Глава 17. Разочарование
29 января 2019 г. в 15:12
Арена у северных врат почти не пострадала, ибо камень — не дерево, и нет таких сил, что могли бы привести его в негодность за полтора столетия. Стараньями усердных гномов все следы запустения были уничтожены за несколько дней. Парадный подъезд вновь украсили стяги с эмблемами клана Сигин-Тараг, края ограждения завесили гобеленами, царскую ложу устлали коврами, а трон государя облачили в роскошную парчу. Площадку для показных поединков чисто вымели и засыпали песком. Около сотни ребят готовились к важному для себя испытанию, и почти половина из них надеялась выйти оттуда воинами дружины возрождённого королевства Эребор. Указ нового Короля-под-Горой стал истинным праздником для тех, кто и не мечтал о такой удаче, ведь десять лет — большой срок даже для гнома! Теперь же взрослая свободная жизнь в статусе воина стала для них значительно ближе. Железностоп не оспаривал решения законного правителя. Он сам был искусным стратегом и полководцем, а потому осознавал размер опасности. Несметные сокровища Одинокой горы покамест никто достойно не охранял, и королевство очень нуждалось в приливе новых молодых воинов.
Назначенный день настал, и король Торин II Дубощит занял свое законное место во главе арены. Сегодня взоры всего молодого поколения будут устремлены на него в ожидании решения узбада, которое определит их судьбу. Сегодня не будет на трибунах такого гостя, что не восхитится им и не смахнет украдкой навернувшуюся слезу. Пророчество сбылось, Эребор обрёл своего владыку, и в короне его сияли три древних легендарных сапфира: Голос рек, Душа ручьёв и Сердце озера. Никто уже толком не помнил, но поговаривали, что камни эти найдены ещё Дурином I Великим под склонами Гундабада. И сам праотец повелел установить их в короне королей, что поведут свой род от него, и не прервётся тот род никогда. Даин со своими приближёнными расположился по правую руку царственного брата. По левую сидели его племянники: старший, так похожий на лучшего друга, и младший, облик которого напоминал ему Фрерина, а глазами — отца. Череда тянувшихся к арене гномов расступилась, пропустив делегацию из Дэйла. Добрым соседям отвели отдельную трибуну, король клана Длиннобородов приветствовал со своего места правителя людей. Но даже с их присутствием, не все места на ступенях были заняты — знак тяжёлого времени! Однако это обстоятельство не умаляло важности мероприятия и торжественности момента.
Старейшины, возглавлявшие ремесленные цеха, передавали друг другу мечи, кинжалы, кольчуги и искусно обработанные камни. Двадцатипятилетние отроки, совсем ещё дети, стояли, покорно склонив свои головы. А после — сорокалетние. И, вспоминая ушедшее время, Торин никого из них не обрёк на провал экзамена. В поединках всё решала победа, и как никогда раньше, узбад склонялся к объявлению «ничьей», даруя обоим сынам своего народа право перейти на новый уровень обучения. Тем, кто подошёл к третьему рубежу, в свете нового распоряжения оставалось совсем не много до права пройти финальное испытание. С ними узбад был чуть строже, но более всего ожидал выхода той когорты, что явилась сюда обрести статус воина. Они были нужны ему! И мысленно он желал каждому: «Покажи те умения, что позволят не усомниться и допустить тебя до настоящих сражений!» Жестокая судьба не дала ему родного сына, лишила и той единственной, что могла бы его родить. Но теперь, словно в отместку такой судьбе, все эти юноши были ему, как родные дети. И, принимая решение, Торин знал: если он ошибётся, цена может стать слишком высока! Ибо не каждый в свои шестьдесят способен уже защитить и себя, и своих товарищей.
