Что-то типа того

Pov Дарим Я дожила до последних зачётов. Я всё это время усердно училась: где Чонгук наставлял, где своими усилиями тянула. Посмотрим, к чему приведёт наш труд. Первая пара. Всё спокойно: никаких проверочных, только новая тема. А вот после стоит начать волноваться. Зачёт по самому нелюбимому предмету — обществоведению. — Дарим, да успокойся ты! Всё будет более чем нормально, — подбадривала меня Гаюн, пока я ходила из стороны в сторону перед аудиторией и мучила свои бедные волосы, проводя всякий раз по ним рукой, когда продумывала ответы на вопросы. — А если и не будет, ты же не помрёшь от этого. Пересдашь потом, — подруга вздохнула с таким видом, как будто я из мухи слона раздула. По сути, так и было. Или всё-таки нет? — Да ты не понимаешь! — вскрикнула я, отчего несколько студентов, так же как и я, ожидающие своей участи, обернулись на нас, а я от излишка внимания к своей персоне покрылась румянцем, извинилась перед ними и зло стрельнула глазами на подругу. — Я поспорила с Чонгуком, — тише добавила я. — Если я сдам все зачёты на семьдесят и выше баллов, он выполнит любое моё желание, — в глазах заплясали чёртики, стоило мне представить, как Чонгук выполняет какую-нибудь грязную работу. — И что ты загадаешь ему? — Гаюн скрестила руки на плечах.- Ты же не загадаешь ничего плохого или унизительного? Вы же теперь встречаетесь и он, как бы, перестал измываться над тобой, — увидев моих бесов в глазах, добавила подруга. — Ну, это да. Но за бедненьких нервных клеток, которых безжалостно убили, кто-то, должен отомстить, а именно я, — я зло засмеялась, как обычно смеются в фильмах ужасов убийцы перед расчленением своей жертвы. — Да, подруга, — протянула девушка, называвшая себя моей лучшей подругой. — Не думала я, что ты настолько злопамятная… и мстительная. Впредь, буду иметь в виду и не буду лишний раз злить тебя: чёрт знает, что ты сможешь выкинуть. — Не всегда же мне быть милой и пушистой, — я невольно улыбнулась, вспомнив, как эти слова когда-то мне говорил Чон. Дверь «камеры пыток» отворилась. Оттуда вышел довольный, как слон, парень, видимо, получил «отлично» по предмету. Я за это время десять раз поседеть успела: следующей в очереди была я. — Пожелай мне удачи! — я глубоко вдохнула и выдохнула, обращаясь к подозрительно спокойной Гаюн. — Файтинг! — сложив кулачок, пожелала мне удачи Гаюн; но, решив, что для такого невезучего чуда как я, этого недостаточно, она перекрестила меня. — Только попробуй запнуться или забыть, чему тебя учил твой парень, получишь леща от нас обоих, — состроила грозный вид подруга. — Отныне буду звать тебя — свирепая Юн! — я, надув губки, вошла в ненавистную мне аудиторию. Гаюн на самом деле очень добрая. Она просто любит меня таким образом подбадривать: давать пинка под зад грубыми словами. Но это, как правило, требуется в крайних случаях. Как этот. Гаюн отличница, каких поискать. Она всегда даёт мне списывать, видя, как я мечусь взглядом по сторонам в поисках помощи, когда у нас очередная внеплановая проверочная. Учителя это замечают, но делаю вид, будто так и надо. Любят они её, а меня заодно. Но вот оценки они «по блату» мне не ставят, а жаль. Говорят: «Пойдёшь работать, там за тебя тоже Гаюн думать и работать будет? Нет. Поэтому хоть оценки на устных урока зарабатывай сама». Ну, с этим я согласна. Десять минут спустя. Выхожу я злая из помещения, в котором находилась до этого, держа в руках зачётную книжку. Гаюн ждёт меня, сидя на полу около окна, находившегося напротив аудитории, но видя меня, вскакивает на ноги. Мой вид её обеспокоил, это я поняла по её немому выражению лица. — Не.. не сдала? — заикаясь, спрашивает