***
Сердце Нарциссы подпрыгнуло в груди. Люциус просто прошел мимо и снова посмотрел на нее. Казалось, он все время смотрит только на нее. Раньше он видел в ней лишь ребенка, но в глубине души она знала, что теперь он смотрит на нее, как на женщину. Ее сердце остановилось, когда он посмотрел на нее, и она поняла, что не может отвести взгляд. Люциус был красив, элегантен, изящен. Нарцисса считала его прекрасным. Он подошел к ней, и все время его взгляд не отрывался от нее. Только тогда он повернулся, чтобы поприветствовать ее сестру. — Андромеда, ты сегодня великолепна, — Люциус взял ее руку и поднес к губам. Энди улыбнулась, но было видно, что она не была очарована его обаянием. Затем он повернулся к Нарциссе, так же взяв ее руку в свою. — Нарцисса, Боже мой, ты так выросла, — говоря это, он поглаживал большим пальцем ее ладонь. — Ты стала такой же красивой девушкой, как и твои сестры. Я так полагаю, в этом году ты должна заканчивать Хогвартс, верно? Ее рука все еще была в его руке. Нарцисса не видела в его глазах ничего, кроме восхищения и обожания, и ей захотелось упасть в обморок, но потом она подумала, как это глупо, и постаралась подавить улыбку. — Да, но ты и так это знал, Люциус. Поднеся ее руку к своим губам, он улыбнулся прежде, чем поцеловать ее пальцы. Быстрый поцелуй, очень короткий, всего лишь легкое прикосновение губ к гладкой коже, а затем он опустил ее руку, но продолжал удерживать. По правде говоря, Люциус никогда раньше так на нее не смотрел. Его глаза были ярче, чем она могла себе представить. В них было тепло, мягкость и нежность, которую Нарцисса никогда не считала возможной. Он повел ее на танцпол, ничего не говоря, даже не спрашивая разрешения на танец. Притянув ее в свои объятия, он повел их в такт музыке. — Ты знала, что сегодня вечером я объявляю о своей помолвке, Цисси? Мне пора жениться, и я подумал, что сейчас самое подходящее время всем узнать об этом, поскольку на этом балу собралось большинство чистокровных семей. У Нарциссы перехватило дыхание. Ей хотелось вырваться из его объятий. Хотелось плакать. Она посмотрела на стену, на свою сестру, которая пристально наблюдала за ними. Энди заметила, что Цисси встревожена. Она было направилась к танцполу, но Люциус развернул Нарциссу, чтобы она смотрела в противоположную сторону. — Ты меня слышишь, Цисси? Я сказал, что сегодня вечером объявляю о своей помолвке. Что ты на это скажешь? — она с тоской посмотрела на него, а он улыбнулся ей сверху вниз. — Позвольте мне предложить вам свои наилучшие пожелания, Люциус, — наконец обретя голос, сказала она. — Надеюсь, ты найдешь свое счастье. И кто же невеста? — О, я не уверен, что должен рассказывать тебе прежде, чем сообщу остальным. Пусть это останется сюрпризом, как считаешь? Ты узнаешь, когда я сделаю официальное объявление. Ей хотелось вырваться из его объятий. Люциус женится на другой. Нарцисса любила его, а он женится на другой. У нее никогда не было шанса быть с ним. Он был старше ее, давно закончил школу и, конечно же, никогда не рассматривал ее в качестве будущей жены. Ее сердце словно разлетелось на сотни тысяч микроскопических кусочков и уже никогда не будет целым. Нарцисса попыталась отойти от него, но он крепче прижал ее к себе. — Положи руку мне на плечо, Цисси. Танец еще не закончился, — приказал Малфой. — Позволь мне уйти, Люциус. Прошу. Мне нехорошо, — по правде говоря, она была готова упасть. И все же он крепко держал ее. Нарцисса посмотрела ему прямо в глаза. — Прошу, — снова прошептала она. — Почему? — поддразнил он. — У тебя важная встреча, на которой нужно присутствовать? Если нет, то ты должна закончить этот танец. Когда танец закончится, ты сможешь уйти. Нарцисса отвела взгляд. Ей хотелось плакать, но не могла. Она была сильнее этого. Этот мужчина не знал, что она любит его. Не