***
Сакура приходила ко мне вечерами всю эту неделю, а когда я спрашивала об Усуи, она отмахивалась и переходила на другую тему для общения. Я понятия не имела, что с ним. Всё размышляла, что проблемы могли возникнуть с того телефонного звонка. Мне его не хватало. Я думала только о нём. Всё это время лишь о нём. Каждые чёртовы минуты я подавляла в себе дикое желание попросить родителей привезти Усуи ко мне. Даже сейчас, когда Сакура что-то рассказывала, мои мысли были заняты о нём, а голос подруги стал просто фоном. Казалось, я схожу с ума, теряю рассудок, становлюсь одержимой. Это меня больше злило. — Почему он не объявляется? Слова, произнесённые капризным тоном, вырвались прежде чем я успела подумать. Звонкий голос Сакуры тотчас умолк. В моих ушах кровь зазвенела, будто два водопада, сердце почти не билось, всё тело парализовало. Тишина в комнате была настолько удушающей, что мне показалось, я сейчас умру от нехватки кислорода. Скажи, скажи, скажи что-нибудь! Пожалуйста, не молчи. Я понятия не имела, о чём в эти минуты размышляет Сакура и какое сейчас у неё выражение лица. Господи, о чём она думает, сидя в полной тишине, без единого движения и звука? Тёмный мир вокруг меня стал рассасываться, уступив белоснежным пятнам перед глазами. Если Сакура не заговорит, не скажет хоть что-то я свалюсь в обморок. — Послушай. Наконец, я услышала её тихий голос. Настолько тихий, что мне пришлось задержать собственное учащённое дыхание и пододвинуться к ней поближе. — Усуи, наверное, не придёт больше. — Почему ты так решила? Он сам об этом сказал? Сакура снова замолчала. Я поднялась с постели, нащупала её неестественно холодные руки и крепко их сжала в своих ладонях. — Прошу тебя, Сакура. С ним ведь… ничего не случилось? К горлу подкатил тяжёлый ком. Хоть бы с ним ничего не случилось. Тот телефонный звонок без сомнений был причастен к тому, что Усуи неожиданно пропал из моей жизни. Если вдруг с ним что-то случилось… если это так, меня не должно быть здесь. Я пойду к нему. Дойду до него любыми способами. Отчаявшись услышать от Сакуры правду, я отошла и стиснула кулаки. Почему же лучшая подруга держит меня в неведении? С каких пор между нами появились тайны, да с чего им вообще взяться теперь. У Сакуры своя жизнь, наполненная живыми эмоциями и красочными событиями, а моя едва становится настоящей с появлением Усуи. Но и это настоящее угасало с его внезапным исчезновением. Нам с Сакурой не за что соперничать, ругаться, обливать друг друга грязью, как бывает между подругами. Мы принадлежим к совершенно разным двум вселенным. Я знала это, и она знала, но продолжала упорно молчать. — Знаешь, что, забудь. Сама всё выясню. — У него девушка! — до неузнаваемости громко прорычала Сакура, буквально с гневом выплюнула эти слова мне в спину, будто говоря: «Получай!». Я мгновенно замерла напротив двери, чувствуя, как земля стремительно уходит из-под ног. — Усуи… Он встречается с одной девушкой, — спокойным тоном закончила Сакура. А я удивлялась её выдержке и безупречному самоконтролю. Как она может так мастерски совладать с эмоциями? Мне хотелось закричать, что есть сил. Кричать до тех пор, пока голос не охрипнет, пока боль в сердце перестанет невыносимо зудеть. Вместо ответа с горла сорвался короткий кашель и мне пришлось ударить себя в область груди. Тугой узел, застрявший в горле, мешал нормально думать. — Лучше бы ты позволила мне выйти. Я тихо рассмеялась, хотя смех прозвучал для меня, будто жалобный плач. И правда. Дотронувшись до щеки я на кончиках пальцев ощутила капли слёз. — Мисаки, мне