О роли чувств

Разговор с детьми, конечно, вышел не из лёгких. Джулия отказывалась что-либо понимать и плакала, Эрик замкнулся в себе и смотрел волком. После всего этого Анне-Бритт невероятно тянуло куда-нибудь уехать, и она вспомнила про родителей в Гётеборге, но представила реакцию матери и передумала. Активистка Христианско-демократической партии, Астрид Хёглунд в своё время изрядно поспособствовала тому, чтобы Анне-Бритт вышла замуж, и крайне осуждала разводы. Они с отцом по-прежнему жили в законном браке, только существовали каждый на своей волне. Уильям Хёглунд читал лекции по философии, разделял интерес жены к религии лишь в отношении трудов отдельных мыслителей и Бога воспринимал скорее в научно-исследовательском плане. Проблемы социального устройства тоже его касались чисто умозрительно. Анне-Бритт подумала, что таким же мог бы стать и их брак со Стефаном: разные интересы, проблемы, спальни. Она набрала номер отца, тот традиционно пожаловался ей на глупость студентов, а потом спросил: – Ты почему звонишь? Не поверю, что соскучилась. – Вообще-то соскучилась. Но ещё кое-что... Что ты ответишь, если я скажу, что развожусь? В трубке ненадолго повисла тишина. – То же, что говорил перед свадьбой: этот мужчина тебя недостоин. – Я думала, так все отцы говорят, – она улыбнулась. – А что делать, если так оно обычно и есть. Делай, что считаешь нужным. Если так тебе будет лучше, шли его подальше. – Спасибо. Мне нужно было это услышать. – Звони, если понадобится помощь. Я не дам тебя в обиду. Встреча с адвокатом была запланирована на конец недели, но главное уже было решено, Стефан собрал вещи и съехал. И хотя внешне это выглядело как очередная командировка, Анне-Бритт знала, что он не вернётся. Будет только приезжать иногда и забирать детей. Джулия никак не могла уснуть и просила остаться с ней. В итоге спать легли втроём: каждому хотелось чувствовать, что они всё ещё семья. Неожиданно напомнило о себе ранение Анне-Бритт – пару лет назад в неё стреляли, но пуля прошла удачно и всё обошлось. Возникло то же ощущение, что тогда – страх и острое осознание собственной уязвимости. Следующим утром из детского сада пришлось сразу ехать на окраину города, где произошло очередное преступление. Собрали всех, значит, дело было серьёзное. Подъезд наводнили полицейские, в квартире уже работали криминалисты, Валландер сидел на кухне с выражением изумления и ужаса в глазах, умудряясь на автомате отдавать распоряжения. Мартинссон топтался рядом, всем видом выражая сопереживание. – Что случилось? – спросила Анне-Бритт. – Лучше тебе на это не смотреть. – Там женщина, – подал голос Магнус. – Беременная. Была... Да, такого ей встречать ещё не приходилось. – Даже Найбергу, кажется, поплохело, – парень вышел с ней в коридор и дал в руки бумажный пакет. – На всякий случай. Пол был залит кровью, на него постелили плёнку. Свен осматривал труп. Он как раз привстал, и Анне-Бритт увидела развороченный в кровавую кашу живот женщины. Пакет оказался кстати, утренний омлет настойчиво попросился наружу. Найберг кинул хмурый взгляд на Анне-Бритт. Его губы поджались, словно с них вот-вот должно было сорваться ругательство, но оно так и осталось непроизнесённым. Она наблюдала за работой Свена, стараясь не акцентировать своё внимание на убитой женщине, и понемногу приходила в себя. Ей передалась его напряжённая сосредоточенность, уверенная точность движений. Только углубившиеся на лбу морщины выдавали его тщательно подавляемые эмоции. Анне-Бритт с Магнусом опросили соседей. Двое слышали какой-то шум вчера вечером, но самого убийцу, похоже, никто не видел. По дороге в управление Мартинссон хотел заехать в кафе, но после утреннего зрелища Анне-Бритт не могла вынести даже вида еды. Магнус купил сэндвичей и вернулся в машину. – Ты нормально себя чувствуешь? – спросил он. – Выглядишь совершенно потерянной. Она попыталась улыбнуться. – Мне неловко, но меня волнует вовсе не эта женщина. Я не могу перестать думать... о своём. – Ты в последнее время такая загруженная. Что-то случилось? – Всё случилось, Магнус, всё. Как по-твоему, роман с коллегой – это совсем нехорошо или “ничего, и такое случается”? Молодой человек изменился в лице. – Что ты имеешь в виду? Он съехал на обочину, чтобы не отвлекаться на дорогу. И Анне-Бритт рассказала ему всю историю, чувствуя, что просто не может больше молчать. – Я догадывался, что между вами что-то происходит. Ваши перепалки стали гораздо реже и тише, – он мягко улыбнулся. – Лиза не одобрит, конечно, но если это не будет