Ва-банк

      49. Сьюки       Я проснулась за несколько минут до будильника и выключила его, чтобы не разбудить Эрика. Ему не потребуется много времени на сборы. Я с нетерпением ждала его реакции на мой сюрприз, но сначала предстояло пережить утро. Меня немного беспокоило знакомство мужа с Лафайетом. Он был исключительно ярким. У Эрика не возникло никаких проблем с Сэмом и Терри, но темперамент Лафайета с их характерами даже рядом не стоял. Лаф яростно защищал тех немногих людей, которых считал своей семьей. Поскольку я входила в эту элитную группу, Эрик наверняка заслужит похвалу за хорошее отношение ко мне. Когда мы расстались с Куинном, я с трудом отговорила Лафайета не бить ему морду. Куинн практически вдвое превосходил его в размерах, но Лафайет вырос в Южном Централе Лос-Анджелеса и не чурался грязных приемов. Ему пришлось учиться защищаться в самом юном возрасте, ведь Лаф никогда не скрывал своего сексуального определения.       Кроме того, я полагала, что заслужила персональное право оторвать Куинну яйца.       Сумев вырваться из железной хватки Эрика, не разбудив его, я поспешила в свою комнату, попутно размышляя, не собирается ли Эрик предложить мне переехать в его спальню. Он уже признался, что предпочитает спать рядом со мной, а постоянно бегать туда-сюда казалось довольно глупой затеей, но я не могла просто взять и перенести свои вещи к нему. Спрашивать об этом и ставить Эрика в неловкое положение я тоже не хотела, поэтому ждала, пока меня пригласят. В отличие от некоторых людей, которые запросто заходили в чужие дома и заставали хозяев в недвусмысленной позе на заднем дворе.       Пора бы нам поменять замки.       Впрочем, стоит признать, появление Пэм оказалось весьма кстати: в тот момент Титаник снова начал подниматься, и я не уверена, что кто-либо из нас обладал достаточной силой воли, чтобы не дать ему окончательно всплыть. Нам определенно следовало купить презервативы. Мы не могли позволить себе рисковать, отказавшись от контроля над рождаемостью, а притяжение рано или поздно неизбежно победит. Противозачаточные таблетки будут эффективны только спустя один полный цикл, а мы так долго не выдержим. Последняя менструация закончилась за пару дней до нашей с Амелией поездки в Лас-Вегас, поэтому я не слишком беспокоилась о первой брачной ночи. Шансы забеременеть в ту ночь были очень низкими, но я не хотела снова испытывать судьбу. Незапланированная беременность — последнее, чего мы с Эриком хотели.       Одевшись, я собрала мокрые волосы в растрепанный пучок, чтобы не мешали готовить еду в приюте, и вернулась в спальню Эрика. Прошлой ночью он сказал, что хочет просто провести время в моей компании, и я чуть не расплакалась. Надеюсь, он не пожалеет о своем решении. Посетители приюта не походили на обычный круг общения Эрика. В основном приходили нормальные люди, которым просто не повезло, однако некоторые были немного не в себе. Но Лафайет всегда держал всех в узде.       Увидев Эрика, я попыталась сдержаться и не захихикать. Когда я покидала спальню, он лежал на спине, но в какой-то момент перевернулся и протянул руку через матрас, будто искал меня во сне. Не желая его разочаровывать, я скользнула обратно в кровать, подняла его руку и осторожно положила на себя. Она тут же притянула меня ближе к Эрику, а сам он так и не проснулся. Сдерживаемый смех вырвался на свободу. Меня словно накрыли одеялом размером с Эрика. Его голова скользнула по подушке и прижалась к моему плечу. Как же он справлялся до моего появления?       Эта мысль вызвала менее теплые чувства. Оттолкнув ее, я провела пальцами по бицепсам моей симпатичной тюремной камеры. Эрик был удивительно красивым мужчиной, как во внешнем, так и во внутреннем смысле. И я начинала гадать, что же он во мне нашел, если мог заполучить кого угодно. Женщины мгновенно западали на него — я это видела невооруженным глазом. Но Эрик согласился дать нам шанс, и я больше не сомневалась в его искренности. Просто не могла понять, почему он выбрал меня. Когда мы впервые встретились, я определенно проявила себя не лучшим образом. Иными словами, вела себя как заноза в заднице.       Хорошо, что Эрику нравились обе мои задницы — и физическая, и метафорическая.       