Когда мы встретимся вновь

Июнь 1919 года. Шотландия. Раскинувшись на траве, Кенди смотрела, как по безбрежной синеве неба лениво ползут пушистые облака. Вокруг витал медовый аромат цветов, стрекотали кузнечики, а прозрачный воздух чуть дрожал, напоенный золотыми лучами и теплом июньского солнца. «Я счастлива». Эта мысль пришла неоткуда и принесла с собой смутное ощущение беспокойства. Никогда еще в своей жизни она не была так полностью и безоговорочно счастлива. Всегда на горизонте клубились черные тучки нежданных напастей и неудач. И вдруг – счастье. Долгожданное. Забытое. Выстраданное. Но такое всеобъемлющее и всепоглощающее, что становилось страшно. Страшно расстаться с ним. Страшно потерять. Поначалу у нее даже возникло ощущение нереальности происходящего. Но время шло, каждой секундой убеждая ее в обратном. И она, наконец, поверила. И позволила себе насладиться этим волшебным, но таким редким ощущением беззаботного покоя. Кенди задумчиво пожевала травинку. Мысли и воспоминания текли неторопливой рекой, увлекая за собой… В апреле в старой церкви неподалеку от Лэйквуда она произнесла заветное «да» и стала миссис Кэндис Грандчестер. Тогда же состоялось венчание Альберта и Марии-Луизы. В связи с трагической смертью Элизы мадам Элрой хотела отложить свадебные торжества до окончания траура, но Альберт решительно воспротивился и настоял на своем, проявив поистине потрясающее упрямство. Он с удовольствием отменил пышное празднество, задуманное тетушкой, но и только. В итоге старой леди не оставалось ничего иного как сдаться. Церемония по единодушному согласию всех участников была очень тихой и скоромной, присутствовали только члены семьи и близкие друзья. На следующий день Нил и Жоа отбыли в Куинс-Пойнт. Посоветовавшись с Альбертом, Нил оставил мать на попечение мадам Элрой. После столь горестных событий и потрясений она как никогда нуждалась в покое и привычной обстановке. Простая жизнь в маленьком провинциальном городке была явно не для нее. К чести мадам Элрой она и в этот раз проявила благородство и христианское милосердие, безоговорочно приняв на себя роль патронессы несчастной женщины. Незадолго до этого Чарльз Грант сделал официальное предложение Фландрии Гамильтон. Предложение было принято, и счастливые молодые люди объявили о помолвке друзьям. Кенди и Жоа были искренне рады за подругу, так же как Терри и Шарль за друга. По взаимному согласию свадьбу назначили на август. Тогда же в августе планировалась свадьба и Тома с Пати. Впрочем, этой паре было сейчас совсем некогда. Благодаря помощи отца девушки и богатых горожан началось строительство нового приюта для сирот. Пати, мисс Пони и сестра Мария очень надеялись, что еще до наступления зимы они переедут в новый дом, где ребятам будет просторнее и удобнее. Впрочем, все это были хотя и приятные, но давно ожидаемые новости. Куда более интересная история была связана с непростыми отношениями Анни и Арчи. Кенди удалось убедить девушку рассказать родителям о грядущем событии. Конечно, мистер и миссис Брайтон без восторга приняли подобное известие. Леди Джейн была просто убита, а мистер Брайтон впал в ярость. Явившись к Альберту, он в весьма категоричной форме потребовал немедленного брака Арчибальда и его дочери, одновременно грозя виновнику всеми мыслимыми и немыслимыми карами. И лишь полное признание Арчи своей вины и его искренняя готовность немедленно обвенчаться с Анни, несколько успокоили разбушевавшегося джентльмена. Однако то, что утихомирило мистера Брайтона, разозлило его приемную дочь. Анни наотрез отказалась выходить замуж за Арчи. И только долгие уговоры родных и близких, включая Кенди и Альберта, а также вмешательство самой мадам Элрой, снизошедшей до личной беседы с «бедной оступившейся девочкой», и, наконец, неотступное преследование и настойчивость Арчи сделали свое дело. Анни дала согласие. Арчи ликовал. Тем