знал, что она любила его все это время, с тех самых пор, как была маленькой девочкой. Ей хотелось сказать ему об этом. Нарцисса собиралась рассказать ему об этом сегодня вечером, на Рождественском балу, в доме бабушки и дедушки. Теперь он этого никогда не узнает. Никто никогда не узнает. — Позволь мне уйти, Люциус, — снова взмолилась она. Он засмеялся, и снова спросил ее: — Почему? Разве тебе не нравится танцевать? Я… Я знаю, что скоро стану старым женатым мужчиной и не смогу наслаждаться танцами с молодыми незамужними девушками, поэтому мне нужно сейчас вдоволь этим насытиться. Она больше не знала, что сказать или сделать. Ее чувства смешались и растаяли так же, как ледяные скульптуры, украшающие буфетные столы. Вот что Нарцисса чувствовала. Она чувствовала себя ледяной и тающей, будто совсем скоро исчезнет. Люциус попросил посмотреть на него. Спрашивал о чем-то, но она уже ничего не слышала. Все, что раздавалось в ее ушах — это биение ее собственного сердца, не синхронное, ритм, которого был чужим. Это было признаком надвигающегося разрыва сердца. Наконец, Люциус взял ее за подбородок, притянул ее лицо к себе и, тогда она снова попросила: — Отпусти меня. — Посмотри на меня Цисси, — приказал он. Она так и сделала, в отличие от него. Нарцисса посмотрел на его губы. Подумала о том, что значит целовать его. Он производил на нее странное впечатление. Ей всегда хотелось поцеловать его, прикоснуться к нему, обнять. От одной мысли об этом у нее перехватывало дыхание. Нарцисса желала его, и всего один раз ей захотелось, чтобы они могли поддаться этим желаниям. Однако она была правильной девушкой, а он должен жениться на другой, и теперь Нарцисса никогда не получит своего поцелуя. Его часто называли жестоким, плохим человеком. Хотя ее родители восхищались им и хотели установить связь с его семьей, а Беллатриса высоко ценила его, многие все же боялись его. Многие недолюбливали его. Многие подвергали сомнению его философию и образ жизни. Ее семья надеялась, что Андромеда когда-нибудь выйдет за него замуж, но он ей никогда не нравился. Она часто предостерегала Цисси насчет него. Говорила, что Люциус жесток и не способен любить. Нарцисса чувствовала, что в то время Андромеда сделала ему медвежью услугу. Теперь она была в этом уверена. Тот факт, что Люциус крепко прижимал ее к себе и не отпускал, даже когда говорил, что собирается жениться на другой, доказывал, что он недобрый человек. Он насмехался над ней, дразнил безо всякой причины. Он не был благороден. Ему не хватало галантности, благородности. Нарцисса была очарована его обаянием, внешностью и будущими возможностями. Нарцисса была очарована его светлыми волосами и серебристыми глазами. Все это затуманило ее разум, и она почувствовала слабость в коленях. А еще ей не было стыдно, что она не видит его таким, каким он был на самом деле — злобным, бессердечным человеком. Она даже не заметила, как музыка смолкла, и как Люциус провожал ее с танцпола. Он вывел ее из душного и битком набитого бального зала, провел по переполненному коридору в пустую бильярдную комнату. Закрыл и запер дверь. Внезапно они остались одни. Его руки обхватили ее лицо. — Что с тобой, дорогая? Ты выглядишь, как будто на грани обморока. Ты заболела? Кто-то сказал тебя какие-то глупости? Кто-то был с тобой слишком грубым и наглым? Скажи мне, кто это был. Расскажи сейчас же. Тон его голоса потряс ее. В чем смысл всего этого? Неужели он действительно не догадывается? Это он причинил ей боль, был невежливым, но даже не знал об этом. Она подняла на него свой взгляд. — Кто твоя невеста? Ты просто обязан мне сказать. Проницательный взгляд, наконец, украсил его лицо. Он улыбнулся, и его руки медленно двинулись от ее лица вниз по плечам. Люциус взял ее за руки. — Ох, Цисси, неужели это я причинил тебе столько горя? Неужели ты