Отклонение

Дэниз и Ксандер охотились на диких гулей в супермаркете Лексингтона. Этих тварей оба не любили за их непредсказуемое поведение. Однако, супермаркет сохранился довольно неплохо и доктор Бинэ, надеялся, что отряду синтов-собирателей удастся найти там что-то полезное. Потому он и попросил будущего директора, которая уже приобрела в институте репутацию человека, способного решить любую проблему, расчистить им путь. — Не знаю, что Алан надеется здесь найти,— Дэниз пнула сломанный вентилятор,— По-моему, мародеры уже растащили все, что возможно. Они, не спеша, обошли супермаркет, расстреливая гулей. В помещении для персонала нашелся работающий терминал. Взломав его, Дэниз активировала штатного протектрона, запрограммировав его на поиск оставшихся гулей. — Давай больше не будем на такое подписываться,— попросил Ксандер,— Скучно. — Аргумент принимается. Ах ты, черт! Один из гулей, видимо, был лишь ранен, а полежав возле трупа своего светящегося собрата, все еще излучавшего радиацию, восстановил силы. Он вскочил и с противным, сиплым воем кинулся на Дэниз. Она невольно отшатнулась от вытянутых рук с длинными грязными ногтями. Под ноги подвернулась пустая бутылка, и Дэниз упала на засыпанный мусором пол, неловко подвернув ногу. Ксандер ударом приклада отшвырнул гуля от напарницы и добил его выстрелом. — Цела?— спросил он, протягивая руку. — Вроде, да,— Дэниз попыталась опереться на поврежденную ногу,— А, черт! Больно. Вот только этого не хватало. — Немедленно возвращаемся в Институт! — Подожди. Доктор Бинэ страшно огорчится, если гули разорвут его собирателей. Пожалуйста, обойди супермаркет и проверь, всех ли мы прикончили. Охотник вернулся минут через десять: — Все чисто. В последнее время Дэниз стала легче переносить телепортацию. Вот и сейчас обошлось без приступа головокружения. — Поможешь мне доковылять до моей комнаты? Охотник укоризненно покачал головой, поднял Дэниз на руки и понес в сторону больницы. — Ксандер!— сердито прошипела девушка,— Я о чем просила? Упрямец чертов! Здравствуйте, доктор Фолькерт. — Дэниз, что с вами?— Институтский врач вскочил из-за стола и бросился к ним. — Подвернула ногу. Ерунда. — Как знать. Клади её сюда, охотник,— Дин указал на ближайшую кровать. Ксандер бережно опустил Дэниз на покрывало, потом очень осторожно снял с нее ботинок. — Посмотрим,— доктор Фолькерт взял с полки медицинский сканер,— Кости целы. К счастью, это всего лишь растяжение, хотя и довольно сильное. Прописываю вам стимулятор, фиксацию эластичным бинтом и постельный режим до конца дня. Думаю, к утру все будет в порядке. После того, как врач выполнил прописанные процедуры, Ксандер понес Дэниз наверх. — Скажешь Алану, что мы выполнили его просьбу? — Сначала уложу тебя. Ты же слышала доктора. Постельный режим. — Мне нужно переодеться в чистый комбинезон. Это был дипломатичный способ сказать «выйди, я стесняюсь». — Я пришлю синта женского пола, чтобы помочь тебе. — Ксандер, ты меня с ума сведешь! Я понимаю, что ты должен заботиться о моей безопасности и все такое, но не перегибай палку, ладно? Дэниз едва успела надеть чистый комбинезон, прежде чем охотник вернулся: — Доктор Бинэ передает свою благодарность. — Спасибо. Ксандер, все хорошо? Ты как-то странно выглядишь. Лицо охотника, и вправду, приняло необычное выражение. Нечто похожее на нерешительность и смущение. — Дэниз, я не уверен, что я вправе, но… вот, это для тебя,— он достал из-под плаща выцветший пакет, разрисованный хэллоуинскими тыквами. Удивленно подняв брови, девушка развернула подарок. Хорошенькая модель на упаковке, тонкая вышивка, нежное кружево. Вещица, словно, явилась из прошлого. К своему ужасу, Дэниз почувствовала, что краснеет, словно подросток. — Я нашел это в супермаркете. Увидел картинку и вспомнил, как ты говорила, что раньше любила такое. Если глазомер меня не подводит, должно прийтись впору. — Не думаю, что глазомер тебя подводит,— Дэниз глубоко вздохнула,— О, Боже мой. Ксандер, понимаешь, такие подарки… Как бы объяснить? Мужчины обычно дарят кружевное белье только тем женщинам, с которыми встречаются. Так что это немного неуместно. — Я не подумал об этом. Простите, что поставил вас в неловкое положение, мэм,— лицо охотника снова стало бесстрастной маской, но голос был растерянным и грустным,— Пожалуй, я пойду и доложусь доктору Айо, если вы не против. Дэниз мгновенно охватило раскаяние. Она вскочила, неуклюже покачнувшись на одной ноге. Охотник мгновенно оказался рядом и поддержал её. — Ксандер, прости меня. Я не должна была читать тебе лекции. Откуда ты можешь знать обо всех глупых условностях, которые существовали до войны? Я просто растерялась. Мне давно никто не дарил подарков и, наверное, я забыла, что надо делать в таких случаях. На самом деле, я очень благодарна. Пожалуйста, не обижайся на меня. — Я не обижаюсь. Наверное, это, действительно, выглядело странно. Но я не хотел смутить тебя. Я только подумал, что ты будешь выглядеть так же красиво, как девушка на картинке. Даже красивее. — И, тем не менее, ты продолжаешь меня смущать. Но ничего, я переживу. В конце концов, все женщины любят комплименты. — Может, принести тебе поесть?