не менее, его восторги были недолгими, ибо отношение Анни к будущему мужу осталось столько же холодным, как и до помолвки. Кенди мысленно посочувствовала старому другу. «Арчи предстоит долгий и трудный путь. Но тем слаще и желаннее будет награда в конце, разве не так? Завоевав сердце Анни, Арчи обретет истинное счастье. Как я и Терри, Пати и Том, Нил и Жоа, Чарли и Флэнни… Как все по-настоящему влюбленные на земле. Счастье не дается просто так. За него нужно бороться. К тому же, Арчи сам виноват. Не так давно Анни была готова на все ради одного его взгляда, но тогда она была не нужна ему. Что ж… Пусть побудет в ее шкуре. Ему пойдет на пользу этот урок». Как бы то ни было, но тогда же в апреле в одном небольшом, но очень красивом храме огромного Чикаго состоялось скоромное венчание мистера Арчибальда О’Коннела и мисс Анны Брайтон, после чего счастливая с мужской стороны и не слишком счастливая с женской, тем не менее сопровождаемая искренними пожеланиями любви и благополучия новоиспеченная семья переехала в Нью-Йорк. Альберт с огромным облегчением передал часть дел племяннику, которые Арчи с удовольствием принял, и жизнь потекла по привычному руслу. И хотя отношения в молодой семье были далеки от истинно супружеских, но Кенди не сомневалась, что упорство Арчи и любовь, что поселилась в сердцах этих дорогих для нее людей, в скором времени обязательно дадут свои плоды. Впрочем, в апреле в Нью-Йорк поспешило не только молодое семейство О’Коннелов. Туда же устремились Эндри и еще многие искренние и беззаветные поклонники театра. На Бродвее ожидалась премьера труппы Стэнфорда. И какая премьера! «Леди Макбет» с Сюзанной Марлоу в одной из главных ролей. Уже одного этого было достаточно, чтобы обеспечить аншлаг в зале. Постановка оказалась достойной оказанного ей внимания. Игра Сюзанны имела огромный успех. Остальные актеры и актрисы также пожинали сладкие плоды славы, в том числе и новая молодая звезда труппы некто Шарль де Шарни. Прочитав отзывы критиков, Терри облегченно рассмеялся. - Король умер, да здравствует, король! - с усмешкой прокомментировал он бурные восторги поклонников, с упоением превозносящих нового кумира. - Слава Богу, теперь они отстанут от меня и займутся бедолагой Шарлем. Он еще не знает, что его ждет. Это только начало. - Ты все равно лучше всех, - тихо заметила Кенди, ее глаза сияли нежностью. – Был и будешь. По крайней мере, для меня. - Спасибо, - Терри улыбнулся. – Твое мнение для меня важнее всего. - А еще я очень рада, что у Сюзанны все получилось, - добавила Кенди. – Представляю сколько сил и упорства ей понадобилось, чтобы снова встать на ноги. И непросто встать, а выйти на сцену. Ее успех более, чем заслужен. Я восхищаюсь ею. - Я тоже, - серьезно заметил Терри. – А еще я очень благодарен ей за то, что она отказалась от нашей помолвки и подарила мне возможность быть с тобой. Я бы не осмелился сделать это. А она смогла. Я искренне желаю ей счастья. Надеюсь, оно скоро найдет ее. Или уже нашло, - в изумрудных глазах запрыгали лукавые чертики. - О чем ты? – удивленно спросила Кенди. - Ну… - Терри сделал многозначительный вид. – По сведениям, поведанным мне под строжайшим секретом, у мисс Марлоу появился поклонник. И, похоже, ему отвечают взаимностью. - Правда?!! – Кенди расплылась в широчайшей улыбке. – Как я рада!!! Это же просто замечательная новость, Терри!!! - Согласен. - А кто этот поклонник? Он – хороший человек? Он не обидит ее? - Думаю, что нет. И я искренне надеюсь, что у них все получится. - Так ты знаешь, кто он? - Ну, разумеется. - И кто же? - Наша новая звезда. Должно же было бедняге Шарлю хоть в чем-то повезти. - Замечательно!!! Они будут прекрасной парой! - Ничего не имею против. После завершения театрального сезона Альберт с молодой женой отправились в свадебное путешествие на западное побережье, а Кенди и Терри, тепло простившись