Она никогда не изменится

Утао, развалившись, лежала на белом красивом диванчике после очередного концерта. Обычно улыбающаяся, сейчас у нее были полузакрыты глаза, а между бровками была еле заметная морщинка. Ноги были вытянуты, а на одной была заметна набухающая мозоль, отчего девушка издавала еле слышные стоны. «Долбаны туфли. Все ноги убила!» — девушка явно жалела, что купила покрасивее, а не поудобнее. — «Разношу! Разношу!» — передразнивала себя блондинка, глядя на ненавистные туфли, — «Разносила, блин!»

/POV Утао/

Я села, немного призадумавшись. Икуто уехал уже где-то год назад. От него ни весточки. Хоть раз бы написал! Но чего мне стоит узнать о его делах. Пару приказов, и мне несут информацию о нем за последний месяц. А он особо не шифруется. Зато какие успехи! «Среда в 19.00 — репетиция; Четверг 18.40 — пришёл в парк для публичной игры на скрипке…» и так далее и тому подобное. Как скучно! Икуто, ты же в Париже! Мои люди точно неадекватные. Написали бы «девушку нашел», «в клуб сходил»… «нашел отца»…. Аму, Аму, что же ты сделала с братом! Он ведь даже не знает, что она рассталась с Тадасе почти тогда же, когда он уехал.

/Конец POV Утао/

Утао сидела на бархатном диване, и в сотый раз перечитывала отчеты. Отложила кипу бумаг (за год), и подумала, что же ей теперь делать с дорогущими туфлями. Нахмурившись, она ткнула в стоящую туфлю большим пальцем ноги, от чего она завалилась на бок. «Подарю-ка я их Аму, у нее ножка еще маленькая.» — подумала Утао, и решив судьбу туфелек, положила их на родину, — в коробку. Встав, Утао подошла к зеркалу. От жары у нее потекла тушь. «Слава богу! Я пережила еще один день в игре на выживание под названием „Шоу Бизнес“» — посчитала она, стирая макияж ватным диском. Теперь она точно решила, что берет отпуск через два — три месяца.

*Динь-дилинь*

Звук доносился с кухни. Телефон, мирно покоившийся на зарядке, оповестил хозяйку об SMSʼке. Она взяла его, в надежде, что это все-таки Кукай. Но ее желания не суждено сбыться, поэтому отправительницей была менеджер. «Прости, что беспокою, дорогая, но я обязана оповестить сейчас. Через три дня у нас турне по двум странам, — Париж, а потом, через недельку Америка. Я знаю, что ты очень устала, но я специально попросила начальство, отправить тебя в Париж, а не какую-нибудь „кудыкину гору“. За одно повстречаешься с братиком. Так что, никаких возражений! И не благодари.» Утао так и прифигела. Это первое турне с тех пор, как она попрощалась с Пасхой. И сразу в Париж! «Братик, я еду к тебе! Прочь листочки! Теперь я сама лично спрошу у тебя обо всем.» — с этими мыслями Хошина пошла переодеваться. Наверное она уже совсем устала. Отправлю-ка я ее спать. Вымоталась, бедная. Пожелаем ей спокойной ночи.

