hidden in the shadow

POV Harry 🎧Hozier- Work song — Согласна ли ты, Эмми Эмбер Росс, взять в законные мужья Гарри Эдварда Стайлса, — голос священника раздаётся в стенах великолепно украшенной церкви, и я смотрю на свою невесту. — Будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о нем,  обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? — я переступаю с ноги на ногу, осознавая, как душно в этом помещении. Эта чёртова бабочка душит меня, не давая сделать пару глотков воздуха. Вокруг собрались 'самые близкие' триста человек, не включая обслуживающий персонал, прессу и кучу фотографов. Миссис Росс вытирает 'крайне искренние' слёзы, смотря на нас с особым благоговением и моя мать поддерживает её в этом. Отец сидит с самым надутым выражением лица из всех, что я видел, и я невольно улыбаюсь, смотря на то, как смешно он выглядит. Почему мне смешно? Наверное я сошёл с ума… Священник прокашлялся, возвращая моё внимание назад к себе, и я принимаю серьезное выражение лица, поправляя дурацкую бабочку и снова поворачиваюсь в сторону Эм. Мой шафер, Лиам, подбадривающе ударяет меня по плечу, видимо замечая мою отстранённость. — Если это так, подтверди это перед Богом и свидетелями, — священник отрывается от книги в своих руках и смотрит на девушку передо мной, ожидая её дальнейших действий. Она нервно улыбается, пытаясь унять наигранную дрожь в руках, и пульсация в моих висках усиливается с каждой секундой, проведённой здесь, в этом нелепом окружении. — Да, обещаю, — театрально шепчет Эмми, но все вокруг успевают расслышать её тихий голос. Я пытаюсь не закатить глаза, когда она пускает первую слезу, и мне с трудом удаётся сдержать себя. Никогда не думал, что этот день, который я по-настоящему ждал на протяжении долгого времени, станет для меня таким ненавистным. Последние пару недель предсвадебной подготовки, я вообще не участвовал в организации торжества, позволяя Эмми делать все, что ей заблагорассудится. Моему сознанию были ненавистны любые упоминания о свадьбе, и я убегал каждый раз, когда о ней заходил разговор. Но этот день неминуемо настал, и сейчас я стою перед алтарем и слышу тихое 'да, обещаю' от девушки, которой год назад, стоя на колене, предложил свою руку и сердце. Почему я, черт возьми, не счастлив? — Я спрашиваю тебя, Гарри Эдвард Стайлс, — я слишком растеряно поворачиваю голову в его сторону, слыша своё имя, — согласен ли ты взять в жёны Эмми Эмбер Росс? Я согласен, ведь так? — Будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о ней и обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? В растерянности оглядываю огромный зал, в поисках несложного ответа на слишком важный вопрос, и не нахожу ничего, кроме наигранного пафоса. Солнечные лучи пробиваются сквозь витражи церкви, и мои глаза ощущают жуткий дискомфорт из-за этого. Все вокруг не позволяет мне сконцентрироваться ни на девушке передо мной, ни на вопросе священника, который определит мою будущую жизнь. Ни на чем. Я ещё раз блуждаю взглядом по толпе, но не нахожу своего маленького утешения с карими глазами, которое забилось бы в самый угол, бесстрастно наблюдая за нелепой картиной, разворачивающейся перед ней. Она не стоит там, скрытая от толпы, но в центре внимания. Не смотрит сейчас на меня, ухмыляясь и заставляя терять мир вокруг. Её здесь нет. Никогда не будет. И я должен привыкнуть к этой мысли… ~~~ День рождения Гарри ~~~ Окраина города и слегка пьяный я, рядом с недопитым коньяком и потерянными мечтами. С днём рождения, Гарри. Барная стойка кажется пустой, когда я не вижу за ней дерзкой ухмылки маленькой девушки со взрослым характером. Воспоминания отголосками проносятся в моей голове, когда я вспоминаю, с каким презрением она швырнула мне в лицо купюры. Отодвигаю алкоголь. Я не буду топить её изображение в бокале. Она не станет частью моей жизни, но я не позволю миру вокруг выгнать её из моей головы. Такая красивая. Темная маска до сих пор в моих руках, и я не позволяю себе расстаться с ней, словно она может исчезнуть. Она вспомнила. Касалась обёрточной бумаги своими изящными руками, улыбалась своему вдумчивому подарку и может даже представляла моё лицо, когда я увижу его. Моя улыбка непроизвольна, когда перед глазами всплывет изображение девушки, которой все равно на всех, но она все равно сидит, упорно укладывая подарок в красивую коробку… Для меня. — Тебе налить, дружище? — женский голос заставляет  меня оторвать  свой взгляд от маски, и я смотрю на девушку, стоящую за барной стойкой.  