целуй меня, пока лучи не целятся в нас \\ пока еще мы что-то чувствуем, пока мы еще здесь \\ целуй меня. Я ненавижу, когда ты так нужен, потом ведь все намного может быть хуже…
Наверное, именно так чувствуют себя несчастные женщины в сорок лет, когда узнают, что их мужья им всю их совместную жизнь изменяли. Было бы проще, если бы Мирон сказал, что изменил мне. Я была бы на него зла. Но сейчас я не зла. Мне просто обидно. И я не понимаю. В голове сплошное недоразумение. Замешательство. Я не люблю тебя, Юль. Прокручиваю обрывками эту фразу и хочу тоже не любить его. Но люблю. Цени моменты. Мгновения увядших воспоминаний. Просто помни. О Т П У С Т И. По прибытию в свою квартиру достаю огромный чемодан, скидываю туда свои вещи. Средства личной гигиены, обувь. Мамину фотографию. Папину фотографию. Через ноутбук на сайте аэрофлота бронирую билет до Праги. Понятия не имею, почему Прага, но мне остро захотелось оказаться именно там. Саймона оставляю соседке, обещая, что совсем скоро вернусь за ним. Никто не знает, где я. Куда еду. Я и сама понятия не имею, почему срываюсь с места, но оставаться в этом городе, где по улицам может гулять Мирон, не могу. Да, я трусиха. Да, ссыкло. Я нагло сбегаю, оставив в этом городе всех. Леру. Ваню. Оставляю здесь свое прошлое.\\\
Уставшие глаза, пара для первокурсников, которые, подобно первоклашкам, никак не могут успокоиться. Это моя первая пара у них, и они не воспринимают меня — двадцати четырёх летнюю преподавательницу — всерьез. Хочу крикнуть, но не решаюсь. Со школьниками тоже было сложно, но с этими еще сложнее, ведь я старше их всего на несколько лет. — Здравствуйте, Юлия Владимировна. Проходил мимо и услышал в аудитории шум, думал, Вы опаздываете, а Вы тут и не собираетесь успокоить этих дебоширов и тунеядцев? — рядом со мной оказывается симпатичный молодой человек старше меня, наверное, на несколько лет. — Ууу, Артем Александрович, здравствуйте! — игриво произносит девушка, которая сидела за третьей партой и кокетливо улыбалась. — А сегодня Вы у нас проведете пару философии? — Если Вы, Елизавета, не заметили, то ради этого перед Вами стоит Юлия Владимировна — ваш новый преподаватель философии. — А что со старой случилось? — спросил парень с последней парты. — Она не старая, Семен! А так, она уволилась, — отвечает ему Артем Александрович. — Да, понимаю, что конец года, и у Вас начнется сессия через полтора месяца, но Юлия Владимировна обязана дочитать Вам курс философии и принять у Вас экзамен. Поэтому прошу любить и жаловать, — он смотрит на меня, и я благодарно киваю. — Если узнаю, что Вы чем-то расстроили или довели Юлию Владимировну, поставлю пять н\б в журнал и выкручивайтесь тут, как хотите. Всем ясно? Мужчина похлопал меня по плечу и покинул аудиторию, оставляя меня наедине с замолчавшими студентами. Вспоминаю себя в их время и почему-то усмехаюсь. — Ну что, начнем? Лекция проходит без приключений, как и следующая у второго курса филфака. Я выжата, как лимон, натягиваю пиджак и беру сумку, закрывая двери двести третьей аудитории. Университет был пуст, так как на часах было восемь вечера. Мне надо занести журнал в преподавательскую, но ноги начинают гудеть, и я решаюсь снять туфли. Босыми ногами иду по прохладному бетонному полу, как вдруг слышу сзади: — Как первый день? — оборачиваюсь и вижу подходящего ко мне Артема Александровича. Он тоже шел с журналами в преподавательский кабинет, так что нам было с ним по пути. — Насыщенно, — говорю и улыбаюсь, кладя журнал в отсек нужной мне группы. — Прикольно. — Прикольно? — он усмехается, оставляет журнал. — Это же прикольно! Смеюсь. Наверное, в первый раз со дня расставания с Мироном. Калининград мне всегда нравился и, наверное, меня посетила крутая мысль переехать из Праги именно сюда. Питер я отвергла сразу же, Москва мне никогда не нравилась. На Урал или в Сибирь ехать тоже не хотелось, поэтому я выбрала запад страны. Калининград — это город с очень интересной историей, взятый штурмом в сорок пятом. Не могла же я обойти этот город стороной и не побывать в нем? Ну и так сложилось, что он запал в душу, и я решила тут обосноваться. Конечно, Лере и остальным