с друзьями и родными – в Шотландию. Провести там лето предложила Элеонора. Терри поначалу отказался и довольно резко, полагая, что это идея отца, но Кенди уговорила его принять предложение. Дела требовали возвращения герцога в Англию, а Элеоноре не здоровилось. Беременность протекала тяжело, и не было ничего удивительного, что она пожелала, чтобы рядом были все, кто может хоть как-то поддержать ее. Терри не нашелся, что возразить, и в итоге согласился. Тем более, что как ни посмотри, а Нью-Йорк летом - не лучшее место для медового месяца. Впрочем, его отношения с отцом при этом не улучшились ни на йоту. Они почти не разговаривали, и Терри старался всячески избегать его. Однако, во время их путешествия через океан, произошло еще одно значительное событие. В один из прекрасных майских дней, когда небо и океан блистали лазурью, а теплый соленый ветер ласково трепал волосы пассажиров, Кенди и Терри стали свидетелями очень скромного и тихого бракосочетания герцога Ричарда Грандчестера и мисс Элеоноры Бейкер, совершенного капитаном корабля. Элеонора предложила подождать приезда в Англию, но Ричард категорически отказался, заявив, что в этот раз она ступит на английскую землю только в качестве его законной жены - и никак иначе. К тому же, будет лучше, если второй их ребенок родится в законном браке. Этот аргумент стал решающим, и в начале июня в Саутгемптоне с борта океанского лайнера «Королева Виктория» сошли герцог и герцогиня Грандчестер. Дорога в Шотландию пролетела легко и незаметно. Кенди все еще с трудом верилось, что все это происходит с ней. Что она снова в Шотландии, в доме, с которым связано столько сладких воспоминаний, и она – жена Терруза Грэма Грандчестера. Отныне и навсегда. И никто – НИКТО! – больше не разлучит их. Облако закрыло солнце. Кенди с улыбкой наблюдала, как оно медленно ползет по небу, путаясь в солнечных лучах. Они пробыли в поместье всего две недели. По приезде в Англию герцог предложил навестить его особняк в Лондоне, но Элеонора решительно отказалась. - Уж не хочешь ли ты сказать, что мы проделали весь этот путь, чтобы застрять в огромном городе? Лондон летом ничуть не лучше Нью-Йорка! – возмущенно заявила она. – Там серо, пыльно и скучно. К тому же я сейчас не в том состоянии, чтобы достойно вынести груз светских обязанностей и любопытства, а именно это ждет нас, если мы там появимся. Да еще и всей семьей. Ну, уж нет! Мне сейчас нужны свежий воздух и покой, а не приемы и досужие разговоры в душных гостиных. Кенди и Терри горячо поддержали ее, изъявив желание немедленно отправиться в Шотландию, и вопрос был решен. Ричард сопроводил жену до поместья, но буквально на следующий день отбыл в Лондон. Срочные дела требовали его личного присутствия. Элеонора была расстроена его отъездом, Терри же наоборот обрадовался. Кенди обуревали двоякие чувства. С одной стороны ей безусловно хотелось побыть наедине с мужем – это ведь было их свадебное путешествие – один из важнейших и прекраснейших моментов их жизни. А напряжение, царящее между Терри и его отцом, омрачало эти волшебные дни. С другой стороны, она не могла не признать, что Элеонора как никогда нуждалась в поддержке мужа. Впрочем, возвращение герцога ожидалось со дня на день. Вдалеке послышался шум машины. Кенди резко села, всматриваясь в дорогу, ведущую к поместью. Сразу после завтрака Элеонора пожелала прогуляться до близлежащего городка. Поскольку в последнее время она чувствовала себя неважно, они не решились отпустить ее в одиночестве и Терри вызвался сопровождать мать. Кенди же предпочла остаться дома и насладиться великолепной природой этих мест. "Быть может, это герцог вернулся?" – невольно подумала Кенди. Из-за поворота показалась машина. Несмотря на расстояние, Кенди хватило одного взгляда, чтобы узнать ее. Именно на этой машине отбыли в город ее муж и его мать. "Так быстро? – удивилась