Когда мы встретимся вновь

Мы выбираем, нас выбирают… Как это часто не совпадает. Я за тобою следую тенью, Я привыкаю к несовпаденью. Кенди не спалось. Свернувшись клубочком и закутавшись в одеяло, она смотрела в потолок. На стене мерно тикали часы, минуты плавно перетекали одна в другую. Внезапно в комнате мягко заструился теплый свет. Она чуть повернула голову и посмотрела в окно - из-за шторы медленно выползала огромная белая луна. Кенди решительно откинула одеяло в сторону, подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу, за которым разливалась чернильная темнота. Город спал, застыв в сонном беззвучии, подобно огромному медведю на зимовье. И только она никак не могла уснуть. С того самого дня, когда они расстались в госпитале Святого Иакова, она запретила себе думать о нем. Днем работа и друзья захватывали ее полностью, не оставляя ни секунды на праздные размышления. Но ночью… Ночи были холодными. Нет, в квартире, где она жила, было тепло. Холод был внутри. В ее душе. - Терри. Кенди вздрогнула, поняв, что произнесла его имя в слух. Теперь она знала, что такое одиночество. Раньше она всегда чувствовала его присутствие, словно он находился рядом. В Англии, в Америке. Их не могли разделить океан и сотни миль между Чикаго и Нью-Йорком. Он приходил к ней во снах. В своем сердце она всегда чувствовала его поддержку, тепло и любовь. Его незримое присутствие. «Одной любви недостаточно». Кенди грустно улыбнулась промелькнувшей мысли. «Значит, любовь не всесильна… или мы просто оказались недостаточно сильны, чтобы бороться за право быть вместе? В таком случае, достойны ли мы такой любви или получили то, что заслуживаем? Впрочем, к чему теперь все эти вопросы? Решение принято. Мое решение… и его решение. Все закончилось, Кенди. Признай это, наконец. Ты не можешь вернуть ногу Сюзанне. Ты ничего не можешь изменить. Ни ты, ни он. Поэтому забудь о нем и продолжай жить дальше. Вы больше не вместе. Все закончилось. Навсегда. Смирись с этим. Смирись». Кенди вздохнула. Каждую ночь она читала себе эту проповедь, пытаясь забыть. Забыть его смех. Тепло его рук, обнимавших ее, когда он заставил ее сесть на лошадь. Скрытую нежность слов его редких писем. Тот короткий взгляд, когда она бежала вслед за поездом, уносившим его в Нью-Йорк вместе с Сюзанной. Что это было? Шепот судьбы, который они не услышали, потому что были так поглощены друг другом, что не замечали ничего вокруг? Потому что не желали услышать? И то последнее объятие в госпитале Святого Иакова перед тем, как расстаться навсегда. На мгновение ей показалось, что он ее не отпустит. Она хотела, чтобы он не отпустил ее. Она умоляла об этом каждой клеточкой своего тела, каждой частицей души, хотя и знала, как напрасна ее мольба. Он отпустил. Кенди коснулась кончиками пальцев покрытого снежным узором стекла. Она понимала, что он не мог поступить иначе. Также, как и она. У них не было выбора. Их разделили любовь Сюзанны и ее жертва. Кенди не злилась на нее, но с того дня в ее сердце поселились пустота и боль. Только ее природная жизнерадостность и работа не дали ей впасть в депрессию. А сердце болело. Она запретила себе думать о нем, вспоминать о нем. Она отпустила его. Но ее сердце не отпустило. И в глубине души она знала, что никогда не сможет отпустить его из своего сердца. Кенди тряхнула головой, пытаясь прогнать тоску. Ей нужно было подумать о другом. Несколько дней назад она приняла очень важное решение, и теперь ей предстояло сообщить о нем друзьям и мистеру Альберту. «Надеюсь, они