Наше время истекало, поэтому я отложила эти мысли на другой день. Осторожно проводя ногтями по спине Эрика, я прошептала:       — Эрик… Пора просыпаться.       Я заметила, как по его коже пробегают мурашки. Тело Эрика зашевелилось, хватка усилилась. И кое-что еще тоже проснулось. Я поняла это, когда Эрик повернулся, оказавшись на мне. Сдерживая большую часть своего веса, он начал покрывать мою шею влажными поцелуями. Мои предательские конечности узнали предмет своей симпатии и нетерпеливо окружили его, словно он только что вернулся домой с войны.       Даже не глядя, я знала, где скрывается его оружие.       Мой мозг в этот момент вел собственную битву за попытку сформулировать связную мысль. Наконец я выдохнула:       — Это плохая идея.       Интересно, вырастет ли мой нос, как у Пиноккио? Ведь мне определенно показалось, что я лгу.       Эрик, видимо, согласился с тем, что я была не совсем честна, но не стал называть меня лгуньей. Лишь провел языком по внешнему краю моего уха и прошептал:       — Нет… это очень хорошая идея.       Слово «хорошая» он подчеркнул толчком бедер, давая знать, что мои прелести под прицелом.       — Но мы опоздаем в приют, — слабо возразила я. — Чтобы приготовить столько еды, нужно время.       Трение щетины Эрика о мою кожу воспламенило южный фитиль, причем гораздо быстрее, чем мог высечь искру любой бойскаут, потирающий ветки друг о друга. Губы мужа приблизились к моим, волосы заслонили его полуприкрытые глаза. Он сообщил:       — По дороге купим пончиков.       Не успела я возразить, как его язык скользнул мне в рот. Мое тело тоже считало пончики отличной идеей, но мозг отказался уступить. В конце концов я отстранилась, надеясь на победу логики.       — У нас нет презервативов, — напомнила я.       — Можем заняться анальным сексом, — предложил Эрик. Скорее всего, он говорил с Близняшками, потому что именно туда переместилось его лицо.       — Эрик! — упрекнула я. Да, может, я и могла поглотить его член целиком и выжить, но это не означало, что каждое отверстие на моем теле было открытым портом для его корабля. Эта полоса вела только на выезд.       — Что? — невинно спросил он у девочек. — Я буду нежен, — пояснил Эрик, нежно целуя их. Можно подумать, Кракен не разорвет меня пополам.       Я забеспокоилась. Возможно, Эрику это нравилось? В смысле, не целовать мою грудь, а трахать задницу. Вероятно, пришло время прояснить мою позицию по этому вопросу. Я нерешительно произнесла:       — М-м-м… Если честно, я раньше этого не делала, и не планирую впредь.       Вариант «я никогда этого не сделаю» я сочла слишком лицемерным. Чуть больше недели назад я бы громогласно заявила, что НИКОГДА не выйду замуж за незнакомца по пьяни. Никогда не говори «никогда».       Услышав ответ Эрика, я слегка расслабилась.       — Я тоже никогда не делал этого, но ты первая, кто настолько сводит меня с ума, что я готов попробовать, если так мне удастся войти в тебя.       Я мысленно заглушила голос Амелии, вопящий: «Я же сказала, купи смазку!» и отогнала идею обернуть Несси полиэтиленовой пленкой и скрестить пальцы. Хлопнув Эрика по плечу, я произнесла:       — Ничего не выйдет, мистер Нортман. — Я была почти уверена, что говорю искренне. Да, почти уверена.       Я посмотрела на часы. До отъезда оставалось всего десять минут, поэтому я в последний раз спросила Эрика:       — Ты уверен, что хочешь пойти со мной? Нам нужно выезжать через несколько минут, но ты можешь остаться дома и еще поспать.       Эрик мгновенно поднялся к моему лицу и поцеловал меня. К счастью, он сам отстранился, потому что я точно не смогла бы, и сказал:       — Разве мы не выяснили этот вопрос, миссис Нортман? Я пойду с тобой. — Я молча ждала, когда мозговые клетки снова насытятся кислородом. Эрик улыбнулся, покачал головой, слез с меня и добавил: — Сьюки, иногда мне кажется, что ты не слышишь ни слова из того, что я говорю.       Затем он скрылся в ванной. Услышав, как включился душ, я наконец очнулась и вылетела из комнаты. Не хватало еще снова наткнуться на голого и влажного Эрика. Сварить кофе я уже не успевала, но Лафайет точно меня угостит, а значит, страдать от нехватки кофеина не придется. Занятая мыслями об Эрике, я принялась мыть остатки вчерашней посуды. Через несколько минут он спустился вниз, одетый в обычные джинсы и футболку. Волосы были еще влажными после душа. Задумавшись, я не замечала Эрика, пока он не спросил:       — Зачем тебе это?       — Что? — спросила я, подняв глаза. Взгляд Эрика скользнул к моим рукам, затем снова вверх. Я посмотрела вниз и увидела коробку с пищевой пленкой. Но передо мной не было ни единого предмета, который следовало бы обернуть, кроме Несси. Я попыталась выкрутиться: — Это для приюта.       Эрик, кажется, купился на мое слабое оправдание. Я настояла на выборе Audi, чтобы после утренних обязанностей я могла отвезти мужа к месту проведения сюрприза. За рулем его «Корвета» мне было неудобно, а показывать Эрику дорогу я не хотела, чтобы он не догадался раньше времени.       Когда мы выезжали, у ворот находился только охранник, поэтому мы спокойно добрались до приюта, приехав около шести. Лафайет уже прибыл. Эрик, вероятно, тоже догадался: его брови удивленно приподнялись, когда мы припарковались рядом с розовым «Кадиллаком» с открытым верхом.       — Лафайет? — спросил муж, с улыбкой поворачиваясь ко мне.       — Ага, — усмехнулась я.       Мы вышли из машины и направились к двери, но Эрик отвлек меня, протянув коробку с пищевой пленкой, которую забрал из машины. Я не заметила Лафайета, пока не услышала, как его голос произносит:       — М-м-м… м-м-м… М-м-м! Дорогой, вблизи ты выглядишь еще лучше, а ведь я видел твою голую задницу на большом экране. Может, поставишь коробку и позволишь мне сравнить? И потрогать, разумеется.       — Лафайет! — взвизгнула я. Эрик хихикнул. Я не находила ничего смешного. Эта задница принадлежала мне.       — Сью, ты же знаешь, что я просто дурачусь! Он, кажется, не возражает. — Лафайет с игривой улыбкой похлопал блестящими серебристыми ресницами. Я не смогла удержаться от смеха, когда он протянул Эрику руку так, словно был королевой-матерью, ожидавшей, когда поцелуют ее яркое безвкусное кольцо с бабочкой. — Я — Лафайет, сестра, которую Сью всегда мечтала иметь, но мы как родная семья. Enchanté.       Эрик подыграл. Взял руку Лафайета, поцеловал яркое кольцо, а затем сказал с улыбкой:       — Выходит, ты моя свояченица, верно?       Лафайет широко улыбнулся Эрику, подмигнул мне и резюмировал:       — Думаю, он отлично справится.       Он повернулся и направился обратно в кухню. Эрик пошел следом. С меня разом схлынуло напряжение, о котором я даже не подозревала. Вероятно, я понимала, что возможная неприязнь между Эриком и Лафайетом будет меня беспокоить, но, похоже, волноваться мне не придется.       Они уже работали на кухне. Лафайет поставил перед Эриком огромную миску с десятками яиц и велел взбить их. Теперь они смеялись: Лафайету пришлось показывать Эрику, как правильно разбивать яйцо. Тот довольно быстро освоился. Лафайет игриво хлопнул его по попе и похвалил:       — Молодец!       Эрик, наверное, и не заметил бы меня, но я не смогла сдержать смех, когда Лафайет внимательно осмотрел задницу Эрика, повернулся ко мне и одними губами произнес: «Везучая сучка!».       Постепенно подтянулись другие постоянные волонтеры. К счастью, все они относились к Эрику как к обычному сотруднику и не приставали к нему. На случайные вопросы о жизни знаменитостей он отвечал с любезной улыбкой. Я была занята приготовлением еды, но изредка бросала взгляд на Эрика. Он каждый раз смотрел на меня с улыбкой, от которой в животе порхали бабочки. Мой муж был очарователен.       Когда пришло время открывать двери для собравшейся снаружи очереди, я предложила Эрику остаться на кухне. Обычно я участвовала в раздаче, но не знала, захочет ли он заняться тем же.       — Я тоже буду подавать, — ответил он с улыбкой.       Я надеялась, что его присутствие не вызовет слишком большого переполоха в толпе. Это беспокойство тоже оказалось необоснованным: никто не обращал на Эрика особого внимания. То есть, большинство мужчин не обращали особого внимания, но он мог привлечь внимание практически любой девушки, чем бы он ни занимался. И он привлек внимание одной конкретной девушки.       Ее рыжие волосы, зеленые глаза и кожа цвета слоновой кости могли очаровать любого мужчину. Эрик, очевидно, не стал исключением. Он с сияющей улыбкой наклонился через стойку, отделявшую нас от толпы, и спросил:       — А ты чего хочешь на завтрак, красавица?       