Без единого шва

«Все дети, кроме одного-единственного на свете ребенка, рано или поздно вырастают» (с).

Оставшиеся минут десять Ганс и Джейсон не разговаривали. Путь их закончился у здания гостиницы «Нэверленд». Ганс этой аккуратной двухэтажной гостиницы не помнил; во всяком случае, выглядело здание довольно обыденно. Тинкер Белл остановилась. Крысолов поднёс к губам флейту и выдал коротенькую трель. Девочка тряхнула головой и отшатнулась. Её голубые глаза прояснились. - Пошла отсюда, - поморщившись, сказал Джейсон. Тинкер Белл злобно прищурилась, став похожей на маленькую крысу, и скользнула куда-то за угол здания. - Держись ко мне ближе, - скомандовал Крысолов, не убирая флейты. Ганс хотел, было, возразить, что полицейский здесь именно он, но потом решил оставить всё, как есть. Они вошли в гостиницу и остановились у стойки регистрации. На ней, болтая ногами, сидел рыжеволосый мальчик лет пятнадцати. Рука Джейсона с флейтой чуть дрогнула. - Вот, значит, как… - тихо пробормотал он. Полицейский удивлённо глянул на Крысолова. Мальчик улыбнулся. - Привет. Чем обязан? - Нам нужен де Фер, - вступил Ганс и запоздало перехватил недоумённый взгляд Джейсона. - Кто вам сказал, что он здесь? – взгляд мальчишки сделался цепким и неприятным. Полицейский открыл рот, и Джейсон больно пихнул его локтем. - Нам твоя сестра сказала. Ганс почувствовал, что волосы на затылке подозрительно зашевелились. Де Фер – этот мальчишка? - Кара? – мальчишка на секунду выдал своё замешательство, но тут же взял себя в руки. - Как нам тебя называть? Де Фер? - Кай. Микаэль. Как хотите. - Поговорим? - О чём? - Об одной женщине, - сказал Ганс. Кай улыбнулся, открыто и по-мальчишески. - Женщины – моя слабость, мистер Энтзетцен. Уверен, что не только моя, - при этом мальчишка смотрел на Джейсона; тот в ответ бросил на него злобный взгляд. - Думаю, вы знаете, о какой именно женщине речь. - Вы меня переоцениваете, я отнюдь не всеведущ. Ганс отметил старинную пространную манеру де Фера изъясняться. А также то, что мальчишка был явно недоволен тем, что чего-то не знает. Внезапно позади них кто-то негромко кашлянул. Ганс обернулся; в дверях стояла девушка с очень длинными тёмными волосами. Джейсон выглядел недовольным, в отличие от де Фера. Мальчишка спрыгнул со стойки, обходительно поклонился девушке и поцеловал ей руку. - Здравствуй, Сирена. - Я не вовремя? – девушка смущённо заправила за ухо прядь волос. - Ну что ты, Сири. Для тебя у меня всегда есть время. Мальчишка, совершенно не обращая внимания на мужчин, провёл длинноволосую девушку за соседнюю дверь. - Де Фер – пацан? Мог бы и раньше сказать, - недовольно пробормотал Ганс. - Твоё выражение лица того стоило, - усмехнулся Крысолов, - а ты думал, он кто? Гигантский глиняный голем? - Эта девушка. Я её раньше видел где-то, - полицейский счёл самым безопасным перескочить на другую тему. - Может, и видел. С де Фером многие имеют дело. Мистер Тодд, к примеру. Или о нём ты тоже не слышал? Ганс на это не ответил. Про мистера Тодда в Клиффсайде знали все. - И что де Фер просит взамен за услугу? - То есть, что он может попросить у нас? – уточнил Джейсон, - ему главное не предмет, а то, какие эмоции ты испытаешь, когда его лишишься. - Он что, энергетический вампир? Крысолов хмыкнул. - Это можно обо всех сказать. Элль, к примеру, тоже не человечиной питается, а эмоциями. Сильные эмоции – это еда для таких, как они. - Они? А ты себя к ним не относишь? - Для меня флейта – единственная необходимая пища. Не будет флейты - я тут же умру. Один из худших видов бессмертия. - Многие поспорят, насчёт того, что в бессмертии может быть что-то плохое. - Это не моё бессмертие. Просто потому, что жизнь уже не моя. Ганс задумался, облокотившись на стойку регистрации. На нижней полке беспорядочно