Её темные локоны разбросаны в разные стороны, а темные глаза прожигают во мне дыру. Я слегка засматриваюсь, осознавая, что черты её лица так похожи на те, что не дают покоя мне уже столько ночей, но отрицательно мотаю головной, когда осознаю, что, это не та, что украла моё спокойствие. — Разбитое сердце? — она ухмыляется, протирая барную стойку, и я вопросительно смотрю на неё. Это же нормально, когда бармен разговаривает так со своим клиентом, весь вид которого говорит сам за себя. Я могу открыться незнакомой мне девушке? Я, конечно, пьян, но не на столько. — Ты неразговорчивый, — она продолжает пялиться на меня, и это начинает раздражать, — как ты попал в этот бар? Я не видела тебя здесь. — Моя знакомая работала тут, — я коротко отвечаю, не желая продолжать беседу, но теперь заинтересованность девушки увеличивается, когда она наклоняется над барной стойкой, 'не специально' демонстрируя мне своё декольте. — Я скорее всего знала её, как зовут твою знакомую? Имя Одри вырывается из моих уст прежде, чем я успеваю подумать, и девушка вскидывает брови, удивлённо оглядывая меня, словно я сказал что-то нереальное. — Что-то не так? — теперь заинтересован я, потому что впервые за долгое время чувствую Одри. Не физически, но одно упоминание и человек, который был знаком с ней лично- делают мой вечер красочнее. — Нет, просто, — она запускает руки в волосы, ещё раз внимательно изучая меня, — ты не выглядишь как тот, с кем она обычно общается. Это не должно быть для меня ошеломительной новостью, но я не понимаю, что во мне не так и почему никто не может представить меня частью её круга общения? — Она вообще не особо общается с парнями, — она говорит это чуть тише, и мои глаза округляются, когда я начинаю думать… — Нет, нет, — девушка удручается и останавливает мои мысли, когда замечает реакцию, — она той ориентации, просто немного недоверчива к парням. Я видела её лишь рядом с Луи. Эта девушка знает достаточно об Одри, поэтому теперь и я облокачиваюсь на барную стойку, переполненный желанием  получить ответы на все вопросы. К моему счастью девушка, которая, как она представилась, зовут Кэсиди, оказалась очень разговорчивой. — Не замечал, чтобы у Одри были проблемы в общении с парнями, — невозмутимо произношу я, заинтересовано поглядывая на девушку. Конечно мне хочется вытянуть из неё слова, поэтому я готов нести любую чепуху, лишь бы получить информацию. — Ты шутишь, да? — она смеётся, — она самая странная девушка на земле. Ты просто не становился жертвой её сексуальных взглядов и полного безразличия после. Я была свидетельницей кучи парней вокруг неё, но ни один не получил внимания. Я ухмыляюсь, осознавая, что был лишь одним из тех, кто не получил внимания. Она девушка, которая привыкла играть и ей весело от всего этого. Но почему моё сердце так ёкает, когда я сильнее сжимаю пластмассовую маску в своих руках? — Она всегда себя так ведёт? — Кэсиди кидает мне вопросительный взгляд, и я решаю пояснить, — я имею в виду, никаких отношений с парнями? Такое вообще бывает? Она усмехается, видимо вспоминая поведение Одри, а я сосредоточен на любом её незначительном слове, потому что это именно то, что может внести ясность во всё. — Она может и похожа на доступную девушку, но я никогда не видела её с парнями, — она усмехается, протирая бокалы за барной стойкой, — я имею в виду, ты вообще ее видел? 99 процентов времени она ненавидит весь мир, все это явно из-за проблем в личной жизни. Я посмеиваюсь над её подбором слов и этом незатейливым 'ненавидит мир'. Разве? Одри не любит общество с большим скоплением народа, не любит, когда обязана фальшиво улыбаться и здороваться со всеми подряд, не любит суету, шум и слишком громкие разговоры. Не любит большое количество вопросов и когда кто-то пытается указывать ей. Одри не любит общество. Но… Несмотря на всю апатию, я помню её улыбку в день нашей единственной прогулки, я помню, какими сверкающими глазами она смотрела на меня в наш последний вечер. Помню, как рассматривала панораму города, пока я пытался донести до неё ненужную информацию о дресс-коде. В её кабинете я обнаружил горшок с фиалкой, и это было единственное растение во всем огромном неживом офисе. Одри любит мир. — Ты её совершенно не знаешь, — я качаю головой, переводя своё внимание с девушки на напиток в моих руках. Все теперь кажется чарующим, после простого разговора об Одри Росс. У этой девушки не получилось уйти из моей жизни, и я не уверен, что позволю когда-нибудь мыслям о ней покинуть мой разум. Разговор с бармешей уходит на второй план с каждой новой выпитой рюмкой. Теперь мне не интересно, что она расскажет мне про Одри, потому что я сам удостоверился, что никто не знает о ней столько, сколько знаю я. Она открылась мне. Позволила увидеть свою улыбку и насладиться звуком её смеха. Слушать, как она обдумывает ту или иную мысль, и как непроизвольно, на несколько мгновений закрывает глаза, когда я подхожу слишком близко, и как открывает их. В них столько смысла… Бар уже пуст, лишь я сижу за очередным бокалам виски после бренди и водки. Мне хорошо или чертовски плохо, я совершенно не разбираюсь в своём состоянии. Мой разум улетучивается и все вокруг постепенно становится мутным, когда голова медленно опускается на прохладную барную стойку. Мои 25 принесли мне море разочарования, и я тону в этом холоде. ~~~Сегодня~~~ Гробовая тишина в церковном зале заставляет меня слышать пульсацию в висках. Моё сердце отбивает бешеный ритм, и я молчу, не в состоянии прийти в себя. Сейчас. Именно сейчас