действительно не знаешь? Я думал, что родители наверняка рассказали тебе о моих планах. Честно, я просто играл с тобой. Я вижу, что ты чувствуешь ко мне. Надо быть слепым, чтобы этого не замечать. Я думал, ты также знаешь о том, что чувствую я. — Но я не знаю… Ты знаешь, что я чувствую к тебе, но понятия не имею, что чувствуешь ты! Как ты можешь так играть с моими эмоциями? Прекрасно, ты знаешь, что я люблю тебя, а ты, по-видимому, любишь другую! — Нарцисса уже тихо всхлипывала. Она попыталась высвободить свои руки, но он не отпускал. Люциус тихо рассмеялся. Он поднес ее руку к губам и легонько поцеловал. — Как ты считаешь, Цисси, помолвленным людям подобает целоваться? — Не знаю, и мне все равно, — она продолжала хмуриться. — А что, сейчас ты намерен пойти и поцеловать свою суженую? — Нарцисса вырвала свою руку из его и побежала к двери. Она несколько раз дернула ручку. — Я не могу ее открыть! Люциус подошел к ней сзади. Она резко повернулась к обшитой деревянными панелями двери бильярдной. — А если бы ты любила мужчину и согласилась выйти за него, Нарцисса, ты бы позволила ему так прикасаться к тебе? — Люциус провел тыльной стороной ладони по ее лицу. — Что? — спросила она, все еще смущенная, сбитая с толку, расстроенная. — Мне правда нужно знать все это, потому что я не хочу сделать ничего такого, что расстроило бы мою дорогую любимую сегодняшним вечером. Ты поможешь мне, Цисси? Поможешь мне все сделать правильно? — он знал, что должен избавить ее от страданий и сказать, что именно на ней собирается жениться, но она была довольно умна. Она сама должна скоро все понять. — Полагаю, прикосновения к щеке вполне допустимы, даже если вы не помолвлены, — Нарцисса опустила глаза и вздохнула. — А как насчет поцелуев? — спросил Люциус, и снова взял ее за руку. — Скажем поцелуй руки. Как ты думаешь, это допустимо? — Если вы помолвлены, то да, — кивнула она. — Вот так? — спросил он, поднеся ее руку к своим губам. Люциус нежно поцеловал ее запястье, перевернул, поцеловал сомкнутые пальцы, а затем, разжав их, поцеловал открытую ладонь. Нарцисса вздрогнула и затряслась. — Последнее может быть… слишком, — тяжело дыша, сказала Нарцисса. Она чувствовала, как тает, прижимаясь к двери, и вдруг поняла, что положила руку ему на рукав, крепко вцепившись в него. Она задумалась, стоит ли ей отпустить его или продолжать цепляться изо всех сил. Люциус потянул ее за руку, увлекая на середину комнаты. Он остановился, прислонившись к бильярдному столу, а она остановилась перед ним. — Поцелуи и объятия следует считать глупыми или оправданными для помолвленных пар? Малфой отпустил ее руку, но только для того, чтобы обнять. Притянул ее к себе, и она остановилась между его ног. Он поцеловал ее в правую щеку, отстранился, посмотрел на нее, а затем поцеловал в левую. — Ну так что, Цисси? Как ты думаешь? Глупо или нет? Да или нет? Кто-то за дверью засмеялся, и они услышали звук шагов — кто-то бежал по кафельному полу. Этот звук заставил ее отпрыгнуть от него, потому что она решила, что их застали вместе, что их обнаружили, хотя они не делали ничего плохого. Нарцисса обошла вокруг стола, взяла один из бильярдных шаров. — Если ты любишь женщину и помолвлен с ней, то можешь обнимать и целовать ее. Он выпрямился, поправил мантию и повернулся к ней. — Я вот о чем подумал. Я рад, что ты с этим согласна, — Люциус поднял шар, подбросил его в воздух и поймал. Нарцисса даже не взглянула на него. Ее пальцы прошлись по мягкому бархатистому войлоку на столе, туда-сюда. — Когда планируется свадьба? — спросила она, затем взяла еще один шар и крепко сжала его в руке. — В июне. Нарцисса изящно выпустила шарик из пальцев, а после подошла к одному из закрытых окон. Ей показалось, что в комнате невыносимо жарко и душно, хотя была середина зимы. Она открыла окно, повернув ручку