Она молча улыбалась и смотрела на него. Я знала, что она ничего не ответит. Рядом с ней заговорила ее мама:       — Джессика глухая, и она еще не научилась читать по губам.       Лицо Эрика немного помрачнело. Он посмотрел на ее мать и спросил:       — Сколько ей лет?       — Четыре, — ответила женщина, проводя пальцами по волосам дочери.       На мои глаза навернулись слезы, а рот приоткрылся от изумления. Эрик положил сервировочную ложку, которую держал в руке, и начал общаться с Джессикой жестами. Я мечтала научиться этому с тех пор, как мама и дочь начали приходить на завтрак пару месяцев назад, но времени пока не хватало. Лица девочки и женщины засияли. Руки Джессики порхали как бешеные — кажется, она отвечала на вопросы Эрика. Судя по всему, мое предположение оказалось верным: он наполнил тарелку тем, что девочка обычно заказывала, и подал Джессике еду, улыбаясь и подмигивая.       Он снова повернулся ко мне. Я по-прежнему ловила ртом мух, как сказала бы бабушка, и Эрик прервал мой ступор легким поцелуем в лоб. Он небрежно пожал плечами и застенчиво признался:       — Однажды я учил язык жестов для роли. И вроде как запомнил.       Если бы не голодные люди в очереди, я бы разрыдалась, как ребенок. Кажется, слезы всегда становились свидетельством моих эмоций, что бы я ни чувствовала. Я быстро вытерла их и сосредоточилась на подаче еды. Вскоре после этого Лафайет бочком подобрался ко мне и сказал:       — Лучше привяжи его к себе, потому что если я до него доберусь, то уже не отпущу.       Я не обижалась — я тоже не собиралась отпускать Эрика.       Когда еда закончилась, мы занялись уборкой. Все мы, за вычетом Эрика. Заглянув в столовую, я заметила, что он сидит с Джессикой и ведет с ней оживленную беседу. Я долгое время не могла оторвать от них глаз, пока, наконец, не вернулась к уборке. Надеюсь, Эрик понимал, что разговаривает с ребенком и держался в границах дозволенного.       Когда мы почти закончили, он вернулся на кухню и помог все расставить. Лафайет не переставал его благодарить. Эрик пообещал прийти снова, и Лаф пришел в такой восторг, словно ему предстояло выбирать платье на выпускной (что, кстати, вряд ли было далеко от истины). Попрощавшись, мы сели в машину и отправились в путь.       Я хотела отвлечь Эрика от мыслей о нашем пункте значения, поэтому спросила:       — О чем вы говорили с Джессикой?       Эрик улыбнулся, словно хранил какую-то тайну, и хитро уточнил:       — А что, тебе так любопытно узнать?       Я с притворным раздражением вздохнула и ответила:       — Ага… Я бы не стала спрашивать, если бы не хотела знать.       Эту фразу и тон я обычно использовала только со своим братом Джейсоном, но здесь она показалась весьма подходящей. Кроме того, чем активнее мы будем поддерживать разговор, тем меньше вероятность, что Эрик обратит внимание на окружающий пейзаж.       Он закатил глаза и признался, не переставая улыбаться:       — Я рассказывал ей сказку.       Больше он ничего не сказал, и мне пришлось уточнить:       — Что за сказку? — Не будь он таким чертовски милым, я, вероятно, ответила бы на его уклончивость какой-нибудь резкостью.       — Сказку о принцессе Сьюки и ебучих синих птицах, которые поют у нее на плечах, пока белочки и кролики сбегаются к ее ебучим ногам, — ухмыльнулся он.       Последние остатки моей язвительности начисто испарились.       Я не могла сдержать улыбку, но пришлось покачать головой и пожурить:       — Пожалуйста, скажи, что ты не показывал слово «ебучий» во время рассказа.       Интересно, что это за жест? Указательный палец входит и выходит в круг из указательного и большого? Кажется, такого я не видела, но Эрик мог показать его, когда я не смотрела.       — Нет, Сьюки, я придерживался цензуры. — Он посмотрел на меня с лукавым блеском в глазах и добавил: — Но я более чем готов рассказать тебе взрослую версию.       Презервативы. Нам нужны были презервативы.       Я старалась вести безобидный разговор, чтобы не съехать на обочину дороги и не трахнуть Эрика на заднем сиденье. Увы, это был не вариант: пищевую пленку я оставила в приюте. По мере приближения к пункту назначения Эрик, кажется, уловил, куда мы направляемся. Я не отвечала на его вопросы. Вскоре мы остановились на стоянке за воротами. Эрик увидел, кто нас ждет и что они держат, и его глаза расширились до гигантских размеров. Он с вопросительным взглядом обернулся ко мне. Как только я кивнула, Эрик закричал:       — ОХУЕТЬ!       