поймут». - НА ВОЙНУ?!! Кенди, ты с ума сошла?! – Арчи заметно побледнел. Они сидели в небольшом кафе неподалеку от ее работы. У Кенди был перерыв, и она пригласила Анни и Арчи пообедать вместе с ней. Она готовилась к этому разговору с самого утра, и вот час настал. - Кенди, нет! Мы уже потеряли Стира. Мы не можем потерять еще и тебя! – в глазах Анни заблестели слезы. - Пожалуйста, поймите. Я должна там быть. Анни, Арчи, я уже все решила. Я чувствую, что мое место там. К тому же, я вовсе не собираюсь погибать, –Кенди озорно улыбнулась. - Но это может произойти. Это война, Кенди! Смерть не выбирает на поле боя, чью жизнь ей забрать! – очень серьезно перебил ее Арчи. Кенди вздохнула. - Я знаю, что смерть не выбирает. Но там люди. Арчи, Анни, я могу помочь этим людям. Вы же читаете газеты. Там так не хватает именно медиков. А я получила специальное образование! Я просто обязана поехать туда. Это мой долг. К тому же, я уже все решила. Я очень надеялась, что вы поддержите меня. - Кенди… - Я еще ничего никому не говорила и прошу вас тоже пока ничего никому не говорить. Я хочу сама рассказать обо всем мистеру Альберту. И еще. Прошу вас ничего не сообщать об этом Пати. Ей сейчас слишком тяжело. Рана от потери Стира еще свежа, и я не хочу, чтобы она переживала и расстраивалась за меня. И не нужно пока сообщать об этом мисс Пони и мисс Рейн. У них и без меня забот хватает. - Хорошо, - расстроенно прошептала Анни. - Ну, улыбнитесь же! Я ведь еще не умерла и даже не уехала, а у вас уже такие похоронные лица! – Кенди состроила рожицу, изображая лица Анни и Арчи. Анни не выдержала и прыснула. Арчи чуть повел уголками губ. - О, Боже! Уже почти два часа! Мой перерыв заканчивается, мне пора. Кенди подхватила пальто и скрылась за дверью. Арчи расплатился за обед и вместе с Анни вышел из кафе. Он молчал. Анни тоже. Проводив девушку до особняка Брайтонов, Арчи медленно направился вниз по улице. Идти домой не хотелось. «Кенди уезжает на войну. На войну. А если она уже никогда больше не вернется? Нет! Нельзя об этом думать. Она вернется. Смерть не может забрать и ее! Может быть, Альберту удастся отговорить ее от этой затеи? Хотя о чем это я? Если уж Кенди что-то решила, то никто не собьет ее с намеченного пути. Она такая упрямая! Кенди… Кенди с ее золотыми локонами и зелеными глазами шаловливого эльфа и одновременно светлого ангела уходит на войну, где может погибнуть. И ради чего?! Ради каких-то дурацких политических разногласий в Европе?! Чертовы политики с их идиотскими амбициями!!! Не в состоянии решить даже самой ничтожной проблемы, не устроив при этом кровавой резни! И все, чтобы получить какую-то собственную выгоду, а потом обвинить во всем друг друга и жить дальше с чистой совестью, торжественно вписав свое имя в историю! Разумеется, уже после того, как тысячи людей заплатят за это своими жизнями!!! Да кого из них это интересует?! И одной из этих людей, возможно, станет Кенди! Нет, это немыслимо! Отвратительно! Ужасно! Глупо! Господи, как же все это глупо!» Арчи медленно вошел в огромный холл чикагского дома Эндри. Здесь царили тишина и полумрак. Арчи прошел в гостиную и опустился на диван. Вот уже полгода он учился в Чикагском университете, одновременно помогая дядюшке управлять семейным состоянием. Альберт страшно не любил всю эту суету с финансами, но поскольку обязанности главы семьи накладывали определенные обязательства, то мирился с ними, как с неизбежным и, к сожалению, необходимым злом. Арчи же это нравилось. Он любил строгую и