валялись несколько ключей, какие-то документы, пачка сигарет. - Что такое «Нэверленд»? Джейсон хмыкнул, не посчитав нужным отвечать. А может, просто не знал. Впрочем, Ганс уже сомневался, есть ли на свете что-то, чего этот парень не знает. Мужчина задумался о словах Крысолова по поводу бессмертия. Он помнил себя двадцать лет назад, молодым, крепким, здоровым парнем. Это были лучшие годы его жизни – до встречи с Элль. А после неё была только медленно надвигающаяся старость и воспоминания, которых было не много и не мало, а как раз столько, чтобы никогда больше не чувствовать себя счастливым. …Ганс себя ненавидел. Он понял это на полпути к почти разрушенному мосту, сжимая в кармане фотографию. Что ему стоит повернуть назад? Просто повернуться и пойти обратно к Элль. Они поженятся, заведут детей. Парень застыл в паре метров от назначенного места. Его вчерашнего собеседника ещё не было; во всяком случае, Ганс так думал, пока тот не тронул его сзади за плечо. Парень обернулся и натолкнулся на смущённую улыбку седого мужчины. - Я уж-ж-же хот-тел сказать, что не хотел тебя нап-п-пугать. Да видно, ты не из трусливых. Ганс не ответил на улыбку. Вместо этого он достал фотографию, уже изрядно помятую, и протянул собеседнику. Тот взял снимок и тут же непроизвольно сжал его в руке, окончательно уничтожая товарный вид. Преждевременно седой человек молчал – должно быть, не смог бы выговорить хоть что-то от волнения. Но Гансу слова были ни к чему. Если бы он был на месте седого, то именно так реагировал бы на изображение ведьмы, погубившей его товарища, а самого его оставившей калекой. И всё же… - Это она? – чувство в груди Ганса было ему незнакомо. Всё-таки, не просто так его прозвали Бесстрашным. - Это она, - чисто, без малейших признаков заикания, произнёс седой. Ганс сунул руки в карманы и, отвернувшись, молча зашагал по линии обрыва, назад к городу. *** Элль заправила рубашку в джинсы и повертелась перед зеркалом. Бледное осунувшееся лицо, синеватые тени под глазами. Ей срочно нужна была энергия. Оборотень должен привести ребёнка, иначе скоро она начнёт стареть. Стареть Элль не нравилось – молодеть было гораздо приятнее. Как тогда, с гамельнскими детьми, она помолодела до десяти или двенадцати лет. И встретила того бесстрашного мальчишку. А теперь снова. Элль хихикнула, подумав, что скоро они с Гансом опять сравняются. - Когда же я последний раз была старухой? – вслух задумчиво проговорила женщина. В дверь постучали и вошли, не дожидаясь ответа. От неожиданности Элль даже не сразу сориентировалась. - … Ганс? Ганс просто молча стоял, засунув руки в карманы. - А, это ты, – Элль, увидев меховую куртку, вмиг поскучнела, сообразив, что это оборотень, - девчонку привёл? - Приведу, завтра, - оборотень всё ещё не переступил порога. - Слушай, перестань выглядеть как Ганс, - поморщилась женщина. Оборотень ощерился, накинул капюшон, а когда снял, принял вид молодого мужчины, смуглого и черноволосого. - Кто это? – заинтересовалась Элль, вспоминая, что, кажется, когда-то сталкивалась с ним на улице. - Покойник, - оборотень сплюнул на пол и, наконец, прошёл в комнату, закрыв дверь, - твой Крысолов позаботился о его… хм… последнем пристанище. - Джейсон его убил? – с сомнением протянула ведьма, - я его не просила. Оборотень осклабился и хотел, было, вставить что-то ехидное, но заткнулся, напоровшись на стальной взгляд Элль. - Так зачем звала? - Смотри сюда, - женщина достала из верхнего ящика комода фотографию и протянула мужчине, - в него можешь превратиться? - Зачем? – подозрительно спросил оборотень, рассматривая снимок. - Не задавай лишних вопросов, - Элль ласковым жестом поправила воротник его куртки, но мужчина, почему-то, отшатнулся. - Ладно-ладно, - пробормотал он, - смогу. - Тогда слушай очень внимательно…