я сообщила о своем переезде в Прагу (на время), а затем и в Калининград. Знал об этом Мирон или нет — понятия не имела. И я безмерно рада, что я этого не знала. Меньше мыслей о нем позволяли заняться любимыми делами. Например закончить книгу, которую я писала уже год. Устроиться преподавателем в ВУЗ. Учить студентов науке, которая поразила меня когда-то. — Юль, — говорит Артем, и я поднимаю голову. — Не хочешь поужинать? Спустя недели две спрашивает у меня Артем, и я утвердительно киваю. Он сводил меня в свой любимый ресторан, показал любимые памятники. Памятник немецкому философу Канту, который является точной копией утраченной в 1864 году. Памятник Шиллеру. В этом городе миллионы памятников. Готова смотреть и рассматривать их вечно. Оказавшись в Калининграде, я будто переместилась в Германию. Германию в картинках. Этот город влюбил меня в себя, как когда-то влюбил и Питер. Первый раз мы поцеловались спустя месяц. Парк Юности, закат, тишина вокруг. Я была благодарна Артему, что он не давил на меня, не спешил с отношениями. Все шло своим чередом, и уже через полгода, в декабре, мы съехались. Казалось, что я попала в новую жизнь. Произошла какая-то перезагрузка. Я получила мощный толчок двигаться дальше. Мне двадцать пять, я готова жить дальше. И я живу. Работаю. Люблю. И оказываюсь любимой.\\\
Сегодня у меня был выходной, и я услышала, как кто-то усердно долбился в нашу дверь. Встав с дивана, я пошла проверить. Как выяснилось, это был курьер с персональным приглашением на свадьбу. Для меня. Никто не знал, что у меня появился молодой человек, поэтому обращались лишь ко мне. Но сверху оставили двойную строчку — явно там должно появиться второе имя. Имя Артема. Но я не решилась его вписать. Понятия не имею, почему. Артем приходит в девять тридцать. На столе его ожидает вкусный ужин, который он с удовольствием уплетает за обе щеки. — Я скачал новую серию «Стрелы». Посмотрим? — он любил супергеройские фильмы и сериалы, поэтому и мне пришлось пристраститься к увлечению парня. — Да, конечно, — улыбаюсь я, убирая грязную посуду в посудомойку. Он уходит в гостиную, наверное, перекидывает серию с ноутбука на переносной жесткий диск, который я подарила ему на двадцать третье февраля. Возвращаюсь в зал с двумя бокалами красного полусладкого. Свой я давно наполнила и кинула туда несколько кубиков льда, чтобы сильно не опьянеть, а Артему налила чистое вино без водных примесей. Первую половину серии мы смотрим в молчании, оба погруженные в сюжет, пока вдруг Артем не ставит на паузу и не уходит в туалет. Молча сижу на диване и делаю глоток вина. Когда Артем вернулся, я что-то почувствовала. Точнее не что-то, а именно это. Крошечный, маленький, размером в молекулу спазм. Если я сейчас буду вести себя хорошо, то вечер закончится на положительной ноте. — Я увидел в шкафу между полотенец вот это, — он кидает в меня приглашение на скорую свадьбу Жени. Я вписала туда только свое имя. Его имени я не написала. — Меня не приглашают? Он даже не знает, кто такая Женя, понятия не имеет, за кого она выходит. Он не знает о Мироне, не знает об Артуре. Он не должен знать эту часть моего прошлого. — Извини, — говорю ему, поднимая глаза. — Я думала, что ты будешь занят на своих конференциях и форумах. Это как раз месяц практики в универе. Он стоял надо мной и улыбнулся. Я напряглась. — Что же мне мешает взять отгул на три или четыре дня? — риторический вопрос. — Правильно, мне ничего не мешает, Юля. Он не был рассерженным. Не был злым, не был агрессивным. Но я почувствовала напряжение, электрический ток, которые исходил от него. Волосы на затылке встали дыбом. — Прости меня, — выдыхаю. — Я не подумала. — Я тебе надоел? Ты меня стыдишься? — он усмехается. — Я просто пытаюсь понять мотивы твоего поступка. Он обиделся. И я понимаю почему. Мое легкомыслие, вероятней всего, именно оно сыграло со мной злую шутку. Иногда мне казалось, что Артем ищет причины и моменты, чтобы упрекнуть меня в том, что я не люблю его и не ценю. Хочу встать с дивана, но в один момент одергиваю себя от этой мысли. Я так только спровоцирую его на конфликт. Раньше получалось увиливать от ссор, сглаживать