правда… — Ты была права, Сакура, — перебила я её, без конца всхлипывая, жадно хватая ртом воздух. Передо мной стрелой пронеслась вся жизнь. Там было черным черно, как в старом колодце и я в нём тонула. Захлёбывалась, ныряя с головой. — Ты была права, — вновь и вновь повторяла я, глотая слёзы. Лёгкие, казалось, лопнут. — Любовь… — я втянула в себя побольше воздуха, закрыла глаза, почувствовав невероятную слабость по всему телу и гордо выпрямилась, оборачиваясь к подруге: — Она существует не только в сказках. Я почти призналась ей и самой себе, что влюбилась в Усуи Такуми.***
Может Сакура намекнула ему о моём недавнем порыве или его привело чутьё, каким-то образом подсказавший ему немедленно приходить в мой дом. Не важно. Но он здесь. В моей комнате. Стоит возле двери и ждёт. Словно ожидавший, что я тотчас кинусь ему на шею обниматься. Не дождётся. — Давно не виделись, — сказала я с невозмутимым холодом. — Успела соскучиться? Ему удалось перечеркнуть своё семидневное отсутствие одной колкой фразой, как будто и не было этих семи дней. — Думай как хочешь. Не дав ему время для поиска нужных слов, я легла на мягкую постель, плотно укрывшись одеялом. Разговаривать нам больше не о чем. Пусть уходит. Пусть стена между нами остаётся нерушимой. Едва эта мысль закрепилась в уме, Усуи бесцеремонно лёг рядом со мной. Совсем близко. Его руки ожили и потянулись к моим волосам. Я с недовольством отпрянула и перевернулась на другой бок, но он, тихо смеясь, уткнулся носом в мою шею и вдохнул. По спине пробежали мурашки, и я сразу присела. — Не вставай, — опешил Усуи, притягивая меня к себе обратно. Ещё неделю назад я бы наградила его за такое своеволие нещадным ударом, но сейчас я не могла ему противиться. Мы пролежали в объятиях друг друга до самого вечера. Я даже умудрилась заснуть, чувствуя блаженную теплоту, исходившую от него. Никогда ещё сон не приносил мне столько удовольствия. Я просто мечтала о времени, когда мы сможем целыми днями вот так не расставаться. Однако мои мечты разбились от звуков его мобильного телефона. — Мне надо ответить. Он поднялся, я тоже. От чего-то в душе засел страх. — Я на минуту. Усуи сейчас уйдёт. Выйдет из комнаты и испарится. На сей раз не на неделю, а на месяц. Я его не увижу. Как только он переступит через порог комнаты, я его возможно потеряю насовсем. Сердце на бешеной скорости пропустило несколько ударов, страх завладел всеми частями моего телами и вдруг… — Аюдзава? Забывшись от всего, я ещё слышала, как он меня зовёт и только потом в замешательстве разжала пальцы, держащие его за куртку. — Ты чего? — Ничего! — вскрикнула я, тут же отлетев от него к книжной полке. — Это… это судорога. Неуправляемые нервные рефлексы. Я также могла запросто разбить вазу или пнуть тебя ногой. Он молча стоял и смотрел, а я не могла никак остановиться: — Однажды я так крепко вцепилась в своего кота, что тот больше не приближался ко мне месяцами. А ещё, находясь в больнице, я чуть не оторвала Сакуре руку, потом был случай с неожиданным падением папы…***
Аюдзава продолжала свой торопливый монолог. Я сразу понял: она болтает с перепугу. Может и от смущения. — Теперь, давай, смейся, выговаривай за мою глупую совершенно безумную выходку. Как ты на это отреагируешь? Заставишь держать дистанцию? Скажешь, что я чокнутая и лишилась мозгов? Говори всё что хочешь. Ведь ты! Ведь ты меня ненавидишь. В её словах было столько нескрываемой горечи, что я слегка растерялся. А её последняя фраза с разворота влепила пощёчину. Я вспомнил наш разговор, когда мы обменялись не самыми радушными