Wild hearts can' t be broken

Вскоре Рейн уже спокойно могла прогуливаться шагом по леваде. Покахонтас каждый день приходила к ней. Девушка и лошадь гуляли по окрестностям деревни, тоскуя по Ручейку и Мустангу. Частенько они приходили к яблоне, и темноволосая начинала рассказывать о том, что успело произойти за то недолгое время, что девушка была рядом с конем. Говорила она и про их прогулки, и про обрыв с водопадом, и про Бабушку Иву. Пегая кобыла лишь грустно вздыхала, иногда ржала, показывая, что тоже тоскует по буланому мустангу. Затем Покахонтас и Рейн начали бегать и играть, чтобы пегая могла разработать раненную ногу на рыси. Сначала они бегали по леваде. Кобыла рысила с трудом – иногда она спотыкалась и прихрамывала на болящую ногу. Темноволосой приходилось останавливаться и проверять, все ли в порядке. Но вскоре Рейн уже неплохо справлялась и, с дозволения Дикой Розы, девушка и лошадь стали бегать по полям, иногда по лесу. Играли, пусть на сердце у обеих все еще оставался осадок от разлуки с друзьями. Под чутким руководством Дикой Розы, Покахонтас смогла выходить кобылу. Рейн снова могла скакать, прыгать, резвиться. Кобыла все чаще пребывала в хорошем настроении, стала чаще контактировать с другими лошадьми. Лошадку навещала и малютка Тенай - обычно ближе к вечеру, когда пегая уже была в леваде. Рейн с удовольствием посвящала ей свое время. Иногда девочка приносила угощения или игрушки и, несмотря на практически стабильно положительное состояние кобылы, протягивала их ей, звонким и немного грустным голосом желая: «Поправляйся, лошадка!» В ответ на это лошадь чаще всего прижималась носом к ее щеке, тихо гугукая, Тенай же обнимала ее. После этого Дикая Роза звала девочку домой, малышка прощалась с Покахонтас и Рейн, а после быстрей-быстрей убегала домой. Трудно сказать, оказали ли визиты Тенай большое влияние на здоровье пегой, но на душе ей точно становилось легче. Сейчас, когда рядом с кобылой не было самого дорогого в ее жизни человека, Рейн было важно осознавать, что в ней кто-то нуждается. Поддержки Покахонтас мало, считала темноволосая. Как чувствовала себя Рейн, ей трудно было сказать, но, в любом случае, Покахонтас видела, что поддержка Тенай делала лошадь немного счастливее. Прошло уже несколько месяцев с того момента, как ушел Ручеек. Покахонтас и Рейн теперь стали каждый день подниматься на холм, за который направился в тот день индеец, и смотреть вдаль, ожидая увидеть знакомые силуэты на горизонте. Но никто не появлялся. Им становилось грустно, девушка обнимала лошадь, всхлипывая, но стараясь не проронить ни слезинки. Покахонтас часто говорила: - Они вернутся, Рейн. Уже скоро мы увидим их... скоро... - даже не понятно, убеждала ли девушка в сказанном безмолвную лошадь или собственную беспокойную душу. Рейн не могла успокоить Покахонтас – сама кобыла терзалась теми же сомнениями, что и она. Это состояние объединяло их уже не в первый раз, но перенести его сейчас было гораздо тяжелее – скорее всего, из-за появления в жизни лошади и девушки буланого мустанга, которого Покахонтас могла уже так и не назвать по имени. Они уходили с холма разочарованными, гаснущими снаружи и внутри. Трудно было чем-то развеять то несчастье, которое витало вокруг этих двоих. Иногда Покахонтас навещала Бабушку Иву. Темноволосая рассказывала ей о состоянии пегой лошади, затем же собеседницы погружались в задумчивость и молчание. Порой молчание прерывалось вопросом о возвращении Ручейка, задаваемым Ивой. Но Покахонтас лишь качала головой, ничего не отвечая. После одного из таких разговоров Покахонтас почему-то сильно стремилась попасть домой. Внутри она чувствовала, что что-то должно измениться. Однако, за однообразием и печалью, коими была наполнена ее жизнь, это чувство было очень слабым, еле заметным даже самой девушке. Она решила, что это нечто подобное той же надежде, с которой они с пегой лошадью каждый раз поднимались на холм, ожидая увидеть там Мустанга и Ручейка. В тот день утром они снова были там, и снова их настигло разочарование. Горизонт был чист. Поэтому Покахонтас, не осмеливаясь даже надеяться на что-то, неохотно работала веслом, направляя каное, несущее ее к родной деревне. Временами она останавливала лодочку – воды были спокойны, будто реке также расхотелось двигаться куда-то дальше – смотрела в воду. Духи водной стихии изображали на водной глади образы Мустанга, Ручейка, Рейн. Видя их, девушка лишь отводила взгляд, прижимая ладонь к сердцу – вспоминать о прошлой жизни ей было все тяжелее, будто то, что она знала и чувствовала сейчас, потерялось между прошлым и настоящим. О будущем Покахонтас и вовсе думать не могла. Наконец, вернувшись в деревню, девушка без промедления направилась к леваде – ей надо было проверить, как себя чувствует Рейн, извиниться за то, что ее давно не было. Может, Тенай снова придет. Покахонтас не хотелось появляться перед девочкой в таком уставшем виде. Несмотря на это, она была бы рада, если бы малышка пришла. Подходя к леваде, девушка пригляделась, но, как ни странно, не увидела там Рейн. Подбежав к заграждению, Покахонтас убедилась – кобыла куда-то убежала. «В последний раз такое было только когда…» - внутренний голос Покахонтас не успел завершить высказывание, ибо ход мыслей девушки перебил свист, доносящийся со стороны холма. День близился к концу, солнце уже спешило скрыться за горизонтом. Все казалось очень странным. Темноволосая направилась на звук и вскоре увидела Рейн. Кобыла неуверенно шла в ту же сторону, что и она. Спеша нагнать ее, Покахонтас побежала вперед, однако остановилась неподалеку от холма. Пегая кобыла некоторое время загораживала ей вид на возвышенность, но вскоре девушка смогла разглядеть на ней два силуэта…