50. Эрик       Потребовалась каждая унция силы воли, чтобы оставить Сьюки в постели и отправиться под душ. Под холодный душ. Прошлой ночью я испытал полное удовлетворение, поэтому не мог понять, почему сейчас чувствую себя таким недотраханным.       Сегодня мы обязательно заедем за презервативами.       Я улыбнулся и миновал лестницу вприпрыжку. Сьюки была очень взволнована предстоящим сюрпризом. Мы собирались ехать в приют на ее автомобиле, чтобы потом она могла отвезти нас в таинственный пункт назначения. Я ломал голову, пытаясь угадать, что она планировала, но ничего не приходило в голову. Если бы мы встречались, а не жили вместе, я бы надеялся на поездку в отель, где мы могли бы трахаться всю ночь напролет. Но после моего менее чем блестящего вчерашнего выступления она вполне могла сомневаться в моей выносливости.       И если это так, то я точно сумею ее переубедить.       После знакомства с Лафайетом я понял, почему Сьюки нервничала из-за нашей встречи, но я вырос в шоу-бизнесе, поэтому встречал и более колоритных персонажей. Лафайет и его пританцовывающая задница казались мне забавными. По крайней мере до тех пор, пока мы не остались одни. Его преувеличенная развязность и женственная мелодичность исчезли в одно мгновение. Плечи напряглись, взгляд обратился в стальной, голос упал на три октавы. Словно опасный уличный бандит, он спросил, указывая на стол:       — Видишь яйца?       — Да? — Я сглотнул, гадая, что же его так разозлило.       Лафайет демонстративно раздавил одно яйцо в кулаке над раковиной, не сводя с меня глаз, и сказал:       — Если причинишь боль моей девочке, то же самое произойдет с твоими. Все ясно?       — Да, — ответил я, не сомневаясь в серьезности его намерений. Сьюки каким-то образом околдовала не только меня, но и всех, с кем сталкивалась. По крайней мере, каждого встречного мужчину, независимо от сексуальной ориентации. Впрочем, я его понимал: я с первого дня чувствовал желание защитить ее.       — Хорошо, — ответил Лафайет. — Значит, мы прекрасно поладим.       Затем он велел начинать разбивать яйца для омлета. Лафайету пришлось показать мне, как это делается. По-видимому, люди обычно не давили их в руке.       Через секунду Лафайет снова превратился в милашку. Услышав смех Сьюки, доносившийся из дверного проема, я, кажется, понял, почему. Наблюдая за тем, как она ходит по кухне, словно у себя дома, я был очарован до бесконечности. Думаю, с моего лица не сходила улыбка. Как только мы начали подавать людям еду, я понял, что мне это очень нравится. Это меня удивило. Я ведь пришел только из-за своей эгоистичной потребности провести время со Сьюки. Но все те люди, которых я встретил, казались милыми, нормальными. Такое я видел только на съемочной площадке, когда диалоги не отклонялись от сценария. Но здесь присутствовали настоящие люди, не репетирующие свое поведение.       Нужно выбираться почаще.       Прыгучая рыжеволосая малышка привлекла мое внимание еще до того, как подошла ее очередь. Когда она приблизилась, я ответил на ее широкую улыбку. Возможно, дело было в юном возрасте, но она не выглядела угнетенной тяжелыми обстоятельствами. Маленькое существо буквально излучало счастье. Я никогда не чувствовал себя таким беззаботным, даже в ее возрасте, но ее веселье было заразительным.       Узнав, что она глухая, я изумленно замолчал. Девочка выглядела такой радостной. Я никогда не общался с детьми, за исключением актеров. Большинство из них устраивали истерики и капризничали, когда не играли. Маленький солнечный лучик передо мной кардинально от них отличался. В некотором смысле она напоминала мне маленькую Сьюки. Моя реакция на нее была такой же: я хотел, чтобы девочка продолжала улыбаться.       К счастью, язык жестов, который я выучил много лет назад, теперь с легкостью вспомнился. Девочка тут же с восторгом откликнулась. Увидев нежное и потрясенное выражение лица Сьюки, я обрадовался еще сильнее: кажется, я обеспечил себе приглашение на каждое воскресное утро.       