девушка. – Они же совсем недавно уехали". Тем временем, машина на полной скорости миновала ворота, подлетела к подъезду и, пронзительно скрипнув тормозами, замерла. "К чему так гнать? Тем более, Элеонора в положении. Не дай бог…" Сердце сдавило тревогой. "Что-то случилось! Явно что-то случилось! Вот почему они так быстро вернулись и так спешили!" Кенди со всех ног бросилась к дому, не отрывая взгляда от автомобиля. Тем временем из него выбрался Терри. Кенди почувствовала облегчение. "По крайней мере, с ним все в порядке… Слава Богу!" Однако его лицо было бледно и искажено гримасой беспокойства, а движения нервны и суетливы. "Все-таки что-то случилось! - Кенди прибавила скорости. – Но если с Терри все в порядке, значит… Элеонора!!! Что-то с Элеонорой!" Когда она подбежала к машине, Терри уже открыл дверцу и помогал выбраться матери. Элеонора была бледна, на лбу выступила испарина, а в глазах плескалась боль. Она казалась растерянной и… испуганной. - Что случилось? - У мамы начались роды. - Оу. Как ни странно, но эти слова мгновенно вернули Кенди самообладание. - Нужно отвести ее в спальню, - коротко распорядилась девушка. – И сразу же отправляйся за врачом. Надо было сразу захватить его из города. - Ты права. Но я… Я не подумал. Ей стало больно, Кенди. Я растерялся… Терри был так бледен, что на мгновение Кенди показалось, что еще секунда – и он попросту упадет в обморок. - Ничего, - Кенди ободряюще улыбнулась мужу. – Все будет хорошо, Терри. С твоей мамой все будет хорошо. Я присмотрю за ней, пока ты привезешь доктора, а потом буду помогать ему. А сейчас успокойся и поспеши. Малыш ждать не будет. Откинувшись на спинку сидения, Ричард Грандчестер смотрел на проплывающий за окном пейзаж. Однако изумительной красоты природа вовсе не занимала его, все его мысли были там, в маленьком поместье в Шотландии, где сейчас находилась она. И ему отчаянно хотелось, чтобы расстояние, разделяющее их, исчезло. Свернулось в одну маленькую точку, которую легко преодолеть, просто сделав шаг. Но, увы… Это было невозможно. В Лондоне он работал, как сумасшедший, преследуемый единственным желанием – закончить дела побыстрее и вернуться к ней. Будь его воля, он отложил бы эту поездку. Но он и так слишком долго пренебрегал своими обязанностями, а о благосостоянии семьи следовало заботиться. Особенно теперь, когда он, наконец, стал мужем единственной любимой им женщины и вот-вот должен был стать отцом. И почти наверняка в последний раз. Элеонора со свойственными ей мужеством и стойкостью выносила все тяготы поздней беременности, и только он знал, как тяжело ей это дается. Ричард поклялся себе, что более не позволит этому повториться. Счастье только-только вернулось в его жизнь. Он заплатил за него дорогой ценой и не собирался рисковать им. "Двоих детей вполне достаточно. С ними-то дай бог управиться! Особенно с Терри. До чего ж упрям мой мальчик. Истинный представитель рода Грандчестеров! Но было бы лучше, если бы он все же унаследовал кое-какие полезные качества от матери. Например, умение прощать. Но ничего… Время лечит. Я не менее упрям, чем ты, Терри. Но при этом более мудр и терпелив. Жизнь многому научила меня. И однажды ты сдашься и простишь меня". Ричард хотел было приказать шоферу прибавить скорость, но передумал. Память о страшной смерти Гвендолин и детей была еще свежа. "Тише едешь – дальше будешь", - напомнил он себе. Но как же ему не терпелось увидеть жену! Ладони буквально зудели от желания вновь прикоснуться к ней. Почувствовать тепло ее кожи, аромат волос, заглянуть в бездонные глаза, сияющие бесконечной нежностью. Окунуться в свет ее любви и раствориться в нем навсегда… Любовь гнала его к ней. Где бы он ни находился, что бы ни делал, какое бы расстояние их ни разделяло. И он шел, повинуясь ее вечному зову. Но сегодня в манящей песне любви внезапно прозвучали горькие нотки тревоги. Несколько