протекает самый важный момент в моей жизни, и тысяча сомнений в перемешку с вопросами кружат в моей голове. Я не готов так сразу сказать и выкрикнуть 'люблю', смотря на красивое голубоглазое создание перед собой. Она, моя невеста, моя Эмми. Почему я молчу и не произношу ни слова, пока её встревоженный взгляд ни на секунду не покидает моего лица. Слышу кашель, и понимаю, что он исходит от миссис Росс, что уже не может дождаться момента, когда станет моей роднёй официально. Думаю её сердце бьется так же бешено, как и моё, но у нас разные причины на это. Этой женщиной всегда движет меркантильность, и порой я думал, что рождение двух дочерей — это лишь расчётливый план действий по будущей реализации их, как товара. Не попадись на пути Эм я, не факт, что она не стояла бы на этом самом месте рядом со смазливым стариком, у которого внушительного размера не только возраст, но и кошелёк. Эмми же всегда была той, кто проявлял много эмоций к своей семье и в большинстве своём они все были наигранными. Я думаю, что она по-настоящему любила свою мать, и до того хотела ей понравиться, что сама не заметила, как переняла все худшие её черты. Эта черствость, которую я по истине считаю природной, сформировалась в ней лишь благодаря матери с её вечными советами. Смотря на Эмми со стороны, никогда не скажешь, что она из себя представляет. Красивая, милая девушка, идеальная во всех отношениях. Смотря на неё, всегда хочется соответствовать. Люди со стороны всегда отзывались о ней, как об отзывчивей девушке с яркой улыбкой и блестящими глазами. Она была красива, всегда была. Но я видел её другой. В нашем мраморном доме полном холода, она всегда соответствовала ему. Такая же холодная и слепая к моим чувствам. Пока я ловил её эмоции и каждый шорох сердца, она думала лишь о том, в чем ещё раз меня упрекнуть. И эти упрёки были постоянными. Я знаю её разную, ту, которой она может быть, и ту, которой она является на самом деле. Сейчас я смотрю на Эмми, но не вижу ничего из того, чем восхищаются другие. Безупречно красивая и пустая, адская смесь для меня, и я чувствую, как это тянет меня вниз. Клятва вечной любви, она произнесла её только что. 'В богатстве и бедности', разве она уже не отказывалась от меня в бедности? Разве не смеялась над моей нелепостью, когда я просил её забыть о деньгах и быть только рядом со мной. Ведь если бы пришлось, я, черт возьми, рубил дрова соседям за гроши, лишь бы принести ей маленький, ничего не стоящий кулончик в подарок на какую-нибудь нашу годовщину. Она накрыла бы стол из того, чем мы богаты, и наш ужин был бы самым сытным на свете, а чувства — самыми искренними. Но это Эмми. Простой кулон для неё лишь тот, что из сверкающего бриллианта, а ужин из обычной еды вряд ли удостоился бы её внимания. Её отношение к жизни строится на банкнотах, и у нас разное отношение к словам 'жить красиво'. Для неё это Куршавель зимой и Шри-Ланка летом, чередование Милана с Парижем по выходным и семейный викенд на побережье Ла-Манша. Для неё это деньги и вспышки фотокамер, всеобщее восхищение и улыбка на публику. Она видит во всем этом себя, пока я задыхаюсь. Моё осознание красивой жизни другое. Я вижу её в мелочах, в тех морщинках на её глазах, когда она искренне улыбается, и возможности отлучиться с любой работы, узнав, что она сама приготовила для меня ужин. Для меня это поцелуй с утра и перед сном, один закат на двоих и уютный вечер с книгой за камином. Я никогда не узнаю, пошла бы она за мной босым и с пустыми карманами, и эти мысли не дадут мне покоя. Я должен осознавать, что стою сейчас не просто на пороге семейства Росс, но и перед огромными обязанностями. Моя жизнь не просто меняется, она становится другой, все менее и менее зависящей от меня. Готов ли я слышать это 'должен' в сто раз чаще теперь? Готов ли я окончательно потерять себя? ~~~ День рождения Гарри~~~ Слишком смутное осознание того, где я нахожусь, приходит ко мне, когда я чувствую, что кто-то легонько тормошит меня в плечо. Это мой день рождения, и я Гарри Стайлс сижу здесь, лишенный всякого желания продолжать что-либо. Мне нравится вот так безучастно лежать, не быть частью этого мира, а быть лишь спящим балластом, который ни на что не рассчитывает и никому не должен. Мне нравится быть ничем и не иметь к своей персоне внимания, чем быть чем-то, что хуже ничтожества. Хуже по той причине, что я не готов смотреть в глаза себе через несколько лет, когда превращусь в одного из тех бродяг, что провели вечер со мной в этом баре. Уж лучше сразу принять себя таким и не бороться за то, чего сам не понимаешь. — Гарри… Я думаю, что обезумел, когда в моей голове появляется до боли знакомый голос. Тихий и манящий шёпот раздаётся в моей голове, но я никак не реагирую на свою потерю рассудка. Этого просто не может быть… Барная стойка под моей головой до сих пор кажется холодной, и это расслабляет больше всего. Я не хочу видеть ничего вокруг, потому что лишь с закрытыми глазами моё существование кажется мне более менее сносным. Даже пьяный