Деньги

Нами лежала в своей комнате и плакала, уткнувшись лицом в подушку. Девочка не могла показывать свою слабость перед своими будущими «накама», убившими ее мать, Бельмере-сан, перед ней и ее сестрой, в назидание остальным деревенским жителям, которые тоже стали свидетелями жестокой расправы. Никому из них нельзя об этом знать. Все, что ей оставалось — это тихо рыдать лежа в своей комнатке. Но проявлять слабость девочка позволяла себе редко, даже наедине с собой. После всего случившегося, ей пришлось слишком рано повзрослеть. Так что с тех пор она редко плакала, ведь слезами, как известно, делу не помочь и проблему не решить. А проблема у нее не маленькая — пираты Арлонга и сделка с их капитаном. Сто миллионов белли за свободу ее родной деревни Кокояши. Сто миллионов! Где маленькой восьмилетней девочке достать столь огромную сумму? Годовой доход их мандариновой рощи составлял едва ли миллион белли — и это в наиболее удачные урожайные годы. Рыжая девочка успокоилась и вытерев слезы, начала думать, каким же способом возможно заработать столь колоссальную сумму, желательно, за как можно меньший срок. В голову ничего не приходило. Это уже не первая бессонная ночь. Она перебирала варианты: мандариновая роща, как источник дохода отпала сразу; рисование карт? — ну, Арлонг ей обещал платить по десять тысяч за каждую нарисованную девочкой карту, но ей понадобиться нарисовать карту всего мира, чтобы таким способом выкупить свою деревню, а это слишком долго. Что еще? Охота за головами выгодное дело, но ей подходит мало, в силу ее малого возраста и неумения драться. Заняться воровским промыслом? Опять же, возраст у нее слишком мал. Хотя… если подумать, используя свои таланты, она могла бы вступать в пиратские команды, на должность навигатора, а затем, подловив момент, грабить их, сбегая с пиратскими сокровищами. Грабить награбленное — привлекательная идея, хоть и опасная. Плюсик этой идее. Еще она может рисовать картины? Но тут та же ситуация что и с картами, только Арлонг ее рисунки покупать не будет точно. Ей понадобиться нарисовать десять тысяч картин и, что еще более важно, продать их. Возможно, но долго, глупо и неэффективно. Для заработка нужно использовать свои таланты. А что у Нами лучше всего получается: навигация, картография и рисование. Рисование… вот оно! Эврика! Девочку осенило. Как она раньше до этого не додумалась. Пусть незаконно. Пусть она обещала матери больше этого никогда не делать. Но если у нее все получится… нет, у нее точно получится! Она крутилась в кровати еще больше часа, прежде чем уснуть. Мысли не давали рыжей покоя. Девочка уже видела, как выкупает свою деревню у так ненавистного ей рыбочеловека. Проснулась Нами рано утром, еще до восхода солнца. Ей не терпелось начать. Но, первым делом, ей нужно было закончить рисовать карту архипелага Кономи. За прошедшую неделю, девочка с пиратами Арлонга обошла весь Архипелаг вдоль и поперек, делая зарисовки островов, а рыболюди помогали ей составлять карту подводных течений. Карта была практически готова, оставалось только привести ее в «божеский вид». Оставив готовую карту сушиться, девочка достала из шкафчика нарисованною ею десятитысячную купюру. Бельмере не выкинули фальшивку, оставив дочери, как напоминание о данном ею слове. И девочка сознательно собиралась нарушить свое слово. — Извините, Бельмере-сан, — прошептала Нами. — Мама… Эта подделка была нарисована глупой и наивной девочкой. Мать просветила ее о том, что бывает с фальшивомонетчиками. Рассказала, что деньги не так-то просто подделать. Что купюры защищены водяными знаками, особым рисунком и прочими защитными, от подделок, элементами. Бывшая дозорная просвещала дочь, чтобы отвадить ее от «кривой дорожки», но в итоге… способствовала рыжей непоседе в становлении на преступный путь. Для начала девочка решила как следует изучить настоящую купюру, чтобы создать подделку наиболее приближенную к оригиналу — так меньше шансов, что купюру обнаружат сразу и ее поймают с поличным. Но для этого нужно было иметь настоящую купюру, а сейчас в их доме денег не было. Бельмере отдала все до копейки, чтобы сохранить жизнь своим детям. Придется ей ждать, пока карта высохнет, чтобы отнести ее Арлонгу и получить деньги за карту Архипелага. И уже тогда начинать подготовку к своей афере. А пока карта сохнет, Нами решила заняться планированием, ведь нарисовать деньги мало, их еще нужно сбыть и при этом не попасться. Вариант расплатиться подделками напрямую с Арлонгом будущая фальшивомонетчица отмела сразу. Если пират узнает и об этом ее таланте, тогда точно никуда не отпустит — начнет использовать как утку, несущую золотые… позолоченные яйца. Значит она будет работать на Арлонга, рисуя для него карты, а в свободное время будет подделывать деньги. Сбывать их на островах Кономи — не вариант. Ее быстро запомнят. К тому же все деньги идут Арлонгу… он быстро догадается, кто этот фальшимонетчик. Заниматься сбытом нужно на нейтральных, не подчиненных рыболюдям островах, т.