Когда раздача еды закончилась, я разыскал Джессику и сочинил для нее глупую сказку о принцессе Сьюки. Затем поговорил с ее матерью Холли, чтобы узнать побольше об их семье и о том, что привело их сюда. Оказывается, Джессика родилась глухой, а ее отец сбежал, когда ей было всего несколько месяцев. Не смог справиться с тяжелой родительской долей. Холли работала официанткой, а по вечерам училась, получая степень по бизнес-администрированию. Когда она стала матерью-одиночкой, учебу пришлось бросить. По мере взросления Джессики становилось все труднее найти няню. Холли заботилась о девочке, оставаясь дома, пока в итоге им не пришлось отправиться в приют, поскольку они больше не могли платить за квартиру.       Я невольно отметил наше с Джессикой сходство. Один из продюсеров моего шоу искал нового ассистента, поэтому я сразу ему позвонил. Вскоре у Холли уже была работа. Платили за это немного, к тому же следовало быстро учиться, но Холли казалась довольно способной. На территории имелся бесплатный детский сад для сотрудников. Там могли позаботиться о Джессике. Когда Холли обняла меня, поблагодарив за все это, я не мог отделаться от чувства вины: в основном я помог ей по эгоистичным причинам. В детстве я, может, и не был бездомным, но мне не хватало внимания такого любящего родителя, как Холли. Я хотел, чтобы у Джессики было все то, чего я не имел.       Как только мы вернулись в машину, я попытался получить от Сьюки подсказку, но она не сдалась и попыталась отвлечь меня разговором о Сэме, Терри и их спасательных собаках. Мы выехали на межштатную магистраль номер и направились на юг. Через некоторое время я предложил остановиться и пообедать, но Сьюки сказала, что поедим после сюрприза. Мне это показалось странным, но я не спорил. Когда мы приблизились к Сан-Диего, я предположил, что Сьюки везет меня в «Морской мир», чтобы посмотреть на нечто большее, чем активность птиц. Затем она свернула на другой съезд, и мы выехали на I-805. Когда я прочитал указатель, сердцебиение ускорилось.       Я не осмеливался надеяться: у Сьюки не было возможности организовать нечто подобное. Когда перед нами оказались огромные ворота, и Сьюки свернула на стоянку рядом с авиабазой Корпуса морской пехоты Miramar, я все еще отказывался верить, пока не увидел Сэма и Терри. Сэм держал шлем пилота, Терри — летный костюм, а у их ног лежала одна из собак.       Я повернулся к Сьюки, и она кивнула в ответ на мой невысказанный вопрос. И я недоверчиво заорал:       — ОХУЕТЬ!       Мы оказались в «Лучшем стрелке». Сьюки улыбнулась моей восторженной реакции и снова молча кивнула. Мне удалось выдать вопрос:       — Как?..       — Терри, — ответила она. — Он упоминал о работе с некоторыми военными, которые дислоцированы здесь. Терри тренирует одну из своих собак-спасателей для пилота, у которого возникли проблемы. Он подружился с другими пилотами, и один из них согласился сегодня устроить тебе тренировочный полет, если ты не против.       Всего раз.       Всего раз, вскользь, шепотом я упомянул свою детскую мечту. И уже на следующий день эта прекрасная женщина, которая в тот же вечер объявила себя «никем», воплотила ее в жизнь.       Возможно, она была скорее феей-крестной, а не принцессой.       Я практически перепрыгнул через центральную консоль и набросился на нее с поцелуем, пытаясь выразить каждую унцию своих чувств. Сьюки нетерпеливо ответила, затем отстранилась, чтобы отдышаться, и спросила:       — Очевидно, ты участвуешь?       — Я готов поучаствовать не только в этом, — прорычал я, подбираясь ближе для нового поцелуя. Сьюки оттолкнула меня, положив руку на грудь.       — Даже если бы у нас были презервативы, я бы не стала этим заниматься на виду у Сэма и Терри, — рассмеялась она.       Презервативы. Нам нужны презервативы.       Немного отогнав вожделение, мы вышли из машины и встретились с Сэмом и Терри. Затем проследовали с ними в Центр для посетителей, чтобы получить пропуска на базу. Внутри мы познакомились с пилотом, с которым мне предстояло лететь. Его звали Томми Микенс, и выглядел он примерно на мой возраст. Я ощутил укол ревности: он смог воплотить в жизнь мечту, которая была у меня в детстве, но волнение пересилило это чувство. Мы оставили машины на стоянке и забрались в фургон, который отвез нас в один из многочисленных ангаров рядом с линией полета. Я заметил, что Сьюки пытается сдержать смех при виде того, как я подпрыгиваю на сиденье. Затем настала моя очередь сдерживать смех: Сьюки увидела меня в летном костюме, и у нее отвисла челюсть.       