я не могу забыться полностью, и это напрягает. — Гарри… Чувствую прикосновение холодных пальцев на своём лбу, и как кто-то аккурнатно убирает кудри с моего лица. Морщусь от неонового света, который теперь пробирается к моим глазам и до сих по не могу открыть их, потому что теперь страшно. Страшно, что этот шёпот и холодное прикосновение растворятся, и я больше никогда не почувствую тепла, что излучает её тело. Что, открыв глаза, предо мной лишь предстанет очередной мираж с похожими очертаниями, а не то, что я так давно хочу увидеть. — Открой глаза, Гарри… Теперь холодные пальцы пробегаются по моей щеке, и мне не знакома такая нежность. Давно не чувствовал себя настолько зависимым, давно так по-детски не вёл себя, не желая открывать глаза и прекращать контакт с этими нежными пальцами на моей щеке. — Гарри… Чувствую дыхание у своего уха, и как кто-то шепчет мне. Мне знакомо все это, каждый вздох и это неустойчивое дыхание. Несмело, но открываю глаза, чтобы поморщиться от не очень-то и яркого света. Мои глаза не фокусируются ни на чем, а пьяный рассудок не позволяет прийти в состояние нормы, поэтому я разочарованно стону, вытягивая руку вперёд, чтобы тактильно ощутить человека, стоящего впереди. Мои руку перехватывают, и я чувствую холод то того, кто стоит рядом со мной. Нежные пальцы переплетаются с моими, пока я вновь опускаю голову на барную стойку. Снова чувствую, как кто-то прочесывает мои кудри своими холодными пальцами, и невольная улыбка образовывается на моих губах. Это приятно. — Видимо он перебрал, — этот мягкий голос звучит нереально в моей голове, и я знаю, что все это лишь игра моего воображения, — я заберу его, скажи охраннику, чтобы помог мне. Я снова пытаюсь прийти в себя, чтобы понять окончательно, что за важная персона распоряжается моим пьяным телом, но терплю тотальное фиаско в этом. Такое же тотальное, как и во всем остальном в своей жизни. Неудачник. Чувствую, как кто-то начинает поднимать меня, и мне это не нравится, совершено не нравится. Поэтому даже в своём бессознательном состоянии, я пытаюсь сделать хоть что-то, чтобы меня вернули в прежнее положение, но выходит не очень. — Какой капризный английский мальчик… Я слышу этот смех, и этот голос. Слова, которые уже успели отпечататься в моем сердце, и мой рассудок окончательно мутнеет, когда я перестаю держаться за тонкую нить между настоящим и тем, во что верю.                ~~~Сегодня~~~ — Гарри, — лёгкий шёпот Эмми раздаётся в огромном помещении, и я перевожу взгляд на неё. Волнение? Какая редкая эмоция, я готов ликовать её появлению на лице своей невесты. Невесты, которая всего в нескольких секундах до того, чтобы стать моей женой. И это будет окончательным фиаско моей жизни, потому что я не тот, кто отказывается от своих обязательств и слов. Каким бы я разгильдяем всегда не был, я твёрдо знал, что в моей жизни будет лишь один брак и на всю жизнь. И я хотел его с Эмми. Хотел находить в её глазах отражение себя и радоваться каждому утру в постели с ней. Хотел быть тем, кто станет всем для неё и это стало бы взаимным. Хотел жизни вне родительских упрёков и советов, чтобы наш мир состоял из нас двоих. Хотел бы ругаться лишь для того, чтобы бурно мириться, и жить так, словно каждый день — последний. Я признаюсь, что боюсь этой обыденности, которая ждёт меня в дальнейшем. Боюсь того, что окончательно потеряю себя и стану тем, кем не хочу быть. Чему мы станем учить наших детей? Любви и гармонии в семье, которой не будет или тому, как стоит держаться при фотокамерах и умению 'жить красиво'? Смогу ли я выбираться на выходных с ними в парк, чтобы вернуться перепачканными, с ссадинами на коленках, но безумно счастливыми? Будет ли ждать меня жена, что упрекнёт в безрассудстве и поцелует за него же? Молчание, такое красивое и напряжённое сейчас, пока я пытаюсь произнести хоть слово, стоя у алтаря. Сколько я молчу? Секунды, минуты? Кажется часы. Наверно  самое просторное помещение из всех, что я когда-либо видел, давит на меня с неимоверной силой. Я могу услышать бешеное биение своего сердца и неустойчивое дыхание Эмми. Священник сверлит меня взглядом, пока другие три сотни пар глаз нетерпеливо ожидают от меня всего лишь одного слова, что изменит мою жизнь навсегда. Где ещё одна пара глаз? Та, в которой я нахожу ответы на все свои многочисленные вопросы. Я научился разбираться в её темноте, выводить на свет все самое прекрасное, что в её мрачной личности. Но сейчас я хочу окунуться в этот мрак, чтобы ощутить себя. Мрак, которого никогда не будет рядом. Я должен смириться. Я прожил достаточно, чтобы согласиться со словами отца о том, что нужно жить реальностью, а не мечтой. Я не свободных художник, живущий на окраине Лондона. Я не просыпаюсь после полудня и не встречаю рассвет с любой. Мне не гулять по крышам и не увидеть мир из закоулков, не стоять на краю и не бросаться в пучину. Все это — не моё место. Моё место тут, в центре зала, напротив красивой девушки в белом платье и пустыми глазами. Моё место перед тремя сотнями глаз, уставленных на меня, перед вспышками фотокамер. Моя работа с утра до ночи, и единственное желание — уснуть пораньше. Никаких рассветов и закатов, никакой панорамы города, никакой тёмной пары глаз. Мой голос словно прорезает атмосферу, когда разрывает молчание, так плотное нависшее в воздухе. Я знаю, что должен, я знаю, что все ждут. Мне не 19, я больше не живу эмоциями, я перехожу черту и знаю, что это та самая точка невозврата. Я готов?  — Я… ~~~День рождения Гарри~~~ Я просыпаюсь и пытаюсь ухватиться хоть за что-нибудь, пока не нормализую своё зрение. Все кружится перед глазами, создавая неопределённую картину, и я ругаюсь себе под нос, обещая, что последний раз так сильно напиваюсь. Я и не пью по своей природе, просто срываюсь порой, когда не вижу иного выхода. Знаю, что не смогу утопить в алкоголе свои проблемы, но невидимая хватка на моей шее становится слабее, когда я пьян. Жаль, что меня душит  новой силой, как только я прихожу в себя. В горле жутко пересохло и вокруг темно. Лёгкий свет луны проникает в комнату, и я пытаюсь посмотреть на время на своих часах, но даже этого мне не удаётся. Ещё ночь? Сколько прошло времени и который час? Ни одного ответа на самые простые вопросы, и я даже не могу вспомнить, как попал в помещение, ни чуть не похожее на тот злосчастный бар. Помню барменшу, смутно воспроизвожу наш разговор, алкоголь, много алкоголя, шёпот… Шёпот. Разочарованно стону и пытаюсь повернутся на другой бок, но все тело ломит, и пульсация в голове слишком сильная. Мои локти слегка приподнимают меня, пока я пытаюсь осознать, какого черта я лежу? На чем я лежу? Протираю глаза в жалкой надежде распознать в этой темноте хоть что-то, и осознаю, что лежу на мягкой постели. На мне до сих пор моя рубашка, и я тру виски, пытаясь вспомнить события последних часов. Я все же пьян? Скорее нет, моё осознание приходит в себя после влитого алкоголя, и я ещё раз осматриваюсь, желая найти признаки того, где я нахожусь. Панорамное окно и куча разбросанных картин, красивый беспорядок, окрашенные кисти. Прикроватная тумба с книгами на ней. Я знаю это место, и моё сердце перестаёт биться. Я здесь. Моя рука нащупывает ветхую обложку одной из книг, я не в состоянии держать себя, когда моё сердце буквально сдавливается в грудной клетке, блокируя поступление кислорода в легкие. Я перелистываю страницы, стараясь окончательно убедиться, что все это — реально. Ведь это реально? Моя рука непроизвольно останавливается на одной из начальных страниц, и я провожу пальцам по до боли знакомым строчкам. ' Все дети, кроме одного-единственного на свете ребенка, рано или поздно вырастают… ' Все реально. ~~~Сегодня~~~ Этот день не может быть реальным. Мой ответ не готов, я не готов. Кажется, словно все хорошее, оставшееся в прошлом, больше никогда не повторится. Должно ли оно повторяться? Я помню наши с Эмми счастливые моменты. Наш первый пьяный поцелуй на крыше её дома, она полезла туда, чтобы полетать, и я, как глупый, лез следом. Мы уснули на той крыше, и разошлись уже с утра, когда нас разбудили первые лучи солнца. Я помню, как встретил её после на вечеринке, и она дала мне звонкую пощечину за то, что не звонил. Это был переломный момент, поэтому, когда я взглянул на неё вновь, в моих глазах уже отражалась не очередная девушка, а та, в которую я был готов влюбиться. И я влюбился. По-юношески, чисто и открыто, так, как умел. Мои чувства едва ли были серьёзными на тот момент, хотя я и был окрылен ею. Поэтому, относясь к Эмми, как к своей девушке, я все равно мог позволить себе интрижки на стороне. Ночные и не серьёзные, но все же. Это было моей ошибкой, и я знаю, что причинил ей боль. Может весь этот холод лишь последствие моих юношеских похождений, но я менялся. Менялся ради неё, будучи уверенным, что она любит меня. Зная, что её рука всегда в моей, пока мы идём к единой цели. Все было так наивно, ведь наши цели оказались слишком разными, и привели нас не туда. Она мечтала о том, чтобы видеть в возлюбленном главу успешной компании, того, кто не задаст лишних вопросов, когда в ночь она уезжает из дома со своими подругами. Мечтала о том, кто будет её любить и не докучать, о хорошем сексе и уверенности с завтрашнем дне. О поездках  в любую точку мира и расплате платиновой картой. Её мечта сбылась. Я мечтал о чем-то возвышенном. Быть пьяным и влюблённым каждую субботу, не бежать от дождя и не думать о завтрашнем. Валяться на траве с её рукой в моей, пока мы рассказываем друг другу ненужные истории, клянёмся в вечной любви. Заняться любовью и изучать её тело каждый раз, как в первый, любить её кроткое дыхание и то, как она закрывает глаза, когда достигает пика. Опоздать на работу, потому что слишком долго не хотел вылезать из кровати, и дошёл до той стадии безумия, когда вытащил её из постели, чтобы занести на плече в душ, только бы больше мгновений вместе. Каждое мгновение рядом. Моя мечта не сбылась. И вот мы пришли сегодня к тому, что стоим перед алтарем в кромешной тишине. Я не могу