Only fools fall for you. (J.S.)

Я всегда пренебрегала возможностью — выговориться кому-нибудь близкому, да так, чтобы залить всё пространство своими слезами, шуметь и истерить. Я пренебрегала этим, думая, что всем плевать. А разве нет? Так и есть. Всем плевать на то, что прячется в глубине твоего сознания. Но, как и следовало ожидать, везде есть исключения. Сегодня я, всё же, встретилась с Алёной во время обеденного перерыва и открылась ей, как книга; чтобы у неё была возможность читать информацию от корки до корки, потому что я уже не могла держать в себе столько эмоций, переживаний и надежд. И подруга разделила со мной эту боль. — Я знала, что ты странная, но, чтобы настолько. — недоверчиво заявила подруга и пододвинула ко мне чашку ромашкового чая. — То есть, ты не ездила просто на отдых в августе? — Нет. — я всхлипнула и сделала глубокий вдох. — Вместо того, чтобы спокойно отдыхать, ты поселилась в доме, в котором тебя калечил какой-то парень, параллельно ты пыталась поступить в Брайтонский колледж, и, по-совместительству со всем этим, втрескалась в того самого придурка, который над тобой издевался. Она говорила всё, переворачивая совершенно другой стороной, но таким тоном, что, волей-неволей, верилось именно её версии. — Нет, Алён. — остановила её я. — Он не калечил меня. — Именно поэтому у тебя сейчас случился нервный срыв, и пришлось звонить на работу, чтобы тебя подменили? — приподняв бровь, спросила она. — Ты всё не так поняла. — Как понимать то, что некий Джозеф опозорил тебя перед всеми поступающими? А потом случайно забыл про свой розыгрыш и не успел предотвратить последствия. Как я должна была это понять? — Нет. Чёрт. Не так всё должно было быть. Я не так рассказала. В отчаянии, я сложила руки на столе и уронила на них голову. Алёну так встревожил мой рассказ о том, как я скучаю по Джо. Дело в том, что никто не знал, что я поступала в колледж писательского искусства, и даже Алёна не знала. Естественно, на мой рассказ она отреагировала так бурно. В её голове не укладывалось, как парень, который должен, вроде как, подкатывать к такой девушке, как я, совершил такую мерзость. Я рассказала об одном из дней, в котором Джо очень постарался сделать мою жизнь кошмаром. Это был самый удачный, в плане реализации, пранк, и удачный в достижении должного эффекта. Но это был самый жестокий из всех, что смогло задеть одновременно и чувства и тело. Первое наше задание из курса «Свой взгляд.», которое мы сдали на следующий день, проверяли два дня. Вся, заходясь волнением, я прожила два дня, довольно быстро, останавливаясь лишь, чтобы припустить в Джо чем-нибудь за то, что он раскидал по моей комнате пустые пакеты из-под кефира, или разлил на моём столе клей. Его безобидные пранки никак не трогали и не задевали меня. Но, видимо, это была подготовка к чему-то очень грандиозному. Джо, действительно, пришлось поднапрячься, чтобы всё это провернуть. Его воображение позволило написать задание, данное мне на дом довольно быстро. Только вот, зачем ему это всё было нужно? Дело в том, что Джо пришёл в колледж на день раньше и подменил мою работу на то, что написал он сам. Что двигало им в тот момент? Желание пошутить и посмеяться. Только вот, потом он сам понял, что смешного в этом было мало. На очередном уроке курса «Свой взгляд.» педагог особое внимание уделил моему произведению. Его настолько поразила бестолковость моей работы, что он даже распечатал на листах и раздал их каждому. — Объясните мне, Женя, как здесь случилось вот это? На кой-чёрт вы вставили сюда отношения между двоюродными братом и сестрой? — а я сидела, и не понимала, что происходит. Все вокруг смеялись, кроме Элайзы, её не было в тот день. — Вы в своём уме?! — он кричал, а я видела, что Джо сидит неподалёку на скамейке и наблюдает, как шутка выходит из-под контроля. — Я предлагаю разобрать этот текст. Он весьма занимательный! Яркий пример того, как НЕ НАДО писать! — видимо, преподавателю тоже нужно было выговориться, и он сорвался на мне. Только тогда до меня слишком медленно доходило, что это всё Джо. Что это он написал невесть что и отдал преподавателю. — Извините, я поняла, что это не моё. Я лучше пойду. — проговорила я и взяла свой рюкзак. — Неужели, вы не хотите остаться, Женя, и посвятить нас в ваше сверх-неординарное видение оригинального рассказа? — саркастично вопросил преподаватель, а присутствующие, чуть ли по полу, от смеха, не катались. — Нет. Потому что это писала не я. После этих слов, я выбежала за ворота колледжа. Джо, сразу же, вскочил со скамейки, с которой наблюдал за моим позором. — Джейн, прости. Пожалуйста прости. Я не думал, что… — Отвали от меня, Джо! Я не хочу видеть тебя! Знаешь, меня уже унижали вот так, при всех! Я вспомнила ту самую боль, о которой пыталась забыть. И я не буду кидаться в тебя саркастичными: «Спасибо, что помог снова испытать эти ощущения!». Я тебя ненавижу, Джо! И