Она никогда не изменится

Телефонный звонок раздался по комнате. Воздух дрожал, поражаясь устаревшему рингтону. Голова от этого звука чуть ли не лопалась. Аму ответила на звонок, предварительно глянув на номер. — Римма? — И тебе привет, Аму! Чем занята? — Давай сразу к делу. Не знай Аму актёрского таланта Риммы, точно бы поверила, что та захотела просто поговорить о делах. Но она полностью была знакома с уловками Риммы, поэтому, пропустив формальности, Аму решила перейти сразу к делу. — Ну, в общем, завтра мы с Наги запланировали выезд на природу, а у меня сменщица заболела, — проныла Римма. — Работать некому, и я подумала, что ты не откажешься немного заработать. Аму, без раздумий согласилась. Все равно, других дел нет, да и репетиций завтра тоже не наблюдается. Тем более, что Римма с этой работой так редко видится с Наги. — Аму! — на другом конце девушка подпрыгивала от счастья, сдерживая радостный визг. — Спасибо, я так рада! Кстати, ты знаешь, что Икуто в Токио? Аму чуть поежилась. — Угу. — Аму? — Римма почуяла что-то в её голосе. Он был уж слишком тихим и зажатым. — Я смотрю, ты первая, кто узнал о его приезде. — Ну, это не телефонный разговор, так что расскажу в школе. Аму нажала на сброс, когда Римма пыталась что-то возразить. Римма притопнула ногой, выслушивая жалобные гудки. — Маширо, — начальник сердито махал руками. Он уже три минуты ждёт, когда подчинённая примет заказ, — кто за тебя суши отвезет?! Сюдзин, что ли? (Какой-то японский правитель) Римма вдохнула полной грудью, и медленно выдохнула, разжимая пальцы из сжатых кулаков. Забрав коробку с ещё теплыми ролами и поправив кепочку, она стала медленно и устало нажимать на педали. Аму покинула дом и обошла его вокруг. Как-то так сложилось, что когда-то давно родители забетонировали окно, выходящее прямо в забор. Да, не очень видок. Только представьте, кружка сладкого чая, новая, нечитанная книга и окно, открывающее «прекраснейший» вид на старый соседский забор и угол чужого дома. Зато Аму может беспалевно обходить дом и забирать гитару, когда идёт на репетицию. И в этот раз Аму дивилась службе бывшего окна, пока спешно отходила от дома. Сегодня она вышла рано, ведь сегодня будет выступление. На этот раз она будет выступать не одна, и это не могло не радовать. Все парни из её группы работают и учатся, поэтому не всегда приходят на репетиции. Что уж там говорить, даже на концерты не всегда являются… Но сегодня все будет по-другому. Она будет петь в группе, а не одна. Аплодисменты будут посвящены не одной только Домино, а всей группе. Железная дверь открылась, как всегда, с раздражающим скрипом, открывая взору почти не обставленную комнату. Пустой стол, как попало заправленная кровать, огромный, на половину пустой шкаф, окрашенные в яркие граффити стены с серыми пробелами шпаклевки и пустой холодильник. Ну и куда без свежего запаха баллончиков краски. Ичиро стоял около окна, чуть отодвинув штору. На его лицо падал солнечный свет, отчего он щурился. От скрипа он повернул голову и увидел в дверях Аму. — О, дорогуш, ты сегодня раненько. — Ичиро приветливо улыбнулся. — Рада, что смогла тебя удивить, — Аму пожала плечами. — А кто-нибудь уже пришел? — Нет, ты первая, — он достал из ящика стола чайник, сахарницу и чайные пакетики. — Чаёк будешь? — Буду, — ответила Аму, шмыгнув носиком. Поставила гитару, облокотив о стол. Вечная проблема этой комнаты — дефицит стульев. Здесь, в этом здании, этажом выше, проводятся курсы для учеников старшей школы. Что-то вроде репетиторства, только очень дешевого. Аму, так же как и многие ходила сюда и получала уроки у молодой репетиторши. Та просила называть ее просто «Каяо». Она была одноклассницей Ичиро и Икуто, и они всегда хорошо общались и отжигали. Собственно, лишь благодаря Каяо Ичиро не пришлось мерзнуть на улице. — Амучка, а может, — Ичиро, как и Аму сидел на столе, — сходим в кино? — Ух ты, всей группой! — Нет-нет, Аму — парень поспешил заткнуть этот фонтан радости. — ты и я. Вдвоем. Завтра в кино. — Завтра не могу, я подруге обещала. Тут, прерывая разговор, доставуче скрипит дверь. На пороге стоит молодой скрипач. Еще спящие глаза его были окружены синяками то ли от недосыпа, то ли его избил кто. — Привет, — ни единый мускул его лица не двинулся, словно ему лень не то, что говорить, даже дышать. Он молча перешел комнату, приближаясь к кровати. И вот он лежит на кровати, упершись мордой в подушку, при том, что скрипка до сих пор висит у него на плече. Ладно хотя бы кеды успел снять. — Эй, это типа моя кровать! — Ичиро от удивления чуть чай на штаны не пролил. — Да ладно тебе, — зевая заявил Икуто, — мы футболками менялись, а ты кровать зажимаешь. На том и проехали. Аму сидела и думала, отчего же у Икуто такой вид, словно его ночью выжимали? От волнения она нервно сглотнула. Она бы спросила об этом у самого Икуто, но меньше всего ей хотелось его будить. Допив чай, она поблагодарила Ичиро и, забрав гитару, пошла повторять аккорды песен. Икуто проснулся, когда вся группа была собрана. — Проснулся, сурок? — спросил Даичи. — Что, — Акихико говорил, облокотившись о стену, — была бессонная ночка? — Ну, — Икуто протянулся сидя на кровати и, зевая ответил, — типа того. А где Аму? — У стилиста нашего заседает. Она же девушка, ей дольше нас готовиться надо, — Ичиро сидел на столе. Дверь быстро открылась, впуская девушку в спортивном костюме. — Ну все, — Каяо стояла, уставив руки в боки. Восторженный голос полился по комнате, раздражая уши Икуто. — Ваша принцесска готова! Такая милаха получилась! Глаз не оторвать, а эта уродливая маска всю красоту портит! Икуто? Так вот куда ты утром убежал, репетировать. А ты мне не говорил, что ты в группе. У тебя что, секреты от меня? Или ты… — Ко, успокойся! — перебил поток возбужденных речей Ичиро. — Так ты с Каяо что ли? — спросил Акихико. — Нет, — Икуто ответил, расширив глаза, показывая, что даже не думает об этом, — Вы не так поняли! Совсем недавно Икуто узнал, что снимает квартиру у отца своей одноклассницы. И вот, с самого вечера, эта женщина выносит ему мозг, разрушая нейрон за нейроном, бессмысленными вопросами и разговорами. Уяснив ситуацию, члены группы сочувственно показали головой. — А где Аму? — Наверное, — Каяко ответила Икуто, — она репетирует. Аму сидела на втором этаже, где обычно бывает много народу. Гитара, полностью настроенная, стоит за кулисами и ждет часа нежных побренькиваний. Делать нечего, вот и лезет в голову всякая ерунда. Мысли заменялись другими мыслями, не давая покоя. Она думала то о родителях, то о невыспавшемся Икуто, но заключительной мыслью был завтрашний рабочий день. Это был последний день зимних каникул, что, вообще-то, не имело особой ценности, потому что сами каникулы она провела то дома, то на репетициях. Из окна Аму видела, что вечереет, а это значит, что скоро подтянется народ. Она пошла на первый этаж, уложив голову на «подушку» из своих рук и прикрыв глаза. Нерасторопные шаги эхом приносились по лестничному пролету. — Икуто! — звонкий, хохочущий женский голос звенел по коридору, — где твой былой азарт? Девушка, обворожительно улыбаясь, висела на широкой шее. Это у неё плохо получалась, потому что Каяо ростом почти с Икуто, и ей приходилось подгибать колени, чтобы не казаться громадной по сравнению с ним. Она была красива так, что даже застиранный спортивный костюм не мог испортить её вида. Очки в тонкой оправе были ей к лицу. Волосы рыжего цвета везде обеспечивали её яркость. Аму остановилась. Ресницы распахнулись. Руки повисли вдоль швов. В груди начало накрапывать отвратительное чувство. Девушка, державшаяся за шею её возлюбленного выглядела прекрасно. Она бы ещё долго стояла, пытаясь распробовать горькую эмоцию, ошарашенная собственными чувствами, если бы её взгляд не упал на лицо Икуто. Он отстраненно смотрел на потолок, потому что это единственный ракурс, в котором Каяо не может попасться ему на глаза. На лбу у него появилась чуть заметная морщинка, выражающая то ли усталость, то ли негодование. — Каяо, прекрати ломать меня своим весом, — натуженный голос Икуто, заставил Аму дернуться, пробуждая от недолгого ступора. — Пошлите готовиться, что ли, — обратилась Аму к группе.