Рассудив двадцать три поединка, король даровал статус воина двадцати пяти юношам. Собравшихся на арене ждал ещё один бой, примечательный по целому ряду причин. Для начала, была то не честь, а во всех смыслах — именно наказание. Оттого и надлежало юнцу биться последним, да ещё и с противником старше, уже пять лет, как покинувшим школу и прошедшим серьёзные боевые испытания. С сыном самого Железностопа. Впрочем, нелепая выходка, за которую полагалось теперь понести ответственность, заслуживала куда более серьёзного урока, нежели право выхода на арену. Спасло мальчишку отнюдь не родство отца его с королём. Отец был настроен решительно, и горизонт жизни сына виделся лишь картиной каменоломен да заваленных туннелей. Только вот сам Дубощит теперь по-особому относился к сородичам, сопровождавшим его в походе годичной давности. Заслуга старшего сказалась на отношении к его отпрыску, и узбад даровал тому снисхождение: не просто позволил держать экзамен, но и исполнил желание дерзкого юнца. Только вот присутствия незащищённых условия боя не предполагали. Довольно было того, что противники неравны. Сын Даина, Торин, вышел против рыжеволосого сына Глоина с орочьим оружием и должен был показать тому вражескую тактику ведения боя. В руках Гимли была секира, тело защищали тяжелые доспехи: шлем, кольчуга, наручи и наколенники. Дополнительно он мог использовать широкий короткий меч. Разглядывая последнюю пару соперников, король Эребора спросил у брата:
— К слову, а расскажи, отчего ты решил назвать сына моим именем?
Лорд Железных холмов усмехнулся, но ответил радушно и искренне.
— Ты, узбад, уже и не помнишь. Но однажды ты спас мне жизнь. И в тот самый день я решил, что изберу имя смелого и отважного* с юных лет — для своего наследника. Пока он меня не разочаровывал!
— Что же? Посмотрим, как выйдет сейчас!
Длань правителя дала знак, и поединок начался. Статный, хорошо сложенный Камнешлем, получивший своё прозвище после того, как в битве Пяти Воинств все доспехи его пострадали, но только не выкованный собственноручно наголовник, упасший от гибели, двигался быстро и очень технично. Ноги, облачённые в тяжелые кольчужные башмаки, ступали по песку арены, словно туфли танцовщицы. Орудуя обеими руками, он атаковал противника сразу со всех сторон, но тяжёлый топор, доставшийся Гимли от отца, успевал отразить все удары. Минуты шли, бой затягивался, и многие уже поняли, что видят перед собой противостояние силы и ловкости. А в таких ситуациях исход никогда не бывает ясен. Глоин сидел, словно каменное изваяние: напряженный и бледный, рядом с братом, что пытался его поддерживать. Два правителя не отводили глаз от сражения, и оба вздрогнули, когда сокрушительный удар секиры разрубил надвое вражеский ятаган. Промежуточная победа воодушевила юношу, обретённое преимущество придало ему сил, и теперь уже сам он начал перемещаться быстрее, теснить противника, и даже успевал его оскорблять. Камнешлем стал осторожнее: любой хорошо понимает, что противостоять с лёгким мечом увесистому двуручному топору неописуемо тяжело. Однако задиристый мальчишка таки прочувствовал на себе несколько его ударов, пробивших кольчугу, но смягчённых толстым поддоспешником. Финальная схватка держала в напряжении всех без исключения. Было уже понятно, что именно этот бой будут вспоминать, памятуя о сегодняшнем празднестве.
— Неужели победит? — шепнул Кили своему брату.
— Ему надо побеждать! Выбора у него нет никакого.
Сам Железностоп уже качал головой, понимая, что сын не устоит долго под таким напором. Второй клинок изогнулся от удара и отлетел в сторону, Торин-младший признал поражение, а рыжий сорванец издал громкий победный клич:
— Baruk Khazad! Khazad ai-menu! Не бывать победе дрянного вражеского железа над гномьей сталью!
Словно песнь созидания земли прозвучали для него слова подгорного короля:
— Ты победил, Гимли, сын Глоина. И тем обрёл право называть себя воином дружины Эребора. Неси же службу с достоинством, и во всех сражениях, что тебе суждено пройти, проявляй ту же доблесть, что в сегодняшний день, славный для твоего отца, самого тебя и для нашего королевства!