она. Я понимаю её чувства: столько сил было приложено к моей пустой голове, чтобы хоть чем-то её наполнить. Я смотрю на неё, и мне хочется смеяться и плакать одновременно. «Вот же ж гад, Чон, наглая морда, Чонгук». Выдерживаю ещё минуту угнетающей паузы и совсем нерадостно отвечаю: — Почему же? Сдала, — я попыталась сделать переполненное энтузиазмом выражение лица. — Так круто же! — подруга подбежала ко мне и начала тискать в своих объятиях. — Чего не кричишь от радости? Почему ты молчишь? — строго стрельнула глазами в меня свирепая Юн. — Нет! Ну ты только представь! Преподаватель, после моего ответа на вопросы, сказала, цитирую: «Кто бы тебя так не натаскал, огромное этому человеку спасибо! Я уж думала, что неуд придётся тебе ставить. Но ты меня удивила. Очень сильно удивила. У вас на потоке никто так ясно, внятно и красноречиво ещё не изъяснялся кроме Гаюн, разумеется. „Отлично“, молодец». — Здорово же! Чем ты так расстроена? Неужто, из-за того, что эту оценку ты получила благодаря Чонгуку? — Юн заиграла глазками. — Да! Из-за этого, не видно, что ли? Преподаватель была так восхищена им, что прям тошно, — меня ещё больше выводило из себя то, что я, похоже, приревновала Чонгука к своему же учителю. — Ревнуешь, значит. Значит, любишь, — я за эти, как бы я не отрицала этого пред Гаюн, правдивые слова набросилась на подругу. Хотела хорошенько треснуть ей, но в итоге обе начали дурачиться. — С тебя ещё один хорошо сданный зачёт и желание твоё! Вечером мне позвонила Гаюн и пригласила на девичник. Она сообщила это тоном, не терпящим возражений, и я не смогла отказаться. У неё уже была Ёын. Как же давно я её не видела. Неделю, две? Месяц? Точно уже не скажу. Уже дома у Юн, я поняла, сегодня намечается большая пьянка, ибо в её комнате было припрятано бутылок шесть-семь соджу. А что? Родители уехали по делам в другой город, вернуться через два дня, чем не шанс бухнуть? Но завтра никому не избежать встречи с тем единственным белым другом — унитазом, а ещё не избежать головных болей — это понимали все. Но по поводу чего такая вечеринка? Оказывается, Гаюн пронюхала про то, что Ёын нравится мой брат, что у него есть девушка, которая беременна и на которой он собирается жениться. Ей бы в разведчики с таким-то нюхом. Так вот, она поставила себя на место Ёын и представила, какого это, любить безответно, а потом узнать, что он женится на другой. Но дело в том — Ёын ещё не в курсе последних событий. Нам с Гаюн предстоит сложная миссия, по успокаиванию подруги. Нам нужно всё деликатно ей преподнести, разложить по полочкам, что и как, кое-где сказать, какой мой брат дурак, раз не заметил такой умницы и красавицы под носом, а где-то побыть просто жилеткой для слёз. Гаюн и я отлучились на несколько минут из комнаты, дабы обсудить план дальнейших действий. Мы хотели быть тише в своих размышлениях, но этого не получилось. Гаюн предложила споить подругу, а потом всё ей выпалить. Я категорически отказалась: я хотела, чтобы она всё узнала в трезвом состоянии, на ясную голову, а уж потом заливала «горе» алкоголем. Гаюн продолжила настаивать на своём и в итоге мы чуть не подрались, любя конечно. Но сломать кое-что успели, а если быть точнее, то любимую розу её мамы. Вот тут и начались настоящие крики, из-за которых Ёын прибежала к нам. Ей ещё пришлось нас разнимать: Гаюн рассвирепела и начала махаться кулаками не по-детски, а я же смелая, решила ей ответить тем же. Боевая у меня подруга, собственно, как и вторая. Короче говоря, мы успокоились и пошли обратно в комнату, где выпили по стаканчику соджу, которого оказалось достаточно для моего слабого организма, чтобы мозги отключились, давая