***

Непрерывные разговоры, звонкий смех, доносились до группы, стоящей за кулисами. Народ все сбегается, хлопая железными дверьми. Выход начнётся через две минуты. Сегодня будет выступать вся группа! От радости у Аму чесались руки, но перед глазами до сих пор пеленой стояла сцена, где руки с наманикюренными ногтями обвивают шею Икуто. — Здравствуйте, Дорогие друзья, — обращался Ичиро к слушателям, — сегодня будет выступать вся наша группа. И, обрадую всех девушек, что собрались здесь. В нашей группе пополнение исключительно для милых посетительниц! Свет погас, вместо них зажглись прожекторы. Несколько разноцветных огней непрерывно бегали по залу из угла в угол. И вот они все сосредоточились на сцене. Вот почти что с четверть века, как шмыгнула в белый свет, А чудные человеки ведьмой кличут двадцать лет. Мол девчонкой пятилетней при сияющей луне Мать меня порою летней подарила Сатане. Плюнуть или каяться — кто же разберет. Кто не испугается, в жены пусть берет. Только есть одна проблема — в город толком не войти, Люди с криком: «Ведьма! Ведьма!» разбегаются с пути. Люди прячут злые морды в обывательском тепле, Ну, а я над ними гордо пролетаю на метле. Плюнуть или каяться — кто же разберет. Кто не испугается, в жены пусть берет. Плюнуть или каяться — кто же разберет. Кто не испугается, в жены пусть берет. Через улицу соседу, что противен толст и лыс, Я в компанию к обеду под окно пускаю крыс. Крысы роют в доме норы и порядка нет как нет — Обвалилось пол забора, то-то будет рад сосед. Плюнуть или каяться — кто же разберет. Кто не испугается, в жены пусть берет. Я который день лью слезы — присмирела, егоза: В сердце нож воткнули острый чьи-то синие глаза. Месяц ядом вновь налился и себе желаю я, Чтоб в меня скорей влюбился тот, кого хочу в мужья. Согрешишь, покаешься и пойдешь домой: Песне улыбаешься — значит, будешь мой.