***
В разгар пиршества Фили шепнул своему брату: — Послушай, а сколько дней мы уже здесь? Сегодня ведь ровно неделя? Сразу по возвращении из поездки бурная череда событий увлекла их с головой, каждый сбился бы со счёту. Торин ждал их, чтобы назначить день турнира, и не стал откладывать долгожданное всеми событие надолго. За приготовлениями время пронеслось незаметно. Кили чуть поразмыслил, потягивая густой эль, ему тоже было не просто ответить на такой вопрос без раздумий. — Кажется да, неделя прошла. — Значит, нам нужно ехать. — Куда это ты собрался посреди пира? — гном однозначно недоволен был перспективой покинуть раззадорившуюся компанию и уставленный яствами стол. — И как ты пояснишь это Торину? — Думаю, узбаду есть с кем провести время и без нас. Да и не настолько мы важные персоны, чтобы наше отсутствие кто-то заметил. Мы вернёмся через пару часов, это всего лишь поездка в Дэйл. Впрочем, я могу поехать один. — Вот ещё! Ты куда-то собрался, а меня не берёшь? Фили, что ты задумал? Младший из братьев действительно не мог знать, в чём дело. Ровно семь дней назад, достигнув врат Эребора, небольшая компания разделилась. Кили сразу же отправился в гору вместе с героем сегодняшнего торжества, Фили же отвёл Даэрона на Воронью высоту и там расстался с ним. Но сговорился обязательно встретиться позже. Эльф обещал остаться в Дэйле на неделю и ужинать в таверне на главной площади. Только так можно было найти его вновь и узнать, чем завершились поиски на холме. Гномы хорошо уяснили, что в своём расследовании не продвинутся теперь ни на шаг без помощи этого то ли безумца, то ли все-таки мудреца. Он знал много больше, и неспроста ему требовалось увидеть место последнего поединка Торина! Улизнув с застолья, братья взяли двух резвых пони и менее чем через час уже въезжали в ворота Дэйла. Праздник в Одинокой горе привлёк многих жителей ближайшего поселения. Город казался тихим и уже засыпающим. Гномы без труда нашли таверну, в которой коротали вечер всего четверо посетителей. — Итак, вы нашли, что искали? — Фили сразу перешёл к делу, усаживаясь напротив нового знакомого. Синда не спешил отвечать, казалось, он что-то взвешивает в уме, ищет выход и чего-то всерьёз боится. — Только прошу не скрывать от нас ничего! Мы исполнили свою часть договора и доказали вам своё доброе расположение. — Да, я проделал свой путь не зря. К счастью, прошло мало времени, и следы ещё не затерялись. — Значит, вы поняли, что там произошло? Райнэ была там? В воздухе повисло невыносимое напряжение. Кили чувствовал, как внутри него снова вскипает ярость, ведь эльф тянет время. Как же сложно всегда иметь дело с этими остроухими!.. — Она там была. Но об этом я знал и ранее. Лишь убедился ещё раз, отыскав это. Даэрон вынул из-за пазухи маленький мешочек из кожи и высыпал на стол его содержимое. Братья-гномы увидели золотую цепочку с кулоном, два кольца, изящные заколки для волос и серёжку. Глаза жадно поедали увиденное, между тем разум с каждой секундой наполнялся криком отчаяния. Без сомнения, это были её украшения. И если эльф обнаружил их там, значит… О, нет! Коснувшись знакомой вещицы, которую точно помнил на руке тётушки, Фили почувствовал, как к горлу его подступает ком, а глаза наполняются влагой. — Выходит, всё кончено? Смрадные орки растерзали слабую женщину, и это всё, что осталось… Пышный праздник во мгновение обратился горем. Парни форменно не знали, как теперь поглядят в глаза Торину, что скажут ему и сумеют ли скрыть горькую правду. Они сделали всё, что смогли, но предчувствие обмануло! Эльф казался непроницаемым, собрал находки обратно в мошну и убрал. Перебарывая себя от того, чтобы