МОРЕ СМЕЕТСЯ

Море смеется, кричит и плачет, волнами бьется в серую твердь. Мог ли ты все повернуть иначе? Мог ли спасти? удержать? успеть? Что бы ты мог предложить в уплату? что бы решился судьбе отдать? Ты, кто себя самого когда-то приговорил навсегда – терять. Не успевать на последнем шаге, не дотянуться на пол-рывка – Ты – на измятом листе бумаги недопридуманная строка. …А он был другом – и он был братом, таким, что ближе уже не стать. Вдвоем вы были – одним, крылатым, легко летящим сквозь сон и явь. Вдвоем вы были – бессмертно-смелы, ломая грани миров и дней, Легко шагали за все пределы, сцепившись пальцами рук-Теней. Он был беспечен – и он в тебя верил больше, чем ты в себя верил сам. Он был загадкой, ловушкой – и дверью во всевозможные чудеса. Он – нарушение всех железных правил, законов и аксиом. Просто брал за руку, вел над бездной и, хохоча, говорил – пройдем! Крепко держал и хмурился грозно – ты не исчезнешь, я так хочу! Он – средоточие всевозможных веселых нелепостей и причуд. Видимо, все это было слишком – все, что, не зная запрета, мог Этот всесильный смешной мальчишка – этот удачливый юный бог. А в жертву Миру приносят лучших, в зените роли сбивая влет – И хмельно-вольную его душу по капле город лиловый пьет. И ветер криком врывается в губы, и под ресницами сеет соль. Трещиной взламывает по кругу истину-маску, мертвую роль. (Вдох – шесть… четырнадцать…) Воздух режет, ссыпая колотое стекло -- Туда, под ребра, где было прежде из сердца вырванное крыло -- И жжется горько-соленой влагой. (Пауза, выдох на двадцать шесть)... Белый песок серебрист и мягок       словно             остывшая                   лисья                         шерсть.