словечками в то утро. — Я тебя не ненавижу. — Что? — переспросила она. Возможно мой голос прозвучал тише обычного. Я сжал кулаки и повторил: — Я тебя не ненавижу, Аюдзава. Она сделала вид, что увлечена раскладыванием книг. Она клала книги совершенно не на то место и не на ту полку. Я ощутил ударивший в сердце заряд раздражения и стремительно сократив расстояние между нами, схватил её за запястье. Она отрешённо смотрела на меня и в то же время — в темноту. Эти семь дней я старался не думать о ней, хотел убежать от взвалившейся на меня ответственности, меня пугали столь крутые перемены в жизни с её резким появлением. Глядя сейчас на Аюдзаву, я почувствовал к себе ядовитое омерзение. Черта между мной и ней всё это время была напрасной. Отныне я ни за что от неё не отвернусь. — Пошли со мной на школьный фестиваль. — Не могу. Она попыталась выдернуть руку, желая ускользнуть от разговора, но я не позволил ей даже сдвинуться с места. — Это был не вопрос. — А я говорю, что не могу. Чувствовалось, как гнев нарастал внутри неё с каждой секундой. — Я поговорю с твоими родителями. Думаю, они разрешат тебе пойти. — Дело не в родителях, — отчеканила Аюдзава, пригвоздив меня своим свирепым взглядом к полу. — А в твоей девушке. В душе я искренне заржал, заметив её жгучую ревность. — Это в какой? У меня их целый вагон. — Я серьёзно! Почему бы тебе не пойти со своей девушкой. Она, наверное, ждёт не дождётся твоего приглашения. Аюдзава была на взводе, готовая взорваться. Моё терпение тоже. — Фестиваль будет завтра. Я заеду за тобой в четыре часа дня. — Я не согласилась. Не сочтя должным отвечать на её отказ, я двинулся к двери, напоследок добавив: — Надень что-нибудь сексуальное. — Ещё чего, олух! Её крик прозвучал как согласие, и я торжествующе улыбнулся.***
Из-за него я не могла уснуть всю ночь, вместе с тем раздумывая над его предложением сходить на фестиваль. Это было даже не предложение, а приказ. Помнится, он говорил, что не любит посещать подобные мероприятия, тогда почему его именно сейчас потянуло туда, да ещё и со мной? Может, Сакура ошиблась, и никакой девушки у него нет. Время покажет. И завтрашний день расставит всё по полочкам, в хронологическом порядке.***
— Сакура, скажи, что это не такое открытое и облегающее, — в который раз спросила я у щебечущей вокруг меня подруги. Она что-то подправляла, что-то засовывала в мои волосы, что-то завязывала на мою талию. Мне становилось дурно. — Всё идеально, Миса-тян, — пропела Сакура и подтолкнула меня к парадной двери. Усуи уже ждал меня на веранде и сразу взял под руку. Он ничего не сказал о моём наряде, молча проводив к машине. Из-за этого я почувствовала дикую неловкость. Но по восторженному голосу Сакуры я определённо выглядела не так убого. Мы ехали в полной тишине. Усуи за это время не обмолвился со мной ни словом и не выпускал мою руку, присосавшись, словно к добыче. Я сквозь перчатки чувствовала тепло его пальцев и то, как встревоженно билось его сердце. Интересно, с чего бы ему волноваться? — Надень это, — с нотками злости произнёс Усуи где-то над ухом и закутал меня в свой пиджак. — Что? — я недоумённо вскинула брови. Пиджак оказался великоват, я даже ощутила, как в нём утонула. — Не хочу, чтобы другие видели. После его слов я готова была не снимать этот пиджак до конца своих дней. Неужели платье оказалось настолько ужасным? — Я что, такая страшная? — Наоборот. Глупая, — буркнул он, обиженно надувшись, будто у него отобрали любимую игрушку. Господи, да во что Сакура меня переодела? Эта мысль теперь не оставит меня в покое весь день.