мешать работе, думаю, она ничего не скажет. – А Курт? – И Курт, – Магнус как будто задумался о чём-то и посерьёзнел. – Но тебе ведь не их разрешение нужно? – Нет. Я не знаю, что мне делать. – Но что тебя беспокоит? Ты его любишь? – Любишь – не любишь, – она тяжело вздохнула, откинувшись назад на сиденье. – Дело не в этом. На детей жалуются в детском саду. Эрик начал грубить воспитателям, а Джул ссорится с другими детьми. Я должна быть с ними сейчас, а Свен хочет водить меня на свидания. Я не могу, я просто не могу. Но как же я боюсь, что потеряю его. – Если у него есть к тебе чувства, он поймёт. Она молчала. Магнус мягко сжал её плечо. – Всё будет хорошо. Дом Анне-Бритт продала довольно легко, не споря о цене. В том, что новую жизнь надо начинать на новом месте, она была свято уверена. Удалось найти неплохую квартиру в Истаде, близко и к работе, и к детскому саду. Она взяла месячный отпуск за свой счёт, половину которого целиком посвятила детям, ещё неделю – сама себе – читала, или слушала музыку, или бродила по улицам, не чувствуя декабрьского холода. Немало времени заняло обустройство нового жилья и украшение его к Рождеству. Анне-Бритт купила детям подарки, себе – новую кулинарную книгу, и начала постигать раздел с выпечкой. Лиза посоветовала сходить к психотерапевту, и Анне-Бритт сделала это без особой охоты. Одного раза хватило, чтобы понять, что ей это не нужно. Впрочем, одной из рекомендаций она последовала – завела дневник. Первый абзац дался сложнее всего, но постепенно появилась страница, затем ещё одна, а потом их стало гораздо больше. Вместе с текстом на бумагу выплёскивалось давящее чувство вины, мысли раскладывались по полочкам, голова прояснялась, а на душе становилось легче. Не было дня, чтобы она не вспоминала про Свена. Он словно поселился в её голове, сопровождая её повсюду и время от времени позволяя себе насмешливые реплики. Последний их разговор вышел не слишком удачным: Анне-Бритт не знала, как выразить то, что она чувствовала, а Свен, казалось, понял её, но всё равно ушёл обиженный и злой. На следующий день он прислал смс: “Дай знать, если захочешь меня видеть”. Она с трудом подавила в себе желание позвать его тотчас же. Нужно было подумать и успокоиться. Понять, не является ли её новая привязанность всего лишь попыткой отвлечься от семейных проблем и негативных эмоций. Прошло почти три недели, и Анне-Бритт словно пережила наркотическую ломку. Приехавший отец застал её в приподнятом настроении. Он собирался на пару дней забрать детей к бабушке, “раз уж ты не хочешь приехать к нам в Сочельник”. Она не хотела. К чему превращать праздник в проповедь? А без них встречи Анне-Бритт с матерью ни разу не обходились. – Ты просто цветёшь, – похвалил отец. – Причёску сменила... Приятно видеть тебя без этих вечных кругов под глазами. Чем будешь заниматься в праздники? – Не знаю, – она пожала плечами и вдруг поняла, что хочет сделать. “Привет. Есть планы на вечер?” Свен ответил через несколько минут. “Ты приглашаешь меня на свидание?” “Да”, – Анне-Бритт улыбнулась. И тут же испугалась, что он откажется. “Во сколько заехать?”, - пришёл ответ. “Да! Да-да-да-да-да!” - мысленно воскликнула она. “Через полчаса, если можешь”. “Могу”. Она рухнула на кровать, тщетно пытаясь убрать с лица глупую улыбку. Дверь Найбергу открыл высокий седеющий мужчина в свитере и твидовых брюках. – Эмм... Добрый вечер. Я, наверно, квартирой ошибся, – растерялся Свен. – Вы к Анне-Бритт? – Да. – Проходите. Она сейчас выйдет. Незнакомец пригласил Свена в гостиную, указал на просторный диван и сам сел в кресло напротив. Найберг невольно напрягся под его взглядом. – Уильям Хёглунд, – представился мужчина. – Свен Найберг. Вы отец Анне-Бритт? Тот кивнул, всё так же изучающе разглядывая его. – Не знал, что у неё кто-то есть. Это, конечно, исключительно её дело, но вы ведь в курсе, что она совсем недавно развелась с мужем? – Да, я знаю об этом. – Сколько вам лет? – вдруг спросил Уильям. – Скоро сорок два. – Одиннадцать лет – большая разница. Хотя психологи говорят, самая подходящая. Свен приподнял бровь. Уильям глубокомысленно молчал, словно подыскивая слова. – Я просто хочу, чтобы вы понимали: Анне-Бритт сейчас легко причинить боль. В вашем возрасте меня тоже тянуло на подвиги. Если это только приключение, лучше не начинайте совсем. Найдите кого-нибудь полегкомысленней. Найберг проглотил оскорбление. В конце концов, этот человек совершенно его не знает. Это раньше Свен искал необременяющих отношений на одну ночь, сейчас всё было по-другому. – Я понял вас. Я... “Её люблю”? Это прозвучало бы, как пустые слова, и он попытался найти другие. – ...