упорядоченную атмосферу официальной деловитости. К тому же, у него было природное деловое чутье и прекрасные способности, которые никогда не подводили его. В университете он был одним из первых студентов. Преподаватели возлагали на него огромные надежды, очень гордились его достижениями и предрекали ему большое будущее. Месяц назад по настоянию миссис Брайтон и тетушки Элрой была объявлена их с Анни помолвка. «Действительно, прекрасное будущее». Арчи вздохнул и откинулся на спинку дивана, обитого красным сафьяном. Анни всегда любила его, и он это знал. Он до сих пор помнил ее взгляд, когда она услышала, как он пытался признаться в любви Кенди. Взгляд, полный беззаветной любви, ужаса и непереносимой боли. Кенди… Колледж Святого Павла… Как давно это было. Да, Анни любила его. А Кенди любила Терруза Грандчестера. А он? Кого любил он, Арчи? Арчи старался не думать об этом. Он боялся ответить на этот вопрос. Боялся, потому что знал, каким будет его ответ. И знал, что этот ответ уничтожит хрупкую иллюзию его устоявшегося благополучного мира, изменит его раз и навсегда. Но он не был уверен, что готов к этому. «Не готов, - мысленно усмехнулся Арчи. – Ты просто трус, Арчибальд О’Коннел! Самый обычный трус!!! А еще и смеешь мечтать о ней. Неужели ты думаешь, что Кенди полюбит труса? В таком случае, ты не только трус, но просто идиот!» Эта безмолвная изобличительная отповедь вернула его мысли к Кенди и ее решению. Его не покидало смутное ощущение, что оно связано с ее разрывом с Терри, и это мучило и злило его. - Арчибальд, что с вами? – раздался над его головой строгий голос мадам Элрой. Арчи моментально выпрямился. Он так задумался, что совершенно не услышал, как она вошла. Тетушка стояла совсем рядом. Выражение ее лица, как обычно, было холодным и непроницаемым, но серые глаза смотрели внимательно, испытывающе, словно упрекая в чем-то. - Ничего, бабушка, - пробормотал он, отводя взгляд. – Все в порядке. - Вы больны? Вы так бледны… - Все в порядке, - снова повторил Арчи. - Я просто немного устал. - Вам следует отдохнуть. - Да, бабушка. Я, пожалуй, последую вашему совету и отправлюсь к себе. Прошу меня извинить. Арчи тихо вышел из гостиной, поднялся к себе в комнату и, не раздеваясь, бросился на постель. «Одна надежда: Альберт отговорит ее от этого безумства». Кенди в последний раз проверила истории болезней своих пациентов, передала дежурство и вышла из клиники. Дежурство заканчивалось поздно, поэтому на улице уже было пусто и темно. Снег искрился серебром и хрустел под ногами, а в темном небе сияли звезды. «К морозу», - подумала Кенди и вздохнула. После разговора с Арчи и Анни в душе остался неприятный осадок. И причиной тому была не только их реакция на принятое ею решение, но и то, что она не осмелилась им сказать. Она обратилась на призывной пункт еще несколько дней назад. Ее встретили с распростертыми объятиями, и через неделю она должна была отправиться во Францию. Кенди была счастлива, она никогда не искала легких путей. После разговора с Арчи и Анни она зашла в госпиталь Святого Иоанна и рассказала обо всем доктору Леонарду, с которым они остались друзьями, несмотря на то, что она больше не работала здесь. Тот был немало удивлен ее решением, но еще больше обеспокоен. - Кендис, война – это не игра. Вы представляете себе, насколько это сложно и опасно? Это самый тяжкий труд – работать под пулями, без отдыха. - А я и не отношусь к этому, как к игре. Я все обдумала, доктор Леонард. Я не слабая. Я окончила обучение и получила звание