полную свободу действий всем остальным частям тела. Я взяла и выложила всю правду подруге как на духу. А ту, зараза, алкоголь сразу не взял, и она была ещё трезвая, как стёклышко, поэтому разревелась. Пришлось прибегать к плану Гаюн, постепенно переходя к самому-самому первому: выслушать, успокоить, обозвать Чимина всеми известными словами и побыть утешительным жилетом. Он, похоже, сработал. Крутая Ё (Ёын) успокоилась и начала восхвалять себя, говорить какая она прекрасная, умная, образованная — ещё в процессе. Мы подливали ей и подливали, чтобы приглушить её боль, и не заметили, как все втроём напились в доску. Пьяным девушкам ночью скучно, вот мы и решили поиграть в правду или действие. Взяли бутылку из-под соджу и начали играть в, вроде бы, детскую игру, которая привела к не детским последствиям. Первая крутила бутылку я, и она попала на Юн. Она побоялась выбрать действие, так как знала, какие мы коварные в таких делах, поэтому выбрала правду. И знаете, я спросила её: «Что тебе больше всего стыдно вспоминать? Колись!» Она, долго не ломаясь, выпалила: «Как-то раз, в средней школе я проспорила девчонкам и должна была стащить трусы одноклассника, пока он был в душе после физкультуры». Мы начали откровенно ржать с неё, а она тем временем продолжила: «А самое весёлое было потом. Эти труселя оказались моего учителя физкультуры, от которого я так потом получила. Меня даже к директору водили и родителей в школу вызывали». Я с Ёын ещё больше стали давиться хохотом. Гаюн сразу чувствовала себя обиженной, но потом сама присоединилась к общему веселью. Второй бутылочку крутила Гаюн, и она остановилась на Ёын. Ёын выбрала действие. Послушав откровение Гаюн, она решила так не рисковать. Гаюн оказалась той ещё занозой в заднице. Она загадала подруге снять с себя всю верхнюю одежду и в одном нижнем белье оббежать вокруг дома со словами «лунные кролики существуют» три раза. Бедняжке Ёын ничего не оставалась делать, как выполнить желание. Гаюн и я вышли с дома, и Юн даже успела заснять Ёын, бегающей вокруг дома с незамысловатой фразой. Будет завтра крику, ой будет! Чует моя пятая точка, ох чует! Третьей бутылочку крутила Ёын, и она указала на меня. Я откровенничать не любитель, поэтому выбрала действие. К этому времени мы вообще не отдавали отчёт своим жестам, действиям, словам. Подруги такого мне пожелали, что просто лучший выход — лечь и не подняться. Я должна была позвонить Чонгуку и бархатным голосом сказать, как я хочу его, как он мне каждую ночь сниться во снах с сюжетом восемнадцать плюс, как я дико желаю обменяться с ним слюной. Фу, гадость какая, извращения какие! Но желание есть желание. Подруги выполнили свои, поэтому заставили выполнить и меня моё. Чонгук спал, и тут среди ночи раздался звонок. Спросонья ему втирают эдакую дичь. Что бы вы подумали о звонившем? Идиот, да и только. Держу пари, у Чона от моих слов весь сон как рукой сняло, но вместо сна навеяло кое-что другое. Бедный мой мальчик. Хотя он далеко не мальчик, двадцать три года парню. Ой, стыдно-то как мне было, и это по пьяни. А что будет в трезвом состоянии? Боюсь себе представить. — Ты что, сбрендила? Что за чушь ты несёшь? Во снах? Восемнадцать плюс? Обменяться слюной? Ты сколько выпила, мандаринка? — у Чонгука сон действительно прошёл в мгновение ока. Он заволновался обо мне и разозлился в добавок. Очень, очень сильно разозлился. — Я надеюсь, ты только мне позвонила и поделилась (?) этим бредом. Если же нет, пеняй на себя. Ты где? — У под.. ик..други. — Адрес! Живо! — я назвала адрес и положила трубку. — Девочки! К нам едет мой Чон.. ик.. гук.. ик.. и, — я пьяно улыбнулась, перед тем, как отключиться.