***
Прошла неделя. Я не пил. Буквально, отпало всякое желание. Ваня неоднократно заваливался ко мне в квартиру с выпивкой, но я либо посылал его, либо просто тусил с ним, но ничего не выпивая при этом. День или два назад он мне сказал: — Слышь, Мирон, хули ты так зациклился на ней? Ты сам ее бросил, живи как жил, а? — говорит друг, делая глоток пива. — Дело уже не в ней, — вдруг говорю я, но тут же осекаюсь. — И в ней тоже, но не на сто процентов. Я хочу измениться, ибо то, как я живу, сведет меня в могилу. И тебя тоже. — Ну, подумаешь, нажираешься до состояния, что ничего не помнишь. С кем, блять, не бывает! — он начинает жевать чипсы и чавкать. — К тому же не каждый день. — Бью людей, дерусь до крови, звоню кому попало и ебусь хер пойми с кем. Я поражен, как у меня до сих пор нет каких-нибудь хламидий или СПИДа, — достаю сигарету и закуриваю, выпуская табачный дым. — Так больше нельзя. Мне, сука, тридцать один год, а веду себя как двадцатилетний. — Говоришь как сраный дед, — проворчал Ваня. Лишь пожимаю плечами и ухожу в другую комнату. Беру лист бумаги и карандаш. Пошла мысль, вдохновение нахлынуло именно в эту секунду, и я обязан написать хотя бы строчку. Не замечаю, как проходит час, и в квартире гаснет свет. Ваня пошел спать, а я продолжал строчить, расходуя уже пятый альбомный лист бумаги.***
Я боролся со многими соблазнами в течение месяца. Хотел пойти в бар, выпитьЧеловек, притворяясь и играя с судьбой, забывает, что маска прирастает к коже, а после врастает и в мясо. Исключений нет, какой бы чужеродной и временной маска ни казалась ему поначалу. Один притворяется слабым и становится слабым. Другой притворяется циником и становится циником. Ничто не бетонирует душу быстрее лжи. Вода принимает форму того сосуда, в котором находится. А если вода замерзает, то сосуд лопается — и вот она, готовая форма. Нужно быть очень осторожным со временным. Оно очень скоро становится постоянным.
Так писал венгерский философ Йозеф Эметс, которого выдумал Дмитрий Емец. Выдуманные высказывания он помещал как эпиграф к главам книг о Мефодии Буслаеве. И даже это не важно, важно лишь то, что этот выдуманный философ — прав. Прав, как никто другой. Я не исключение. Никто не исключение. Игра в ложь никому не приносила пользы, лишь вред. Тайное становится явным, верно? Я уже и забыл, какой я настоящий. Каким был до рэпа. До того, как приехал в Россию и начал выступать. В Англии мне все было чуждо, но там я был собой. Да, не было денег. Да, мне было тяжело обеспечивать себя и Лину*. Но там я оставался собой, писал и сочинял то, что думаю и только начинал создавать. Кем я стал? Пустотой. Мнимым кумиром. Разрушителем грез.***
До баттла оставались сутки. Я доучивал текст, который и так отскакивал от зубов. На весь месяц я погряз в своей комнате, заваленный огромными кипами бумаг. Не хотел ударить лицом в грязь, взял себя в руки и выжал все соки. Женя** еле-еле поспевала, подогревать мне хоть какую-то еду и таскать кофе. Я спал по три-четыре часа, на выходных давал себе осечку и спал на пару часов дольше. Но я знал, что это стоит того. Знал, что этот баттл разогреет в моем теле кровь, она начнет циркулировать активнее, и что-то явно изменится. С утра ко мне пришли Ваня и Порчи; мы прогнали текст, немного поговорили на отвлеченную тему и поехали вместе к бару 1703, такому родному и уютному. Там она ушла от меня. Там я чувствовал сладкий вкус победы и свой триумф. Там я чувствовал себя дома. С этим баром множество воспоминаний. И плохих, и хороших. Приветствуя окружающих, я зашел в здание. Заметил старых знакомых: Ресторатора, Хованского, Галата, Рики Ф и многих других. Сегодня они здесь. Сегодня это место взорвется. И сегодня я заткну этого уебана Гнойного. — Это Версус-баттл. Пошумим, блять! — громко и звонко разносится голос Тимарцева по всему бару. — Сегодня охуеть какой жаркий и грязный баттл, напряжение в этом помещении зашкаливает. Поэтому приготовьтесь. — он представляет судей. — Мужчина, который очень часто любит просыпаться со мной в одной кровати — Юрий Хованский! — переводит взгляд с блогера на мужчину с чашкой чая. — Охуенный и просто хороший человек — Дмитрий Егоров а.к.а Габонская Гадюка. А так же создатель небезызвестного паблика в вк «Рифмы и Панчи» — Миша Паньшин. Я стоял и практически не слушал то, что говорил Ресторатор. Мои мысли зациклились на одном. На победе, на триумфе и на желании выплеснуть все свои эмоции_чувства на оппонента, что ехидным оскалом улыбался. От него исходила самоуверенность, что моментально взбесило меня. Будущее грайма, блять. — МС справа, представься! — Оксимирон, — говорю я и показываю свой фирменный жест в камеру, что стояла по правую руку от меня. — МС слева! — Гнойный, — говорит Карелин и смотрит на меня, а затем переводит взгляд на камеру и говорит свое коронное «бррррра!». — По жеребьевке начинает МС справа, — говорит Тимарцев и указывает на меня. — Поддержим и пошумим, блять! Восторженные крики, возгласы и аплодисменты. Я знаю, что позади меня стоят Ваня и Порчи. Я чувствую, как внутри меня пробуждается сила, и желание разъебать хуесоса прямо перед собой, превышает норму. Я готов, я все помню, я покажу, кто тут истинный баттл-мс. Но мгновение. Секунда. Внезапно вижу ее.