хирургической медсестры. Нас готовили именно к этому. И мое место там. Я не боюсь работы, вы это знаете. - Да, знаю, - пробормотал доктор Леонард и как-то по-отечески грустно улыбнулся. – Ты была лучшей медсестрой в нашем госпитале. И только что ты это снова доказала. Мы все очень гордимся тобой, Кендис. - Доктор Леонард, я бы попросила вас никому ничего не говорить. Я не хочу громких проводов. - Хорошо. Когда ты думаешь поехать? - Я уезжаю через неделю. - Так скоро?! Ну что ж. Желаю вам удачи, мисс Кендис Уайт Эндри. - Спасибо, доктор Леонард. Спасибо вам за все. Кенди улыбнулась вспомнив, об этой беседе и дружеской поддержке доктора Леонарда, но теперь ее ждал еще один непростой разговор: ей предстояло рассказать о принятом решении дядюшке Уильяму Альберту. Кенди вздохнула и решительно повернула к дому Эндри. Она почти не бывала там, зная, что является нежеланной гостьей, хотя Альберт нередко приглашал ее переехать туда жить, но она предпочитала независимость и покой. «Надеюсь, мне повезет, и я не столкнусь ни с мадам Элрой, ни с Лэганнами!» Альберт откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул. - Кенди, прошу тебя, подумай еще раз. Война – это страшно. - Вы все словно сговорились! – воскликнула Кенди и раздраженно поморщилась. – Мистер Альберт, я представляю себе, что такое война! Ну, как вы не можете понять?! Там гибнут люди! Но не всегда они умирают на поле боя! Иногда они умирают в полевых госпиталях, потому что там не хватает рабочих рук. Умелых рабочих рук!!! Я многое умею. Я получила специальное образование. И я все еще не там!!! Мой долг быть там!!! Мое место – там!!! Я должна помочь. Простите, но я не могу оставаться в стороне, когда можно столько сделать для наших солдат. Я не имею права сидеть здесь, когда так нужна в другом месте. - Но Кенди… - Все уже решено, мистер Альберт, - твердо перебила его Кенди своим самым решительным тоном. - Я все уже решила. Я выбрала свой путь, когда захотела стать медсестрой. Я уезжаю через неделю, одобряете вы это или нет. Но мне было бы намного легче уезжать, зная, что вы поддерживаете меня. - Кенди, мысленно мы всегда с тобой и переживаем за тебя. Ты – часть нашей семьи. Часть семьи Эндри. Я, как глава семьи, должен заботиться о тебе. - Альберт, я уже взрослая и сама могу о себе позаботиться. Равно, как и принимать решения. - Хорошо. Раз тебя не переубедить, придется поддерживать, – грустно улыбнулся Альберт, сдаваясь. Они сидели в библиотеке – любимой комнате Альберта в огромном старинном особняке семьи Эндри. Кенди осторожно поставила дорогую чайную чашку из тончайшего фарфора на маленький столик. - Спасибо, Альберт. - Я только надеюсь, что твое решение никак не связано с разрывом с одним хорошо нам известным молодым человеком по имени Терруз Грандчестер. Кенди, этим ты не решишь проблемы. - Альберт, я не пытаюсь сбежать от проблем. Я никогда так не делала. Не буду и сейчас. Мое решение взвешено и обдумано, и никак не связано с Террузом Грандчестером! – Кенди старательно выделила голосом последнюю фразу, назвав Терри полным именем, отгородившись им, словно щитом. Альберт усмехнулся и внимательно посмотрел на нее. Кенди отвела глаза, устремив взгляд в морозную ночь за окном. - Мне пора. - Может быть, переночуешь здесь? Ты – Эндри, не забывай. Это и твой дом. - Нет, спасибо, - вежливо отказалась Кенди и устало повела плечами. - Я не чувствую себя здесь дома. К тому же, это страшно не понравится мадам Элрой. Она подняла пальто и вышла из библиотеки. Тихо прикрыв дверь, она