Может быть, они разрешат мне его забрать.       Томми немного рассказал о базе. Первоначально она принадлежала военно-морскому флоту, но после сокращения числа военнослужащих ее передали морской пехоте. Программа обучения пилотов из фильма теперь преподавалась в NAS Fallon, штат Невада, а на этой базе разместили третье авиакрыло морской пехоты. Истребители F-35B «Молния», на которых они летали, были самыми новыми на рынке и заменили F/A 18 «Шершень». Они могли совершать короткие взлеты и вертикальные посадки, поэтому им не требовались посадочные крюки для спуска на авианосцы.       После своей содержательной речи Томми проинструктировал меня по технике безопасности. Сказал, как поступать, если что-то пойдет не так во время полета, но я совершенно не волновался. А вот Сьюки нервничала. Она со страхом в голосе пропищала:       — Может, это была плохая идея.       — Все будет хорошо Сьюки, — сказал я, заключая ее в объятия. — А ты не хочешь прокатиться?       — Ни за что, — быстро ответила она. — Мне и на коммерческих самолетах трудно летать. В этот я в жизни не полезу, — она махнула рукой в сторону истребителей.       Томми вклинился в наш разговор:       — Хорошая посадка — та, после которой можно уйти, а отличная посадка — после которой пилот может снова использовать самолет. Я планирую использовать этот самолет снова, так что вам не о чем беспокоиться, мэм.       Сьюки не казалась убежденной. Однако она без возражений обняла меня и сказала:       — Удачи.       Я наклонился и поцеловал ее, двинулся вслед за Томми к самолету, затем обернулся и произнес:       — Кажется, с момента нашей встречи меня только удача и преследует.       Она ответила только румянцем и улыбкой. Я повернулся и догнал Томми.       Как только мы подошли к самолету, я прочитал его позывной, написанный на борту, посмотрел на Томми и спросил:       — Серьезно?       Там было написано «Мэверик» — имя персонажа Тома Круза, которого я боготворил много лет назад.       — Да, — ответил Томми с шутливым раздражением. — Но я не верю в саентологическую чушь, а моя жена недостаточно молода, чтобы казаться дочерью, так что сравнение ограничивается именем.       Я засмеялся и сказал:       — Ну, я не собираюсь быть Гусем, потому что он умирает, а моя жена будет против. — Она бы отвесила Томми пощечину; ее руки летали быстрее, чем этот истребитель.       Он немного подумал и спросил:       — Как насчет Айсмена?       Морской пехотинец по прозвищу Айсмен? Да, такого персонажа я мог бы сыграть. Как только мы проработали эту не слишком важную деталь, Томми показал мне, как забраться на сиденье в кабине позади него. Затем дважды проверил, правильно ли я пристегнут, забрался сам и опустил дверь. Я оглянулся и увидел Сьюки, которая стояла рядом с Сэмом и Терри, и помахала ей, надеясь немного ее успокоить. Она устроила мне лучший сюрприз в моей жизни, и теперь мне хотелось сделать для нее нечто особенное. Я пока просто еще не понял, что именно.       Голос Томми, или Мэверика (раз мы уже сидели в самолете) зазвучал в моем наушнике:       — Готов?       — Ага! — ответил я с широченной улыбкой.       Боже, как я ошибался. Ничто не могло сравниться с чувством охуенно быстрого взлета. Мои яйца, наверное, остались на взлетной полосе. Надеюсь, Сьюки увидит, как они катаются по асфальту, и положит в сумочку, не дав собаке Терри утащить одно. Мы продолжали подниматься в небо. Мэверик рассказывал, что самолет может достигать скорости 1200 миль в час и летать на высотах до 60 000 футов. Когда он сделал в воздухе петлю, я увидел под нами Тихий океан. Адреналин, бурлящий в моей крови. был лучше любого наркотика. Я никогда в жизни не чувствовал себя таким живым. Мысленно я проклинал отца за то, что он обгадил мою мечту. Вот такой могла быть моя жизнь.       Но я тут же отбросил эту мысль. Если бы я жил другой жизнью, то никогда бы не встретил Сьюки. Никакая работа этого не стоила. Я откинулся на спинку (вернее, просто остался прикован к сиденью страховочными ремнями) и насладился поездкой.       