Цикл пара, воды и металла. Феррум.

      Светало, Сантер проливал на землю утренние лучи. Они, дробясь в разноцветных стёклах витражей, красочным узором скользили по деревянному полу и в беспорядке разбросанным по письменному столу бумагам. Окажись бы здесь, в кабинете графа Даркенблу, какой-нибудь ценитель старинных документов (а ими в это смутное время являлось большинство алхимов-аристократов), то он пришёл бы в ужас, а затем и в гнев. И, стоит заметить, был бы абсолютно прав.       Не то чтобы хозяин кабинета был неаккуратным, вовсе нет — он являлся на редкость дотошным для своего довольно легкомысленного возраста. Но иногда бывает не до бумажек. Содержащаяся в них информация не помогла графу. Быть может, если бы он вместо изучения документов лучше следил за своим племянником, то предательства бы не произошло, равно как и последующей удивительной истории, которая через некоторое время обросла различными слухами и преувеличениями от так называемых «свидетелей» тех событий.       Но стоит вернуться в то золотисто-оранжевое утро и абсолютно пустую комнату без хозяина, вынужденного её покинуть.       Привалившись к двери с другой стороны и чутко прислушиваясь к раздающимся в особняке звукам, озабоченно хмурился племянник графа, обаятельный голубоглазый юноша с тёмно-русыми волосами. И по совместительству предатель. Пусть и имеющий причины (на редкость банальные) так поступать, но всё же.       Юноша был точно уверен, что из запертого и расположенного на чердаке кабинета дядя просто не сможет уйти. Секретные ходы тоже были заблокированы… Но тогда почему из комнаты не доносится ни звука? Не уловка ли это?       Простояв без единого движения некоторое время, юноша в который раз заглянул в замочную скважину. Вновь не увидел ничего живого. И решился зайти.       Худшие подозрения его оправдались, и он в неописуемом гневе схватил резной деревянный стул с массивными ножками и вышвырнул его в окно. Цветные осколки витража, искря и переливаясь, весело запрыгали по дереву пола.       Юноша замер, в недоумении смотря на свои руки. Бросить тяжёлый стул через просторное помещение, да ещё и так, чтобы он попал в окно? Нормальный алхим, а племянник графа относился к этой расе, такого бы не смог сделать даже в так называемом состоянии аффекта. Как ни печально, алхимы всё же были не такими физически сильными, как их дальние враги — стимы. И последние активно использовали это преимущество, строя подобия карет без лошадей и огромных металлических зверей, способных извергать пар, пламя и молнии. Шумели эти средства передвижения ужасно — трещали, лязгали, скрипели… Однажды юноша был на границе военных действий, и эти проклятые кучи металла его просто оглушили.       Он вспомнил то время и поморщился — надо же, будто снова ту какофонию услышал. И, как ни странно, продолжал слышать. Всё громче и громче.       Юноша бросился к окну и выглянул через дыру в витраже. В глаза ему сразу бросился чёрный столб дыма, поднимающегося к зелёным небесам. Это были точно не многочисленные мануфактуры или заводы — в такое время они работали, следуя старинной традиции об Утреннем Сне. На редкость глупой и уменьшающей производительность труда, кстати. Но в случае её отмены половина старого аристократского строя немедленно подымет просто ужасный шум.       Юноша приподнялся на цыпочки, выглянув из дыры чуть ли не по пояс и здорово рискуя порезаться острыми углами разноцветных стеклянных кусочков. И поперхнулся, увидев нарушителя спокойствия. По извилистым улочкам ехал — как там его стимы называют? — механизм. На взгляд же племянника графа и подавляющего большинства алхимов — куча нагромождённых в подобии кареты железяк, непонятно как продвигающихся вперёд.       Причём явно в сторону особняка Даркенблу.       Сказать, что стимы и алхимы недолюбливали друг друга значит не сказать ровным счётом ни-че-го. Много лет между ними шла и до сих пор идёт война. Поэтому странно видеть отсутствие реакции на механизм старых, заклятых и на редкость верных врагов.       Весьма настороженный этим фактов, юноша прищурился, решив заодно проверить слова одной баронессы нового поколения на тему врождённой дальнозоркости у алхимов — и заметил, что многочисленные шестерёнки, символизирующие мастерские Империи стимов, несколько раз перечёркнуты чем-то острым, а рядом нацарапан другой знак, принадлежащий уже алхимским лабораториям — капля.       Он ярко и вызывающе блестел в лучах Сантера и окружающих жёлтое светило малиновых селестароидов.       