оперлась на нее спиной и на секунду закрыла глаза. «Нет, это не из-за тебя, Терри. Это не должно быть из-за тебя!» - Что вы здесь делаете, мисс Кендис Уайт? – раздался знакомый суровый голос. – Вам было ясно дано понять, что здесь вы нежеланная гостья! Кенди вздохнула и повернулась лицом к надменной леди. - Я уже ухожу, мадам Элрой. У меня был важный разговор с Альбертом. - Я бы просила вас больше здесь не появляться. Вы отказались от фамилии Эндри и утратили право пользоваться привилегиями нашей семьи. - Я помню об этом. - Она – часть нашей семьи, мадам, – раздался голос позади нее, и в дверях библиотеки появился Альберт. – Значит, она может появляться в этом доме, когда захочет. - Но Уильям! - Глава этой семьи – я, мадам, – холодно отрезал тот. - И именно я буду решать, кто является ее членом. Имя этой девушки Кендис Уайт Эндри. Я прошу вас помнить об этом. - Не нужно, Альберт, - перебила его Кенди. - Имена и фамилии – это просто звуки. Я уже ухожу. Теперь вы меня увидите очень не скоро. Прощайте, мадам. Кенди открыла дверь и вышла на улицу, вдохнув полной грудью морозный воздух. На душе было легко. Все было решено. Кенди улыбнулась и направилась вдоль улицы. Жизнь продолжалась. А в небе равнодушным серебряным светом сияли звезды. Зима 1917 год. Нью-Йорк. В небе равнодушным серебряным светом сияли звезды. Снег звонко хрустел под ногами, переливаясь разноцветными искрами. Терри остановился и поднял голову, подставляя лицо пронизывающему зимнему ветру. Он шел домой. Время приближалось к полуночи. С тех пор, как он снова вернулся в театр, он почти не бывал дома. «Дом… А разве есть у меня дом? – с горечью подумал он, вспомнив свою почти пустую неуютную квартирку на небольшой улочке недалеко от Бродвея. - Дом там, где тебя ждет любящее сердце. Дом там, куда ты летишь, словно на крыльях». После возвращения он работал, как очумелый. Репетиции, выступления и снова репетиции. Спектакли ставились в рекордные сроки, репертуар разрастался. Выступления проходили с фантастическим успехом. Терруз стал очень известным и популярным актером, критики и театральная богема прочили ему большое будущее. Поначалу Эдвард Стэнфорд, директор труппы, очень этому радовался и гордился, но… Потом он стал замечать и другое. Из глаз Терри ушла жизнь. Его игра была великолепна, но… бездушна. Как у марионетки. Он допоздна репетировал, загоняя труппу, не давая передышки ни себе, ни другим, а затем навещал Сюзанну и шел в бар на углу, где просиживал далеко за полночь над бутылкой вина, а ранним утром все начиналось сначала. Стэнфорд был уже не молод и видел многое. На его глазах на бродвейском небосклоне зажглось немало звезд, сгоревших в собственном пламени и канувших в забытье. Но к Терри он относился по-особенному. Ему нравился этот упрямый несговорчивый парень. Такой разный. Но с такой страстной душой! Когда он выходил на сцену, в груди замирало сердце. Однако теперь все было иначе. Все изменилось. И в первую очередь сам Терри. Он замкнулся в себе и почти ни с кем не разговаривал, если не считать «да», «нет» и коротких пустых реплик на иные вопросы. Он репетировал, играл, навещал Сюзанну, пил в баре и уходил в ночь, унося с собой скрытые в его сердце печали. Снег хрустел под ногами. Фонари слепили ярким светом, казавшимся еще ярче от окутавшей все вокруг темноты. Была почти полночь, и Терри шел вперед. Он не знал, куда идет и зачем. С того мгновения, как он расстался с Кенди, он вообще не знал, как и зачем живет. Зачем встает утром? Зачем идет в театр? Зачем