Круг вечности: Реставратор

Я не буду описывать то, что я увидел. Не могу сказать, что мне до сих пор больно, но если я скажу, что вспоминаю об этом с легким сердцем, то я солгу. Какое-то время я просто стоял, наконец-то осознавая, что мои сны, где Вера мне изменяла, были реальностью. Я обманул Веру. Меня пугал не один сон с ней, а два. Как сказала Настасья. В одном сне Вера умирала, и в этом, было замешано её изображение, я не понимал как это, но понимал, что всему виной изображение Веры. А второй был иным. Мерзким. Это сложно объяснить, но смысл был таковым, что тот, кто будет фотографировать Веру станет её любовником. Это то, что я видел и понял. Я отгонял от нее фотографов и безумно злился. Но это был не фотограф. Это был Владимир, который один раз, при мне действительно сфотографировал Веру. Он был её любовником. Первым. Я не знал, были ли у неё еще и никогда не узнаю этого. Я понял что обнаружен, и не придумал ничего иного, чем ватными ногами пытаться куда-то уйти. Я не оборачивался когда я услышал, как распахнулась дверь, но не выдержал когда она позвала меня и обернулся на голос. — Олег! Стой, пожалуйста! Я не слышал голоса Веры, и, обернувшись, я её не увидел. Передо мной была Настасья. Она победила. Она забрала мою Веру. А может, Веры никогда и не было. Наверное, я её придумал, и влюбился в ту, которой никогда не существовало. Когда из двери кухни показалась физиономия Владимира, меня передернуло от омерзения и я просто ушел. Я не мог выйти из квартиры, тогда мне нужно было бы пройти мимо них, но видеть Веру было физически больно для меня и я сделал единственное на что был способен. Я зашел в кладовку и, несмотря на истеричные попытки того существа, что некогда звалось моей любимой открыть дверь и зачем-то выудить меня оттуда, о чем-то «поговорить», я закрыл её подперев ручку шваброй. Я сел на пол, и не представлял, что мне делать дальше. Возможно, я совершил глупый поступок но, я нащупал в кармане смятую бумагу, что дал мне Берт и позвонил ему. — Приходи, — тихо сказал я в трубку, даже не здороваясь. — Куда? — спросил обеспокоенный голос. — В кладовку, — ответил я и сбросил звонок. *** За дверью что-то шуршало, шумело, грохало и хлопало. Иногда Вера голосом Настасьи, мягким и вкрадчивым пыталась мне что-то сказать, и я закрывал уши руками. Она говорила о том, что все равно всегда любила только меня. Что это только ради славы, ради успеха, ради денег. На которые мы будем наслаждаться жизнью оба. Я не отвечал. У меня не было сил или желания даже спорить, высказывать претензии, обвинять. Я не знал, что мне думать, что мне чувствовать и как мне отныне жить дальше. За дверью стало тихо, и какое-то время меня просто оставили с моими мыслями, и вдруг, я услышал скрип входной двери и голос Берта. Он перекинулся несколькими фразами с Верой, и я услышал аккуратный стук в мою дверь. — Это я, — услышал я голос Берта и лениво потянулся, чтобы впустить его в свой новый дом. Едва он зашел я обратно запер дверь, воспользовавшись шваброй. На мгновение, я встретился взглядом с Верой, и испытал почти физическую боль в области сердца. — У меня было в жизни разное, — произнес Берт. — Только меня еще не приглашали, в такие места… — я не ответил и он продолжил. — Ты ведь понимаешь, что не можешь сидеть здесь вечность? Тебе надо выходить, поговорить с ней, даже если вы поссорились… — Она другая, она больше не Вера. Я не вижу Веры, — все же сказал я. Берт учтиво кивнул. — В ящике, лежит маленький нож, возьмешь его? Берт сморщился, но передал мне маленький нож с белой ручкой, — я взял его в руки и пальцем проверил острие стали. — Я пришел, а