по кругу, чтобы впустить немного воздуха. — Ты можешь умереть, если очень сильно замерзнешь. Отойди от окна, прошу тебя, — попросил Малфой, протягивая ей руку. Нарцисса осталась стоять у открытого окна. Холод был приятен. Это напомнило ей о том, что она все еще жива, потому что в то мгновение, когда он сказал ей, что собирается жениться на другой, она решила, что действительно умерла. Нарцисса повернулась и посмотрела прямо в его глаза. — Ты любишь эту женщину? — Очень, — ответил он. Нарцисса отвернулась от него и снова уставилась на луну, звезды и заснеженную землю. В комнате было темно. Когда она отодвинула занавеску, в комнату хлынул свет полной луны. Деревья были голыми, поэтому свет на фильтровался и омывал ее мягким белым сиянием. Люциус решил, что Нарцисса еще никогда не была так прекрасна. Никогда еще он не любил ее так сильно. Он не мог больше мучить ее. Он поклялся сам себе, что больше никогда не причинит ей боль. — Цисси, посмотри на меня, — взмолился Малфой, и она его послушалась. — Ты действительно ничего не знаешь? Неужели ты ничего не подозревала? Неужели я так хорошо скрывал свои чувства? Знаю, что меня часто считают холодным, расчетливым человеком, но я всегда чувствую себя другим, когда рядом с тобой. Чувствую себя настоящим. Я думал, что ты видишь меня настоящего, и то, что пытался сказать тебе, но все, что смог сделать, это причинить тебе боль. Клянусь, больше такого никогда не будет. — Что ты хочешь этим сказать, Люциус? — смущенно спросила Нарцисса. Он снова поднял руку и коснулся ее лица. Кончики его пальцев скользнули вниз. — Помни, что это правильно, когда влюбленный человек хочет касаться щеки любимой девушки, — его рука скользнула от ее щеки к руке, а потом ниже. Малфой снова поднес ее руку к своим губам, запечатлев на ней долгий поцелуй. — И это священно и правильно для влюбленного мужчины — целовать руку любимой женщины. Ее сердце свободно и бешено застучало в груди. Смеет ли она надеяться? Может ли это быть.? Нарцисса закрыла глаза, когда он большим пальцем слегка поднял ее подбородок. — И ничто и никто никогда не сможет помешать мне поцеловать губы женщины, которая когда-нибудь станет моей женой, которая будет звать меня мужем и будет матерью моих детей. Его губы были теплыми и мягкими. Она почувствовала на них вкус бузинового вина. Почувствовала запах его дорогого одеколона. Ей нравился этот запах. Его руки обвились вокруг ее талии, крепко прижимая к себе. Она сделала то, что считала правильным — обвила руками его шею. Он слегка приподнял ее, так что ей пришлось встать на цыпочки. Нарцисса прижалась к нему всем телом. Внешний мир исчез. Смех и музыка из бального зала затихли. Холодный ветер из окна пропал, пока она была в его теплых объятиях. Мир мог бы перестать вращаться, но она и этого бы не заметила. Воздух вокруг нее замер, и ее сердце пропустило удар. Она не испугалась, потому что рядом с ним чувствовала себя в безопасности. Его тело было теплым, большим и мускулистым. Нарцисса забыла обо всем, кроме него. Его бедра были прижаты к ее. Ее грудь была прижата к его груди. Его руки крепко обнимали ее. Ее руки запутались в его волосах. Он был мужчиной, она — женщиной, и их поцелуй доказывал их любовь. Что может быть прекраснее этого? Люциус поднял голову и с улыбкой посмотрел на нее. Нарцисса прижалась щекой к его груди. — Я боялась, что ты женишься на другой, и тогда ты никогда не узнаешь, как сильно я тебя люблю, — призналась она. — Прости, что дразнил тебя, — извинялся он, поглаживая ее волосы и спину. — Я люблю тебя. Хочу жениться на тебе. Хочу быть с тобой всегда, если ты тоже этого хочешь, — Люциус обхватил ее лицо ладонями, заставляя посмотреть ему в глаза. Затем он наклонил голову и поцеловал ее в лоб, щеки, подбородок, нос, а затем и губы. — Ты выйдешь за меня замуж, Нарцисса Блэк, и станешь миссис Малфой?***