играет? Теперь его это не интересовало. Его не интересовало больше ничего. Терри свернул за угол и остановился перед домом с высоким крыльцом. Здесь жила Сюзанна Марлоу. Механически, словно лунатик, он поднялся по ступеням и постучал. За дверью раздались быстрые шаги, и она распахнулась. - Терри! - расцвела в улыбке миссис Марлоу, увидев его. – Ты сегодня очень поздно. Сюзанна спрашивала о тебе несколько раз. Обычно ты приходишь раньше. Мы волновались. - Сегодня мы много репетировали, - голос Терри был ровным, равнодушным и усталым. - Да, конечно. Ты ведь теперь много работаешь. Сюзанна в гостиной. Она отказывается ложиться спать, пока ты не придешь, – миссис Марлоу с легкой грустью посмотрела на стоящего перед ней красивого молодого человека и тихо добавила. – Она очень любит тебя, Терри. - Я знаю, - Терри отдал ей плащ и направился в гостиную. Сюзанна сидела у окна, держа на коленях раскрытую книгу. Несколько мгновений он стоял в дверях, молча рассматривая девушку. Приглушенный свет лампы делал ее похожей на маленькую девочку. Этакую прилежную ученицу младших классов. Впечатление усиливало строгое темное платье, несколько смягченное белым кружевным воротничком. «Девушка, которая спасла мне жизнь, - Терри грустно усмехнулся. – Если это можно назвать жизнью. Ох, Кенди…» Он закрыл глаза и внезапно отчетливо увидел перед собой изумрудное пламя, в глубине которого поблескивали смешливые бесовские искорки, и золотые кудри с запутавшимся в них, да так и не сумевшим освободиться солнцем. Терри вздрогнул и тряхнул головой, прогоняя видение. Такое случалось с ним постоянно. Иногда он слышал на улице ее смех и бросался искать ее, но потом понимал, что ему просто послышалось или смеялась другая женщина. Он видел ее всюду и везде. В лицах прохожих, в стеклах витрин, в свете рампы. Во всех женщинах и девушках, которые встречались ему. Ее глаза, ее руки, ее жесты, ее смех. Она преследовала его, словно наваждение. А может быть, это его сердце не отпускало ее, цепляясь за воспоминания, как за последний хрупкий мостик, связывающий их? Он любил ее. Но Кенди больше не было. Кенди ушла. А с ним остались Сюзанна и холодная горечь слов «Я сделал свой выбор». Терри сделал шаг вперед. Сюзанна вздрогнула, подняла голову, и на ее грустном фарфоровом личике, как по мановению волшебной палочки, расцвела улыбка бескрайнего счастья, превратившая это хрупкое существо в красавицу. - Терри! Я уже подумала, что ты не придешь, - прошептала девушка, в огромных синих глазах стояли слезы. - Прости, мы много репетировали, - пробормотал он дежурное оправдание. - Не извиняйся, я понимаю. Новый спектакль? - Да. «Много шума из ничего». Шекспир. - Шекспир – это прекрасно. - Да. Терри опустился на диван, рядом с креслом, в котором сидела Сюзанна. После несчастного случая она передвигалась в специально сделанном для нее инвалидном кресле, и каждый раз, видя ее, он ощущал угрызения совести, сожаление и вину. Бесконечную вину. - Как там мистер Стэнфорд? - У него все замечательно. - Правда? Я рада. - Да. Разговор не клеился. Впрочем, так было всегда. Сюзанна замолчала и отвела глаза, глядя в разрисованное снежным узором окно, за которым плескалась ночь. Терри молча смотрел на ее тонкий профиль. «Вот она. Сидит совсем рядом. Красивая… Милая… Нежная… Любящая… Прости меня, Сюзанна. Прости за то, что из-за меня ты осталась без ноги и больше не можешь играть в театре. Прости за то, что когда я смотрю на тебя, то вижу золотые волосы и изумрудные глаза другой. Прости за то, что не люблю