Ва-банк

      47. Сьюки       Мы сидели во внутреннем дворике и наслаждались вкусными «смор». Я сгорала от нетерпения, предвкушая скорый сюрприз и надеясь, что Эрику он понравится. Идея пришла в голову еще на экскурсии, но я не слишком надеялась, что удастся все устроить, тем более — буквально на следующий день. Теперь оставалось только держать рот на замке, чтобы не испортить впечатление. Перед тем как Эрик практически вспыхнул у гриля, я позвонила в Центр для пожилых и объяснила, что в этот раз не смогу прийти. Руководство отнеслось с пониманием: они позволили мне сократить посещения до одного раза в месяц, освободив немного времени на то, чтобы освоиться в новых отношениях. Мне предстояло узнать еще много важной информации об Эрике — например, он превращается в отъявленного лжеца, когда речь заходит об управлении газовым грилем.       Идея приготовить «смор» на десерт постепенно теряла привлекательность: я успела забыть, какими липкими становятся расплавленный зефир и шоколад. Когда я подумала, что крекеры справляются с утечками хуже, чем мои трусики, Эрик застонал, словно испытывал боль.       — Ты в порядке? — спросила я. Он слопал два огромных гамбургера в придачу к картофельному салату, а теперь закусывал это третьим «смор». Парня, наверное, распирало изнутри.       — Ты меня убиваешь, — вздохнул он.       — Я? Что я сделала? — Я не заставляла его столько есть.       Эрик ответил таким взглядом, словно я была тупее всех живых. Опустил глаза, обратив мое внимание на Несси, пытавшуюся вырваться из плавок, и ответил:       — Вот что ты сделала.       — Пих-х-х… — Я не приближалась к Несси. Мы даже не здоровались после «доброго утра». Злая и Аморальная были метафорически связаны весь день, так что я не понимала, в чем провинилась.       Я попыталась собрать рациональные, хорошо продуманные аргументы, чтобы доказать, что не имею никакого отношения к подъему Лох-Несского чудовища из глубин. Выделила ключевые моменты и решила, что Эрик может стать моим алиби. Но как только муж накрыл меня своим телом, череп, словно крекер, перестал сдерживать утечку мозговых клеток. Эрик поцеловал меня. Здравые мысли испарились, руки обрели собственную волю, и я поняла, что попала в беду.       Черт бы побрал ебучие липкие «смор», из-за которых ему пришлось очищать мои губы.       Ноги присоединились к бунту Злой и Аморальной, провозгласив, что отныне будут именоваться Подлой и Злодейской. Они обвились вокруг Эрика, словно он был последним спасательным жилетом на «Титанике». Когда муж перешел к груди, я затерялась в море удовольствия. Пару дней назад он подарил мне восхитительный оргазм, пользуясь исключительно руками. Их мастерство показалось мне непревзойденным. Ощутив, как губы и язык путешествуют по телу, я поняла, что хочу многое узнать об Эрике, но это не имеет никакого отношения к газовым грилям.       Его щетина скользила по моей плоти, угрожая вызвать калифорнийский лесной пожар — если бы не наводнившая трусики влага, которая справлялась с пламенем. Язык Эрика соприкоснулся с моей недавно обнаженной грудью. Тело затрепетало: к нему уже давно не проявляли внимание такого рода (во всяком случае, то, которое я помнила). Охотно передав управление своим похотливым конечностям, я позволила им рулить: они, кажется, сами знали, что делать. Руки стянули через голову футболку Эрика, а рот произнес последнюю связную мысль, которую мозг пытался сформировать до того, как окончательно лишится контроля.       — Разве мы не собираемся купаться? — Так или иначе, смысла в этом не было: я уже тонула в волнах желания.       Теплый язык скользил по груди, слизывая остатки самоконтроля. Эрик на мгновение прервался и ответил:       — Конечно. Позволь, я помогу тебе выбраться из этих шорт.       Его губы, кажется, успевали касаться всех мест одновременно — так, по крайней мере, твердили мои перегруженные чувства. Эрик царапнул зубами середину моих шорт, и мне захотелось задушить его бедрами. Я отчаянно простонала:       — Кто кого теперь убивает?       