Его обиженный цветок

Белоснежный, навсегда застывший от умелых рук мастера, цветок лотоса блеснул в ее волосах. Она медленно и осторожно, будто боясь, что хрупкие лепестки смогут внезапно опасть, дотронулась до них кончиками своих пальцев. Холодные от бесконечного волнения руки дрожали. Сердце колотилось, словно она только что пронеслась галопом на резвом коне. Голова кружилась. Соль печально глядела на свое отражение в зеркале. Она была похожа на свою мать. Вне всяких сомнений, она была ее копией. Тот же маленький и всегда упрямо вздернутый нос, пухлые алые губы, всегда мечтательная улыбка и легкий румянец на щеках…и те же бездонные глаза, в которых можно было пропасть, потеряться, утонуть. И выразительный взгляд под черным ободком пушистых ресниц. Этот взгляд…он может смеяться вместе с вами, может оплакивать ваши горести, печалиться и грустить; кто-то может поразиться его дерзости, кто-то девичьим смущением, а кто-то искренней добротой и теплотой. Но никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не заметит тоску и боль в глазах Соль. Порой, находясь в шумной толпе, Соль тоскливым взглядом выискивала среди людей родные ее сердцу черты лица. Порой ей слышалось, будто бы кто-то зовет ее по имени нежным женским голосом. Порой она чувствовала, что ночью кто-то ласково касается ее щеки, проводит рукой по волосам, целует в лоб и…она просыпалась. Порой, когда тоска по матери становилась просто невыносимой. Порой, когда мама приходила к ней во снах, словно невероятное видение. Порой, когда Соль печально взирала на женщин с младенцами на руках. Порой… Она не помнила Хэ Су. Ей было пару месяцев от роду, когда ее мама покинула этот мир, уйдя далеко, в забвение. И множество раз Соль задавалась одним только лишь вопросом: а хорошо ли ей? А не грустно ли ей там, одной? Монах, что всегда улыбался на тысячу вопросов тогда еще маленькой Соль, отвечал, что ее мама была хорошим человеком и прибывает в лучшем мире: она, наверное, даже вновь родилась. И Соль помнила, как слезы нещадным потоком полились из ее глаз. Она помнила, как зарыдала в голос, как ничего не понимающий отец, прижал ее к себе и долго не мог успокоить. Она помнила, как этот самый монах убежал за четками, ссылаясь на то, что злые духи могли окружить девочку. Но Соль плакала не потому, что испугалась злых духов…А просто потому, что ее мама, возможно, родилась вновь. Ее мама, может быть, снова жива, но не приходит к ней. Она ее забыла? Она ее не помнит? Почему же мама не приходит? И после этого Соль постоянно озиралась по сторонам, будто бы надеялась, что Хэ Су придет, что окликнет свою дочку, улыбнется ей, и, когда малышка побежит ей навстречу, крепко обнимет и никогда не отпустит. Тогда еще Соль не понимала. Теперь же, когда той было шестнадцать лет от роду, она научилась понимать: она научилась находить успокоение и материнскую любовь, проводя время за молитвами у каменных башен; она научилась чувствовать прикосновение матери, когда ветер мягко касался ее тела, а советы, которых так не хватало девочке, она получала от различных писем и заметок, что остались от Хэ Су, из рассказов старших о ней, а еще песен, что так любила петь ее мама. И хотя Соль не помнила свою маму так, как ее помнили другие, ей казалось, что внутри все же живут воспоминания: ей казалось, что нежный и ласковый голос Су эхом отдается в маленькой комнате, будто бы колыбельные, что она пела своей дочери, все еще живы в ее памяти и каждый раз успокаивают сердце и душу Соль, и запах маминых трав все еще витал в комнатах дома. Но нет. А когда Соль спрашивала у отца, почему она чувствует все это, почему присутствие Су все еще ясно ощущается ею, то Ван Чжон