— предложил Ксандер, явно, чтобы понизить градус взаимной неловкости. — Да, буду очень признательна. Оставшись в одиночестве, Дэниз доковыляла до комода и спрятала неожиданный подарок в один из ящиков. Потом легла обратно в кровать, пытаясь понять, что же это, все-таки, было? Подобный подарок от обычного мужчины, естественно, мог иметь только один смысл. Но как понять, что творится в голове у синта? Он, действительно, просто заметил вещь, о которой она когда-то упомянула, и принес её, не задумываясь о назначении? Или это, все-таки, намек на то, что он не прочь переместить их отношения в иную плоскость? Прислушавшись к себе, Дэниз поняла, что эта мысль не вызывает у неё протеста. Как-то незаметно охотник стал для нее самым близким существом. Ученые Института уважали её за способность улаживать проблемы, но это не мешало им считать своего будущего директора чужим человеком и сохранять настороженность. Общаться с Шоном было по-прежнему тяжело. Умом они оба осознавали свою родственную связь, но принять её по-настоящему не могли. А те немногие, с кем Дэниз сошлась на поверхности, так и не стали ей близки. Престон Гарви вызывал уважение своей готовностью всегда прийти на помощь. Но, увы, он совершенно не понимал, что большинство тех, кто зовет минитменов на выручку, прекрасно могут справиться сами. Просто не хотят рисковать своей драгоценной шкурой, а потому нагло пользуются его благородством. Попытка объяснить это едва не стоила Дэниз его дружбы. А с Ником Валентайном ей было легко разговаривать, потому что его личность принадлежала человеку, который тоже жил до войны. Но странный синт, не то сбежавший, не то выброшенный за ненадобностью, вряд ли захочет общаться с будущим директором Института. Ксандер же всегда был рядом и, не смотря на некоторые трудности в общении, в его присутствии Дэниз было комфортно. Она даже невольно сравнивала его с Нейтом, подмечая как сходства, так и отличия. Ксандер был таким же сильным и спокойным, но иногда в нем появлялось что-то наивное и трогательное. А то, как он вел себя сегодня? Не было ли это чем-то большим, чем простым следованием приказу заботится о её безопасности? Однако, уже на следующий день у Дэниз не осталось времени на столь интригующие размышления. Институт, наконец, собрался с силами, чтобы заявить о себе Содружеству. А поскольку будущий директор была единственным человеком, знакомым с военными операциями на личном опыте, руководство легло на нее. После похода в штаб-квартиру «Масс Фьюжн», вылившегося в масштабное сражение с Братством стали, и после долгого выслеживания и устранения лидеров Подземки, у Дэниз оставались силы только на то, чтобы добраться до своей комнаты и упасть в кровать. А потом настал день решающей битвы с Братством. План Института, использовать против врага его же главное оружие, сработал на все сто. Перепрограммированный Либерти Прайм уничтожил огромный дирижабль, а армия синтов довершила разгром. Вернувшись в Институт, Дэниз побежала к Шону. В последние дни он почти не вставал с постели, и она надеялась, что хорошие новости помогут ему почувствовать себя хотя бы немного лучше. — Мама,— Шон слабо улыбнулся,— Мне уже сообщили о твоем успехе. Я рад, что все получилось. А еще больше рад, что ты в порядке. Дэниз присела на край кровать и взяла его за руку: — Я в порядке. А как ты? — Терпимо. Но это уже не имеет значения. Прошу тебя, позаботься об Институте. О тех, кто живет здесь. Они хорошие люди. Обещай, что будешь беречь их. — Обещаю. — Так странно получилось, правда? У нас с тобой. Знаешь, все эти годы я пытался представить, как ты выглядишь. И жалел о том, чего для нас не было, и уже не будет. Но я хочу, чтобы ты знала, я благодарен тебе за то, что ты сделала. Благодаря тебе моя мечта осуществилась. — Хорошо, что нам, все-таки, удалось найти друг друга. — Да, хорошо. Спасибо тебе за все, мама. А теперь мне, пожалуй, надо поспать. Глаза Шона медленно закрылись. Грудь опустилась на выдохе и больше не поднялась. — Шон?