Эрик определенно имел знания о современных методах пыток. Еще один пункт, который следовало добавить в файл «важная информация».       Потерянная в тумане прелюдии, я даже не заметила, как Эрик снял мои шорты (может, сама и сняла?). Он завис над чувствительным местом, которое буквально плакало без его внимания. Не слезами, конечно, но все равно плакало.       — Не хочу видеть, как ты страдаешь. Позволь поцеловать и исцелить, — нежно попросил Эрик. Я не могла придумать ни одной причины для отказа. Впрочем, это не имело значения: пока я приходила к решению, голова уже самовольно кивнула.       В глазах Эрика вспыхнул триумфальный огонь. Пальцы потянули завязки с обеих сторон бикини, аккуратно разворачивая мою нижнюю половину, словно рождественский подарок. Меня удивляли неторопливые движения: я думала, что Эрик исступленно сорвет купальник, но он медленно стягивал ткань дюйм за дюймом, пока я, наконец, не оказалась обнажена. Он уставился на меня, абсолютно неподвижный. От пристального взгляда становилось не по себе, но затем Эрик прошептал:       — Восхитительно.       Уверена, я покраснела бы от генитального комплимента, но с первым же движением языка стеснение улетело прочь. Веки опустились, бедра распахнулись. Злая схватила Эрика за макушку, чтобы он не пытался вырваться, пока я не смотрю, а Аморальная принялась гладить бицепс, молча восхваляя мужа и его талантливый рот.       Большой Каньон ничуть не преувеличивала свою похвалу. Как только смогу достать необходимые инструменты, высеку эти слова на каменной скрижали, словно заповедь, а потом отнесу на самый высокий холм, который смогу найти, дабы весть разнеслась по всей Земле.       Эрик застонал в знак признательности, дегустируя южный регион Сьюки. Язык невесомо прошелся по каждой части, кроме того места, которое хотело его больше всего. Моя голова металась из стороны в сторону, а человечек в лодке отчаянно махал, пытаясь привлечь внимание и проклиная отсутствие ракетниц. Внезапно Эрик отстранился и произнес:       — Посмотри на меня, любимая.       Голова замерла, глаза распахнулись по его приказу. Он смотрел на меня. Никогда бы не подумала, что синий цвет может пылать, как настоящий ад. Впрочем, я не успела поразмыслить над этим: Эрик наклонился, еще раз обвел клитор, а затем впился в него, словно новорожденный котенок. Муж не отводил от меня пристального взгляда. Язык облизывал чувствительное место, а рот мягко посасывал, доводя меня до безумия. Бедра пытались прижаться к лицу Эрика, но он держал их железной хваткой, резко контрастирующей с нежностью, которую губы проявляли буквально в нескольких дюймах от рук.       — Эрик… — тихо повторяла я снова и снова, пока он продолжал неуклонно выманивать оргазм из укрытия. Легкие прикосновения вскоре сменились более сильными и решительными нажатиями на клитор.       Эрик явно твердил: «Кто не спрятался, я не виноват!» (ПП: Ollie Ollie oxen free).       Это сработало.       Из горла вырвался сдавленный крик. Тело взорвалось, как сверхновая; трепет пронесся по рукам и ногам, наткнулся на барьер кожи и вернулся обратно. Каждый нерв покалывало. Я едва заметила, что рот Эрика покинул чувствительное место, прежде чем язык вернулся к исследованию канала Сьюки.       Кто знал, что я была замужем за Христофором Куннилимбом?       Нежные касания сменились мощными толчками. Язык углубился внутрь, решительно настроенный выбить множественный оргазм. Аргументы с каждой секундой становились убедительнее. Затем язык исчез, но у меня не было времени оплакивать потерю: на его место тут же скользнули два пальца — словно в перчатку, созданную специально для Эрика. Большой палец взял на себя управление человеком в лодке, а два других глубоко погрузились в тело. Эрик целовал, лизал и покусывал мой торс, постепенно поднимаясь выше, пока не стянул зубами верхнюю часть бикини, оставив обе груди обнаженными. Язык уделил внимание каждой, танцуя, кружа и скользя по коже. Эрик двинулся дальше, пока мы не оказались лицом к лицу.       