Another Soul

"Джон Томпсон - типичный парень-хикка" - говорят про меня все. Хоть моя семья и славится тем, что, мол, "врачи, спасающие от всех болезней, даже от рака и чумы", но на деле они не те, за кого себя выдают. Они говорят о смелости, честности, правде, а сами с детства учили меня одновременно и врать, и красть нечестным путём. Мне-то никто не верит, ибо мои родители, как и мои одноклассники, хорошо скрывают свои истинные чувства под так называемой "маской". Хах. Забавно, не правда ли? Есть даже такое выражение - "у семи нянек дитя без глаз". Так вот, представьте, я - тот самый ребёнок, а мои "семь нянек" - старшие братья, небезызвестные лентяи и воры Джон и Дон, моя мать, Маргарет, отчим, Том, и отец, который забыл про меня вообще (кстати, его зовут Тод). Ах да, ещё двух нянь не досчитались? Моя умершая сестра, Матильда (единственная, кто любил меня честно и бескорыстно), да младший брат Франциск. Мило, не правда ли? Меня учат все всему, а своего мнения я не могу иметь, ибо "ты не можешь дерзить нам, ты мелкий" или "ты не имеешь права кричать на него, он младше тебя". Знаете, что самое забавное? Я никогда не кричу. Даже когда мой голос ломался, то на публике, при людях, мои родственники с нежностью трепетали "ах, скоро мужчиной станешь, уже слышу мелодию твоего чудесного голоса" (даже когда я просто чихал, не произнося ни слова), а вот дома мне без каких бы то ни было угрызений орали прямо в лицо, чтобы я не "ржал, как конь", так как смех мой ужасен, а когда я спокоен, то порчу всем настроение своей "грустной миной". Наверное, те из вас, что родились "с серебряной ложкой во рту" подумают, что я преувеличиваю, я могу это пережить, просто игнорируя всё это. Знаете, если вы этого не пережили, это не значит, что вы понимаете меня очень хорошо, так что извольте, пожалуйста, если вам что-то не нравится во мне, идти в задний проход своей богатой, чистой, полной вашей священной, святой мочи, канализации. Да. Грубо. Простите. Однако, по-иному я не могу. Так уж я обучен: и врать, и быть честным; и грабить, и дарить; и не беспокоиться о деньгах, и трястись над каждой монетой... Я испытал то, что называется ложью. Когда мне говорили одно, то потом мне говорили "я этого не говорил! Ты лжец! Грязный ребёнок! Зачем тебя я только родила!" Здорово, правда? Даже родная мать меня ненавидела. Только когда вступил в силу закон, который разрешал детям любого возраста идти в суд и жаловаться на своих родителей, мне стали давать всё, что я захочу (опять же, чтобы не опозориться перед обществом). К сожалению, теперь если кому-то подворачивался хороший момент, то меня могли выставить в неловком свете: вот, например, шли мы по магазинам, я показал маме на ту вещь, которую она хотела очень давно, а она такая "о боже! Мой сын! Сыночек! За что ты так со мной!" и рыдала на людях, что было сил. Знаете, что самое страшное? В такие моменты я не мог понять, что мне делать: с одной стороны, надо бы наплевать на окружающих и просто помочь маме с её психическим состоянием, или же просто стоять рядом и ждать, пока она придёт в себя; с другой, все смотрят на меня и верят ей, а я кажусь в чужих глазах эгоистом и плохим сыном. Во мне борются двое: эгоист и миролюбец, злодей и добряк, нытик и циник... Мне страшно от того, что я сам не могу понять, кто же на самом деле я такой? Возможно, я преувеличиваю, а может и нет. Я сам не знаю, честно. Я настолько запутался, что когда меня кто-то целует или просто обнимает, утешает, то мне трудно разобрать, искренне это или ложь. Даже когда кто-то хочет дружить со мной, то мне кажется, что их подкупила моя мама или отчим, или же они просто смеются надо мной. Поэтому у меня нет друзей, как вы, наверное, могли бы понять. Что же я хотел? Каким бы я ни был, что бы не пытался сделать, в глазах всех я лишь бессердечный и пустой. Наверное, они правы. Я и сам не уверен, что у меня есть душа. Скорее всего, они правы. Или же нет? Ох, опять я сам с собой не согласен! Почему всё так сложно?! Пойду лучше посижу за компьютером. Это, конечно, отличный компромат для моей семьи, которая ужасно любит шантажировать меня и входить в мою комнату без