Рукопись, найденная в Смолевичах

Русская шхуна «Дмитрий» 22 июля 18…года. Прошли Трафальгар Станислав и доктор поднялись на палубу. Как ни странно, эмиссар почти успокоился. Вместо изматывающей тревоги он чувствовал теперь бодрящее возбуждение и охотничий азарт, как будто снова, молодой и живой, он сидит в засаде на подступах к Смоленску и ждет, когда в рассветном тумане зазвучит рожком сигнал к атаке. Если человек здесь, он его найдет. Ничего, время работает против охотника. Куда он денется с судна – по сути, с большой лодки? Небо на западе уже светлело, истачивая медленно бледнеющей полосой горизонта темную синеву ночи. Рулевой, как ему и полагалось, стоял у штурвала – судно только что миновало Трафальгар, у этой части побережья нужно быть внимательным. На корме, у клетки с кроликами хлопотала мадемуазель Полина. - Ух ты, мои хорошенькие, - ворковала она, пытаясь почесать острым коготком сквозь решетку мохнатый бок забившегося в угол клетки пятнистого зверька. – Ну не бойся, может, все еще и обойдется! Совсем не обязательно насмерть, не бойся, лапочка… - Мадемуазель, ступайте вниз, скоро рассвет, - эмиссар пригляделся и увидел в руках у девицы ковшик. - Да, мессир, иду. Я только дала им воды, они хотели пить. Нельзя же дать им погибнуть от жажды! - Да уж, пусть они лучше погибнут от сердечного приступа, - скептически хмыкнул Станислав. Ох уж эти дамы! Любую мало-мальски пушистую тварь готовы до смерти залюбить! Полина покладисто поставила ковшик на палубу и поспешила вниз. Тут Лендер повернул штурвал, шхуна рыскнула вправо, эмиссара и доктора, послушных единым для всех законам механики, повело вбок, и только зацепившись одной рукой за леер, Станислав умудрился не упасть, прихватив другой за рукав Вениамина и затормозив его на пути к борту. - Рулевой, - простонал обычно спокойный доктор, - ну вы все же потише, батенька! Не картошку, вампиров везете! Впрочем, кому я это говорю… - Доктор, вы чувствуете? - Да, чувствую. Чувствую я, что рано или поздно он расшибет нас о скалы! - Да нет же, - Станислав недовольно поморщился. – Запах! Неужели не чуете, доктор, тут же смердит чесноком! - Чесноком? – доктор неловко повернулся, пытаясь заглянуть себе за спину, словно полагая, что головка чеснока висит у него сзади, на хлястике сюртука, а про себя пробормотал что-то вроде: “Mania persecutions, как пить дать…» - Ну как же! – эмиссар всматривался в темноту, затаившуюся между бортом и принайтованной к нему шлюпкой. Темнота застенчиво молчала. Вениамин наклонился ближе и действительно что-то почувствовал. Доктор опасливо сунул руку в таинственный закуток, пошарил там и вытащил небольшой деревянный ящичек, оказавшийся при ближайшем рассмотрении шуфлядкой, явно выдернутой из комода в капитанской кают-компании, наполненной рыхлой черной землей. Из земли нахально торчала задорная метелка зеленых ростков. - Ну вот… - задумчиво сказал Станислав, пытаясь удержать в руках довольно объемный и увесистый ящичек и одновременно зажать пальцами нос. – Кто-то прорастил чеснок. Огородники… - Ну, что вы скажете на это, дорогой доктор? Ящик стоял на дальнем конце стола в кают-компании. За иллюминатором становилось все светлее, небо окончательно окрасилось розовым. Ниже, в трюме раздавались звуки приготовления ко сну – шуршание, шорохи, хихиканье, ворчанье. Доктор внимательно рассматривал зеленые перышки листьев. Они были совсем молоденькие, но крепкие, чистенькие и хорошо ухоженные и пробивались из земли двумя плотными пучками. Землю в ящике недавно взрыхлили, а до того – обильно полили, причем пресной водой. От морской эта контрабанда из семейства луковичных давным-давно бы