Холодней

За сценой всегда была огромная куча халатов, чтобы танцоры сразу после выступления могли накинуть его на себя, чтобы не идти в гримёрки голышом. - Моя леди, вы как всегда великолепны, - Нуар, как и полагается коту, подкрался незаметно, пока я завязывала пояс халата,хотя у него на шее висел внушительных размеров бубенчик. Довольная улыбка от уха до уха создавала впечатление, что он был в экстазе несколько мгновений назад. Я поморщилась, поскольку не переваривала, когда на меня смотрели другие танцоры. Да, странный парадокс – я любила, когда на меня смотрели клиенты, и терпеть не могла, когда смотрели сослуживцы. Развернувшись, я почти бегом направилась к гримёрке, но парень не отставал. – Я бы хотел, чтобы однажды ты станцевала мне приватный танец на коленях. - Я танцую только на сцене, - грубо ответила я, желая поскорее от него отвязаться. - Да ладно тебе, давай уже сходим на свидание! Остановившись, я бросила на него скептический взгляд. Взъерошенные белокурые волосы, словно он только встал с постели, хотя было очевидно, что каждая прядка была тщательно уложена, ехидная улыбка, перед которой, наверное, ни одна девушка не устояла, подтянутое тело, и любимая одежда – чёрный облегающий кожаный костюм и черные кошачьи уши. И, конечно же, самый важный атрибут заведения – маска на глазах, которую были обязаны носить все танцоры. У Кота Нуара она была чёрная, с какими-то странными линзами, из-за чего его глаза были ярко-зелёными, даже белки, а зрачок становился вертикальным, как у котов. Плагг как-то обмолвился, что Нуар её сам сделал, поскольку шарит в физике, и, используя преломление света, его маска делает его глаза именно такими. Я, если честно, отношусь к этому заявлению крайне скептически. Нуар рядом со мной всегда вёл себя, как обычный бестолковый кобель, отпуская комплименты и недвусмысленные намёки, явно желая затащить меня в койку. И, несмотря на то, что я всем своим видом показываю, что ему ничего не светит, настойчиво продолжает. Да и вообще я все эти шуточки терпеть не могу. Не сомневаюсь, что он и вне работы такой же бабник, который клеится ко всему, что имеет дырку между ног. - Отвали, Кот, - буркнула я и зашла в гримёрку, хлопнув дверью сильнее, чем требовалось. Как ему удаётся так сильно выводить людей из себя? Поскольку моё выступление обычно было закрывающим, практически все девочки уже ушли по домам. - Пока, Баг, - Триккс, выйдя из-за ширмы, махнула мне рукой. - Доброй ночи, - ответила я, развязывая пояс халата. - Давай отнесу, - девушка протянула мне руку, и я отдала ей одежду. Улыбнувшись на прощание, Триккс вышла из гримёрки, оставив меня одну. - Который из них надевала она?! – Вопль Кота, который, похоже, дежурил за дверью гримёрки, был слышен даже внутри. Триккс, судя по тону, что-то грубо рявкнула ему в ответ. Он странный. И мерзкий. Усевшись на стул, я сняла босоножки на высоченном каблуке со шнуровкой почти до колен. Ноги гудели от танцев в такой обуви, и сейчас я испытала облегчение сродни оргазму. Поскольку в гримерной никого не было, я спокойно стянула сначала парик, а затем свою маску. В стриптиз-клубе «Падшие Ангелы» очень трепетно относились к тому, чтобы танцоры по каким-то причинам не открывали своё лицо посетителям, что подходило мне идеально. Но парик с длинными белокурыми волосами был всё же мне необходим – с моей стрижкой до плеч не встряхнёшь соблазнительно волосами, и плюс большая скрытность, поскольку мой настоящий цвет волос чёрный. В этом плане у меня особенный пунктик. Вообще, в этой профессии вы редко найдёте человека, который пришёл бы сюда по собственному желанию и гордо поднятой головой. Все мы в большинстве своём появились на пороге этого бизнеса, как