Мы провели в воздухе около получаса. Мэверик рассказывал об учениях и нескольких настоящих миссиях, которые он провел. Затем мы отправились обратно на базу. Как он и говорил, самолет мог парить над взлетной полосой и вертикально приземлиться, как вертолет. Я считал, что это чертовски круто. Как только мои ноги снова оказались на земле, я подбежал к Сьюки, подхватил ее на руки и закружил, крича:       — ПОТРЯСАЮЩЕ! ПРОСТО ОХУЕННО!       Сьюки рассмеялась и попыталась убедить меня отпустить ее, уверяя, что ее тошнит. Но даже если бы ее вырвало прямо на меня, это нисколько не изменило бы моего мнения о Сьюки. Она была лучшей!       В конце концов я поставил ее на землю, чтобы пойти переодеться, и поймал слегка разочарованный взгляд Сьюки. Надо бы поискать, где купить такой костюм. После этого я тоже буду выкрикивать что-то вроде «потрясающе» и «охуенно». Все в выигрыше.       Остаток дня мы провели на базе, общаясь с летчиками и солдатами, раздавая автографы и фотографируясь. Встреча с пилотом, для которого Терри готовил собаку, вышла нелегкой. Когда он рассказывал о своем боевом опыте за границей, голос дрожал так же сильно, как и его руки. Без единого намека со стороны Терри пес Дин поднялся, подошел, положил голову на колени пилота, и я увидел мгновенный эффект. Его плечи мгновенно расслабились, и с каждым поглаживанием Дина дрожь в руках утихала. Он даже улыбнулся.       Казалось таким несправедливым, что мужчины и женщины вроде этого пилота и Терри пожертвовали многим за очень малую плату, в то время как мне платили кучу денег за нечто такое несущественное, как игра на сцене. Когда мы возвращались домой, я сказал об этом Сьюки, ожидая, что она согласится, но она возразила:       — Это не так. Да, наши военные заслуживают гораздо большего, чем получают, учитывая, что они добровольно вызвались защищать нашу страну, но это не значит, что твое дело менее важно.       — Сьюки, я играю в гребаном ситкоме. А не создаю лекарство от рака.       Она улыбнулась с пассажирского сиденья и сказала:       — Но то, что ты делаешь, может повлиять на миллионы людей. Твои персонажи могут принести людям радость и рассмешить, когда это необходимо, или дать зрителям повод поплакать, когда они держат эмоции в себе. А еще твой персонаж может вдохновить мальчика или девочку вырасти и стать следующим Мэвериком, — закончила она.       — Откуда ты всегда знаешь, что нужно сказать? — Мне уже стало лучше, но на следующий день я планировал сделать щедрое пожертвование спасательной организации Сэма и Терри.       Сьюки застенчиво улыбнулась и небрежно пожала плечами:       — Просто угадала.       Что ж, она попала прямо в точку. По дороге домой мы остановились перекусить. Хорошо, что Сьюки отложила обед, иначе меня, вероятно, вырвало бы во время взлета. Умирающие с голоду, мы остановились в маленьком мексиканском ресторанчике. Маленькая лисичка поглаживала меня ногой под столом. Услышав, как она стонет, пока ест буррито, я вспомнил еще об одной вещи, которую Сьюки могла проглотить целиком. Учитывая показательное выступление, для меня стал большим «мшангао» ее румянец, когда я взял ее за руку и потянул в соседнюю аптеку. Там я схватил самую большую коробку презервативов, которую смог найти.       — Тридцать шесть? — тихо спросила Сьюки по пути к кассе. — Не три или двенадцать? Нам нужна гигантская коробка с тремя дюжинами?       По-видимому, я не все прояснил.       Я повернулся и схватил вторую коробку. Сьюки покраснела еще сильнее. Она, похоже, не оценила шутку, но я собирался вернуть ее симпатию сегодня же.       Молчаливое напряжение в машине в течение оставшейся десятиминутной поездки было физически ощутимо. Ни один из нас не произнес ни слова. На самом деле говорить было не о чем; мы оба знали, к чему все идет. Когда мы уже подъезжали к воротам, в сумочке Сьюки зазвонил телефон.       — Ой… Это мой брат, — улыбнулась Сьюки. — Наверное, звонит спросить, не пришлешь ли ты ему свою записную книжку.       У меня таковой не было, но в сотовом до сих пор оставалась куча контактов подружек. С тех пор как мы проснулись в Вегасе, я игнорировал многочисленные смс, а звонки отправлял на голосовую почту. Я решил завтра же приобрести новый телефон и новый номер. Мне определенно не хотелось, чтобы Сьюки увидела какое-нибудь грязное сообщение или ответила на звонок.       — Привет, Джейсон, — весело сказала она. Услышав резкий вздох, я обернулся. Краска отхлынула от ее лица. Сьюки произнесла:       — Ба?..