часов спустя… Автомобиль миновал ворота, проехал по дороге, ведущей к дому, и остановился. "Наконец-то!" Не дожидаясь, когда шофер откроет дверь, Ричард распахнул ее сам и, выбравшись наружу, поспешил в дом. В холле царила тишина. Но не привычная утренняя, слегка сонная, а серая, застывшая и словно пропитанная тревогой. "Что-то не так. Что-то случилось!" Ричард спешно направился к лестнице. - Лучше не ходи. Он замер и обернулся. Терри стоял в дверях гостиной, глядя на отца мрачным взглядом. Молодой человек был бледен и казался осунувшимся. - Что случилось? - Ричард сам удивился тому, как спокойно и буднично прозвучали эти слова. "Во что значит привычка", - почему-то подумал он. - У мамы начались роды. Терри с удивлением увидел, как тревога в стальных глазах сменилась паникой. Впервые он видел на этом красивом непроницаемом, словно маска, лице столько эмоций. И уж точно впервые он видел это лицо, искаженное страхом, который герцог и не пытался скрыть. - Роды?!! Но ведь еще не время! Терри пожал плечами. - Наше мнение никто не спрашивал. Впрочем, мамино тоже. Это просто началось. А Кенди сказала, что раз началось – значит, пришло время. - Я должен увидеть Лин. Ей сейчас плохо – я это чувствую. Я должен быть рядом. Она не должна быть одна. - Нет, - Терри заступил дорогу. – Тебе не нужно туда ходить. Я тоже хотел быть с ней, но Кенди выставила меня вон. Сказала, что мы будем лишь путаться под ногами и мешать. Полагаю, это касается и тебя. - Но… - Ты не можешь ей помочь. Маме сейчас не до тебя. Прошу тебя, хоть раз подумай о ней, а не о себе. В серых глазах мелькнула боль. Терри стало стыдно. Его слова были жестоки - он знал это, но ничего не мог с собой поделать. Когда дело касалось этого человека, принесшего ему столько боли, горечи и унижений, гнев туманил его разум и заставлял молчать сердце. Однако, глядя в эти серые глаза, полные непередаваемой муки, ему вдруг стало стыдно, а где-то в глубине шевельнулось нечто очень похоже на… жалость. Терри вдруг представил себя на месте отца. Представил, что там, наверху Кенди терпит по его вине незаслуженную муку, а он вынужден сидеть здесь и ждать, не в силах ничего исправить и хоть как-то облегчить ей боль… И ему стало страшно. По спине пробежал неприятный морозец. Терри невольно поежился и отвернулся, мысленно молясь, чтобы отец не заметил его слабости. Впрочем, герцогу было не до него. Войдя в гостиную, он прошагал к ближайшему креслу и тяжело опустился в него, закрыв лицо ладонями. Терри подошел к небольшому столику у стены, на котором стояли графин с вином и пара бокалов. Плеснув вино в бокал, он протянул его отцу. Тот машинально принял его и залпом осушил, явно не сознавая, что делает. Терри подавил вздох. - Нам остается только ждать, - тихо сказал он. – Только ждать. Еще несколько часов спустя… Минута… Еще минута… Не отрывая взгляда, Ричард следил, как тонкая резная стрелка каминных часов совершает привычный путь. Минута… Еще минута… Графин с вином давно опустел, как и две бутылки лучшего шотландского виски, принесенные из библиотеки. Ему хотелось напиться. Нет, ему хотелось того, что дарит алкоголь. Ему хотелось забытья. Но, увы… Даже в этой малости ему было отказано. Ни вино, ни виски не подарили желанного забвения. Он был абсолютно и невыносимо трезв. Словно коснувшись его губ, спиртное превращалось в воду. Минута… Еще минута… "Сколько же еще?!! Это не может длиться так долго! Хотя откуда мне знать? Меня ни разу не было рядом, когда рождались мои дети! Но… Ни один человек не вынесет такой боли! Тем более Лин! Моя Лин… Прости меня… Прости…" Из распахнутой двери долетели быстрые шаги. Ричард вздрогнул и поднял голову. В гостиную вошла Кенди. Ее лицо побледнело, а под глазами залегли тени. Она выглядела растрепанной и уставшей. Две пары одинаково горящих беспокойством глаз впились в нее. Поймав взгляд герцога, девушка