только лишь грустно улыбался: «Она хотела этого», - говорил он. «Она очень хотела, чтобы ты помнила ее, солнышко. Она так желала, чтобы ты не забывала ее, даже зная, что твои воспоминания о ней невозможны. Но видишь, на что способна сила материнской любви? И хотя Су перед смертью желала забыть всю свою жизнь, о тебе она думать не переставала.» И Чжон обнимал свою малышку, крепко прижимал к сердцу. И отец, и дочь сдерживали слезы горечи, печали, пытались остановить предательские капли, что так и хотели вырваться наружу, но ради друг друга не давали этому случиться. Ради друг друга и ради Хэ Су. Знать о том, что она как две капли воды похожа на свою мать для Соль было чем-то невообразимо прекрасным. Потому что каждый раз, когда отец смотрел на нее, он улыбался. Он улыбался и постоянно напоминал о том, как они с Су похожи. И Соль видела, как поникали его плечи, как горбилась всегда прямая генеральская осанка, как тоска появлялась во всегда задорном взгляде Ван Чжона. А еще было множество разных картин, портретов. Да, она была готова до бесконечности обнимать своего дядю Бэк А, просто потому что он был безмерно талантлив, великодушен…и на тонких пергаментах в свое время изображал добрые и нежные черты Хэ Су. Этих портретов было не так много, но вполне достаточно для того, чтобы Соль смогла изучить каждую черту лица своей матери. «У нее такие добрые глаза», - говорила она. Перекладывая тонкие листы, Соль со слезами на щеках и улыбкой на губах вглядывалась в родное лицо: здесь ее мама задорно смеется, здесь счастливо улыбается, а вот здесь – почему-то загрустила и в глазах ее появились слезы. В каждом изгибе, в каждой улыбке, в каждом жесте Соль видела не только Хэ Су, но и себя. Мать и дочь и вправду были словно две капли воды… — Соль, дочка, ты скоро? – раздался снаружи голос отца. Она вздрогнула. Очнулась ото сна. Проснулась в реальности. И еще раз оглядев свое отражение в зеркале, развернулась и вышла из комнаты. Глубоко вздохнув, закрыла за собой дверь. И странное предчувствие вновь возродилось в душе. — Ваше величество, - преданно поклонившись королю Корё, произнес Ван Чжон. До его прихода в тронном зале, как это бывало и раньше, стоял терпкий запах тщеславия и жадности: к слову, зачем называть причины, когда они, словно змеи, ошиваются вокруг трона. Кванджон, что возвышался над всеми, грозно взирал с высоты своего роста и величия, словно удав на кроликов. Министры то и дело ежились от этого взгляда и, опустив провинившиеся головушки, слушали указы один за другим, постепенно смиряясь со своей судьбой: богаче, чем они есть сейчас, им уже не стать. Рядом с королем восседала и королева Хванбо Ен Хва. И хоть она улыбалась всем своей доброй, великодушной улыбкой, все ее лицо сияло лицемерием и Чжон, взглянув на сестру, поморщился. Он не понимал ее, не принимал ее взглядов, но что еще ужасней, он в какой-то степени ненавидел Ен Хва. За Ына, за Хэ Су, за сломанные судьбы. Четырнадцатый принц больше не питал родственных чувств. — Ван Чжон, - Со учтиво кивнул головой. Он был действительно рад появлению младшего брата. Король ждал приезда принца слишком долго, слишком нетерпеливо, и ему точно не хотелось тратить время на пустые разговоры: он просто хотел спросить, где же она? Где его…дочь? — Я слышал о новом храме, что вы построили недалеко от монастыря в Сонгаке. Хотелось бы его увидеть. Вы сделали большое дело, Ваше величество. — Да, - задумчиво и немного рассеяно ответил Со. — Брат, - королева поднялась со своего места и, все также улыбаясь, будто бы тепло, будто бы приветливо. — Рада нашей встрече. Чжон, пересилив злость, поклонился и ей. — Надеюсь, что вы в добром здравии. Прошу