произнести ни слова, и думаю лишь о том, что у тут забыл? ~~~День рождения Гарри~~~ — Я не должен находиться здесь, — мой шёпот разносится по просторной комнате. Позволяю сознанию вновь управлять собой, не могу дать слабости одержать верх. Не в этот раз… — Только хотела тебе напомнить, — голос за моей спиной заставляет меня прикрыть глаза, когда я почти не выдерживаю, чтобы не крикнуть, — тебя и впрямь не должно здесь быть, Гарри. Гарри… Она. Здесь. Сейчас. Все реально. Я борюсь с желанием повернуть голову и увидеть её, такую обычную и необычайную, стоящую в дверном проёме в укоряющей позе и с понимающим взглядом. Такую маленькую, освещённую лишь лунным светом, в глазах которой отражается все на свете, ту, которой я могу лишь протянуть руку, но никогда не прикоснуться. Слышу шорохи, и знаю, что скоро она встанет передо мной, понимая, что сам я не повернусь. Не готов. Моё сердце дрожит, я не видел её слишком долго, чтобы так просто, в этой комнате моей мечты при лунном освещении взглянуть вновь в ту темноту, которую она излучает. Не готов погружаться вновь, потому что знаю, что второй раз не выберусь. Пусть останется миражом, лучшим воспоминанием. Я не готов. Не готов. — Гарри… Прикосновение холодных пальцев к моей щеке заставляет меня резко распахнуть глаза, и она отдергивает руку, словно обожглась. Одри. Все такая же красивая, с взглядом, полным растерянности. Её волосы слегка растрепанны, а под глазами виднеются синяки, словно она не спала несколько суток, и в моей голове возникает тысяча вопросов, которые я просто не смогу задать вслух. Вызван ли её вид таким же недосыпом, как и мой? Не могла ли она спать лишь потому, что, когда её глаза закрывались, она видела меня так же, как я видел её? Думала ли она обо мне столько, сколько я о ней? Чем была наполнена её жизнь, пока моя состояла лишь из её образов? Она сцепляет свои руки и отворачивает голову в другую сторону, словно укоряет себя за то, что прикоснулась ко мне, а я хочу лишь чтобы её рука вернулась на мою щеку. Я впервые почувствовал, как дышу. Её глаза теперь скрыты от меня, и я не могу разобрать ни одной её эмоции. Я тут, с ней, в полной неопределённости, и все как всегда. Знаю, что проснусь завтра и буду корить себя за этот вечер и воспоминания о нем, за то, что пошёл в бар, пил и попал сюда, за то, что когда-то узнал имя Одри Росс и то, кто она такая. Что буду ненавидеть и безумно любить тот день, когда увидел её впервые. Такую несносную и непослушную, играющую моими эмоциями. Я знал, что в ней моя погибель. Знал и позволил всему случиться. Сам бежал и стучал в закрытую дверь, словно сумасшедший, нуждался в секундах рядом с ней. Пил и врывался в её мир, желая стать его частью, все мои пути вели неизменно к ней, пока она пыталась убежать. Всегда уходила, оставляя меня с моим одиночеством. И каждый раз я смотрел ей в спину, как самая большая мечта моей жизни отдаляется, и все, о чем я молил, чтобы она не уходила навсегда. Чтобы была ещё одна встреча, на которой я не смогу распрощаться с её образом. Кажется никогда не смогу, не потому что привык, а потому что не хочу. Я не контролирую себя, когда моя рука тянется к ней, и я поворачиваю её к себе лицом. Она не поднимает глаз, и я улыбаюсь её стойкому характеру. В ней нет слабостей, она моя слабость. Мы просто погрязли в этом мире и больше не можем создавать собственные, потому что они рушатся, при каждой нашей встрече. — Прошу, — не знаю, о чем именно я умоляю её, но когда она поднимает глаза и смотрит на меня, знаю, что большего мне и не надо. Такая красивая. Её рука касается моей, и удивление не знает предела, когда она переплетает наши пальцы, прижимая их к себе. И этот жест выглядит таким отчаянным, словно она нуждалась в этом так же сильно, как и я. Словно это было все, что ей нужно, о чем она мечтала и знала, что никогда не сможет воплотить этого в реальность. И я не жду больше. Не жду, когда притягиваю её к себе, заставляя оказаться маленькое тело прижатым к моей груди. Когда обхватываю её за талию, сокращая расстояние между нами, которого и так нет. Мы оба выглядим отчаянно. Она не реагирует никак, и я почти позволяю себе отпустить её, но именно в этот момент её маленькие руки несмело обхватывают мою шею, и я чувствую, как она сдавливает меня в своих объятиях. И тут не нужно слов. В мой день рождения, который уже успел закончиться и принести один из новых рассветов 25-ти летия, я стою в просторной комнате на окраине города, где пахнет масляными красками и яблоками, крепко прижимая к себе ту, что никогда не отпущу. Её горячее дыхание на моей шее, мой бешеный пульс — все, что нас окружает, и я готов раствориться в этой атмосфере. Чувствую, как она дрожит в моих руках и сильнее впивается ногтями в мою кожу, не желая отстраняться. Я и не стану. Потому что это все, что у меня есть. Никакой банковский счёт не делал маня настолько богатым, каким я являюсь сейчас. Одри Росс обнимает меня, крепко прижимая к себе. Знаю, что должен что-то сказать, но ничего не лезет в