Кракен прижался к моему бедру. Аморальная покинула пост на бицепсе Эрика, вторглась в его шорты и единолично захватила зверя, не встретив никаких противоборствующих сил. Как только рука сжала Несси, Эрик уронил голову мне на плечо и зашипел в мою кожу:       — Ебать… — подозреваю, он придавал слову самый приятный смысл. Теория подтвердилась, когда он продолжил: — Любимая… ты такая узкая. Не могу представить, каково это — погрузиться в тебя; почувствовать, как твои мышцы сжимают меня, пытаясь удержать внутри, как сейчас. — Мускулы и в самом деле отчаянно стискивали его пальцы, надеясь оставить их во мне навсегда. Моя киска оказалась большой поклонницей пальцев Эрика Нортмана.       — Ты хочешь этого, Сьюки? — прошептал Эрик на ухо. — Исполнишь ли ты мое желание? Если я умру, так и не занявшись с тобой любовью, то буду очень сильно сожалеть об этом, — хрипло добавил он. (ПП: цитата из сериала «True Blood»: If I meet the true death without having at least kissed you, Sookie Stackhouse, that would be my biggest regret).       Его язык скользнул в ушную раковину, тяжелое дыхание коснулось влажной кожи. Пульсация в теле усилилась. В этот момент я ничего не хотела отчаяннее, чем познать Нирвану Эрика, поэтому выдохнула:       — Да.       Он отозвался низким рокотом: я услышала и почувствовала вибрацию звука в груди. Эрик завладел моими губами. Ощутив на его языке свой вкус, я принялась столь же тщательно исследовать рот Эрика, как он перед этим изучал меня. Член под рукой увеличился. Эрик мягко отодвинул ее и укоризненно произнес:       — Ты подрываешь мою силу воли. — Признавшись, как на него влияет мое прикосновение, Эрик завел меня еще сильнее. Кажется, он решил ударить со всех стволов: пальцы внутри киски согнулись в соблазнительной манящей манере, задевая волшебное место, обнаруженное несколькими ночами ранее, а большой палец на клиторе ускорился.       Я кончила, заманив его талантливые пальцы глубже.       Они продолжали неторопливо двигаться внутри меня, продлевая оргазм. Я, должно быть, улетела очень далеко: не заметила, что Эрик обнажился, пока не почувствовала, как Несси скользит по нижним губам, готовясь к первому трезвому погружению.       Мозг протестующе закричал, а тело напряглось, когда ко мне на краткий миг вернулось здравомыслие. Я произнесла:       — Эрик, нам нужно использовать защиту.       Эрик старательно облизывал и целовал кожу, поднимаясь от плеча к шее, затем отстранился, посмотрел мне в глаза и сказал:       — Я не лгал, Сьюки: я чист. И регулярно проверяюсь.       Часть меня ревновала к причинам, по которым ему приходилось регулярно проходить обследование, но я взяла себя в руки и пояснила:       — Я тебе доверяю, но провериться еще раз не повредит. Кроме того, я не принимаю таблетки, — мысленно добавив «пока», я решила в понедельник утром назначить встречу с гинекологом.       — Блядь! — шепотом воскликнул Эрик. Я отпрянула, приняв это за резкий упрек: после произошедшего мои чувства были очень уязвимы. Эрик заметил, и его выражение заметно смягчилось. Он пояснил:       — Сьюки, я не злюсь.       Я уставилась на него, безмолвно спрашивая, в чем дело, и Эрик ответил:       — У меня нет презервативов.       — Что? — недоверчиво спросила я. — В Вегасе ты вытащил из чемодана целую коробку! — Кстати, большую коробку, а не маленькую ленту из трех штук. Надеюсь, Эрик имел убедительное объяснение тому, куда они все подевались, иначе Несси никто больше не увидит. Никогда.       Эрик прилег рядом со мной, пытаясь удержаться от искушения, поднял глаза и признался:       — Знаю, но мне пришлось их там же и бросить. Если у тебя каким-то чудом не найдется защита, мы, похоже, ограничены. — Он попытался улыбнуться и поднять стремительно мрачнеющее настроение: — Иронично, не так ли? Мы ограничены, потому что нечем ограничить пенис…       Я, наверное, улыбнулась бы, не будь выражение лица Эрика таким страдальческим. С моей стороны было бы не слишком любезно оставить его в подвешенном, так сказать, состоянии. Полагаю, за билет в первый ряд на шоу «Искусный Язык Эрика Нортмана» следовало отплатить сторицей. Забравшись на мужа, я облизнула его губы, и он послушно открыл рот, обеспечив желанный контакт. Пока языки касались и гладили друг друга, мои бедра самовольно надавили на Эрика. Ощутив, как член скользит по моим складкам, — горячий, толстый и пульсирующий, — я не смогла сдержать крик.       