прощение за мою грубость, Ваше величество, я отвлек вас от важных дел. На самом деле я пришел, чтобы поприветствовать вас и сказать, что останусь здесь ненадолго: всегда к вашим услугам, - на одном дыхании произнес четырнадцатый принц. Его сердце билось сильнее и быстрее, чем обычно. Он знал, видел по взгляду Со, что тот весь извелся от нетерпения: настолько сильно он хотел увидеть ее. Но и Ван Со, и Ван Чжон прекрасно понимали, что тронный зал – не самое лучшее место, а присутствие королевы сыграет злую шутку со всеми. Никто не должен был узнать об истинном происхождении Соль. Никто. Никогда. Она может стать живым кормом для дворцовых змей. Ее могут погубить. — Слышала, с вами приехала ваша дочь, брат, - вновь подала голос королева. Как некстати. Чжону было бы легче забыть про ее присутствие, а лучше – про ее существование. Но королева Хванбо Ен Хва стояла здесь, при всем своем величии, с лицемерной улыбкой на лице и ядом в душе. А еще…она знала. Вне всяких сомнений, Ен Хва знала о том, что Соль была дочерью Хэ Су. Королева не была глупой. Тот факт, что девочке уже шестнадцать, а брак с его второй женой длится только десять лет, объяснял все – стоит только расположить все в голове и объединить в одну длинную цепочку, как правда выплывет наружу. Чжон просто надеялся, что его дражайшая сестра не стала углубляться в подробности появления на свет Соль и не догадывалась, кто из двух братьев Ван причастен к ее рождению – Чжон или же Со. Четырнадцатый принц лишь надеялся на милость небес. Пусть королева остается в неведении. Пусть его дочь будет в безопасности. — Да, - медленно ответил Чжон. Внутри рокотал гнев, и от отчаяния хотелось выть. — Соль приехала со мной. Я отправил ее немного прогуляться по саду, сходить к молитвенным башням. Во дворце столько всего интересного, хотелось бы все показать ей за время нашего пребывания, - через силу улыбаясь, произнес он. — Соль… - тихо прошептал Со, будто бы пробуя это слово на вкус. Он еще никогда не произносил имя дочери вслух, лишь зачастую в своих мыслях. — Как это прекрасно, - склонив голову в бок и улыбнувшись, произнесла королева. — Хочу увидеть ее. Как никак, она моя племянница. И пресекая любые попытки мужа и брата возразить, хлопнула в ладоши, и приказала появившемуся евнуху: — Найдите юную госпожу и приведите ее в беседку около дворца. Ваше величество, давайте выпьем чаю. До того, как приехать во дворец короля Корё, Соль и подумать не могла, что может так сильно восхищаться подобным убранством. Нет, она была очень впечатлительной: любая даже самая маленькая мелочь могла вызвать в ней восторг и безмерную радость, но все это она объясняла своей искренней любовью к жизни. А сейчас… Красота королевского двора была великолепной, была роскошной, была изумительной и…совершенно недоступной для нее. Для нее, обычной провинциалки. И пусть Соль была дочерью принца, ее отдалили от двора настолько, насколько позволяли правила и законы. Была ли Соль расстроена этим? Наверное, нет. Живя вдали от аристократов и надоедливых приверженцев нудного этикета, Соль училась жить так, как хотелось в первую очередь ей: без указов, без надзоров. Всегда говорила то, что было на сердце, плакала, когда ей было больно и обидно, смеялась, когда в душе вдруг зарождалась радость, дула губы и складывала руки на груди, когда обижалась. Соль была настоящей. Была сумасшедшей. Брала от жизни все, что она так щедро преподносила ей. И Соль была счастлива. Более того, она делала счастливыми людей вокруг себя. При прибытии во дворец короля Корё, Соль, не предупредив служанок и мачеху, помчалась к молитвенным башням – место, у которого она всегда могла побыть наедине со своей