просто хочу быть рядом, заботиться о ней. Если она позволит. Уильям сощурился. – Хорошо. В комнату заглянула Анне-Бритт. Свену бросилась в глаза её причёска – волосы стали короче, и Анне-Бритт выглядела моложе. А может, причиной тому был отпуск – без выматывающих расследований и нервных коллег. – Пап, я их собрала. Уильямс кивнул и поднялся на ноги. – Ты приедешь во вторник? – Да, и избавлю вас от лишнего шума. – О, шум будет. Астрид устроит тебе головомойку. Найберг вышел поздороваться с Эриком и Джулией, они обрадовались встрече. Джулия подскочила к нему, держа в руке шапку. – А мы едем к бабушке с дедушкой, но вернёмся к Рождеству. А вы где будете праздновать Рождество? – Надеюсь, не на работе, – дипломатично ответил он. – Можете придти к нам, с Джерри. Свен улыбнулся. – Спасибо за приглашение. Я подумаю. Когда за детьми и Уильямом закрылась дверь, Свен подошёл к Анне-Бритт. Их взгляды пересеклись. – Привет, – тихо сказала она. – Прости, что долго. – Ничего. Он мягко привлёк её к себе, разглядывая знакомые черты. Анне-Бритт покраснела. – Я скучал по тебе, – пальцы коснулись её лица и погладили скулу. – Коварная женщина, как ты можешь так надо мной издеваться? Свен потянулся к её губам, но, словно передумав на полпути, поцеловал в щёку. – Или ты позвала меня, чтобы сказать, что всё кончено? Если так, говори сейчас, и я лучше пойду и выпью свой виски в одиночестве. – Нет. Я позвала тебя, потому что хочу сходить с тобой куда-нибудь. Потому что тоже по тебе скучала. – Ладно. Пойдём. Стоп, чуть не забыл, – он указал на оставленный на тумбочке подарок. – Я принёс тебе кое-что на новоселье. Анне-Бритт улыбнулась. – Боже, – рассмеялась она, разорвав обёрточную бумагу. – Это что, кактус? – Не мог же я придти без цветов. Кактус действительно цвёл – она замерла, разглядывая розовые лепестки. – Только ты мог подарить кактус. Свен иронично развёл руками. В кафе было людно, но удачно расположенные столики создавали иллюзию уединённости. – Что ты будешь? Глинтвейн у них так себе. – А что не так себе? – Сэндвичи, паста... Горячий шоколад. – Ммм. Я ужинала, так что пусть будет горячий шоколад. Они сделали заказ. Анне-Бритт разглядывала обстановку, Свен тоже вертел головой, словно искал кого-то взглядом. – О, – наконец сказал он, – нам повезло. – В чём? – Хотел кое-что показать тебе. Вот там, у стены. Нет, подвинься сюда, на моё место. – Что там? – Дальний столик. Где картина. – Они тут везде... Подожди, это же Курт с Магнусом! Ты их имел в виду? – Да. – И что такого, что они здесь? Коллеги сидели рядом друг с другом, и пили вино – почему бы и нет, обычные дружеские посиделки. Магнус умел расположить к себе и создать тёплую атмосферу для разговора, поэтому именно ему она тогда выложила свои проблемы. Рука Магнуса лежала поверх руки Курта, он что-то говорил Валландеру на ухо. – Ну, что я должна увидеть? Свен находился совсем близко, согревая дыханием её щёку, так что мужчины за дальним столиком волновали её куда меньше. – Скажу тебе по секрету, они часто сюда ходят. Почти каждые выходные. Анне-Бритт нахмурилась. – Тебе на работе мало приключений, играешь в шпиона? – А чем мне заниматься, когда одна женщина, которая не даёт мне покоя, попросила тайм-аут? Шучу, шучу. Я просто всё ещё сердит. – Ты всегда сердит. – Смотри. У неё приоткрылся рот от изумления. Курт Валландер, угрюмый старший инспектор, всегда третировавший молодого Мартинссона, – сейчас сидел и целовал его в губы. Тот, кажется, был совершенно не против. Анне-Бритт смутилась и отвела взгляд. – Надо же. Я ведь видела, что-то между ними происходит. И никогда не думала, что всё может сложиться таким образом. – Знаешь, о чём я сейчас думаю? – Догадываюсь, – улыбнулась она, скользнув языком по губам. – Нет, о реакции Хольгерссон на всё это. Но твоя мысль мне тоже нравится... Рождество они праздновали все вместе – она, Свен, Джулия, Эрик – и ретривер по кличке Джерри. А через пару месяцев, устав мотаться туда-сюда, Свен предложил ей переехать к нему. – Ты хоть представляешь, о чём говоришь? – Представляю, я же всё время у тебя ночую. Да, я ужасно вредный, но носки свои не разбрасываю. И места всем хватит, если вдруг вы мне надоедите, запрусь где-нибудь. – Свен, это слишком быстро. – Нет. Это правильно. – Как можно быть таким самоуверенным? Ладно, я подумаю. Носки он не разбрасывает... Надеюсь, и работу на дом брать не будешь? – Ни за что на свете, – пообещал он. Конец.