тебя». Терри опустил голову. Тишина и покой этого дома душили его. Он задыхался и вдруг совершенно отчетливо понял, что еще секунда - и он не выдержит чувства вины и безысходности, застывших в обвиняющем молчании этих стен. «Выйти отсюда… Я хочу уйти отсюда. Любой ценой. Просто уйти». - Ты, наверное, ненавидишь меня, Терри? - внезапно, не оборачиваясь, спросила Сюзанна. - Ненавижу?! – недоуменно переспросил он. - О чем это ты? - О том, что из-за меня ты расстался с Кенди. - Сюзанна, я не ненавижу тебя. Я сам сделал выбор. И я выбрал тебя, - он резко поднялся. - А теперь прости, но я хотел бы пойти домой. Я очень устал. - Да, конечно, - пробормотала девушка, удивленно глядя на него. - До свидания. Терри быстро направился к двери. На пороге гостиной он обернулся. Сюзанна задумчиво смотрела ему вслед, а за окном ночь улыбалась ЕЕ улыбкой. Он вышел и тихо закрыл за собой дверь. Миссис Марлоу все еще была в холле. Терри взял свой плащ и направился к двери. Услышав его шаги, она подняла голову и посмотрела на него, в ее глазах удивление смешивалось с беспокойством, которое она безуспешно пыталась скрыть. - До свидания, миссис Марлоу, - вежливо кивнул Терри, остановившись у двери. - Ты уже уходишь, Терри? Может, останешься на чай? - Спасибо, не хочется. Я очень устал. До свидания. - До свидания. Он вышел на улицу. Миссис Марлоу подошла к двери, глядя, как он быстро спустился по ступенькам и пошел вниз по улице, и, тяжело вздохнув, закрыла дверь. Когда она вошла в гостиную, Сюзанна по-прежнему сидела у окна, глядя в темноту. - Он ушел? - Да, милая. Миссис Марлоу подошла к дочери и ласково погладила ее по голове. - Все в порядке? - Да, мама. Все хорошо. - Пора спать, милая. - Да. Я знаю, - прошептала Сюзанна, по-прежнему глядя куда-то вдаль застывшим взглядом. «Что же все-таки произошло в госпитале Святого Иакова?» - гадала миссис Марлоу. Ни ее дочь, ни Терри не говорили о том дне, но это было и не нужно. Сюзанна очень изменилась. Сначала она была очень счастлива, просто сияла. Но дни шли… Ее улыбка померкла, а затем и вовсе исчезла. Терри навещал ее каждый день. Был неизменно добр и вежлив. Иногда брал на прогулки, приносил цветы. Но Сюзанна больше не улыбалась. Все чаще она вот так сидела в гостиной и смотрела в окно. «Терри… Уже прошло столько месяцев. Он такой милый, заботливый, нежный. Приходит каждый день. Но… Даже если он рядом, он не со мной. Он с ней. И я ничего не могу с этим поделать. Упрекать его? За что? Они расстались. Она в Чикаго, а он здесь. Всегда со мной. Всегда рядом. Вот только я люблю его, а он любит Кенди. Нет! Боже, только не забирай его у меня! Я согласна на все. Только пусть он будет рядом! Прости меня, Терри, но я не могу отдать тебя ей! Ни ей, ни кому-то другому. Я счастлива просто потому, что ты рядом. Я всегда буду любить тебя. Ты придешь завтра, и я снова увижу тебя. Какое же это счастье – просто видеть тебя». - Сюзанна, давай я отвезу тебя в твою комнату и помогу лечь. - Спасибо, мама. Миссис Марлоу осторожно развернула кресло. Она немало пожила на свете и прекрасно понимала, что Терри не любит ее дочь. Он любил ту миниатюрную медсестру. «Но Сюзанна любит его. Боже, я согласна сделать все, что угодно, только бы она была счастлива! Но… Он приходит к ней каждый день. Нежен… Добр… А она несчастлива. И ни я, ни она не сможем заставить его полюбить ее, насильно мил не будешь, - миссис Марлоу грустно вздохнула. – Жизнь – такая сложная вещь. Будем уповать на Господа нашего. Он все видит и все расставит по своим