молча покачала головой. - Доктор делает все, что может, - прошептала она. – Но… Мне очень жаль, Ричард. Лицо герцога стало даже не бледным, а серым. - Мы еще можем спасти и ее, и малыша, - поспешила сказать Кенди, увидев его реакцию. - Вы не должны терять надежду. Мы все должны надеяться и верить, что с ними все будет хорошо. Изо всех сил, - она перевела взгляд на мужа. – Можно мне воды, пожалуйста. Терри молча наполнил стакан и протянул ей. Благодарно улыбнувшись, Кенди быстро выпила воду. - Я должна вернуться наверх. Доктору нужна моя помощь. И Элеоноре тоже. - Я хочу увидеть ее, - очень тихо произнес Ричард. Лицо Кенди стало серьезным, даже строгим. - Нет, Ричард. Вам не нужно видеть ее в таком состоянии. Только не сейчас, поверьте мне. Да, у нее сложные роды, но, как я сказала, не стоит терять надежду. - Она мучается уже столько часов… - Ричард, прошу вас, возьмите себя в руки! У меня нет времени возиться еще и с вами! Все будет хорошо – вы должны в это верить! Все будет хорошо! - Это я виноват, - он снова опустился в кресло и закрыл лицо руками. – Только я. Если бы не я… - Вы ни в чем не виноваты, Ричард, - возразила Кенди. – Никто не виноват. Роды – это всегда больно и тяжело. И долго. Дать жизнь ребенку – непростая задача. Но ведь иметь ребенка – это величайшее счастье. Дети – это смысл жизни. И вы подарили Элеоноре это счастье. Разве можно жалеть об этом? А сейчас извините, но мне пора. Я пришла, чтобы приободрить и успокоить вас. Кенди вышла из гостиной, и ее легкие шаги растаяли на лестнице. Минута… Еще минут… Тик-так… Тик-так… Тик-так… Минута… Еще минута… «Это моя вина. Только моя. Прости меня, Лин». Ожидание становилось невыносимым. Тишина давила на плечи. Ее взгляд упирался в спину немым укором. Он задыхался. Ричард резко поднялся. - Пойду, пройдусь, - пробормотал он, словно бы оправдываясь и избегая взгляда Терри. – Душно. Ему хватило сил, чтобы выйти из гостиной привычным размерным шагом, но, едва оказавшись за порогом, он почти бегом бросился к двери. Впрочем, ему было все равно. Пусть его гордый упрямый сын думает, что пожелает, а все, чего хотелось ему, так это очутиться подальше отсюда, вырваться из этого удушливого капкана, наполненного тишиной и страданием. И ожиданием. Бесконечным. И почти безнадежным. Он шел, сам не зная куда. Куда вели ноги. Ночь обняла холодом и стрекотом сверчков, но он не заметил этого. Он не видел и не слышал ничего. Перед глазами качалась туманная пелена. "Прости… Прости меня… – билась в мозгу единственная мысль. – Прости меня… Только живи, Лин, слышишь? Только живи… Не оставляй меня! Не оставляй! Только не сейчас, когда я обрел тебя вновь! Ты не можешь так поступить со мной! Не можешь! Не можешь…" Споткнувшись о некстати подвернувшийся в темноте камень, мужчина упал на колени и замер, не делая попытки подняться. А затем поднял голову, вглядываясь в непроглядный мрак. - Ты отнял у меня все, но разве я жаловался?!! - крик, исполненный ярости и боли, заставил умолкнуть все вокруг. Казалось, даже небо испуганно затаило дыхание. - Я никогда ничего не просил у тебя, но сейчас прошу! Оставь мне Лин!!! Не забирай еще и ее!!! Ты забрал у меня счастье… Ты забрал моих детей… Мой единственный сын ненавидит меня! Разве я недостаточно расплатился за возможность быть с ней?!! Чего еще ты хочешь, будь ты проклят?!! Ответом ему была тишина. Небеса молчали. Молчала ночь. И только кузнечики неутомимо стрекотали в траве. Ричард снова опустил голову и закрыл лицо ладонями. Его плечи содрогнулись в глухом рыдании. Терри замер. Он сам не знал, что заставило его последовать за отцом. Какое-то смутное беспокойство, настойчиво стучащее в сердце и которому невозможно было противиться. И он подчинился этому непонятному зову. Расширенными от изумления глазами он смотрел на гордого и невозмутимого, как скала герцога Грандчестера, кидающего небу проклятия. Его