е. за пределами Архипелага. Разрешит ли Арлонг девочке покинуть свою территорию? Отпустит своего картографа, человека, в чьих услугах он нуждается? Это уж вряд ли. Сбегать не имеет смысла. За ее побег он отыграется на деревенских жителях… и, что еще страшнее, на сестре девочки. Тогда нужно придумать, как убедить нелюдя отпустить ее. Сказать легче, чем сделать. За вот такими вот не детскими размышлениями прошло два часа. Карта высохла, так что пора идти к пирату, сдавать работу. Аккуратно скрутив карту, Нами положила ее в тубус и закинув его за плечо вышла из дома. Проходя по улице Кокояши, девочка ловила на себе взгляды деревенских жителей. Ненавистные взгляды, чуть ли не прожигали ее. Еще бы, ведь она пошла в услужение пирату захватившему Кономи — об этом знали все. Все видели, как девочка ходила в сопровождении рыболюдей, плавала с ними по островам. Но никто, даже Ноджико, ее сестра, не знали о заключенной между рыжей и пиратом сделке, об выкупе деревни. Ненависть деревенских — ее наказание. Наказание за сделку с Арлонгом, за обещание матери, которое собиралась нарушить. Пусть ненавидят ее. Нами же будет черпать силы из их ненавести. Пусть она станет девочке напоминанием о «сделке с дьяволом» и будет помогать ей быстрее расплатиться с нелюдем. Нами подошла к самому большому дому в центре деревни — бывшему дому деревенского старосты и шерифа Ген-сана, который стал временной штаб-квартирой пиратов Арлонга. На входе стояли двое рыболюдей, охраняя его. — Я к Арлонг-сану, — к своему «работодателю» она всегда обращалась уважительно, так же, как пиратского капитана называли его подчиненные-раболюди. Не из уважения, а просто, чтобы не злить ни пиратов, ни их капитана, ведь разозленные рыболюди — смерть и увечья для простых людей. Прохожие тоже слышали вежливое и уважительное обращение девочки к рыболюду, что вызывало еще более яростные и ненавистные взгляды. Но рыжая их игнорировала. — Он тебя уже ждет, Нами-тян, — оскалился рыболюд, видя всю направленную на девочку ненависть деревенских жителей и своим обращением лишь подстегивая их. Пират открыл дверь и Нами вошла внутрь дома, скрывшись от прожигающих спину взглядов. Арлонг встретил ее в большом зале, где было установленно огромное кресло, напоминающее трон. — Нами, — улыбнулся Арлонг, — рад тебя видеть. Как продвигается рисование карты? — Здравствуйте, Арлонг-сан, — изобразила поклон и распрямившись сняла с плеча тубус. — Вот, — протянула его ближайшему рыбочеловеку. Тот открыл тубус и внимательно осмотрев, передал капитану. Пилоносый акул аккуратно достал карту и развернув ее на своих коленях, начал изучать. — Ща-ха-ха, ха… великолепно, Нами, — засмеялся пират. — Просто ве-ли-ко-леп-но. С твоими картами мы покорим Ист-Блю! Ща-ха-ха-ха! Писаро, — обратился монстр к своему подчиненному, ранее проверившему тубус, перед тем, как передать его капитану. — Да, Арлонг-сан, — незамедлительно отреагировал тот. — Дай Нами ее честно заработанные десять тысяч, ща-ха-ха… — Сью секенду, Арлонг-сан, — картинно пополнился рыболюд, достав из кармана кошелек наполненный белли, выняв оттуда одну десятитысячную купюру. — Держите, Нами-сан, — еще один картинный поклон, только уже с протянутой рукой. — Спасибо, — произнесла Нами, быстро взяв купюру и спрятав ее в кармане своего платьица. — Ты хорошо поработала, Нами, — похвалил девочку акул. — Так ты подумала о моем предложении? Пират говорил о предложении вступить в его команду. Она могла бы и отказаться, но девочка с самого начала согласилась бы, если б не условие Арлонга — нарисовать карту, чтобы убедится в ее навыках. Нет, она не стремилась стать пираткой. У рыжей просто не было выбора. Если она не присоединится, то все равно обязана будет рисовать для пирата карты, только уже не как член команды, а как пленница. Членство же, давало ей некоторые привилегии, пусть и небольшие. — Я… согласна… — Еще одна великолепная новость, ща-ха-ха-ха, — противно засмеялся пират. — Ты же в курсе, что эти людишки… твои односельчане тебя ненавидят? — риторический вопрос. — А когда они узнают, что ты вступила в мою команду — возненавидят еще больше? — Да, Арлонг-сан, — твердо кивнула девочка, все уже для себя давно решив. — Я это знаю. И более того, я хочу, чтобы вы объявили о моем вступлении в вашу команду привселюдно. Пусть все знают. Пусть ненавидят. Это ее наказание. — Как интересно, ща-ха-ха, — погладил подбородок. — Я как раз собирался объявить о начале стройки моей базы, а