Тонкая грань

— Я… не могу справиться со своей пустой, Урахара-сан, — шепчет Сакуко, нервно постукивая пальцами по колени. — То есть… я побеждаю, конечно, но она снится мне каждую ночь и ржет. Она как будто не дает мне спать, чтобы однажды… Киске задумчиво теребит веер в руках и чуть заметно качает головой. — Попробуйте с ней договорится, Мицусита-сан. Сакугаи стоит спиной к связанному Джаггерджаку и задумчиво смотрит на дверь, думая, что все как-то слишком просто. Позади было подозрительно тихо — она не слышала даже дыхания арранкара, но повернуться все же не решалась. Гриммджоу сидит на полу, опираясь на стену, и прожигает взглядом трещины на потолке, думая, наоборот, что все слишком по-дерьмовому сложно. И даже гребаные трещины все сплетались около ее тени, заставляя снова и снова рассматривать ее голову и плечи — дальше опускать голову катастрофически не хотелось. Лилитана шуршит одеждой, ища что-то, а после глотает синюю таблетку, и ее тело арранкара падает, ударяясь об пол с глухим звуком. Джаггерджак лениво опускает глаза. Пустая появляется не сразу: ее тело словно сплетается из сотен мельчайших частиц — свой единственный шанс сбежать, пока ее самой физически не существовало, она отбрасывает, будто ненужный мусор. Арранкар медленно поднимается, небрежно стряхивая остатки бакудо с рук и плеч, и поддевает ногой тело Лилитаны. — Можешь себе оставить — на память, — едко бросает Сакико, прищуривая черно-золотые глаза. — У этого гигая масса применений, знаешь ли… — О, я лучше оставлю себе твою голову, но применение будет тем же, сойдет? У Сакугаи в затылке что-то щелкает, и она поддается этому чувству внезапного азарта. Она выхватывает меч и бьет сильно, но больше наугад, не справляясь со скоростью Гриммджоу совершенно. В голове разливается отвратительное марево из мыслей и боли, мешая сосредоточиться. Катана со свистом взмывает в воздух, после рассекая его перед лицом Гриммджоу, замирая у самого горла. — Храбрости набралась, а? — брезгливо отталкивает рукой лезвие от шеи, хватаясь за Пантеру, у которой уже челюсть сводит от злобы и жажды потрепать эту суку. В глазах Сакико ужас, с кровью разливается и липкое чувство страха, когда Гриммджоу заносит над ней Пантеру — а она понимает, что не успеет уклониться. Пантера задевает кончик носа, отсекает прядь надоедливой челки. В ушах стоит гул и смех Гриммджоу, как сквозь воду, слышится точно откуда-то сверху. Мицумира осторожно вдыхает, закрывает глаза и надеется на случай. Занпакто шепчет: он проснулся, теперь все сделает сам.  Пантера свистит над ухом, Сакико ставит блок, преграждая ей путь своей катаной — ее лицо озаряет довольная до невозможности ухмылка. — Разгрызай, Саян. Ее меч не меняется. Не меняется и она сама. Пантера тает. Пантера превращается в пыль и выскальзывает из рук. Пантера оглушительно скулит в голове своего хозяина. Гриммджоу застывает в немом понимании. Гриммджоу смотрит безумно и яростно. — Верни, — цедит он. Сакико звонко хохочет и сплевывает кровь, после того, как он наотмашь бьет ее по лицу. — Верни ее, ты, чертова сука! — гремит он прямо над ухом и стискивает ее щеки. Мицумира щурится и качает головой, насколько ей это позволяет ее положение. — Это гарантия, что ты меня не убьешь, — невнятно бубнит она и сильно трясет головой, освобождаясь от его руки. — Скрежещи, Саян. На мгновение арранкар замирает, а после сильно бьет в ее солнечное сплетение. Мицумира то ли кашляет, то ли ржет в ответ, пытаясь что-то сказать, но одно-единственное слово Джеггерджак разбирает: — Позд-но. Это слово — почти сожаление… …его собственный Десгаррон, пронзивший легкие — горькая усмешка. Гриммджоу валится на пол. Ее занпакто грызет изнутри. На самом деле Саян уже покоится в ножнах, а когда пустая вновь хватает рукоять — она достает не ее, Пантеру. Занпакто Джаггерджака Сакико аккуратно прислоняет к стене. — Она пропала… Пропала! — кричит Сакуко, сжимая кулаки. — Как… Где?! Урахара выглядывает из-за угла, с интересом рассматривая пришедшую, а Йоруичи успокаивающе трется о ее ногу. — Порядок, Сакуко, — мурлычит она. — Посмотри, — кивает в сторону Киске. Мицусита нетерпеливо, большими шагами, идет в соседнюю комнату, но замирает на пороге. Там, на полу, связанная несколькими бакудо, сидит ее точная копия — ее пустая, и злобно сверлит взглядом свою шинигами. — Выспалась, тварь?