голову. Все, о чем я хочу кричать, нужно оставить неохваченным, потому что мы оба не имеем права на то, что творим. Холод проникает в моё сознание, когда она отстраняется. Я слежу за каждым её робким движением. Как она нервно поправляет волосы и опускает голову, чтобы скрыть свои стеклянные от слез глаза. Как она шумно выдыхает от переизбытка кислорода в легких, и её руки трясутся. Я видел её такой уязвимой лишь раз. — Одри, — я сжимаю её трясущиеся руки в своих, желая зрительного контакта. Моё сердце рвётся на чертовы части, когда её глаза, наполненные слезами, встречаются с моими. Почему все так сложно в этом мире? Почему я просто не могу быть безликим в её объятиях навечно? — Прости, — я шепчу, и её внимание концентрируется сначала на моих губах, но потом возвращается к глазам, — надеюсь ты простишь меня за то, что появился в твоей жизни, что преследовал, что заставил работать у себя, смотрел на тебя чаще, чем следует, за все. Я наклоняюсь ближе к ней, продолжая шептать, и её распахнутые глаза, смотрящие на меня с такой надеждой, делают меня живым. Живым и счастливым, таким, каким я никогда не был. — Прости за тот вечер и все слова, — я шепчу в её губы, — я был слишком глуп. Глуп, потому что верил, что темная сторона её личности позволит мне оттолкнуть эти мысли о ней. Теперь я знаю, что это невозможно, никогда не было возможным. — Гарри, — наши губы соприкасаются, когда её голос разносится по комнате, — я и Зейн… — Неважно, — я не выдерживаю, накрывая её губы своими окончательно. Впервые чувствую, что владею моментом, когда она отвечает на мой поцелуй. Так чувственно и нежно, как никогда не было в моей жизни. Она та, с кем я боюсь прервать этот момент любым неосознанным движением. Её рука находят привычное место в моих волосах, когда я притягиваю её к себе за талию. Этот момент, кажущийся сном — реальность, и ничто на свете не может сделать меня счастливее. — Я принимаю тебя любую, — отстранившись, произношу я. Её глаза начинают сверкать новым оттенком, когда я поглаживаю большим пальцем руки её скулы. ~~~Сегодня~~~ Атмосфера становится напряженнее с каждой секундой моего молчания, и я чувствую это. Люди вокруг начинают перешёптываться, а губы моей невесты сжаты в прямую линию, когда она мыслено уже убила меня сто раз за моё молчание. Но она продолжает стоять, делая вид, что все в порядке. Что у меня лишь секундная растерянность, и на самом деле все в порядке. Не все в порядке. Это не секундная растерянность, и разве я не имею право на молчание, пока раздумываю над ответом на самый важный вопрос в моей жизни? Сейчас не имеют значения никакие перешёптывания, потому что они даже не могут пробиться в мою голову через нескончаемый поток мыслей. — Жених, Ваше слово, — вежливо напоминает священник, и я растерянно поворачиваю голову в его сторону. Он выглядит так, словно его достала вся атмосфера вокруг, и он хочет побыстрее закончить с этим делом, чтобы не задыхаться от атмосферы вокруг. Я могу его понять. Боже, о чем я говорю, даже служителю церкви надоела эта церемония, что уж тут говорить обо мне. Киваю ему, давая понять, что вскоре дам свой ответ, просто ещё нужно пару мгновений. Не знаю, чего я жду, но что-то внутри заставляет меня повременить. Время действует против меня сейчас, оно всегда слишком беспощадно ко мне. Я теряюсь во всем, что происходит в моей жизни. Отец всегда говорил, что между реальностью и мечтами, нужно выбирать реальность. Вряд ли он знал, что его слова станут для меня такими судьбоносными. Жизнь вообще ироничная штука, неправда ли? Люди вокруг начали в открытую перешёптываться, и все взгляды устремлены на меня. Может некоторые из них, кто раньше никогда не видел меня, думают, что я слегка слабоумный, раз уж не могу выдавить одно простое слово и заставляю всех содрогаться в тишине. И они правы. Я безумен. ~~~День рождения Гарри~~~ — До сих пор не могу поверить, — голова Одри покоится на моей груди, пока мы тратим время этой ночи на бессмысленные разговоры в объятиях друг друга. У меня есть возможность прижимать её к себе сильнее, наслаждаясь её мягким голосом и красивыми словами. Могу вдыхать аромат её чарующего парфюма и целовать, пока она увлечённо рассказывает мне что-то, при этом жестикулируя руками. Я люблю её. Люблю, как она крепко сжимает мою рубашку, словно боится, что я ускользну. Как кладёт подбородок на мою грудь, чтобы улыбнуться мне, и снова ложится на своё место. То, как она смеётся, но резко останавливается, осознавая насколько мы несчастны в нашем общем счастье. — Не верится, что ты со мной, — она усмехается, — или то, что я с тобой? Усмехаюсь в ответ, осознавая, что это лишь две стороны одной монеты. Отличные друг от друга, но взаимосвязанные. Важно лишь то, что мы вместе, что я могу крепко сжать её в свои объятьях, пока она проводит пальцами по контуру моих татуировок. Я люблю то, как она не спрашивает значение каждой, словно знает сама, люблю, как улыбается, замечая, что мурашки покрывают мою кожу в местах, где пробегается её