отец страдал и не пытался скрыть это. Это должно было радовать его, Терри. Это было справедливой платой за боль и унижения, что он причинил ему и его матери. Но радости не было. Каким-то непостижимым образом боль отца эхом отзывалась в его собственном сердце. У Терри перехватило горло. Эмоции переполняли его, мешая вздохнуть. И в этой бушующей лавине мыслей и чувств все громче и громче звучал тревожный голос сострадания. Едва сознавая, что делает, Терри порывисто шагнул к отцу и сжал его плечо. - С ней все будет хорошо, - сказал он. Голос Терри был тих, но в нем звучала твердая, непоколебимая уверенность. Плечо под его пальцами дрогнуло и напряглось. Ричард не поднял голову и ничего не ответил, но это было и не нужно. В эту минуту Терри ощущал его эмоции так, словно они были его собственными. Опустившись на колени, он обнял отца за плечи. - Все будет хорошо, - повторил он. – Мы должны в это верить. Потому что иначе быть не может. Кенди сказала, что они сделают все возможное. Но зная ее, я уверен, что она сделает и невозможное тоже. - Я не могу потерять ее, - хрипло прошептал Ричард, не поднимая головы. - Все, что угодно, но не тебя и не ее. Но у тебя есть Кенди. А у меня только она. Она – моя жизнь, Терри. Я жил, потому что у меня был ты и я знал, что где-то на этой земле живет она. Если она уйдет, я уйду за ней. - Она не уйдет, - возразил Терри. – Только не сейчас, когда мы снова стали семьей. Для мамы это очень много значит, и она не допустит, чтобы наша семья снова разрушилась. Она будет бороться. Я это знаю. Я в это верю. И ты тоже должен в это верить, - поднявшись, Терри протянул отцу руку. – Пошли домой. Мгновение Ричард смотрел на протянутую ему руку, а затем принял ее и тяжело поднялся. - Спасибо. В зеленых глазах мелькнуло удивление. - За что? - За то, что сказал мне все это. За то, что не позволил мне потерять надежду. Терри пожал плечами, уголки его губ дрогнули в слабой улыбке. - Ты – мой отец, - только и ответил он. - И, судя по всему, тебе действительно не безразлична мама. - Ты мне тоже не безразличен. Ты – мой сын, и я люблю тебя. Ричард посмотрел ему в глаза, и впервые Терри не отвел взгляд. Если то, что произошло между этими двумя людьми, и не было прощением, то явно чем-то очень близким к этому. Перемирие было предложено и принято. - Я знаю, - пробормотал Терри. - Но нам лучше вернуться. Вдруг появились новости. Едва войдя в дом, они натолкнулись на Кенди. Девушка стояла возле лестницы, нетерпеливо постукивая по ступеньке носочком туфельки. - Где вы были?!! Я уже весь дом оббегала! Ричард побледнел. - Что? Что случилось?!! Девушка расплылась в широчайшей улыбке, глаза цвета молодой травы радостно блестели. - Все в порядке! – объявила она. – Все просто отлично!!! У вас родился сын, милорд! - С-сын? – от пережитого потрясения герцог начал слегка заикаться. - Ну да! Прекрасный здоровый мальчик! И большой. Поэтому роды были долгими. - Я… Я могу увидеть Лин? Кенди покачала головой. - Она спит. С ней все в порядке, Ричард. Просто устала. Миледи пришлось очень тяжело, но она отлично справилась и заслужила отдых. - А… А ребенок? - Он тоже спит. Устал не меньше мамы. Но вы можете на него посмотреть. Только тихонечко. Не разбудите их. Но Ричард уже не слышал ее. Буквально взлетев по лестнице, он скрылся в коридоре. Кенди перевела взгляд на мужа. Терри смотрел вслед отцу и улыбался. - Где вы были? - Просто пошли прогуляться. - Прогуляться? - глаза Кенди округлились от изумления. - Вместе? - Ну да, - невозмутимо кивнул Терри. - Нам было о чем поговорить. При чем уже давно. И сегодня мы, наконец, это сделали. По губам девушки скользнула улыбка, а в зеленых глазах засветилось понимание. - Ты… Вы поговорили? - Да, - очень серьезно ответил молодой человек. - И я понял, что был не прав. Возможно, мой отец не самый хороший человек, но он любит маму. И меня он тоже