись, что этот момент будет длиться вечность. Всматриваясь в тлеющие огоньки, согреваясь теплом тел и огня в камине, принц и Хэ Су мечтали о том, чтобы происходящее сейчас не заканчивалось, повторялось вновь и вновь, изо дня в день. Чтобы у них была возможность обнимать друг друга вот так, без страха, без надзора и осуждений окружающих. Вот так, как сейчас. Тихо, спокойно…Любя. — Что это? – нарушил тишину Ван Со. — Хм? Принц усмехнулся. Кажется, в его крепких объятьях Су слегка задремала и теперь была похожа на маленького котенка. — Что это над проходом? Хэ Су бросила взгляд наверх, где над дверным проемом висела тоненькая ветка с белыми цветками. — Это омела, - пояснила Су, а затем, удивленно поджав губы, добавила, — Странно. В Корё вешают омелу? Разве это не традиции англичан? Со недоуменно пожал плечами. — Я впервые вижу такое. А зачем англичане вешают ее? — Ну, этот обычай сохранился у них еще со времен их предков – друидов, - начала рассказ девушка. — На самом деле они считают омелу священным растением. Говорили, что это растение обладает магическими таинственными свойствами: может излечивать от яда, возвращать человека к жизни. Легенда гласит, что однажды бог Бальдр был убит ядом, приготовленным из цветков омелы. Его смерть означала конец всему живому. Тогда его мать, богиня любви Фригг пыталась вернуть своего сына к жизни и чудом ей это сделать удалось. Бальдр открыл глаза и улыбнулся своей матери, а затем, Фригг целовала каждого, кто проходил под веткой омелы. Ван Со с упоением слушал рассказ из уст любимой. Хэ Су всегда была искусной рассказчицей, и принц прикрывал глаза от наслаждения всякий раз, когда Су начинала новую историю. Он наслаждался ее мелодичным голосом, наслаждался легкий дыханием, чувствовал небывалое ранее успокоение. — Этот обряд, - продолжала Су, - до сих пор существует, а веточку омелы стали называть веткой поцелуев. — Ты имеешь в виду… - подняв брови, начал Со. Хэ Су засмеялась. — Да-да, - улыбаясь, ответила она. — Каждого, кто попадет под эту ветку, обязательно должны одарить поцелуем… Когда время приблизилось к полуночи, Хэ Су поняла, что пора уходить. Против своей воли, против воли ее принца, они должны были покинуть этот уютный дом, эту уютную комнату и эти уютные объятья. Эти любящие ласковые объятья. Увы, любая сказка когда-нибудь подходит к концу и эта была не исключением. Су долгим тоскливым взглядом окинула комнату, и собиралась было перешагнуть порог, как была схвачена. Была схвачена в плен крепких объятий. Была прижата к стене, прижата телом высокого юноши, облаченного в черные одежды. Ван Со медленно наклонился к шокированной девушке, заставляя ее тело покрыться тысячью мурашек от его дыхания. .. …В то время как Су совершенно забыла, как дышать. Сердце билось, словно сумасшедшее, голова кружилось, онемевшее тело наполнилось истомой. Она видела, слышала, чувствовала, как лицо ее принца медленно приближается к ее лицу. — Что…что вы… Со усмехнулся. — Я чту традиции, - прошептал он ее на ухо. — Даже если они относятся к другой нации и культуре. Ты только что попалась в ловушку своей омелы. А затем, пресекая любые попытки Хэ Су возразить, прижал ее сильнее к себе, и поцеловал. Так горячо и неистово, собственнически, заставляя ее откинуть голову назад и сквозь прижатые к ее губам губы простонать что-то невнятное, забыть обо все на свете: где они, кто они, когда. Потому то поцелуи ее принца были такими сладкими, объятья жаркими, а чувства запретными. Он целовал ее слишком сильно, проделывая дорожку от ее мягких губ к нежной шее, ключицам, подбородку, а затем вновь возвращаясь к пленительным устам. А ветка омелы навсегда останется тайным символом их любви, и каждый раз Ван Со будет целовать свою возлюбленную еще слаще, еще чувственнее. Однажды Хэ Су поделилась с Ван Ыном историей о ветке омелы. Ветке поцелуев. Она рассказала принцу об этой такой странной и вздорной традиции – целовать кого-то под веточкой растения, и Ын невольно покраснел. Возможно, все могло быть иначе, если бы принц вдруг не вспомнил об этом, совершенно случайно, а потом не раздобыл этот цветок вместе с Бэк А. Ван Ын хитро улыбнулся. Наверное, сестрице Хэ Су нужно быть очень осторожной: ей стоит тщательней отбирать истории для того, чтобы поделиться ими с младшим принцем.