— Дэниз осторожно потрясла сына за плечи,— Шон! О Боже, только не это! Она выскочила в коридор и схватила за рукав одного из патрульных охотников: — Доктора Фолькерта сюда, немедленно! Но прибежавший буквально через пару минут врач уже ничего не смог поделать. — Мне жаль, Дэниз,— тихо проговорил он,— Я распоряжусь насчет похорон. Кладбища в Институте, разумеется, быть не могло. Всех умерших кремировали, а прах развеивался через специальную вентиляционную шахту. Исключение делалось только для директоров. Их прах хоронили в маленьком колумбарии. Во время похорон Дэниз стояла молча, словно окаменев. Надгробные речи, которые произносили главы отделов, доносились, словно, откуда-то издалека. Она понимала, что, как новый директор, тоже должна что-то сказать. Но что может сказать мать, потерявшая сына? Собрав все самообладание, она все же сумела выговорить слова о потере, бесконечной благодарности и о том, что непременно сдержит обещание, данное Шону. Банальные слова, которые ни в малейшей степени не отражали её чувств. И лишь когда Ксандер проводил её наверх, Дэниз смогла дать им волю: — Почему?— прошептала она, уткнувшись в плечо охотника,— Почему все должно было случиться именно так? Я нашла своего сына, и тут же потеряла его снова. Навсегда. Почему? Это не справедливо! Ответа на этот вопрос у охотника не было. Поэтому он просто обнимал Дэниз, пока её слезы не иссякли, и она не забылась тяжелым сном. Прошло несколько недель. Чтобы не думать о своем горе, новая директор Института с головой погрузилась в работу. Она вставала рано утром, засиживалась над различными проектами до поздней ночи и ложилась спать лишь тогда, когда уже физически не могла держать глаза открытыми. Обитатели Института, кажется, принимали это, как должное, и количество желающих обсудить что-нибудь с директором возрастало с каждым днем. Так продолжалось, пока однажды, проснувшись и посмотрев на часы, Дэниз не обнаружила, что уже десять утра. Будильник был выставлен на шесть, но почему-то не сработал. Пожав плечами, она пошла умываться. Когда Дэниз вышла из ванной комнаты, в дверь постучали. — Входите,— крикнула она, набросив халат,— Доброе утро, Ксандер. Что случилось? У меня не сработал будильник, но почему меня никто не разбудил? Обычно к этому времени кто-нибудь обязательно придет с очередным неотложным вопросом. — Тебя никто не разбудил, потому что я стоял у двери и говорил всем, что ты плохо себя чувствуешь и просишь тебя не беспокоить. — Странно, что никто не додумался отправить доктора Фолькерта проверить. — Тем, кто додумается, он скажет, что был у тебя вчера и прописал день постельного режима, потому что обеспокоен тем, что ты слишком много работаешь. — Как интересно. Особенно то, что я совсем не помню его визит,— директор нахмурилась,— Что все это значит? — Доктор Фолькерт выполняет мою просьбу. Потому что это я беспокоюсь за тебя. Дэниз, ты работаешь, как проклятая, и почти не спишь. А если бы я каждый день не ходил в столовую за твоим обедом, ты бы еще и не ела. Так нельзя. Если продолжишь в том же духе, ты и, правда, заболеешь. — Да, я знаю. Такой режим не на пользу,— Дэниз вздохнула,— Но он помогает не думать о моей потере. — Тебе нужно отвлечься. Мы идем на поверхность, прямо сейчас. Одевайся. Я скоро вернусь. Гадая, что задумал её напарник, Дэниз оделась и взяла свое оружие. Через несколько минут охотник вернулся. Вместо форменного кожаного плаща на нем были простые джинсы и рубашка, а на плече висела огромная армейская сумка. — Что это у тебя? — Увидишь. Идем,— он протянул Дэниз руку. Короткая вспышка телепортации, и они оказалась на побережье. Маленький пляж, окруженный скалами, удивительно хорошо сохранился. Песок был чист, в воде не плавал мусор, чуть дальше шелестели на ветру заросли лихоцвета, покрытые крупными голубыми цветами. — Я наткнулся на это место около года назад, во время одного задания. Здесь красиво, почти как до войны. Я подумал, что тебе понравится,— Ксандер сбросил с плеча свою сумку, вытащил из нее одеяло и расстелил на песке. Следом из сумки появился термос и свертки с едой,— Можно завтракать и смотреть на море. — Ты решил устроить для меня пикник? — Это так называется? Странное слово. Мне просто показалось, что тебе нужно сменить обстановку. — Да, пожалуй,— Дэниз улыбнулась,— Так что там на завтрак? Утро было теплым, но после полудня небо закрыли облака, а с моря подул прохладный ветерок. — Замерзла?— спросил Ксандер, заметив, как Дэниз поежилась. — Немного. Но мне пока не хочется возвращаться. — Это не обязательно,— охотник достал из сумки еще одно одеяло и набросил ей на плечи. — Здесь вполне поместятся двое,— Дэниз подняла край одеяла,— Ты ведь тоже чувствуешь холод. Одеяло было теплым и уютным, шум моря действовал успокаивающе. — Спасибо тебе за это,— Дэниз опустила голову на плечо охотника,— Мне, действительно, надо было на время выбраться из Института. И еще спасибо за то, что беспокоишься за меня. Я ведь уже и забыла, как это хорошо, когда есть кто-то, кто о тебе заботится. — Ты всегда можешь рассчитывать на меня,— Ксандер осторожно обнял её,— Всегда.