углы, но у всего есть своя точка кипения. Даже у Артема. — Просто ты даже не знаешь Женю. Я подумала, что ты будешь чувствовать себя не в своей тарелке, — смотрю на него, выжидая реакции. — Это мои друзья из Питера. Я рассказывала о них. Иногда. Я катализатор в этой химической реакции. А мне надо было быть ингибитором. Что я наделала? — Я сейчас впишу твое имя и отправлю курьером завтра пригласительное, — встаю с дивана, прохожу мимо него, но он хватает меня за предплечье, вонзая свои пальцы в мою кожу, сжимая до боли. — Отпусти меня, Артем. Мне больно! Возмущение. Удивление. Классика. Мы играем в игру, результат которой знаем заранее, но каждый раз будто бы как первый. — Отпусти — цежу сквозь зубы, начиная вырываться из хватки парня. — Это такая ерунда, не преувеличивай, прошу тебя! Боль от его хватки разожгла во мне гнев и злость. Я хочу накричать на него. Хочу ударить. Но продолжаю лишь этот зрительный поединок, в котором я упорно начинаю проигрывать. Он сжимает руку сильнее, вижу в глазах сомнение. Та соломинка, за которую стараюсь ухватиться. Но мгновение, и он швыряет меня. Отлетаю, но стараюсь удержаться на ногах. Теперь мой ход. Накричать. Ответить. Заплакать. Уйти. Масса вариантов — бери, крути и выбирай верный исход. Сейчас я просто стою, смотрю и мечусь. Раньше я набрасывалась в ответ, мне хотелось дать ему отпор, но вскоре я поняла, что это хреновая идея. Он пользовался своим гендерным превосходством надо мной. «Это все неправильно». Не только у меня бывают гематомы. У него тоже бывают синяки, но чаще всего царапины моих ногтей, под которыми остаются частички его кожи. — Если ты еще раз это сделаешь, я, блять, клянусь. Я уйду, понял?! — сказала я ему в первый раз. Он плакал, падая на колени, обнимая меня за бедра, прижимаясь лбом в живот. Так когда-то делал и Мирон. Мне становилось тошно в эти моменты. Но это повторилось вновь, и я поняла свою мать, которая не уходила тогда от отца. Я, правда, поняла ее. Я поняла причину и следствие. Она видела в папе доброту, видела, что он может измениться, что в нем есть свет. И в Артеме я его вижу. Просто… Просто что-то сломалось в нем, и демоны нахлынули на него. Я хотела спасти его от них. Хочу и сейчас. Но я не железная, я человек и не могу вечно это терпеть. Но продолжаю, потому что мне только-только удалось собрать сердце. Еще раз разбить его — равносильно гибели во время атомной войны. После таких ссор мы мирились страстным сексом. Смотрим друг на друга секунду, вторую, третью и сливаемся в страстном поцелуе. Это помогает. Помогает забыть боль от будущих гематом. Помогает заглушить боль внутри, в груди. Я терплю все это, именно, я терплю только потому, что люблю и хочу помочь. Если бы я кому-нибудь рассказала об этом, например, Лере или даже Жене, то они бы сразу приехали и забрали меня. Уговаривали бы подать на Артема в суд, но зачем?.. Это все надо доказывать. Снимать побои, снимать наши диалоги, вести слежку. Но Артем — сын влиятельного бизнесмена, которому я не очень сильно понравилась. Его отец решил не говорить мне об этом прямо, лишь намекнул. Думаю, ему бы не заставило труда засадить меня в тюрьму за клевету и лжепоказания. Но отца же посадили в тюрьму, и он осознал. Осознал ли? Вдруг все это был сраный театр одного актера? А вдруг нет? Блять, я так запуталась, мне так трудно тут без близких людей, без Леры. У меня тут никого, кроме Артема. С его друзьями я общаюсь от случая к случаю, им рассказать о том, что их прекрасный друг избивает свою девушку — мне не поверят, поднимут на смех. Поэтому я прижимаю руку к тому месту, где Артем оставил свой след, и смотрю на него. — Не делай этого, прошу тебя. Остановись, — шепчу и стараюсь не разреветься. Убеги в комнату, собери вещи по необходимости и уезжай. Но, а если я сбегу, и он найдет другую девушку, сделает ей больнее, чем делал мне?! — Не тебе это решать, — он говорит, скалится и приближается. — Юль, признай, что ты сама виновата в этом. Встает напротив меня, слышу его размеренное дыхание и страстно целую в губы, стараясь отвлечь. Сегодня это сработало.\\\