*Три дня спустя*

Молодая звезда выходит из самолета со своим менеджером. Обе неприметно одеты. Ей, конечно, нравилось видеть лица фанатов, пока она поет. На них застывало блаженство, которое без проса подтягивало их губы в послушную улыбку. Маленькие дети подпевали и тянули ручки. Такие маленькие, маленькие ладошки. Но башка у звезды просто разрывается, не время для восторженных возгласов. Поэтому на ней была кепка, а длинные волосы спрятаны под кофту с капюшоном, дабы ее не узнали. Черные широкие штаны и серо-белые кеды создавали впечатление, что перед тобой не знаменитая японская певица, а «четкий» парень. Менеджер же (господи, хоть убей, не помню как ее звали) в обыденном строгом бежевом костюме, который и в ее повседневной жизни никак не выделялся. Она только сменила макияж, который сделал ее заметно старше. Выглядел этот маскарад, как трудный парень-подросток со своей строгой мамочкой. Забрав багаж, они пошли туда, где их уже ожидало такси. Забравшись, Хошина облегченно сняла кепку и откинула голову на спинку сидения. Менеджер сразу начала зачитывать график, при этом тыча указательным пальцем куда-то в потолок машины. — Дамочка, — сказал таксист на французском, — куда катиться? Так, настало время вспомнить уроки французского. А ведь у нее была двойка. Менеджер поднапряглась, вспоминая адрес. Так-так, только без паники. И тут вспомнила, что записала адрес где-то. Блин, где же… Она потянулась в карман пиджака, и все же выудила оттуда помятый клочок. Не в силах прочитать, она просто дала ее таксисту. Слава богу, там было написано на французском. Пока они стояли все это время, Утао смотрела на потрепанный плакат. На нем был изображен Икуто. Оказывается, молодой скрипач скоро выступает в первый раз в этой стране. «Зачетный плакат. Наверное, там будет много девушек» — оценила Утао, ища глазами дату, — «Охренеть! Я успеваю до вылета! Я смогу услышать его скрипку, узнать наконец-то как у него дела! От него! Так, все! А то, мне уже некуда отчеты складывать.» Утао снова посмотрела на заблудшего братца. Парень чуть выше среднего роста, зажимал подбородник скрипки, между подбородком и ключицей. Длинные аккуратные пальцы сжимали смычок. Немного узковатые плечи не чуть не портили его фигуру. Глаза были прикрыты, поэтому было невозможно разглядеть цвета. Но Хошина-то, прекрасно знала, что под ресницами прячутся темно-синие, как ночь глаза. Так же увидеть цвет глаз мешала подросшая челка черного цвета. Она и так была немаленькая до отъезда, а сейчас закрывала пол лица парня. Было непривычно для Утао видеть брата в классической одежде, но признаю, она ему шла. Машина двинулась. Скоро они доехали до своей гостиницы. Там еще сидя в машине, Утао опять нацепила кепку. Она взяла спортивную сумку, полностью дополняющую ее образ сложного, замкнутого парня-подростка, и спокойным шагом пошла к дверям, не дожидаясь менеджера. Утао шла, разглядывая асфальт, и думала, как бы ей выбить время для встречи с братом. Менеджер завела разговор с портье. Ну как завела, в руках у нее был словарь, и ей пришлось по нескольку раз перефразировать словосочетания, чтобы объяснить, что номер уже занят ими. Портье, наконец уже выслушав, переспросил: — Хосина Утау? — обратился он к звезде. В исковерканных словах, да и на лице мужчины появилось откровенное недопонимание. Девушка приподняла кепку, и мило улыбнулась парню. Ну что сказать. Парень чуть не ослеп от увиденного. Из-под приподнятого козырька на него блеснули большие красивые глазки перламутрового цвета. Он отошел от увиденного уже после того, как отдал ключ менеджеру. Приняв ключ, менеджер распорядилась, чтобы багаж занесли в номер.