— И что ты ответила, бабушка? — спросила Алиса. Остальные три женщины недоуменно посмотрели на Алису. — Ты самая умная девушка из всех, кого я знаю, Алиса, но иногда я сомневаюсь в твоем здравомыслии, — рассмеялась Лили. — Конечно, она согласилась! Тебе же известно, что они поженились! — Ну конечно! О чем я только думала? — тоже рассмеялась Алиса. На улицу вышел Джеймс, а за ним последовал Сэм. Джеймс поцеловал жену в макушку. — Чего ты так смеешься? — Ничего, — ответила Алиса. — Уже пора? Джеймс кивнул. Он взял ее за руку и помог ей встать со своего места. Они подошли к небольшому каменному строению на краю участка. Их дети бежали рядом с ними. Сэм держал сына на руках и улыбался Лили, но потом, тяжело вздохнув, заговорил: — Думаю, нам тоже пора идти, хотя я отдал бы все свое состояние, чтобы этого не делать. Лили поднялась, нежно поцеловала его, взяла у него из рук сына, и они отправились к остальным. Следующим из дома вышел Драко. — Все остальные уже ушли, — сказал он Гермионе. — Нам тоже нужно идти, любимая, — Малфой положил руки на плечи жены и наклонился, чтобы заглянуть в ее глаза. — Идти со своей матерью, Драко. Я могу и сама пойти, — попросила Гермиона. — Нет, — ответила Нарцисса. — Я вижу, все идут со своими супругами. И я буду не одна. Я пойду с Люциусом. Идите.***
Зимний ветер дул так сильно, что сотрясал окна и двери маленького каменного здания, где собралась вся семья Малфой, окружив родного им человека. Маленький белый цветок одиноко лежал на серебряном гробу. Цветок пережил лето, осень и теперь встретил зиму пронзительным ударом, но все же выжил. Маленький белый цветок шептал живым нежную, тихую мелодию, которую каждый из них старался услышать, и если они не слушали, то говорил им о других тайнах. Он может рассказать им о том, чего они никогда не узнают сами. За пределами маленькой каменной крепости бушевали битвы, рушились судьбы, кончались жизни, обреталось счастье, пели сердца, а симфонии звучали с достоинством. И величайшей песней из всех будет та, что звучит в сердцах людей этого маленького здания. Каждое сердце играло свою мелодию, а когда они соединялись, то это становилось великой симфонией жизни человека, который умер. Громкий, резкий ветер снова сотряс окна, напоминая всем внутри, что скоро зима уйдет, как уходят жизни, и как только зима умрет, она уступит место ярким краскам весны. Скоро солнце согреет землю теплыми лучами золотистого света, цветы распустятся в предвкушении возрождения. Мысли юных и молодых душой будут свидетельствовать о возобновлении жизни. Скоро все мертвое снова оживет и воскреснет, как всегда воскресает земля весной. Но не сейчас. Сейчас было время для скорби. Это время для боли. Пришло время проводить жизнь человека, который лежал перед ними. Пришло время для воспоминаний, они приходят спокойно, робко, ни на кого не наступая, не причиняя никому вреда, в безмолвной тишине, слушая друг друга, вспоминая о жизни, которая ушла, но не забыта. Это было время, чтобы проводить жизнь, которая была маяком для всех, кто пришел после нее. Пришло время проводить жизнь, которая была убежищем для других, когда они были измучены и утомлены. Сейчас было не время для раздумий, воспоминаний об ошибках или сожалениях. Это было время прощения. — В первую секунду, как я увидела его, я только мельком осознала, какой будет моя жизнь, и поняла, что она будет великолепной. Теперь я одна, и в каком-то смысле он тоже один. Я не хочу такой жизни, — из глаз Нарциссы скатилась слеза. — Когда-нибудь я смогу спокойно посидеть и поразмышлять. Увижу свою жизнь такой, какой я ее себе представляла. Иногда, будучи его женой, я чувствовала, что у меня нет личного мнения. Когда была маленькой, я делала то, что говорили родители, а когда вышла замуж делала то, что говорил он. Теперь я