скукожилась, раньше, чем успели бы прорасти две злосчастные головки, которые доктор так неосмотрительно забыл на столе в кают-компании. - Боюсь расстроить пана Станислава, - осторожно начал Вениамин, - но это, уж простите великодушно, кажется, мой чеснок. - Что?! - Если бы старый друг вдруг признался, что все четыреста лет их знакомства он был женщиной, Стах не изумился бы больше. - Ну да, кажется, мой. Вот, взял с собою пару головок. От паразитов помогает. От цинги, конечно, столь малая порция не спасет, но… - От цинги?! – Станислав понял, что кто-то сошел с ума. Кто именно, он пока не понял. - Цинга, она же скорбут, давний бич моряков, - Вениамин вздохнул, понимая, что лекция по судовой медицине сейчас не совсем уместна. Он не мог объяснить, что за сила заставляла его из года в год штудировать новые книги по медицине, приобретать через подставных лиц новые инструменты, выписывать из столиц новые лекарства. Зачем он взял с собой в плавание целый саквояж недавно купленных блестящих железок, нашпиговал ненужными им, нежити, пилюлями стеклянные пузырьки, накрутил из тонкой бумаги уйму конвертиков с лечебными порошками… Чеснок этот, будь он неладен. В конце концов, вот уже скоро полтысячи лет, как никакие болезни, никакие увечья ни ему, ни его другу не грозят. Ну разве что кол осиновый в сердце. Но поделать с собой ничего не мог. Он должен быть готов исцелить страждущего. Это был инстинкт лекаря, полученный им от учителя еще в те далекие времена, когда большую часть болезней лечили лишь молитвой и постом. Ну и кровопусканием. - Капитан, то есть – эмиссар! – в кают-компанию ввалился как всегда жизнерадостный рулевой. – Доброе утро! А я уже сдал вахту Мари – светает. О! Вы-таки нашли мой чеснок? - То есть как – ваш? Вы уж разберитесь, пожалуйста, чей он. Доктор? Или, - Станислав, недобро оскалившись, повернулся к Теодору, - это ваше, мой юный и неосторожный друг? - Мой, - хором ответили вампиры, и у Стаха в голове похоронным колоколом бухнуло: «Приехали!». Эмиссар поглядывал на иллюминатор с крепнущей тревогой. Вот уже и восход, но о сне нечего было и думать – разговор за столом шел нешуточный. - Так, я понял, доктор, что вы таскаете с собой чеснок, предполагая, что кто-то из нас может потерять клыки из-за нехватки растительной пищи. А вы, рулевой, утащили эти две головки у доктора, зачем-то посадили их в землю и дали им прорасти? То есть нехватка растительной пищи грозит именно вам? – эмиссар чувствовал, что еще совсем немного, и он поймет суть происходящего, а заодно раскроет секрет вечного двигателя, познает самое себя и вычислит квадратуру круга. Он осторожно нащупал на поясе рукоять кинжала. Он знал Вениамина уже больше четырехсот лет и все это время был уверен в нем как в самом себе, но за последние несколько ночей уверенность и в самом себе несколько покачнулась. И все же доктор не мог быть охотником. Значит, рулевой. К тому же это уже второй раз. Второй раз ловят его на чесноке. Тот, первый раз еще можно было объяснить случайностью, однако сейчас все очевидно. Но как держится, мерзавец! Даже глазом не моргнул! Придется проявить милосердие и убить его быстро. - Ничего я не утащил, - возмущенно сказал Теодор. – Доктор оставил их на столе, когда железяки свои чистил. Я решил, значит, не нужны. И чего добру пропадать? - Добру? То есть вы есть их собирались? – ласково спросил Станислав. - Ну вот еще! Чистая ностальгия! Знаете, капитан, то есть эмиссар, там, откуда я родом, народ был сплошь беднота. Пиво, хлеб, лук да чеснок. Вот и вся еда. А я после обращения долго еще в родных краях просидел, - взгляд рулевого на мгновенье потемнел, - так у селян там и