Руки Эрика покинули мою грудь, которая, по-видимому, стала их любимым местом, и перешли на задницу. Прижавшись сильнее, он предупреждающе прорычал мне в рот:       — Сьюки…       Но я не испугалась.       Улыбнулась у самых его губ и занялась собственным оральным исследованием. Для начала спустилась по грудной клетке, вид которой в одно мгновение мог лишить меня разума. Злая медленно двинулась на юг. Я погладила языком один из сосков, нежно прикусила его и в ту же секунду крепко сжала член. Эрик невнятно прошипел одобрительное:       — Блядь…       Его тело извивалось: он подталкивал и тянул меня, пытаясь прикоснуться к каждому дюйму плоти. Воодушевленная реакцией, я продолжила путешествие вниз. Подражала его действиям, целуя, облизывая и покусывая кожу. Затем проследила редкие светлые волосы ниже пупка, и наконец-то впервые встретилась с пробужденной Несси. В мыслях заиграла песня Селин Дион, и весь разум заняло одно намерение.       Я собиралась взойти на «Титаник».       48. Эрик       Эрик-младший был безутешен. Думаю, я нанес ему непоправимый урон. Бедняга снова и снова напрягался, но не получал никакого облегчения. Все равно что снова и снова дразнить голодного пса сочным бифштексом: если не упадет замертво, то сорвется с цепи и устроит настоящий ад. Подумав о том, что собаки любят гоняться за кисками, я едва не ухмыльнулся, но Сьюки прервала размышления: толкнула меня, заставив лечь на спину, и сразу оседлала. Меня гипнотизировали ее груди, по-прежнему обнаженные и слегка сжатые с боков купальником. За свою жизнь я повидал много грудей, но Сьюки обладала самой идеальной парой. Они отлично вписывались в мои руки, подтверждая теорию, что Сьюки была создана только для меня.       Рот Сьюки был жарким и настойчивым, но это не могло сравниться с жаром, который скользил вверх и вниз по моей длине. Стоит мне слегка изогнуться — и я скользну прямо туда, где так хочу оказаться.       — Сьюки… — предупредил я. Она дразнила голодного зверя, и цепи натянулись до предела.       Сьюки улыбнулась мне в губы, совершенно не осознавая, насколько сильно мне приходилось сдерживаться, чтобы не трахнуть ее до бессознательного состояния, презрев любые риски. Она оставляла дразнящие поцелуи на груди, постепенно спускаясь ниже. Прикусив сосок и крепко обхватив мой член, Сьюки напрягла еще одно звено. Если она в какой-то момент остановится, меня точно настигнет смерть — прикосновения были просто убийственны.       Меня не удовлетворяло имя на пальце Сьюки. Я так сильно хотел эту девушку, что прилагал все усилия, стараясь коснуться каждой ее части. Словно мой запах на ее коже даст понять другим, что она моя. Впрочем, я знал, что убью любого, кто приблизится достаточно близко, чтобы почувствовать ее аромат.       Смешно, но, тем не менее, правда.       Сьюки вызвала во мне первобытные инстинкты. Наверное, я должен был испугаться, захотеть остановиться или усомниться в собственном здравомыслии, но лишь завелся настолько, что почти ничего не соображал. Она склонилась над моим членом, облизывая губы, словно нашла свой собственный сочный стейк; я мог бы поклясться, что мое сердце остановилось, если бы пенис не пульсировал у самого рта Сьюки.       Мое предвкушение в ожидании ее следующего шага соперничало с тем, что испытывали присяжные, вернувшиеся в суд по делу об убийстве О. Дж. Симпсона (ПП: американский футболист и актер, судимый за убийство жены и ее любовника). Язык Сьюки слизнул преякулят с кончика, а я громко ахнул, будто снова услышал вердикт «невиновен». Она улыбнулась и отстранилась, но прежде чем я успел крикнуть: «Протестую, ваша честь!», Сьюки нырнула вперед, практически проглотив член целиком.       