пальчик. — Неважно, — я сильнее прижимаю к себе её маленькое тело, заправляя волосы за ухо. Мне не нужно ничего, пока она вот так просто лежит в моих объятиях, — я так боюсь, что эта ночь ускользнет от нас. — Я тоже, — она шепчет. Рассвет приносит с собой новый день, а вместе с ним и череду сожалений о содеянном. Знаю, нам обоим будет неловко и мы будем чувствовать вину, но я бы не назвал наши поступки безрассудством. Это то, в чем мы нуждаемся. Настоящие мы, открытые для мира и друг для друга. — Кем мы проснемся завтра? — мой вопрос растворяется в ночи, когда я слышу умеренное дыхание девушки на своей груди и тоже придаюсь сну, подобно ей. Кем мы проснемся завтра? ~~~Сегодня~~~ Мой ответ готов. Наверное был готов с той самой минуты, как я окончательно убедился в том, что не может быть ничего общего у меня с иллюзией. Просто слишком поздно принял эту мысль. Наивно желал растянуть приятные мгновения на более длительный период. Я знал о том, что иллюзия с Одри не может быть вечной с того самого момента, как наша история кончилась. Она была сном о мифических существах, который растворился с первыми лучами солнца, а сейчас настало время пробуждаться. Эмми продолжает стоять тут, несмотря на моё молчание. Она укорительно смотрит на меня и переводит взгляд на толпу, отчаянно пытаясь показать, что у нас все в порядке. Пока другая, та, которой, видимо, отдано моё сердце, находится слишком далеко. Это ли не ответ? В последний раз прислушиваюсь к атмосфере вокруг, окидывая взглядом своих родных. Смотрю на Лиама за своей спиной, и он выглядит слишком понимающе, словно и сам понимает меня без лишних слов. Три Закрываю глаза. Тёмный силуэт с каштановыми волосами предстаёт передо мной. Слабая улыбка на её лице, и моё отражение в её глазах. Сердце бьется реже, когда запах её парфюма и звук голоса наполняют мой разум. Два Мои глаза открыты. Красивая блондинка с кристально голубыми глазами выжидающе смотрит на меня, ловя взглядом каждое моё движение. Её белое платье струится красивыми волнами по полу, и ещё одна её мечта осуществлена. Она здесь самая красивая. Один Я готов к своей реальности. ~Утро после для рождения Гарри~ Моё сознание медленно, но верно, пробуждается с солнечными лучами, ослепляющими мои глаза, и я мычу от ужасной пульсации в висках. Последствия выпитого мною вчера алкоголя эхом отдаются в моей голове, и я накрываю ладонями лицо, пытаясь скрыться от всего вокруг. Воспоминания волной накрывают меня, когда разум потихоньку начинает приходить в себя. События вчерашнего вечера картинками производятся в моей голове, и я напрягаюсь, стараясь воспроизвести картину полностью. Подарок, окраина Лондона, бар, алкоголь, много алкоголя, шёпот, постель, книга, она. Одри. Наши объятия и взаимная нужда друг в друге. То, как я держал её в своих руках и наши губы сливались в едином поцелуе. Её смех, когда я рассказывал историю, не имевшую ни малейшего значения. Как мы лежали друг с другом и были счастливы тому малому времени, что было нашим. Пытаюсь нащупать на кровати присутствие ещё одного человека, но другая половина кровати пуста и холодна. Неужели она давно встала? Неужели снова решила покинуть меня и убежать? Покинуть… Вскакиваю с кровати, не обращая внимания на головную боль, и проверяю все комнаты, с отчаянным желанием найти её в одной из них. Может, готовящей у плиты на кухне или рисующей одну из своих картин, не важно, главное, чтобы здесь, со мной. Но её нет. Ни малейшего её присутствия в доме. Все возведённые мною мечты рушатся, когда я вновь возвращаюсь в спальню. Наивно было полагать, что сказка растянется на более длительный срок, но мне хотелось верить в это. Казалось, что мы оба знали с самого начала, что все это кончится очень быстро, и нет ничего удивительного в том, что взошедшее солнце превратило мои крылья в пепел. Слишком мало летал и слишком долго падал. Я собираю свои вещи и мой взгляд невольно падает на прикроватную тумбу. Не контролирую своё тело, падая на колени перед предметами, лежащими на ней. Трясущимися руками беру в руки ту самую книгу о Питере Пэне, на которой оставлена маленькая записка, предназначающаяся мне. Я закрываю глаза, позволяя громкому вздоху вырваться из моей груди, и читаю запись на листе с до боли знакомым почерком. 'Прощай, Гарри.' Она знала, что делала, когда клала именно эти предметы. Знала, как разбить меня окончательно, не оставляя ни одной надежды на исцеление. Я позволил себе наслаждаться мечтой и теперь пожинаю плоды. Беру свои вещи в руки, все так же продолжая сжимать маску и книгу в своих руках. Просто не смогу оставить это здесь, потому что хочу помнить о том, что такое было в моей жизни. Хочу помнить о том, что любил. Что-то не позволяет мне выйти просто так из этого дома, когда я, стоя уже на пороге, оборачиваюсь, последний раз смотря на эту квартиру. Мой третий раз здесь оказался судьбоносным, и не важно, что моё сердце разорвалось на чертовы кусочки, я хочу запомнить навсегда все лучшее, что произошло со мной в этих стенах. 'Прощай, Одри'