местам». В комнате она помогла дочери раздеться и, уложив ее в постель, потушила лампу. - Спокойной ночи, милая. - Спокойной ночи, мама. Миссис Марлоу закрывала дверь, когда до нее донеслось приглушенное бормотание дочери: - Завтра он снова придет. Она постояла минуту, а затем грустно вздохнула, закрыла дверь и направилась в свою комнату помолиться Всевышнему, чтобы он дал счастье и покой ее дочери. Снег кружился в воздухе пушистыми хлопьями, мягко опускаясь на его плечи. Терри смотрел на огромные спящие окна госпиталя Святого Иакова. Он и сам не знал, сколько времени уже стоит здесь, ноги сами привели его к этому месту. «Третье окно слева… Палата, которую занимала Сюзанна. Место, где мы с тобой расстались, Кенди. За что же меня так наказывают? Любить тебя, но быть с ней. Это несправедливо! Впрочем, что есть справедливость? И есть ли она вообще? Может, это именно то, что я заслуживаю? За то, что оказался малодушным трусом. За то, что не посмел сказать Сюзанне правду и предпочел отказаться от тебя. Я предал тебя, моя Кенди. Не стал бороться. Предпочел сдаться без боя. Заслуживаю ли я тебя после этого? Наверное, нет». На глаза Терри навернулись слезы, но он подавил их. Слезы – это детство. Слезы не вернут ее. После ухода Кенди он забыл, что такое слезы. Он забыл, что такое смех. Что такое жизнь. Время словно остановилось. Дни сменялись днями. Недели летели, складываясь в месяцы. Но время для него остановилось, застыв, словно пузырек воздуха в янтаре. Все эти месяцы он жил по инерции. Репетиции, спектакли, Сюзанна… Раз и навсегда заведенная схема. Бесконечный круг, из которого не вырваться. Иногда он навещал мать. Но Кенди больше не было. И жизни тоже. Ему редко удавалось заснуть, а если и удавалось, она приходила к нему в каждом сне, словно живая. Она смеялась своим звонким смехом, ловко перелетала с ветки на ветку. Ее золотые локоны шевелил ветер. Такая настоящая… Так близко… Он протягивал руку, чтобы дотронуться до нее - и она растворялась, словно призрак, а в его сердце продолжало звучать эхо ее смеха. Она стала наваждением. Бредом. Она была всюду. Сны стали мучением. Но больше так продолжаться не могло. Терри это чувствовал. Он словно выходил из морозного оцепенения, в котором жил после ее ухода. «Пришло время принимать решение. Но какое? Где теперь мой путь?! Как мне жить без тебя, Кенди?» Холодало. Ветер крепчал, пытаясь сорвать с него плащ, но Терри, казалось, не замечал этого. Внезапно что-то ударило его по лицу, вернув в реальный мир. Терри опустил глаза – у его ног лежал листок бумаги. Он поднял его. На улице стало совсем темно, и он никак не мог разобрать, что же на нем напечатано. Оглядевшись, он направился к ближайшему фонарю. «Война в Европе разгорается…» Это была листовка с военным призывом, сейчас ими были забросаны почти все города. «Сотни наших братьев уже ушли на фронт… Сдержать агрессию… Там гибнут наши соотечественники… Нужны солдаты…» Фразы, словно обрывки снов, проплывали в его мозгу. И внезапно он словно очнулся. Все вдруг стало ясно и просто, и он точно знал, что нужно делать. «Я должен быть там. Прошлое слишком мрачно, будущее туманно. Есть только настоящее. Пусть все решит судьба, а я приму любое ее решение. Кенди, светлый ангел утра, озорной эльф… Прощай, моя милая. Я ухожу на фронт!» Терри еще раз взглянул на темные окна госпиталя Святого Иакова и решительно зашагал прочь. Он шел к матери, чтобы сообщить ей о своем решении. И только ветер тихо стонал, провожая его вдоль темной улицы. Продолжение следует…