матерью. Краем уха Соль слышала, как жена ее отца останавливает перепугавшихся до смерти слуг и улыбнулась: госпожа всегда знала, когда ее лучше оставить одну и не надоедать бессмысленной опекой. Устроившись на коленях около пирамиды камней, она сложила руки в молитвенном жесте и, прикрыв глаза, вслушивалась в мерное щебетание птиц и дуновение ветра. Он касался ее лица и Соль понимала, что Она здесь, что Она с ней…и улыбнулась. — Мама, - тихо прошептала она. — Мамочка…Я скучала по тебе. Привычное уединения в какой-то момент было нагло прервано двумя евнухами, что с широкими улыбками на лицах в унисон оповестили, что Ее величество ожидает юную госпожу в беседке неподалеку. Медленно поднимаясь по ступенькам с опущенной вниз головой Соль думала, что представляла себе встречу с королевской четой совершенно по-другому. Возможно потому, что на ней был простенький голубой ханбок, слегка помятый после длительной дороги в Сонгак, а на волосах одна единственная заколка – лотос и бабочка, что когда-то давно ее мама оставила для нее. Та вещь, с которой Соль не расставалась на протяжении всех шестнадцати лет. Подняв голову, Соль встретилась с встревоженным взглядом Ван Чжона. Четырнадцатый принц извелся не на шутку. Он с опаской поглядывал на брата-короля в ожидании, что тот может сделать какую-нибудь очень глупую вещь – Чжон помнил, Со был в этом первым из всех. — Приветствую Ваше величество, - повернувшись к Со и поклонившись ему, произнесла Соль. — Приветствую Ее величество. А затем она сделала, возможно, самую ужасную ошибку из тех, что когда-либо делала прежде в своей жизни. Она подняла глаза…И встретилась взглядом с Ван Со. С любящим и добрым взглядом Ван Со. Шокированным взглядом. Тем взглядом, что, как ей казалось, кричал о своем одиночестве. И тоске. Невозможной боли от разлуки. Со застыл в оцепенении. Он знал из рассказов своих слуг-шпионов, что дочь покойной госпожи Хэ Су была красива, умна, весела и шутлива, а еще как две капли воды похожа на свою мать. Но четвертый король государства Корё всегда думал, что малышка могла унаследовать от его любимой глаза, губы, нос, характер…но он и догадываться не мог, что их дочь вырастет ее точной копией. Су стояла прямо перед ним. После долгих лет разлуки, после долгих лет со дня ее кончины она все же стояла здесь, живая, со здоровым румянцем на щечках и смущенной улыбкой на алых губах. С задорным огоньком в добром и лучистом взгляде. В сердце больно кольнуло и Со больших усилий стоило оставить руку в прежнем состоянии, а не схватиться за грудь и не завыть от безысходности своего положения. Он хотел броситься к этой девочке, обнять ее крепко-крепко, кружить по этой комнате и долго-долго не отпускать. Он хотел коснуться ее щеки и заглянуть в родные глаза, улыбнуться ей самой искренней и чистой улыбкой. А еще до бесконечности говорить с ней обо всем на свете. Было столько вещей, которые Ван Со желал сделать, столько времени, которое ему было необходимо провести со своей дочерью, но он стоял. Не двигаясь. Не произнося ни звука. И ему не было дела до противных улыбок и слов Ен Хва рядом, не было дела до того, как его младший брат подошел к той, что могла называть себя его ребенком, взял за руку и приобнял за плечи, а потом так гордо улыбнулся. А она…она смотрела на него. Долго, в упор глядела на короля, изучая каждую деталь его лица. А потом, встретившись с его проникновенным взглядом черных глаз, почему-то застыла. В легких перестало хватать кислорода. Комната будто бы поплыла перед глазами. Она помнила первую встречу с Ван Со однажды в детстве, у молитвенных башнях, но болезненное осознание действительности пришло только сейчас. Соль поняла все…