Rhapsody

Memento mori. Валерий стирает надпись с запотевшего зеркала. Он – в который раз видел. Другие не должны. Столько раз видел, ибо сам же пишет. Зачем? Самому бы ответить на этот вопрос. Говорят, если постоянно повторять себе то, что грызёт и бесит, оно уйдёт. Но Валерий, кажется, сделал себе только хуже - наоборот. Слова на воротах памяти выцарапаны окровавленным ножиком. И никакие заклинания этого не сотрут. Валерий не хочет этого слышать, но втайне всё давно и прекрасно понял. Ловушка захлопнулась. Тело горит, воздуха нет, руки и ноги запутались в одеяле и пледах – холодно на самом верху башни. Арсений, Влад – этажами ниже. Они не услышат. Знакомая куртка, знакомый край татуировки на груди, виднеющийся из-под майки. Знакомое лицо. Новый взгляд. Взгляд того, что теперь, если что-то пойдёт не так, сможет удрать сквозь пол или стену. А вот его старый добрый палач… - Ты! Гулко бьётся кровь в голове. Валерий уже не горит – леденеет, от кончиков пальцев на ногах до кончиков волос, разметавшихся по подушке. «Меч призрака не убьёт…» - Так, значит, ты здесь, мелкий? Раньше он бы не без удовольствия отметил, что губы, назвавшие его «мелким», дрожат. А сейчас наглый взгляд, ведь хуже уже не будет. «Он всем расскажет, что я сделал». - Эй, Рыжиков, шевелись, ты ещё пока вполне осязаемый! Валерий сглатывает ком в горле, а на его место приходит новый. Он-то помнит, как отлетали пули – едва успел поставить защиту, и как путалось под ногами содержимое обоймы. Значит, помнит и он ту боль в каждом нерве, из-за которой не сдвинулся с места, и помнит тот ножик, оборонённый… Memento mori. Не важно, чьей. Главное – помни. Помни и надевай чаще перчатки – на улице холодно, первый снег выпал. О футболках, не закрывающих даже локтя, помнить не стоит, стоит – забыть.