она там, с другим, — я говорил словно в бреду, но даже это Берт умудрился понять и закивал. — Ты не помнишь, какой срок за убийство? — задумчиво поинтересовался я. — Ты хочешь убить её? — серьезным тоном спросил Берт. Я еще раз взглянул на нож, в голове пробежали неприятные картины последствии, и последняя была в том, как именно я заношу над ней оружие. — Боже, нет, — отмахнулся я. — Забудь, это просто бред, — и заметив его подозрительный взгляд, закатил глаза. — Это бред, я этого не сделаю. Я не смогу. Да и не надо… — Хорошо, — кивнул он. — Но, это все не так важно. Женщину найдешь другую, на Вере мир не остановился. — Ты знал? — Я не знал наверняка, но… мне кажется, об этом догадывались все. Кроме тебя. Олег, сейчас гораздо важнее картина, и раз уж я здесь, несмотря на все риски, о которых ты знаешь, мне нужно увидеть оригинал. Я кивнул на две накрытые картины, стоящие на полу. Берт осторожно подошел к одной из них, приподнял темную ткань, закрывающую их от мира, и словно бы пересилив себя резко сбросил ткань. То, что я увидел не шокировало меня, мои эмоции выгорели, но инстинктивный страх все же пробудился. — Она не требует реставрации, — произнес Берт. — Совсем. — Посмотри вторую, — попросил я и Берт послушно сбросил ткань со второй картины. Они были одинаковы. Ни одной потертости, кривизны, дырки или следа от сажи, хотя на второй я сам рисовал сажу. Они были идеальны. Абсолютно отреставрированы. — Одну создал ты, а вторая оригинальная… — произнес Берт. — Какая же из них? — Я не знаю, — покачал я головой. — Я не знаю… — Хорошо, ладно, — примирительно сказал он. Он встал подальше от них и глубоко задумался, почесывая пальцами не существующую бороду. Я же был словно пьяным, апатия сменилась гневом, и мне нужно было его выплеснуть. Я не мог причинить боль живому существу, но картина была чем-то между живым и мертвым. И я знал, что все началось с неё. Красота это дар, а любой дар вызывает соблазн к тому, чтобы совершать зло. Я видел в этом куске дерева все свои проблемы. И я хотел отомстить. Я разжал руки, выбросив нож. Достал другое оружие — растворитель краски, и осторожно встал. Берт бросил на меня недоуменный взгляд, но не увидел угрозы. Мне нужно было сделать всего один длинный шаг и подойти ближе к картине, и я это сделал. Я художник, я вижу красоту, и сейчас я видел истинную красоту — идеальная, зловещая, таинственная и призывающая. Я создаю красоту, и я помог воссоздать эту, и я же её уничтожаю. Я открыл склянку и выплеснул его на прямо на лицо Настасьи. Я не мог уничтожить картину, но я уничтожил её красоту. В этот момент мою руку остановил Берт. Он развернул меня и что-то кричал, я не обращая внимания лениво глядел на творение моих рук. — Идиот! — слышал я издали и видел как растворяющееся краска уродовала лицо Настасьи. Обернувшись на вторую картину, я понял, что она уничтожается также. Хоть и нетронутая она также деформировало красоту изображенной на ней женщины, и теперь. Эта красота умерла. Теперь навсегда.  — Идиот, идиот, идиот… — бормотал Берт и бросил на меня гневный взгляд. Несколько секунд прошли для меня в страхе и неизвестности. В какой-то момент, я даже подумал, что Но потом это началось. Сначала я услышал вопль Веры, не Настасьи, а действительно Веры. Нечеловеческий крик не то от страха, не то от боли. Я кинулся к двери, вышвырнул швабру, но дернув ручку не смог открыть. Я стал стучаться и пытаться ломать её. Берт же застыв в шоке. Он не помогал и не мешал. Через мгновение — обе картины загорелись яростным пламенем. Огонь стал пожирать наш дом, мои картины. Воспламенялись краски и мольберт. Берт стал