любит. Кенди обняла мужи, прижавшись щекой к его груди. - Я рада, что ты, наконец, признал это, - прошептала она. - Я тоже рад, - тихо ответил Терри, обнимая ее. Июль 1919 года. Саутгемптон. Громкий пароходный гудок поплыл над пристанью. «Королева Виктория» готовилась к отплытию. Вокруг царили шум и суета. Между толпящимися пассажирами ловко сновали носильщики, нагруженные чемоданами и корзинами. Гомон разговоров, крики и смех нестройным гулом наполняли воздух. - Наконец-то, домой! – радостно вздохнула Кенди. - Неужели вам здесь было так плохо? – насмешливо приподняв бровь, осведомился герцог. - Нет, что вы! – поспешно возразила девушка. – Мы прекрасно провели время! Но дом есть дом. Нам было хорошо здесь, но я скучилась по Америке. - Я тоже, - поддержал ее Терри. – И по театру. Не могу дождаться, когда снова приступлю к репетициям. И ужасно хочется узнать, что Эд придумает на этот раз. Уверен, это будет неожиданно и шедеврально. Элеонора понимающе улыбнулась. Ребенок, спящий у нее на руках, завозился. Все взгляды тут же невольно устремились к нему. Малышу Энтони Ричарду Грандчестеру исполнился месяц. Как и все малыши в столь юном возрасте он отличался неприхотливостью, отменным здоровьем, исключительной умильностью и столь же исключительным эгоизмом, но при этом был всеобщим любимцем и баловнем. Сразу после рождения сына Ричард изъявил желание узаконить Терри и назначить его своим наследником, но Терри решительно воспротивился. - Моя жизнь – театр, и я не мыслью себя без него, - усмехнулся он. – А герцог Грандчестер не может подвизаться на подмостках. Лучше уж я буду играть герцогов на сцене, а уходя с нее становиться простым смертным, довольным своей судьбой. Пусть Энтони будет твоим наследником. А ты, отец, сможешь подготовить его к столь важной и непростой роли. Ни Ричард, ни Элеонора не нашлись, что возразить, и Энтони Грандчестер был объявлен официальным наследником герцогского титула и состояния. Впрочем, Ричарду удалось сделать подарок и старшему сыну. Подарок, от которого Терри не позволил отказаться даже его гордый нрав. Тот самый дом в Шотландии, с которым у молодой четы Грандчестеров были связаны самые дорогие и сладкие воспоминания. - И надеюсь, не последние, - с улыбкой сказал Ричард, вручая сыну дарственную. - Я уверен в этом, - улыбнулся Терри, принимая подарок. Пароход снова загудел, призывая пассажиров подняться на борт. - Пора, - пробормотал Ричард. – Ну, до встречи. С изяществом истинного аристократа он прикоснулся губами к ладошке Кенди, крепко пожал руку сыну. - Пусть дорога будет удачной, - сердечно пожелала Элеонора. – Берегите себя. И дайте телеграмму, как только прибудете в Нью-Йорк, иначе мы будем волноваться. - Не стоит, мама, - улыбнулся Терри. – Все будет хорошо. Теперь все будет хорошо, я в этом уверен. Иначе просто не может быть. Осторожно, стараясь не беспокоить спящего ребенка, он обнял мать и, взяв жену под руку, направился к трапу. Царящее возле него столпотворение шумным вихрем закружило их, увлекая за собой. Когда же им удалось вырваться, то Терри и Кенди обнаружили себя стоящими у перил на верхней палубе, где располагались каюты первого класса. Спустя еще четверть часа посадка, наконец, была завершена, трапы убраны, а пароход, издав, прощальный гудок, медленно отчалил от пристани. Кенди и Терри в последний раз помахали Ричарду и Элеоноре. «Королева Виктория» плавно развернулась и устремилась в открытое море. Терри взглянул в сияющие смехом и счастьем глаза жены. - Я люблю тебя, - прошептал он. - Я тоже люблю тебя, - ласковым эхом отозвалась Кенди. Где-то высоко в небе закричала чайка. «Королева Виктория» гордо и неспешно скользила по волнам. Терри обнял жену. Соленый ветер ласково взъерошил волосы, смешивая вьющиеся золотые пряди с каштановыми. Они возвращались домой. Они были вместе. Они были счастливы. Конец. 07 ноября 2011 года