наконец могу делать то, что хочу, но все что мне хочется сделать — это ничего. Я хочу лечь рядом с ним и умереть. И когда я закрываю глаза, то не вижу нас старыми. Я вижу нас такими же молодыми и энергичными, как и раньше. И вижу то, что я сама всегда контролировала свою судьбу. Вещи никогда не были черно-белыми. Они были разных оттенков: серого, красного, синего, зеленого… только, чтобы удивить нас. Когда я плакала по ночам, он всегда брал меня за руку и всегда знал ответы. Когда мне было страшно, он всегда был рядом. Кто теперь возьмет меня за руку? Кто утрет мои слезы? Я не знаю, где мое место, если оно не рядом с ним. Дни, которые проходят мимо меня, были сочтены задолго до моего рождения, и они почти ничего не значат. Единственное, что имеет значение — это то, что я помню его и люблю. И никогда не забуду. Внук подошел к ней и положил руку на плечо. — Мы всегда будем помнить его, — заговорил Сэм. — Все будет хорошо. Он позаботился об этом. Он воспитывал нас по-разному, но он подготовил нас к этому. Все будет хорошо, — ему хотелось верить, что это правда. — Я знаю, что он уже не слышит меня, но все же я хочу сказать ему спасибо. Спасибо даже за горе и слезы, потому что это значит, что он научил нас всех чувствовать. Я помню, как однажды он сказал мне, когда я был маленьким, что он часто наблюдал за мной, пока я спал. Он сказал, что был поражен тем, что его сын родился от любви, которую он разделял со своей женой, и что его внук родился от любви, рожденной этой любовью. Он сказал, что может представить себе линию жизни от него, к папе, ко мне. Он сказал, что с каждым днем, когда я становился старше, ему казалось, что еще одна страница из книги его жизни рвется и отпадает. Я никогда не понимал, что он имел в виду, пока у меня не родился собственный сын. Иногда я смотрю на него, когда он спит, и чувствую то же самое. Кто-то подавил рыдание. — Он всегда был моим якорем, — заговорила его внучка Алиса. — Теперь, когда он ушел, я чувствую себя так, словно плыву по течению в шлюпке без весла. Точно так же, как бабушка — моя свеча. Она освещает мне путь домой. Мама с папой — мои правая и левая руки. Мой муж — мое сердце. Я бы не познала любви без него. Мои дети — причина моего существования. Именно из-за них у меня есть душа. Они мое живое наследие. Я бы перестала существовать без них. Это значит, что его жизнь была моей жизнью, и моя жизнь была его жизнью, и его жизнь продолжается через меня, — она опустила голову и заплакала. Джеймс потянулся к ней, притянул к себе и крепко обнял. — Он рассказывал мне разные истории из моего детства. Забавные истории. Знаю, что в молодости он делал много такого, чего стыдился, но человек, которого я знала, был честным, хорошим человеком. Чем старше я становлюсь, тем меньше вижу плохого, и тем больше вижу хорошего. Гермиона грустно рассмеялась и сказала: — Я все еще иногда вижу плохое, и это заставляет меня чувствовать себя виноватой, но если бы мне пришлось описать то, что я действительно чувствую сейчас, я бы сказала, что будто стою на краю пропасти. Я начинаю нервничать и бояться, потому что его больше нет рядом, чтобы оттащить меня от края. — Я всегда буду оттаскивать тебя от края, — с искоркой в глазах сказал Драко. Чтобы доказать это, он взял ее за руку и притянул к себе. — Я знаю, что иногда тебе хочется прыгнуть, но на самом деле я удержу тебя от падения. — Скажи нам, что ты чувствуешь. — Я чувствую, что больше ничего не будет иметь значения, — грустно сказал он. — Чувствую, что мои сны не мои. На самом деле, ничего не сломано, все в порядке. Все произошло так, как и должно было случиться, и вы все рядом со мной, но я чувствую себя таким одиноким. Я так рад, что приехал сюда в прошлом месяце и сказал ему, как сильно его люблю. Я рад, что у меня нет этого сожаления, висящего надо мной. Может