взорваться, Кили поймал взгляд старого лекаря и тихо прошипел: — Но, выходит, ты знал это? Если лишь убедился? И водил нас за нос всё это время! Синда вздохнул, отведя взгляд в сторону от гнома. В выражении его лица появилось нечто сродни разочарованию — сильному разочарованию и в себе, и в тех, кому он доверился. Словно даже продуманный план не дал результата, словно он остался непонятым, также как многие лета назад. — Отвечай! Я ведь задал тебе вопрос! — Мне нечего больше сказать тебе, гном. На мне нет греха лжи, — с этими словами Даэрон вновь нырнул рукой за пазуху и вынул кольцо — необычное, но примечательное, изготовленное в форме розы из белого металла, но не мифрила и не серебра. На лепестках цветка, словно вечные капли росы, застыли несколько маленьких, но дивно искрящихся бриллиантов. — Вот, возьми это. Оно было зажато в руке вашего короля, когда оборотень принёс его. Возьми, пришло время вернуть его хозяину. Думаю, теперь только сам он сможет тебе рассказать, как эта вещь попала к нему. И главное — что это означает. Интуитивно схватив перстень, Кили внимательнее рассмотрел его. Этот металл стал известен гномам совсем недавно. Его называли белым золотом, но по свойствам своим он был даже лучше известного каждому жёлтого сородича. Его привозили из далёких южных земель, и такая вещь считалась на севере сущей редкостью. Да, они с братом помнили это кольцо ещё с детства. Кхазуш Райнэ не снимала его и никогда с ним не расставалась. А однажды сам Торин не сумел сдержать слёз, глядя на эту вещицу. — Как видишь, доказательство было в моих руках с самого начала. Осталось понять, что же оно доказывает? Отнесите его вашему королю, и получите ответы на свои вопросы. Но не ищите меня больше. Я покину эти края, возможно, надолго. Ибо разнятся наши пути, и вряд ли суждено им вновь пересечься. Поднявшись, синда кивнул обоим братьям по очереди и спешно вышел на улицу. А они долго ещё сидели в безмолвии, погрузившись в собственные мысли. Горькое разочарование рвало душу на части. Каждый корил и себя, и второго за то, что единственный их удел теперь — вечно хранить от Торина страшную тайну. Или же разом сразить его, нанести новую рану, показав полученный артефакт. — Кили, нам нужно поклясться друг другу в том, что дядя никогда не увидит это кольцо. Мы будем хранить его под замком, надёжно спрячем и никогда не проговоримся об этом эльфе и обо всём, что знаем. Младший кивнул и протянул брату сверкающую вещицу. — Вот, возьми его. Пусть оно будет у тебя. Так надёжнее. — Ты не поклялся. — Да, я клянусь. Нельзя, чтобы Торин узнал об этом. Гномы сомкнули руки и коснулись друг друга лбами. Начавшись, как увлекательное приключение, их путешествие закончилось болью и крахом всех надежд. Каждый понимал, как тяжело теперь будет жить с этой тайной! Ведь они никогда не скрывали ничего от своего дяди и короля. А главное — они верили, что однажды настанет день, когда Счастье вернётся под Одинокую гору, и исполнится пророчество величайшего из праотцов: о том, что род его по правящей линии никогда не прервётся. Уже на подъездах Кили остановил брата и тихо произнёс: — Выходит, Камнешлем теперь — наследник престола? И надо поменьше и потише обсуждать, как ему надрал задницу этот мальчишка — сын Глоина? Фили предпочёл промолчать, чем дал понять: не время для любых обсуждений. Ему хотелось поскорее оказаться одному, вдалеке от пира и царящих вокруг, неуместных теперь, радостей.
Примечания:
* (на всякий, вдруг кто не знает) имя Thorin, заимствованное из «Прорицания Вёльвы», переводится с древнескандинавского, как «смелый», «отважный».
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.