кровь чесночком отдает. Я поначалу думал, что так и должно быть. Привык к этому, ну как к пенью петуха перед сном. Потом уж, когда другого попробовал, мне даже казалось, что чего-то не хватает. И долго еще казалось. - Мессир, я предлагаю отложить разговор до вечера, - Вениамин решительно задернул плотные шторки на иллюминаторе – на небо безжалостно выкатывалось солнце. Пора, пора было ложиться, иначе цель охотника будет достигнута без малейшего усилия с его стороны. Эмиссар помедлил. Он не услышал в рассказе рулевого фальши, но и убедить тот его не убедил. В конце концов, есть шанс выяснить хоть что-то. Да, пора ложиться, но он не будет ждать до вечера. Главное – элемент неожиданности. Убить его это точно не убьет, но хотя бы внесет ясность. - Рулевой, окажите мне любезность, подойдите сюда. Теодор недоуменно пожал плечами, но спокойно исполнил просьбу Станислава. Старших надо уважать. Хоть иногда. Да и вообще, эмиссар был вампир авторитетный, почему не исполнить просьбу, тем более ему это ничего не стоит. - Что ж, юноша, полагаю, небольшая порция свежего чеснока вам не повредит, - с этими словами Станислав нагнулся над столом, быстро оторвал один из стебельков и сунул под нос рулевому. От неожиданности тот инстинктивно отшатнулся, попытался оттолкнуть вонючее угощение и, зацепившись рукой за шторку, резко сдернул в сторону плотное полотно, закрывающее иллюминатор, и в каюту ворвались косые солнечные лучи. Эмиссар успел отскочить в угол, а сбитый с толку чесночным запахом Лендер так и остался стоять в потоке солнечного света. И в тоже самое время дверь в кают-компанию без стука распахнулась, и появился как всегда недовольно фыркающий на каждом шагу магистр, безостановочно бубня: - Да что же это такое, что мне, до полудня ждать прикажете? Наберут команду по задворкам, порядочному вампиру на погибель… Какого черта вы тут делаете, старый идиот? – завопил магистр, закрывая обеими руками лицо. - Мать честная, кэп, вы в своем уме? – рулевой, дымясь, наконец шарахнулся в сторону от окна и упал на четвереньки, обалдело мотая головой. Положение спас доктор – он метнулся к иллюминатору, пихнув эмиссара, и вернул штору на место, снова бормоча про себя что-то явно недоброжелательное и очевидно латинское. В кают-компании воцарился спасительный полумрак. Рулевой, похожий сейчас на большого лохматого пса, залезшего сдуру башкой в муравейник, обиженно проговорил, с трудом поднимаясь на ноги: - Кэп, я не понял, за что? Ну да, провинился, ну не настолько же, чтоб вот так, чесночищем прямо в нос, – он помахал перед Стахом обоженной рукой. Ожог на кисти слегка дымился, но уже затягивался, исчезая на глазах. Во взгляде рулевого меж тем обида сменилась неподдельным уважением. Да, эмиссар крут. Лучше не выводить его из себя. Пока. По крайней мере – некоторое время… А Станислав отвел глаза. Опять осечка. Опять не тот. И стыдно перед рулевым – так легко поверил, что это он предатель, сунул прямо в нос вонючую гадость, да еще и сам практически подвел под солнечный свет… Правда, каяться он не собирался. В конце концов, на нем лежит ответственность за успех предприятия и за не-жизнь семи собратьев. Даже если они не все одной крови. - Рулевой, выкиньте прочь эту гадость, - он сунул в руки Лендеру ящик преткновения, - и ступайте. Ступайте отдыхать. - При всем уважении, кэп. Это мой корабельный питомец, от него нет никому никакого вреда. А что пахнет – так я его потому на палубе и держу. На свежем воздухе. Разрешите оставить! Он никому мешать не будет, уж я с ним поговорю, – и Лендер, как обычно, широко улыбнулся и пощекотал пальцем зеленый хохолок, словно кота по загривку потрепал.