Нормальность

В космосе грань между нормальностью и ненормальностью размыта настолько, что, кажется, будто её и вовсе нет. В этом уголке Вселенной считается нормальным ходить по потолку в антигравах, в другом — съедать по одному из своих детей на ужин, и рожать (синтезировать?) следующего под утро, что б вечером и его приговорить. Это кажется аморальным для человечества, но Звёздный Флот зовёт это «неприкосновенной культурой расы», открещивается от всего «Первой Директивой» и уходит от ответственности любыми нечестными способами. Честными способами ответственность только берут. Но есть в космосе Джим Кирк, за которым пошла Кэрол Маркус. Джим Кирк, который вертит «Первой Директивой» и Уставом, как того сам пожелает. Джим Кирк, который делает и без того ненормальный космос, ещё более ненормальным, ещё более сумасшедшим, ещё более непригодными для рядового, простенького разума. А еще есть Джим Кирк, который абсолютно не знает: чего ж ему надо от этой жизни. С одной стороны — ему бы спокойствия, какого-то уюта, а не «Капитан, новая раса пытается убить десантную группу/ Капитан, у нас утечка радиации — в инженерный не зайти, варп-ядро перегружено/ Капитан, внеочередное задание от Звездного Флота», с другой же — от мирной жизни он слишком быстро устаёт, и стоит только предполагаемой авантюре появиться на горизонте, так только и видно, что мелькнувшую за этим горизонтом золотоволосую макушку и лишь эхо доносит весёлое: «Уверен, ничего страшного не случится». Случится. Обязательно случится. Иначе просто не может быть. И возможно сейчас это страшное по-настоящему случилось. Стандартный ежемесячный медосмотр, казалось бы, что в нём страшного? А вот вытянувшееся лицо МакКоя — Кэрол видит, как он, не веря точнейшему прибору в руках, перезагружает его и ещё раз запускает сканирующие тесты — свидетельствует о том, что что-то нехорошее уже притаилось во мраке и тишине космоса или в теле Кэрол. — Доктор, — робко зовет она. — Всё хорошо? — Да, — он хмурится, — нет, — опускает трикодер, хмурится сильнее, — не уверен. Маркус склоняет голову, ждёт, пока Леонард подберёт слова. Странно, обычно он не имел проблем с красноречием. — Джим знает? — наконец спрашивает он. — Знает о чём? Они уже больше двух лет мотаются по космосу, кочуют от станции к станции, от планеты к планете, от звёздной системы к звёздной системе. Командование гоняет их из квадранта в квадрант и все не пускает Кирка в пятилетнюю миссию, но он терпеливо ждет, и дождется, и Кэрол дождется вместе с ним. — Ты беременна, Кэрол. …не дождется. — И, да, адмирал Комак, тот еще гений этики, любезно внес в Устав поправки о том, что беременность приравнивается к тяжелейшим болезням, при которых член экипажа звездолета не допускается к исполнению обязанностей. Я, как начальник медслужбы, должен немедленно доложить капитану при обнаружении чего-то подобного. — Лен, подожди, — Кэрол трясет головой. Она беременна? Что? — Ты уверен? — Когда у тебя была последняя менструация? — мягко спрашивает он и снисходительно наклоняет голову. Кэрол задумывается, потому что самый очевидный ответ «давно», но ей почему-то казалось, что это нормально, что она часто находится в стрессовых ситуациях, постоянно волнуется, беспокоится, и организм просто понимает, что сейчас уж точно не время для продолжения рода. Оказывается, организм все понял по-своему. — Да хотя, хрен с ней с менструацией, у тебя ХГЧ в крови за сотку переваливает, а никаких других новообразование кроме плодного яйца в матке сканер не обнаружил, — судя по вернувшемуся бесцеремонному тону, МакКой от шока отошел, а Кэрол кажется делает попытки в панику, что не очень хорошо. — И Джим не знает. — Как увижу Спока, сообщу ему, что вы делаете успехи в построении логических цепочек, — рычит Кэрол. — Откуда ему знать, если я сама только что узнала?! — Спокойно, — Леонард приподнимает руки в капитулирующем жесте. — Раз уж мне все равно нужно будет оповещать его о таком радостном событии, то сделаем это вместе.