на колени, а за дверью я снова услышал крик и пытался выломать дверь. Силы оставляли меня и я стал задыхаться, последним что я помню, была та самая дверь и третий пронзительный и резко оборвавшийся крик той, что я когда-то любил. *** Первой моей сознательной мыслью был вопрос о том, в раю я или в аду, но резкая боль в руке доказала, что явно еще жив. Я открыл глаза и ощупывал руками твердый асфальт. Привстав я начал оглядываться, чтобы понять, где я и мой взгляд привлекла собака. Черный ламбрадор сидел рядом с какой-то тряпкой и поприветствовал меня лаем, отчего у меня еще больше застучало в висках. Я чувствовал запах гари и наконец, увидел мой горящий дом. — Живой? — услышал я крик какого-то мужчины. Я кивнул, хоть сам был не до конца уверен. Он подбежал ко мне и поверхностно осмотрел. — Стоять можешь, это хорошо. Там пожар пошел с подвала, и взорвались баллоны, газовые. Все сгорело. — Кто-то погиб? — спросил я. — Из подвала только баба вроде бы, но мы её не нашли, и мужик, — Он вышел с собакой, но попал на взрыв, в него стекло оконное попало, — он кивнул в сторону где я видел пса и я понял, что пес сидит у накрытого темной тканью тела. Я ватными ногами подошел к телу и приподнял ткань. Я не ошибся. Это был Берт. Все его тело было в мелких стеклах, впившихся в его кожу. Самое большое, видимо, смертельное влетело аккурат в шею. Пес ходил вокруг него, подходил к лицу, обнюхивал его и поскуливая снова начинал свой круг. — Рита? — спросил я и пес обернулся на меня. Я все понял, и пожалел что не погиб сам. — Прости меня, Рита. Я лишил тебя друга, отца, брата… кем он тебе был. Прости меня… Я сел на корточки и собака подошла ко мне, дружелюбно боднув головой в грудь, я коснулся её головы, думая, будто бы она не понимает, почему её друг и опекун не встает. Я думал о том, что же натворил. Вера мертва, Берт мертв. Рита сирота, я мог бы приютить её, но она скорее захочет убить меня и будет целиком права. В этот момент самоедства и ненависти я вдруг услышал прямо рядом с ухом звон упавшего стекла. Я обернулся на тело Берта и пораженно уставился на стекло, внезапно упавшее у него с шее. При этом, острие вошло достаточно глубоко, я видел как оно острым углом было окрашено кровью. «С чего оно упало?» — подумал я и внезапно заметил движение. Я отпрянул от шока и Берт неожиданно дернулся и вздохнул. Моего инстинкта хватило, чтобы встать и резко побежать в сторону, но я осекся на пол пути и оглянулся. Показалось, наверное. Сбрендил. Но вдруг Берт резко сел. В этот миг собака подлетела к нему, и, видимо, принялась вылизать ему лицо. — Да, это была не самая приятная смерть, и знаешь, такая неожиданная… Чудо что сгорел к чертям, — услышал я его голос, который сменился смехом. — Хватит уже, Рит! — взмолился он. — Я тебя тоже люблю, ну куда я от тебя денусь? Ты мой друг, моя девочка, — приговаривал он обнимая собаку. Я заставил себя пройти ближе и посмотреть на Берта. Он заметил меня, и их телячьи нежности с Ритой стали более размеренными и спокойными. Рита, успокоилась и положила голову ему на колени, подняв на меня глаза. Берт тоже поднял на меня взгляд, и встретившись им со мной чуть пожал плечами. — Я действительно, кое-что, позабыл тебе сказать. Одну… мелочь. — Ты — Вечный? — Нет! — воскликнул он. — Я не они, я был с ними, но уже нет. Очень давно я ушел от них, и… — я повернулся и пошел прочь. Рита чуть заскулила, но я не обращал на нее внимания. — Я не соврал, Олег! Они лишили меня всего! Брата, моей женщины… все что у меня было, я потерял из-за них… Куда ты?! — Хоронить Веру, — тихо произнес я, и мне было наплевать, услышал ли он мой ответ.