быть, я сломлен. Может я изодран и ранен. Возможно, мое прикрытие просто сорвалось, и мне придется показать всем, какой я обманщик. Я не могу сделать это сам. Я не могу быть главой семьи. Я даже не хочу им быть. Может быть, я лгу слишком много и слишком часто. Может быть, я слишком много плачу. Может быть, я слишком слаб без него. Может быть, ничто больше не имеет значения. Холод прокрался в комнату, под дверь, через окна, принося с собой неловкую горечь, которая обычно исходит от зимнего воздуха. Холод пробрал их всех до костей. День становился короче, и скоро землю окутает тьма. День скоро превратится в ночь, унося с собой всю их печаль, точно так же, как уход жизни Люциуса отнял у него доброту, счастье и лишил его благодати. — Кто-нибудь хочет еще что-нибудь сказать, прежде чем мы вернемся? — спросила Лили. — Смерть — это то, что просто случается, — провозгласила Гермиона. — Это не поэтично. Это не оправдано. Это не мелодрама. Когда это происходит, живые чувствуют, что они больше не могут жить, в то время как мертвые вообще ничего не чувствуют. Никто не открывает им двери или окна, но все равно они находят путь внутрь. Близкие изо всех сил пытаются понять это, найти смысл, но в основном они слепы к одной окончательной истине, а именно: ничто не остается, ничто не живет вечно. Никто не должен жить в боли, холоде и печали. Когда приходит смерть, мы не должны трястись от страха. Можно радоваться, что она здесь, потому что это начало, а не конец. Смерть так тиха, что даже если бы она кричала, нам нужно было бы напрячься, чтобы услышать ее. Любовь — единственное утешение, которое мы знаем. Любовь громка. Любовь сильна. Любовь гремит, вне времени, под песню, которую никто не знает, но все ее разделяют. Любовь — это тепло и счастье, но все же тебе стоит напрячься, чтобы услышать, как она поет, если у тебя закрытое сердце. Сердце, которое боится, похоже на жизнь без благодати — поэтому каждый должен воспользоваться своим шансом на любовь, прежде чем их сердца превратятся в камень. Как только сердце превращается в камень, оно становится бесплодным, пустым домом, который плачет над песней, которую поет кто-то неизвестный. Когда мы плачем нежными слезами, которые падают из скрытых улыбок, сокрушая истины за судьбами, которые не знают пощады, мы должны помнить, что жизнь, которая вот-вот рухнет, так же прекрасна, как и жизнь, которая вот-вот начнется. Любовь — это постоянное присутствие, которое наполняет каждое сердце воспоминаниями об особой любви. Даже с течением жизни и телом, которое слабеет от борьбы, внутренний свет становится ярче и ярче, потому что он был по-настоящему любим в своей жизни. После этого никто ничего больше не сказал. Все постепенно выходили из помещения — дети, внуки, мужья и жены. Когда все вернулись в поместье, только Нарцисса осталась сидеть одиноко на стуле, положив руку на гладкую деревянную крышку гроба, стоящего посреди комнаты. Наконец она встала, подняла маленький белый цветок, который лежал сверху, прижала его к сердцу и ушла в дом, к своей семье. Гермиона и Драко ждали ее у дверей патио. Увидев, что Нарцисса благополучно вернулась, они обнялись. Драко поцеловал мать, и она прижалась к нему. — Они так любили друг друга. У них был брак, который является примером того, какими должны быть браки, — объявила Гермиона. — Их брак показал мне, что у нас с тобой все просто замечательно, Малфой. Просто замечательно. — Ты действительно любима, Гермиона, — подмигнув, сказал он. Она подумала, что это самое приятное, что ей когда-либо говорили. — Ты будешь так же сильно по мне скучать, когда я умру? — с грустной улыбкой, спросила Гермиона. Он пожал плечами. — Поскольку я собираюсь умереть первым, я никогда не узнаю этого. Будешь ли ты так сильно скучать по мне, когда я умру? — Гермиона молчала так, словно напряженно думала над ответом. Драко терпеливо ждал, но все равно ущипнул ее. — Ну что, любовь моя? Каков твой ответ? Ты будешь скучать по мне или нет? Я должен знать. Не могу больше выносить это ожидание. — Без сомнения, я буду скучать по тебе больше, чем когда-либо хотела бы себе представить, Малфой, — ответила она, ведь действительно так думала. — Я так и знал, — сказал он с улыбкой. — Ведь я замечательный. Они рассмеялись, вошли в дом и закрыли двери от холодного зимнего ветра. Потому что, клянусь, это был конец.The End.