объявление о твоем вступлении в мою команду, станет отличным предисловием, ща-ха-ха. Скажи, зачем тебе это прилюдное объявление? — Это мое наказание, — произнесла девочка, смотря себе под ноги. — И напоминание о нашей сделке. — Чу, — обратился Арлонг к своему заму, — собери всех людишек этой деревни на центральной площади. — Да, Арлонг-сан, чу, — принял приказ рыбочеловек, отправившись его исполнять незамедлительно. Через десять минут, на площадь переполненную людьми и охраняемую по периметру рыболюдами, вышли Арлонг и Нами. Пират разразился поразительной человеконенавистнической речью, после чего объявил о вступлении рыжей человечки в его команду… в качестве офицера. Как сказал пират: — Гордитесь жалкие людишки, ща-ха-ха, одна из вас, облысевших слабых обезьян, удостоилась подобной чести! После чего сообщил еще одну «радостную новость — рыбочеловек выбрал этот остров в качестве постоянной базы и им, жителям Архипелага, предоставлена «великая» честь строительства его базы. Те, кто будет участвовать в «стройке века», будут освобождены от «налога», естественно, лишь на время строительства. Островитяне, были… не очень рады подобной перспективе, но не роптали — чревато последствиями. Их ненавистные взгляды были устремлены на рыбьемордых и Нами. Особенно на последнюю, ведь никто не любит предателей и перебежчиков, а девочка, по мнению людей была и тем, и другим. А под конец Арлонг сделал последнее объявление. Он попросил Чу, своего старпома, нанести на плечо новоиспеченного офицера символ пиратов Арлонга, как доказательство принадлежности девочки к его команде. Нами была удивлена, что акул принял ее в команду в качестве офицера, а нанесение татуировки… это же вечное клеймо на ее теле! Чертов ублюдочный рыболюд! Но, как бы внутренне девочка не возмущалась, внешне оставаясь спокойной — она вытереть все, если понадобится и, в конце концов, выкупит свою деревню. Чу с удовольствием принялся выполнять поручение капитана. Нанесение татуировки… очень болезненно, но девочка терпела, как вытерпит любые испытания, что станут на пути к ее цели. Нами, после нанесения «клейма» Арлонга, высоко подняв голову, не произнося ни слова, пошла сквозь ненавидящую ее толпу односельчан. Им даже показалось, что она горда носить символ принадлежности рыбьемордым пиратам, что еще больше распаляло их ненависть. Лишь Гендзо — шериф и староста Кокояши, а так же Ноджико, не могли поверить, что девочка «переметнулась». — Нами, — синевласка попыталась остановить, схватив сестру за «здоровое» предплечье, но та увернулась, так и не посмотрев на сестру, продолжила идти, куда шла. Через четверть часа Нами поднялась на холм, где была похоронена Бельмере, ее мать. Опустившись рядом с надгробием, девочка заплакала. — Бельмере-сан, — сквозь слезы произнесла она, — простите меня… я вынуждена была вступить в команду Арлонга… к тому же, я заключила с ним сделку… хнык… я выкуплю у него Кокояши… хнык-хнык… за сто миллионов белли… и… я собираюсь нарушить данное вам обещание… хнык-хнык… Нами «исповедалась» более часа, «разговаривая» с матерью, рассказывая, что произошло после ее убийства, как она живет, что чувствует, чего хочет добиться. Рыжая настолько увлеклась, что даже не замечала, что позади нее все это время стояла ее сестра. Ноджико знала, что ее сестра просто не может быть предательницей. Теперь она собиралась сообщить об этом Ген-сану, чтобы тот рассказал об этом остальным односельчанам. Они должны знать, что Нами ни предательница, ни «перебежчица». Должны! С такими мыслями синевласка побежала обратно в Кокояши. После посещения могилы матери, Нами направилась домой и собрав вещи, отправилась обратно в Кокояши, в бывший дом Ген-сана. Теперь она будет жить с пиратами рыболюдей, на их базе. Это тоже ее наказание. Обратный путь прошел без происшествий. Наконец, Нами оказалась в наедине, закрывшись в выделенной ей пиратами комнате, на временной базе пиратов. На глаза навернулись слезы, но она сдержалась. Ей не плакать нужно, а заняться изучением данной Арлонгом десятитысячной купюры. Взяв лупу, девочка принялась за изучение. Перед ней открылся целый неизведанный до этого мир. Мир денег. Рисунок, состоящий из тонких-тонких линий, удивительным образом сплетающихся между собой и образующих привычную всем «картинку» денег. Невидимые невооруженным глазом узоры были… удивительные и увлекательные. Девочка с головой погрузилась в изучение купюры, проводя за этим делом все свободное время. Свободное от рисования карт для Арлонга, ведь других дел у нее, по сути-то, и не было. День за днем она смотрела на десятитысячную банкноту, через увеличительное стекло, изучая каждую линию по отдельности. И с каждым днем ее уверенность крепчала — она сможет подделать белли!