***

— Уморительно, — ворчит Джим, когда Леонард в сопровождении молчаливой и хмурой Кэрол, вытаскивает его из столовой в коридор. — А ты часом сам не беременный? Маккой что-то глухо рычит и тычет в лицо Кирку падом с показаниями трикодера. Джим ерепенится и пытается от всего отшутиться ровно до того момента, как вышедшая из себя Кэрол хватает его за ворот форменки и молча, долго, пристально смотрит ему точно в глаза. — Твою мать, — философски шепчет Джим. — Как, блять? Хотя понятно, как… Но как? — Неправильные вопросы, — Кэрол вздыхает, отпускает ткань формы, неловко разглаживает, образовавшиеся складки. — Что мы будем делать? — Для начала, не будем обсуждать это в коридоре. В мою каюту. Боунс, ты тоже. МакКой ухмыляется. Куда они без него. Джим коротко информирует Спока о том, что ближайший час корабль в распоряжении вулканца, а сам Кирк выпадает из реальности, его не трогать и не беспокоить, даже если «Энтерпрайз» растащат на запчасти клингоны с ромуланцами. Несколько секунду он крутит в руках коммуникатор, ответивший безэмоциональным споковским баритоном: «Принято, капитан», — потом поворачивается к Кэрол и Боунсу, уместившимся на диванчике в мини-гостевой зоне каюты. — Рекомендации, доктор, — Джим неудачно пытается смеяться. МакКой вскидывает бровь, но говорит: — Зависят от ваших намерений. Ребенок остается? Кэрол с Джимом переглядываются. Джим с неестественно прямой спиной и скрещенными на груди руками уверенным не выглядит от слова совсем. Куда им в эту развеселую-космическую жизнь ребенка? Наверное они молчат так долго, что Леонард не выдерживает и пускается в изложение уже придуманных планов действия для обоих возможных исходов события. — Аборт не вызовет никаких проблем. Ни шума, ни суеты, ни лишних осведомленных. А там немного витаминов, выравнивание гормонального фона и все по-старому. Довольно простой путь. Однако, если вы решите оставить ребенка, боюсь, доктор Маркус, вам придется покинуть корабль и вернуться либо на Землю, либо прибиться к какой-нибудь человеческой колонии, но лучше добраться до Земли. Я же не рискну оставить тебя на корабле из-за кучи самых разных причин. Начиная с того, что покой нам только снится и заканчивая тем, что рожденные в космосе дети традиционно в будущем имеют проблемы со здоровьем. — Эй, — фыркает Кирк. — Заткнись, алергик. Половина твоих проблем с ЖКТ и непереносимость кучи продуктов связаны с тем, что в первые недели жизни тебе нехило облучило подпространственной радиацией, — отмахивается МакКой. — Просто шаттл… — А кто застрахует нас от того, что ей не придется рожать в шаттле?! — Она вообще-то здесь, — угрожающе шепчет Кэрол. — Позже скажете, что решили. У меня медосмотр в самом разгаре. — Леонард уходит. Они некоторое время молчат и даже не смотрят друг на друга. На самом деле вопрос «нормальной семьи» обсуждался и неоднократно. Были где-то там и дом, и дети, и собака, и спокойная жизнь, но ключевое во всем этом — «где-то». А оно внезапно оказалось прямо здесь, да еще и требовало безотлагательных действий. — Мы вообще потянем такое? — первой подает голос Кэрол. Джим отлипает от стола и идет к ней, садится рядом, обхватывая ее за плечи и обнимая. Он прячет глаза. Так не пойдет. Кэрол выпутывается из его руки и ловит его взгляд. — Джим? Он моргает, хочет отвернуться, но она не позволяет, кладет руку ему на щеку. — Потянем что? — переспрашивает он. Нормальность, думает Кэрол. Способны ли мы на нормальность, Джим? Он кивает. Наверное, у Маркус все мысли на лбу написаны. Он бросает вызов нормальности, потому что нет ничего такого, что не осилил бы Джеймс Кирк. Но ведь это не тот момент, когда нужно оголтело бросаться в гущу событий. Здесь нужно думать. Для них двоих это очень крупный шаг и это очень большая ответственность, которую нельзя сравнить с долгом перед Федерацией или со спасением очередной планеты. Это абсолютно другое… Несоизмеримое. Здесь нельзя облажаться. — Окончательное решение за тобой, — шепчет он ей в макушку. Все-таки спрятал глаза, засранец. — Но я думаю, что у нас все получится. Как-нибудь. «Окончательно решение за тобой» и вот это «как-нибудь» в конце? Это он так пытается слинять от ответственности, Джим Кирк впервые в жизни пытается слиться? Нет. Он отстраняется, обхватывает её лицо ладонями и позволяет ей изучать собственный взгляд, ведь доверяет Кэрол только его глазам. И Кэрол смотрит, вглядывается во что-то за сияющей лазоревой радужкой, буквально заглядывает ему в мозг. Он к такому уже привык, терпит это, как собака обязательный ежемесячный душ. — Мы не можем здесь ошибиться, ты же понимаешь, да? — Ну, пример так себе родителей есть у нас обоих. Попробуем делать все то, чего хотели бы от них. Неплохая стратегия для начала? — Боунс сошлет меня. Надолго. — Нестрашно. Представь, как разгуляется пресса. Они до этого-то укладывали меня и Спока в постель, а что теперь будет? — Ну тебя. — Девять месяцев — это не долго. — Господь, ты же еще так ничего и не понял. — Нет, я все понял. И все уже придумал. И да, с девятью месяцами немного погорячился, наверное, года полтора, если не больше. Но, Чудо, я обещаю, что все будет замечательно. — И я могу тебе верить? — А когда я тебя подводил?