Я погиб.       Таков был единственный логичный вывод. Наверное, своенравный сгусток крови дошел до сердца и убил меня. Как, блядь, вышло, что я спьяну женился на самой красивой, милой, лучшей кулинарке в мире, у которой к тому же отсутствовал рвотный рефлекс? Впрочем, если меня действительно настигла смерть, то я определенно обрел рай в устах Сьюки. За весь мой сексуальный опыт — весьма обширный опыт — я ни разу не встречал женщину, которая могла целиком взять в рот мой пенис. Как правило, рвотный рефлекс и слезы на глазах несколько портили впечатление. Даже Иветта — профессиональная членососка — не могла этого сделать. Губы Сьюки скользили по стволу. Стоны вызывали приятную вибрацию, и яйца напрягались в ответ. Я сжимал края шезлонга, цепляясь за единственную вещь, которая не давала мне уплыть в облака. Горячий влажный рот двигался вверх и вниз, головка скользила по задней части горла Сьюки. Сочетание ощущений создавало восхитительное, пьянящее удовольствие. Она высасывала из моей головы все мысли, не имеющие отношения к ней. В тот момент в мире не осталось ничего, кроме нас двоих.       После сексуально напряженного вечера я не мог продержаться долго. Когда Сьюки начала сосать сильнее, лаская рукой яйца, я попытался предупредить ее. Внутренний пещерный человек выбрал этот момент, чтобы заговорить, и выдал:       — Сьюки… я… кончаю…       Не знаю, говорила ли она на ранне-доисторическом, но ее движения ускорились, а стоны усилились. Я надеялся, что она пыталась ответить утвердительно. В крошечной части мозга поселилось смущение — я не продержался и двух минут, — но его подавила нахлынувшая эйфория. Я с громким криком кончил в рот Сьюки, ритмично проливаясь на ее миндалины, как зазвонивший в полдень Биг Бен. Она не упустила ни капли.       Сьюки продолжала скользить по очень насыщенному Эрику-младшему, вызывая у меня дрожь от переизбытка ощущений. Затем выпустила его изо рта, посмотрела на меня, застенчиво улыбаясь, и спросила:       — Лучше?       Я недоверчиво усмехнулся.       — Лучше? Как насчет «феноменально», «исключительно», «восхитительнее, чем за всю мою гребаную жизнь»? — Это было правдой. Я притянул Сьюки к себе и поцеловал, не беспокоясь о том, что на ее губах еще остался мой вкус. Она была чертовски прекрасна во всех отношениях. Я пытался передать поцелуем, как сильно ценю каждое ее качество.       Мы начали заводиться снова, когда от двери на задний двор внезапно донесся восхищенный голос Пэм:       — Тук-тук.       — Господи Иисусе, Пэм! — воскликнула Сьюки, спрыгивая с меня.       Она торопливо завернулась в полотенце, а второе набросила на мои колени. Я никогда не стеснялся своего тела — даже не утруждал себя использованием нелепых носков телесного цвета, когда снимался в обнаженных сценах, поэтому Пэм видела мою наготу и раньше. Кроме того, я знал, что ее больше интересует обнаженная фигура Сьюки, чем моя.       — Что? — невинно спросила Пэм, улыбаясь, словно Чеширский Кот. — Я постучала, позвонила в дверь. Даже пыталась дозвониться по телефонам, но никто из вас не ответил. Когда вошла, я услышала доносящиеся отсюда крики, и решила убедиться, что все в порядке. — Она вопросительно подняла бровь, глядя на нас обоих. — Все ведь в порядке, верно?       Секс-бомбу Сьюки мгновенно заменила краснеющая южная красавица Сьюки. Она огрызнулась:       — Да, все отлично!       Старясь не встречаться ни с кем из нас взглядом, она начала собирать со стола тарелки. Затем ушла в дом, бормоча под нос что-то о Центральном вокзале. К счастью, Пэм не успела прервать наши счастливые моменты, но, очевидно, пришла пора поменять гребаные замки.       — Что ты здесь делаешь, Пэм? — спросил я.       — Она настоящая, не так ли? — поинтересовалась она в ответ.       — Что настоящее?       — Грудь, идиот! Я видела ее в четверг, когда мы ходили за покупками, но Сьюки не снимала лифчик, поэтому я не знала точно. Твоя жена была в плохом настроении, и я подумала, что ощупывание ее только разозлит.       