Юноша торопливо спустился в Малую гостиную и объявил слугам о прибытии важных гостей. Под суету вышел к воротам и лично убрал валяющийся на садовой дорожке стул в подстриженные кусты. Дорожку тем временем уже усыпали лепестками цветов. Лишняя и вульгарная роскошь, поморщился племянник графа, затем взглянул на арамов-стражников и чуть не схватился за голову — эти суровые мужчины старательно скалили зубы, пытаясь изобразить улыбку. Похоже, поместье Даркенблу слишком давно не принимало гостей.       Тем временем подобие кареты уже принялось таранить ворота. Племянник графа кивнул, и преграду отворили. Юноша же подошёл к дворецкому и ключнице, так как стражей и слуг можно нанять новых, а вот себя стоит беречь. Ключница с дворецким же были когда-то призваны ещё первыми представителями семьи Даркенблу из измерения с непроизносимым названием и множество раз спасли жизни и репутацию своих нынешних господ.       Подобие кареты протиснулось в ворота, задёргалось, пыхнуло дымом и затихло. Затем дверь этого средства передвижения была распахнута, выпуская на свет женщину с роскошными волосами цвета золота, облачённую в охотничий костюм со штанами в комплекте. Большинство служанок неодобрительно поджали губы — не в юбках ходили лишь арамки (но они воительницы) и стимки (но они же сумасшедшие варварки). Блондинка, явно привыкшая к такой реакции на свой наряд, помогла выйти из кареты седой старухе с множеством фиэльских браслетов и колец на руках, при взгляде на которую юноша мысленно застонал.       Ну конечно! Кто ещё способен на столь экстравагантную выходку? Только герцогиня и вообще влиятельная хамелеоноглазая леди Глория. Та же, брезгливо морщась от яркого сантеровского света, тоже обратила внимание на юношу, и морщинистое лицо её озарилось медовой улыбкой. Грубо оттолкнув от себя женщину, старуха подошла к племяннику графа и поинтересовалась:       — Арчи, мальчик мой, а где же твой дядюшка? Что же он, не выйдет пообщаться со своей старой знакомой?       «Действительно старой,» — кисло подумал Арчибальд, пытаясь посчитать сколько раз эта хитрая карга расстраивала планы семейства графов. Точной цифры не вышло, но наверняка у неё было больше двух нулей.       Кстати о числах. Вон как леди Глория сморщилась, когда назвала себя старой. Надо бы взять на вооружение.       — Я кстати, тут слышала, что дядюшка твой болен… Получается, это правда? Но разве всё настолько серьёзно, что он решил не встречать гостей? А мы с моей дочкой — кстати, Лянгли, поздоровайся с Арчи, ты ведь хорошая девочка — так здорово подготовились! — продолжала тем временем леди Глория.       — Вижу, — покосился юноша на подобие кареты, хотя думал он сейчас о другом — что делать и откуда у старой карги вдруг появилась взрослая дочь.       Если о втором можно было догадываться, то первое пока являлось «белым пятном на карте». И как так слухи быстро дошли? Впрочем, она же хамелеоноглазая, а у них встречаются разнообразные способности.       Тем временем леди Глория совсем расцвела:       — О, я так рада, что ты заметил! Дело в том, что когда нас настигла такая печальная весть о твоём дядюшке, мы просто замечательно гуляли около Границы. Со стороны Империи Стизмеры. И два её наглых подданных, стима, конечно, крайне грубо пытались нас атаковать с этой каракатицы. Я была так возмущена и потрясена! К счастью, Лянгли защитила мои права, — старуха приосанилась и потрепала блондинку по щеке.       Арчи оценивающе взглянул на скривившуюся хмурую девушку — похоже, она не так проста, раз сумела одолеть двух стимов на их же территории и с механической повозкой. Впрочем, все слова уважаемой леди вполне могут оказаться ложью. Леди, закончив возмущаться, повторила свой вопрос о самочувствии и местонахождении графа Даркенблу. Племянник последнего со скорбным лицом отвечал:       — К сожалению, слухи правдивы — он заболел и никого к себе не пускает.       — А мы и через закрытую дверь поговорить можем, — буркнула блондинка, за что получила предупреждающий взгляд от Глории.       — Лянгли, как ты себя ведёшь?! Если ты ещё раз продемонстрируешь свое плохое настроение, то у тебя появится для него реальный повод! Однако она всё-таки права, мальчик мой. Но, прежде чем ты ответишь, я хочу задать ещё один вопрос — ты что же, будешь так и держать нас на пороге?       — Конечно же нет! — притворно возмутился Арчи и не удержался от укола — ведь в ярости представитель любой расы становится более прямолинейным. — Я ведь понимаю, что в вашем возрасте крайне затруднительно стоять вот так, на ветру… Позволите помочь вам дойти до Большой гостиной? Ведь вы наверняка устали…       — О, не утруждай себя, мальчик мой, — любезно усмехнулась побагровевшая леди.       Арчи заметил, как потемнели её глаза, и понял, что не стоит увлекаться. Они прошли в гостиную, он лично притворил дверь, слегка кивнув одной из служанок, и обернулся к нежданным гостьям. Леди Глория всё ещё улыбалась, но взгляд её не сулил ничего хорошего. Юноша молчал, и старухе пришлось самой начать этот разговор:       — А ты красавец прямо, мальчик мой. Неудивительно, что у тебя уже есть дама сердца. Как её там? Ах да, Роза…       Арчи похолодел, ему многого стоило небрежно спросить:       — Роза? Что-то не припоминаю… Имя фиэльское, а торговлю ведёт граф Даркенблу. Может, уточните?       Леди Глория с отстранённой улыбкой достала прядь цвета вишнёвого дерева. Отсчитала шесть волосков и протянула руку, в которую Лянгли вложила пузырёк с прозрачной жидкостью.       — Ты знаешь о способностях, имеющихся у алхимов, родившихся с меняющими цвет глазами? — вкрадчиво спросила герцогиня.       Арчи кивнул. Похоже, старуха решила продемонстрировать пару тузов в рукаве. И что нужен ей не дорогой дядюшка, а сам Арчибальд. Учитывая его нынешнее незавидное положение, она, скорее всего с помощью шантажа вынудит его открыть один из многочисленных секретов семьи Даркенблу. Вывод — лучше притворяться ничего не знающим о любимом дядюшке племянником.       — Я слышал что-то похожее… Но разве это правда? — он застенчиво улыбнулся.       — Чистая. И я могу уничтожить хозяйку этих волос, ту самую Розу, забытую тобой.       — Но ведь в Королевстве запрещено убивать кого-либо кроме стимов. Исключение составляют дуэли. Вы собираетесь нарушить один из главных законов прямо здесь, в Валтризиране, столице Алтериана? — изумился Арчи.       — Возможно. И мне ничего не будет за это. Если ты меня не переубедишь. Кто знает, может, та Роза и вовсе стимка, и стирание её с материка будет засчитано перед Королевством как заслуга? Ну так как, мальчик мой? Ничего не вспоминается? — В голосе старухи слышалась издёвка.       — Пожалуй, да, но я не уверен… Всё-таки не очень приятно ощущать себя соучастником преступления… Но как же я буду вас уговаривать?       — Двумя предложениями. Организуешь нам встречу со своим дядюшкой и проведёшь в Двадцатый Секретный Лабораториум.       Арчи, услышав последние слова, чуть не закашлялся от восхищения чужой осведомлённостью. Даже Секретная Королевская полиция знала только об одиннадцати Секретных лабораторий, а об Лабораториумах и говорить не стоит!       — С дядюшкой будут проблемы, но есть возможность справиться. А про Лабораториум я слышу впервые. Тем более, про Двадцатый. Ну, в особняке есть несколько лабораторий, может, вы про них? Могу проводить прямо сейчас, — демонстрируя свою готовность, Арчи встал и выжидательно взглянул на гостий.       Те покачали головами, леди Глория заметила:       — В таком случае, просто приведи к нам своего дядю. И да, я знаю, что он вполне жив-здоров!       — Откуда… — вырвалось у Арчи, но он справился с собой и даже усмехнулся. — Если вы настолько осведомлены, сиятельная леди Глория, то не могли бы вы подсказать, где сейчас находится граф Леонардо Даркенблу, ибо он таинственным образом исчез из запертого кабинета!       — Сбежал всё-таки? Неудивительно, — ухмыльнулась та. — Это же его собственный кабинет. У уважающего себя алхима-аристократа в каждой комнате как минимум пять секретных ходов, а в кабинете и лабораториях — около десятка!       В это время вошла служанка с подносом, поставила его на стол и замерла, ожидая каких-либо указаний. Леди Глория взглянула на чашку и, желчно усмехнувшись, отодвинула её от себя. Взглянув на мать, так же сделала и Лянгли.       — Вам не нравится наш чай? Но ведь вы даже не попробовали! — огорчился Арчибальд.       — В большинстве аристократических семей Королевства в подаваемом гостям (особенно незваным) чае обязательно присутствуют… лишние добавки, — медовым голосом произнесла старуха, — приводящие к нежелательным последствиям.       — Но ведь алхиму нельзя навредить, подсыпав что-либо в еду или питьё, — напомнил юноша.       — Алхима нельзя отравить или приворожить, — поправила его леди Глория и снова усмехнулась. — А всё остальное — вполне возможно. Итак, твой ответ?       Арчи, поняв, что тут он уже бессилен, коротко кивнул.