*Два дня спустя*

Утао сидела за столиком в кафе. Она ждала, когда ей принесут заказ. Несли долго. Наверное, дело в том, что сейчас Утао выглядела не богато, — конспирация. Хотя, вряд ли бы ее кто-нибудь узнал в Париже. А за чуть дальнем столиком сидел солидный человек, забежавший на две минуты хлебнуть кофе. Естественно чаевых он не дал, а выбежал сразу расплатившись. Наконец то, Утао дождалась своего мороженого. Утао сидела и смотрела на Эйфелеву башню, а по стенам были расклеены плакаты. Реклама о предстоящем выступлении. Несомненно, они затмили плакаты с молодым скрипачом. «Надеюсь, он придет на мой концерт» — с надеждой подумала Утао. « Не знаю, как он, а я точно к нему приду.» — уж очень ей хотелась услышать звук родной скрипки. Концерт уже сегодня, поэтому доев и расплатившись, она направилась к месту проведения концерта. До него осталось еще восемь часов. Девушка очень хотела быть в ударе во время выступления, чтобы французики так и визжали. поэтому сейчас она идет на последнюю репетицию перед концертом. Когда она дошла до здания, там проходили работы перед выступлением. Проверяли безопасность сцены, настраивали прожекторы. Эти огромные светильники то загорались, то затухали, да так часто, что Утао невольно зажмурилась. Она направилась в гримерку, где сидела менеджер, не переставая цокать, глядя на наручные часы. Да, из-за мороженого, которое долго не могли донести официанты, Утао опаздывала уже на десять минут. Не то, чтобы виноваты были только официанты, ведь перед тем, как пойти в кафе, Утао решила пройтись до места, где проходили репетиции Икуто. В помощь были бумаги, на которых было описано как дотопать до этого места. Это было небольшое здание, а на репетиции ему и его коллективу выделялся лишь нулевой этаж. Чуть ли не в подвале. Так же это место служило общагой, и местом проживания Цукиёми. Она все же так и не зашла внутрь, подумав о том, как долго ее будет тыркать менеджер за опоздание. Зайдя в гримерную, Утао посмотрела на зеркало с подсветкой, не обращая внимания на восклицания менеджера по поводу ее безсовестности и безразличия. Так же она пропустила мимо ушей и еще одну очень важную и интересную информацию. Скоро-скоро вы все узнаете. Ах да, ведь я ни разу не упоменула об Иру и Эру. Уже несколько месяцев, как они не вылетали из яиц. Возможно, что они посчитали, что Утао сможет и без них, когда у нее появилось так много хороших друзей. Или это из-за того, что она открыла свое томившееся сердечко. К Утао подошла стилист, протягивая два платья, — одно белое с серными элементами, другое черное. Настроение девушки соответствовало второму. Вроде скорая встреча с Икуто обогревало девушку внутри, но как же ей хотелось к Кукаю. Хоть он старался не подать виду, Хошина поняла, что он не хотел ее отпускать так далеко. Еще ей так хотелось навернуть тарелочку такеяки. Пища богов аж за океаном, и просто сходить в кафе и купить порцию, было не реально в стране, где даже не пробовали онигири, предпочитая ему лягушачьи лапки. Б-у-э-э… Она кивнула в сторону черного платья. Оно было с воротником, в уголках которого были прицеплены маленькие серебристые брошки, и застегивалось серебристой молнией от груди до пояса. Ниже шла свободная юбка. Плечи поверх рукава блестела мелкая цепь. Надев платье, и уставившись в зеркало, разглядывая себя, Утао начала петь. Сначала чуть слышно, потихоньку набирая громкость, как и репетировала еще до вылета. Утао даже забывала думать о том, что поет. Слова лились сами. Утао следила лишь за тембром. Несмотря на приближающийся концерт, она была как в воду опущенная. Макияж был нанесен на нежную кожу девушки, и она мило улыбнулась своему отражению. Девушка встала со стула, собираясь с мыслями. Что же может поднять ей настроение? Она уже стояла за кулисами, слушая перемешанный хор французской речи. От этих радостных голосов и возгласов, Утао невольно улыбнулась. Чувство, словно радостью наполняют каждый дюйм тела. Стало теплее. Она закрыла глаза от наслаждения. Представляете, стоит такая наша звезда с закрытыми глазами с глупой улыбкой, а вокруг бегают продюсер, менеджер, пиротехник и все, кому не лень. Вот на сцену из-за кулис на сцену повалили белые клубы пара, ну или что там у них… Не знаю. В зале стало тихо. Нежная мелодия перебила тишину. И Утао такая под шумок выходит на сцену. В тумане ее не видно. Но вот прожекторы, прорезая туман, освещают лицо девушки, волосы, наряд. Вступление. Нежный голос заставил слушателей завизжать от восторга. Волна криков зажгла в певице огонь. Начало песни было спокойным ненавязчивым. Но вот Утао поделилась своим огоньком с окружающими. Зал ходил ходуном! Руки тянулись к сцене. Восторг! Камеры были у каждого второго. И из всех этих криков до Утао донесся лишь один, не знаю почему только он. Может из-за того, что он доносился из-за кулис, а может из-за того, что обладателем этого голоса был никто, иной, как брат Утао. Родной голос, заставил щеки загореться. Вся радость была вложена в этот куплет. Вот песня закончилась. Утао же хотела поприветствовать народ, как вдруг вспомнила, что ни слова на французском не знает. Поэтому лишь помахала рукой высоко над головой. Следующие минут пять Утао молча соскребала челюсть от паркета. Икуто вышел из-за кулис, естественно все узнали красавчика с плакатов. Множество девушек запрыгало, махая руками. Икуто, подмигнув сестренке и блеснув улыбкой, забрал микрофон у Утао. Глаза певицы расширялись с каждой секундой. Утао переполнял целый букет чувств: удивление, счастье, смущение и для дополнения картины — страх. Она боялась, что сейчас ей будет немного не комфортно, но думаю… это можно отнести к смущению. Ей так хотелось кинуться на шею брата, чтобы тот задохнулся нафиг! На целый год пропал! Гад!