сейчас я понимаю, что потеряла всякое желание учиться в этом колледже. С этим преподавателем, который теперь будет оценивать не по тому, что я буду приносить, а по то вещи, написанной твоими руками, которую он прочитал, в уверенности, что это студентка из России. Иди к чёрту, Джо! Слёзы лились по щекам, а мой крик распространялся по всей улице. Плевать. — Джейн! — он попытался остановить меня, но мой кулак прикоснулся с его лицом раньше, чем он ещё что-то успел сказать. Адреналин зашкаливал, и я побежала в сторону дома. Мне нужно было проветриться, поэтому я бежала. От проблем это убежать не помогло бы, но оставаться там было невыносимо. Это самое позорное, что случалось со мной. Это первое впечатление, которое закрепилось за мной именно у преподавателя, предмет которого я успела поставить в список любимых. Одна шутка разрушила всё. — Джейн. Пожалуйста, остановись ты. — слышала я издалека, но продолжала бежать. Дома я оказалась примерно в одно время с тем, как подъехал Джо на машине. Поразившись своей скорости, я тряхнула головой и направилась в дом. Залфи уехали за продуктами, как они сообщили утром, поэтому в доме остались только я и Джо. — Джейн, стой. Пожалуйста, послушай. Только не в комнату. Он сказал это в самую последнюю секунду, когда на меня сверху уже сыпались тяжеленные учебники. Я стояла неподвижно, закрыв руками голову, словно капюшоном, что не помешало одной книге корешком расцарапать мою щёку. Поток слёз возобновился. У меня не болело ничего, что можно было увидеть всем, ни ранки, ни царапины, ни костяшки пальцев. Болело что-то внутри. И это самая противная боль, потому что её не залечить таблетками. — Джейн. Прости. Я хотел приехать и убрать. — Уйди. — приказала я. — Просто, уйди, Джо. — Чёрт. Прости меня. — Джо, пожалуйста уйди. Я не так много прошу. Услышав шаги, отдаляющиеся от меня, я пошла прямо к кровати и легла на левый бок, чтобы не задеть царапину на правой щеке. Слёзы капали прямо на подушку, и всё, что я тогда хотела, это провалиться в сон на несколько часов и просто не думать о том, что случилось недавно. Я проснулась от лёгкого, почти невесомого прикосновения холодных пальцев к моей щеке. Аромат духов дал мне понять, что это Джо. Давно он меня караулит? В любом случае, я не хочу с ним сейчас говорить. Так и не разомкнув век, я продолжила лежать. — Я просто идиот. — повторял Джо, поглаживая мою щёку. Она уже не так саднила, возможно, парень обработал рану, пока я спала. Но я не сплю так крепко. — Я идиот. Я не хотел, чтобы всё случилось так. — он пытался говорить шёпотом, но досада в голосе, автоматически повышала тон на несколько уровней. — Я решу проблему с этим педагогом. Боже, как мне всё это исправить? Каждое его прикосновение успокаивало, и я снова почувствовала тяжесть в ногах, поле чего, легкость завладела всем моим телом, и, последним, что я услышала, стало: «Надеюсь, ты дашь шанс исправить то, что я натворил.» Нужно сказать, что Джо использовал этот шанс правильно. Преподаватель курсов был поражён моей работой, в положительном ключе, и был поражён, как такой приятный, с виду, парень, как Джо, может быть таким придурком. На следующий же день передо мной извинились все абитуриениты, и сам преподаватель, заявив, что моя работа является, практически готовым романом. Это было неприятно, но Джо всегда был рядом. И я думаю, пусть даже такие шутки, но пусть он будет близко ко мне. Я хочу знать, что смогу видеть его каждый день. Если бы я знала об этом, мне было бы намного легче жить. Я подняла голову и посмотрела на Алёну. — Да что? — вымученно спросила я. — Может, этот Джо, он как в начальной школе? Ну, не зная, как привлечь девочкино внимание, бьёт портфелем по голове, развязывает ленты на косах, толкает в сугробы. Может так он пытался привлечь твоё внимание? — У него достаточно внимания со стороны девушек. Я же показала тебе фотографию. — Ну, с этим не поспоришь. Очень симпатичный. Но он странный. Творил невесть что, вместо того, чтобы признаться в своих чувствах, и любить тебя. Ты тоже умная. Не можешь сообщение отправить. — Алёна вздохнула. — Вы, какие-то, ненормальные оба. Два сапога — пара. Ты любишь, но не говоришь; он любил и любит, но не говорит, а куда-то уехал, вообще. — А если, не любил? — осторожно спросила я. — А если любил? Мне нечего ответить. — Послушай, если ты, правда, любишь его, или, догадываешься о своей любви к нему, то ты должна переступать через всё и идти напролом, лишь бы этот твой Джозеф постоянно мелькал рядом. Вы стоите друг-друга, так что, отправляй ему свои философские письма. — Сегодня вечером. А вечером, дома я выпила ещё пару чашек ромашкового чая и села на кровать, держа в руках телефон. Но я даже не стала вводить сообщение, всё равно, удалю это. Нам нужно разобраться. Притормозить и принять одно решение, иначе, мы будем всё так же играть в странную недовойну. Дураки. Мы такие дураки.