стука, но зато я буду более-ни-менее спокоен. Что там в игровых новинках? Монтаро? Забавно, но слишком простая. Конечно, набить рекорд трудновато, но даже я, троечник-четвёрочник из своего десятого класса, могу понять простые, детсадовские закономерности: собираешь монеты, открываешь костюмы; не сбиваешь курицу на заборе - тебя не собьют на дороге её подружки, бегающие толпой туда и обратно по разу; не сбиваешь воронят - тебя не тронут и вороны. С ачивками, конечно, другая история, их действительно трудно открыть (даже слишком), но в том и азарт. Я люблю загадки и головоломки, и совершенно не люблю, когда они слишком не очевидны для меня или же наоборот просты. - Скука, - донеслось с моих отчаянных губ, в то время как взор мой был устремлён в потолок. Да, меня можно назвать лентяем, но разве виноват я, что будучи ещё в девятом, попал в аварию? Разве виноват я в том, что якобы из-за меня рушится семья уже не в первый раз? Разве виноват я, что выполнил приказ отчима, сел за руль и теперь, по его же словам, являюсь обузой? Разве есть справедливость в том, что я вожу своего младшего брата, который не ценит меня, в школу, а бабушку я кормлю, не смотря даже на то, что она называет меня сатаной и бездельником, когда я инвалид без ноги? Родители без конца работают и работают, гуляют со всеми, меня оставляют дома, мол, "нельзя тебе, сломаешь ногу ещё больше"; администраторы того картинга сделали всё так, что я из пострадавшего стал виновником; братья мои "встали на путь истинный", я им деньги даю с моей пенсии по инвалидности, а они все ровно - крадут да врут... Всё! С меня довольно! Я хочу подышать воздухом! Я хочу заняться тем, что мне никогда не разрешали! Я хочу гулять! Я устал быть одиночкой! Я хочу ощутить хотя бы на свой день рождения снег на своих щеках, успокоиться и со спокойной душой залечь в сугроб! И вот бегу, ползу и смеюсь так, как хотелось не всем, а мне! Я счастлив, даже прыгая на одной лишь своей ноге, на здоровой, не ампутированной! Костыли застревают в сугробах - они мешают! Я откинул их впервые за два года и пополз, попрыгал куда глаза глядят! Внутри меня впервые не было сожалений и ограничений, ведь без меня вновь уехали куда-то прочь, на поиски развлечений, оставили дома одного, а значит мне всё можно! Да, так и есть! Я же тоже человек! Даже если у меня нет души, это не значит, что у меня нет права на жизнь, на свои собственные желания! Вот захочу на гору, которую все боятся, как огня, - так пойду! А чего это я медлю? Прям щас попрыгаю! Вот! До неё буквально же рукой подать! Попрыгал я, значит, к этой "запретной зоне", но устал. Тем не менее, на этом я не остановился и стал ползти из последних сил. Роща, тропинка, кусты, каньон, обрыв, овраги, и пещера прямо в той самой громадине, о которой все говорили. Обрадовался, стал ползти ещё быстрее раз стимул нашёлся для этого. Внутри было на удивление тепло, даже жарко. Сняв с себя шапку и шарф, расстегнув куртку я стал осматриваться. Холодная вьюга лишь чуть-чуть щекотала мой нос, щёки. Даже она не могла сравниться с теплотой и подозрительным уютом этого места. Найдя в себе ещё немного сил, я попытался встать: опёрся руками и здоровой ногой в землю, сделав некую пирамиду, треугольник, хотел руки подтянуть к ноге, чтобы перенести вес на неё, но, к сожалению, потерял равновесие и грохнулся. Для меня падать всегда было обычным делом, но я даже не подозревал, что под тонким слоем снега, на который мне придётся упасть, окажется тонкий лёд, под которым была глубокая, бездонная яма. Я падал долго. Впервые за долгое время мне было очень страшно. Эти ощущения были сравнимы с тем, что я ощущал, когда мой биологический, "родной" отец чуть не убил на моих собственных глазах мою мать и братьев одним лишь кухонным ножом, когда мне было всего четыре года. Я был под столом тогда и кричал "папа, не надо войны!", но он меня не слушал и сделалось только хуже. Прошло с того дня уже почти четырнадцать лет, скоро мне уже восемнадцать стукнет, но, похоже, что самых плохих мгновений в моей жизни я никогда не смогу забыть. Наверное, это из-за того, что именно благодаря тем самым воспоминаниям моя душа и пуста.