.
Ну вот и все… семья Малфой говорит нам прощай… Ну вот и все… 400 страниц, 54 главы, 1 история… Ну вот и все… Ох, насколько эта глава была трудной. К концу я уже ревела, девочки… (Arselia тоже. Ну как всегда) Это было очень трудно… Эта история любви Нарциссы и Люциуса… прощание с ним… финал, который заставляет плакать. Нам также трудно расставаться с этой историей, как и вам. За все это время и герои рассказа, и вы, дорогие читатели, стали нам родными людьми и сегодня приходиться говорить: Прощай, семья Малфой. Мы радовались, плакали, веселились, ссорились и жили вместе с ними, но теперь история подошла к концу. Мы вместе с этой историей росли, жили и учились. С первой главы и до пятьдесят четвертой мы выросли и стали еще лучше в этом мире переводов, но впереди еще много всего и еще лучше. Но «Самый удобный брак» останется с нами навсегда как история-легенда, которую мы безмерно любим! На момент публикации заключительной главы мы имеем 1269 оценок, 427 отзывов, 413 сборников — это все благодаря нашему общему труду! Огромное спасибо всем, кто был с нами на этом довольно длинном пути. Каждый подарил этому переводу частичку себя и это никогда не забудется. Нам так хочется вас всех обнять и сказать, как вы нам дороги, наши хорошие читатели)) Посылаем миллионы миллиардов поцелуев и объятьев))СПАСИБО!
Спасибо, AnneM.Oliver за то, что подарила нам такую великолепную историю. Вы великий писатель! Спасибо, Arselia, которая является не просто сопереводчиком, а Ангелом-хранителем этой истории! Спасибо, Olga Luchik и _Matlen_ за вашу помощь. Вы пришли, когда было трудное время и оставались с нами до конца. Вы часть этой истории! Спасибо, Silenia, Bella 2006, hi wood, Элан Тинс, Rianonchic, ne-homka, Sveta… Lussiya100, Angel Sakura чан, Юля Семеновна, МяТнАя СгУщЁнКа, Таисия Фильчакова, Crazychemistlerchik, pre.darniki, Perfectly imperfect YH, Ptaha1927, Андрей Рыжов, Polina_MacKinnon_1960, b_r_i_l_l_i_a_n_t, Спартаковская девушка, Lily_Hail, Mari.a_0, Bernackaya, Kristofer Dante, Яна Дядюн, Даша354, Nastasiy, Olga999, Bikki, Grinevra, Son Seon, ведьмо44ка, Vikentiy, Lizbeth_Chm, Lilu1113, AvroraSinistra, Асахина Мей, Pronya, Слоу_слоу_пок, Alex Borman, Milania6, Kitsune_sama, Feruza Mamadaliyeva, Jul MacKey, I_Am_Snitch, NadezhdaKrylova, ALERONDA, Несплюшка, Лизхен Реднайт, eternalpain16, insterror, Dasha Bellatriks, Грусное облачко, Ascadelia, Наталка_Полтавка, Nicotine_Freak, Сакуренок-котенок, Anna-F, K-12, vera-angell, Конфетка_Кольки, Alya_ya_68, ЕваБэк, Кактус Мариципан, Vicky_170794, Walli Mal, Катерина Пуховая, EvelinWett, Lin_yul, Ксю Зеленая, англичанка из кащенко, DD, MapuPo, Камилла Смольская, Kolumnist, NA NE, Кетрин Гордиевская, reqviem_for_a_dream73, _.Несса._, сириус800, MiyaLeo, Natusya87, Julia Polevaya, ЕваБэк, Л_ю_б_л_ю_П_о_ч_и_т_а_т_ь, медина_февральская, MiyaLeo, Liriana B., Anna Muntyan, Uriko, Бодька, Римма из Рима, _Dica_, Cherrychka, JennySt, К чёрту это имя пользователя, ЛюциФан, Mrs. illusion., Эл13, Alone_Dark_Wolf за все ваши теплые отзывы, читать их было очень приятно, они дарили нам вдохновение и желание переводить дальше. Благодаря, вам мы понимали, что все делаем правильно)) Спасибо всем, кто читал, ставил лайки, добавлял в сборники! Вы все потрясающие! Любим вас!До скорых встреч, ~K.