побитые собаки. Я не исключение. Знаете, какого это – грезить всю жизнь о работе дизайнера, идти к своей цели, попасть в школу модельеров под предводительством своего кумира, а потом остаться у разбитого корыта? Когда родители вдруг заявляют, что их бизнес разваливается на части, и все деньги, что должны были быть платой за моё обучение, пойдут на спасение тонущего корабля? Что все мечты можно перечеркнуть и выбросить? Паршиво, скажу я вам. Но я не сдавалась. Я пыталась брать кредиты, но везде получала отказ. В школе дизайнеров мне недвусмысленно дали понять – если я не оплачу обучение за следующее полугодие, то могу катиться ко всем чертям. В восемнадцать лет много денег заработать можно было только одним способом – проституцией, на что я бы не пошла никогда. Нашлась работа официанткой. В стриптиз-клубе. Это были самые унизительные и ужасные полгода в моей жизни. Днём я училась, а ночью ходила в нарядах, лишь частично прикрывающие тело, и на ужасных пластмассовых туфлях, от которых ноги ну просто отваливались. И всё норовили меня облапать, постоянно странно улыбались, заказывали танец на коленях, а некоторые предлагали деньги, если я проследую с ними в задние комнаты, где некоторые девочки позволяли клиентам гораздо больше, чем посмотреть и потрогать. В детстве я занималась танцами и гимнастикой, что помогло мне стать танцовщицей на сцене, а не ходить с подносами в зале. Сомнительное повышение, конечно, учитывая, что приходилось снимать с себя одежду, но со временем ко всему привыкаешь. Меня больше не смущали похотливые взгляды и свист, я оголяла своё тело, уговаривая себя, что это только ради денег, что на самом деле мне это не нравится. Чёрта с два. Мне нравилось. И сейчас нравится. Там я проработала три года. Потом всё тайное, как и полагается, стало явным. Кто-то из знакомых отца узнал меня, и сообщил родителям. Землетрясение казалось бы незначительным в сравнении с тем, что мне устроили дома. Огромный скандал, нелестные эпитеты и выставление за дверь с заявлением, что дочери у них больше нет. Единственное, за что я держалась – учёба. Вот где я выкладывалась на двести процентов. Только вот после выпуска оказалось, что без связей в этом деле не продвинешься ни на миллиметр. Мать, в отличие от отца, человек мягкий. Она сказала, что простила, что любит меня, но умоляла с такой работой завязать. Я пообещала, скрестив пальцы за спиной. Работу в первом заведении пришлось бросить. Но святым духом питаться не будешь, жить под мостом тем более. Одна девочка, которая вместе со мной работала стриптизёршей, предложила сходить в «Падшие Ангелы», сказав, что там все в масках и раскрытие личностей чуть ли не карается смертной казнью. Ну просто манна небесная. И снова по кругу – утром учёба на курсах, вечером – танцы у шеста. Но если на первом месте работы клиенты были в основном какой-то сброд, то теперь я работала в элитном заведении, где вход был только у членов клуба. Моё имя знал лишь кадровик, а всё время все ходили в масках, снимая их только после рабочей смены. Теперь-то мне уж точно не стоило бояться, что меня кто-то узнает. Потому что моё предательство разобьёт маме сердце. Но я уже закончила курсы, работала кадровиком в небольшой компании и не нуждалась в том, чтобы несколько ночей в неделю раздеваться на сцене. Однако это уже часть меня. Леди Баг была моей сущностью, и спустя почти пять лет я не могла просто взять и отказаться от неё. Смочив ватный диск средством для снятия макияжа, я очистила лицо. Переодевшись в спортивный костюм, я накинула капюшон на голову и вышла через вторую дверь в гримёрной, которая вела сразу на улицу. Успев зайти в метро до закрытия, я села в последний вагон и поехала домой.