На свадьбу мы ехали в приподнятом настроении. Артем расспрашивал про моих друзей, о том, как мы познакомились, попросил показать фотографии на телефоне. Я с удовольствием рассказала обо всех, но о Мироне промолчала. — Так, а этот лысый — известный баттловик. Я смотрел его баттл с Гнойным, — говорит Артем, и я киваю. — Оксюморон? — Оксимирон, — поправляю и улыбаюсь. Мы заехали в отель и сразу же переоделись, ибо на саму церемонию мы опоздали из-за задержки самолета, о чем я сразу же предупредила Женю. Она расстроилась, но сказала, что очень сильно ждет меня на вилле. Как же я по всем соскучилась! Обнимаюсь с Лерой и Женей минут десять, наверное. Все мы даже прослезились. Обнимаю счастливчика Никиту и говорю, чтобы он берег Женьку. Обнимаю Порчи и Охру, замечаю озлобленный взгляд Артема. Он не станет устраивать сцен. Не на людях. После. После устроит. Знакомлю Леру с Артемом, как вдруг замечаю ее взгляд, направленный за мою спину. Оборачиваюсь и вижу его. Рука Артема сильнее сжалась на моей талии. Не дает забыть о себе ни на минуту. Я закусываю губу и киваю Федорову. Получаю кивок в ответ. Артем говорит, что хочет в туалет, и Порчи провожает его в виллу. Решаюсь пойти покурить, хоть Артем и не любит этого, но ничего не предъявляет. Хотя бы за это спасибо. Разговор с Мироном проходит очень странно. Я не так ожидала встречи с ним. Я искренне верила, что он встретил себе кого-нибудь. Но он не встретил. Он и не искал. И это заставило меня задуматься. — Вы останетесь на ночь? — спрашивает Женя, когда я делаю глоток вина. Артем о чем-то оживленно разговаривал с ребятами, и я встретилась с ним взглядом. Он подмигнул мне. Я лишь улыбнулась. — Не знаю. Может быть. — Тут столько спален, оставайтесь! — протягивает Лера. — Ты вечно сматывалась всегда со всех тусовок, останься хоть тут. — Ну, ты же понимаешь, что я тут не одна, — намекаю на Артема, и Лера улыбается. — Этот момент я улажу, — Лера встает и подходит к ребятам, а я быстро смываюсь в дом, надеясь остаться незамеченной. На кухне замечаю Порчи и Мирона. Они серьезно о чем-то говорили, и я почувствовала себя не в своей тарелке. — Я помешала? Сейчас уйду, — говорю и практически уже разворачиваюсь, как слышу голос Порчи: — Нет конечно. Оставайся. Мы уже закончили, — Дарио похлопал по плечу Федорова и по уходу улыбнулся мне. Молчим. Он сидит на подоконнике. Я упираюсь руками о столешницу. Мне становится смешно, и я начинаю смеяться. Наверное, это все алкоголь, который мне весь вечер подливала Лера. Он удивленно косит брови и тоже улыбается, но не смеется. — Что смешного? — спрашивает, и я замолкаю. — Не знаю, — отвожу взгляд. Наверное, этот смех был больше похож на истерический, а не на радостный. Мирон, спаси меня из этого дерьма, я так больше не могу. — Юля, поехали! — вдруг слышу голос Артема, который приближается к нам издалека. — Юля! — Я здесь, — говорю вполголоса, и он заходит на кухню. Странная сцена, да? Я, мой бывший жених и мой настоящий парень. Пиздец сказочно, наверное? — Почему мы уезжаем? — поворачиваюсь к нему. — Нам предложили остаться тут с ночевой. Завтра покупаемся в бассейне или в озере, шашлыки пожарим, отдохнем. — повторяю слова Жени, но Артем отрицательно кивает. — Поехали домой, — смотрит в упор, произносит по словам. Злится. — Но я не хочу уезжать, — я спустила курок, кинула гранату. Сейчас все нахуй разорвется. Он хватает меня за предплечье и тащит на себя, видимо, наплевав на Мирона, который сразу же встал с подоконника и быстрым шагом подошел к нам. — Руки от девушки убрал, — говорит Федоров злым и властным голосом. Такая интонация была у него в клубе, когда Карелин меня накачал наркотиками. Я запомнила ее на всю жизнь. — Я тебе, кажется, русским языком сказал. Руки. Убрал. От. Нее, — хватает его за грудаки и тянет на себя. Хватка Артема ослабевает, и я ошарашенно не понимаю, что делать. — Ты хули лезешь, лысый, не в свое дело? — яростно произносит Артем и начинает вырываться, попутно ударяя Мирона под дых. — Перестаньте! — кричу я, влезаю в их схватку и получаю кулаком в лицо. Не видела, кто именно это сделал, но сомневаюсь, что это был Мирон. Перед глазами все темнеет, и я теряю управление над своим телом. Чувствую, как куда-то падаю. А куда — не знаю.