Я посмотрел на Пэм. Меня самого очень разозлила мысль, что она — или кто угодно — касается моих новых друзей. Мы с ними сблизились, составив маленькую банду. В нашем эксклюзивном социальном кругу не было места для новых членов. Проигнорировав вопрос, я повторил:       — Что ты здесь делаешь, Пэм?       Она хмуро посмотрела на меня и сказала:       — Зануда. — Я молча уставился на нее в ответ, и она пояснила: — Привезла сценарий «Вальгаллы». У нас запланирована встреча с режиссером, а ты претендуешь на главную роль.       Я хотел получить эту роль — на пару с Софи-Энн. Если фильм станет блокбастером, как предсказывали, я смогу отказаться от работы в ситкоме и начать играть в фильмах, как всегда и хотел.       — Когда? — спросил я. Надеюсь, мне хватит времени, чтобы выучить реплики.       — В пятницу, через две недели со вчерашнего дня.       Сьюки вернулась на улицу в прежних шортах и футболке. Румянец почти исчез — лишь слегка проступал на щеках. Она вежливо улыбнулась и спросила:       — Что я могу тебе предложить, Пэм? Может, что-нибудь выпить? Или урок этикета о том, что нельзя заходить в дома без приглашения?       — О, Сьюки, — совершенно невозмутимо ответила Пэм, — тебе нечего стыдиться. «Дорогая Эбби» утверждает, что женщинам необходимо иметь близкие отношения с другими женщинами. Я готова хоть сейчас устроить тебе полный осмотр груди, если хочешь. Ты ведь знаешь — лучше всего застать уплотнения на ранней стадии. — Направляясь к Сьюки, Пэм проинструктировала: — Заложи руки за голову, и можем приступать.       — Пэм! — прокричали мы в унисон.       Пэм всплеснула руками.       — Какие же вы скучные. — Никто из нас не опроверг ее заявление, поэтому она вернулась в деловой режим и обратилась ко мне: — GQ хочет написать о тебе статью и сделать фоторепортаж для январского номера. Но теперь они собираются включить в фотосессию и Сьюки. Этим вы займетесь в следующие выходные.       — Что? — встревоженно уточнила Сьюки. — Я же не модель и не знаменитость!       Пэм отмахнулась.       — Ты замужем за знаменитостью. Это принесет пользу карьере Эрика. Благодаря тебе он выглядит вменяемым. Мы не можем позволить себе упустить такую возможность, особенно после маленького катастрофического свадебного видео.       — Но… он и так вменяемый, — ответила Сьюки, разозлившись на убийственную характеристику, но все еще держась в двух шагах от паники.       Я встал, обернул полотенце вокруг талии, подошел и обнял Сьюки, пытаясь успокоить ее. Игнорируя насмешку Пэм, я пояснил:       — Это совсем не похоже на красную ковровую дорожку или сборище папарацци. Как правило, несколько человек и один фотограф. — Я участвовал во многих фотосессиях. Они были довольно скучными, и я не хотел, чтобы Сьюки волновалась понапрасну.       — Но я — никто, — произнесла она, уткнувшись в мою грудь. — Обычная девушка из маленького городка в Северной Луизиане.       — Сьюки, — сказал я, отстранившись и поймав ее взгляд. — Ты не никто. Ты милая и сексуальная, и очаровываешь каждого на своем пути. Ты… — я уже собирался добавить «все для меня», но стало неловко. Может, из-за присутствия Пэм, а может, из-за самого признания. Вместо этого я произнес: — Прекрасна, — потому что это утверждение было столь же верно.       Комплименты явно смутили ее. Эту привычку я хотел сломать. Наконец, Сьюки хихикнула и ответила:       — Сомневаюсь, что Каньон и Джек-с-Фонарем согласятся, что я очаровательна.       Каньон?       Я не мог припомнить никого по имени Каньон, но боялся спрашивать. Вдруг Сьюки встретилась еще с кем-то из моих бывших пассий? Пэм спасла меня от необходимости комментировать, добавив:       — В следующую пятницу за вами заедет машина и отвезет на побережье, где будет проходить фотосессия. В субботу вас отснимут на пляже, потом оставят в покое на все выходные, так что возвращаться не придется до самого вечера воскресенья.       — Медовый месяц, — резюмировала Сьюки, мягко улыбаясь. Кажется, она пыталась найти в неожиданных планах светлую сторону. Меня ошеломила ее безрадостная реакция на новость об участии в фотосессии для столь популярного журнала, как GQ. Любая из женщин, с которыми я прежде спал, продала бы душу дьяволу за такую возможность, но лицо Сьюки выглядело так, словно ей предстояло пломбировать зуб без новокаина.       Пэм, видимо, тоже это почувствовала и просто покачала головой.       — Пожалуй, я пойду. — Она повернулась к Сьюки и спросила: — Точно не хочешь, чтобы я поискала уплотнения? Нужно серьезно относиться к здоровью груди.       Я предполагал, что Сьюки снова резко упрекнет Пэм за грубую просьбу, но она удивила меня, ответив с улыбкой:       — Может, в следующий раз, Пэм. Эрику, по-моему, нравится играть в доктора, поэтому мои девочки в безопасности.       Я и подумать не мог, что она будет так откровенно говорить о том, чем мы недавно занимались, но быстро согласился:       — Да, я наслаждаюсь этим, так что поищи другой объект для изучения.       — Сьюки, какой телефон у Амелии? — не теряя времени, спросила Пэм.       — Господи, — пробормотала Сьюки, затем продиктовала номер подруги. Пэм, не сказав больше ни слова, развернулась и пошла в дом, уже прижимая мобильник к уху.       — Ты в порядке? — поинтересовался я, не зная точно, спрашиваю ли Сьюки о беспокойстве по поводу фотосессии, о смущении из-за того, что Пэм застукала ее практически голой, или о сексуальном удовлетворении от наших послеобеденных подвигов.       — Все хорошо, — улыбнулась Сьюки, обняв меня за талию и уткнувшись лицом в голую грудь. Я прислушался к себе, ожидая, что прикосновение вот-вот начнет действовать на нервы, а близость вызовет раздражение, но этого не случилось. Мне по-прежнему казалось, что Сьюки была создана для меня; что я был создан для нее.       Я уже собирался предложить пойти поплавать, как она хотела ранее, но передумал, когда Сьюки зевнула.       — Готова ко сну? — спросил я.       На улице было совсем темно: время, наверное, перевалило за девять. Утром мы встали не слишком рано, но пребывание в открытом океане довольно сильно выматывало. К тому же, мы часами наблюдали за ебучей активностью птиц.       — Да, — ответила она. — Думаю, готова.       Я поднял с пола патио наши наспех сброшенные купальники, Сьюки взяла со стола свой стакан и мою бутылку пива, и мы вернулись в дом. Пока она ходила переодеваться, я тщательно запер дверь, затем поднялся наверх, с радостью обнаружив, что Сьюки уже ждет в моей постели. Почистил зубы и надел пижамные штаны, не желая искушать судьбу — у нас не было презервативов. Забравшись в кровать, я задумался о том, что первую брачную ночь мы провели без защиты.       Может, нужно что-то сказать? Спросить Сьюки об этом?       Теперь я познакомился с ней получше и не боялся подхватить болезнь. К тому же, Сьюки сказала, что год назад прошла тестирование после разрыва с тем придурком. Но контрацептивы защищали не только от болезней. Речь также шла о предупреждении незапланированной беременности. Раньше я всегда носил резину, поэтому не имел повода для беспокойства. Сьюки еще не поднимала этот вопрос. Ее, кажется, не слишком волновала такая возможность. Наверное, она знала свое тело и менструальный цикл лучше, чем я, учитывая, что я вообще ничего об этом не знал. Поэтому я отодвинул свои догадки подальше, решив включить это в разговор, если она сама поднимет тему.       Мое тело автоматически обвилось вокруг Сьюки, и она ответила тем же. Когда она наклонилась и поцеловала меня, в голове возникла всего одна мысль, связанная с контролем над рождаемостью: я проклинал себя за то, что не могу продолжить после поцелуя. Мы оба уже успели слегка завестись. Сьюки отстранилась, положила голову мне на грудь и сказала:       — Когда ты проснешься, меня не будет дома, но около полудня я вернусь. У тебя ведь не было никаких планов на завтра, верно?       — Нет. А куда ты пойдешь утром? — угрюмо спросил я, уже скучая по ней.       — В шесть мне нужно быть в приюте, чтобы помочь Лафайету готовить завтрак. В одиннадцать он закрывается, так что я вернусь, как только мы закончим уборку. А потом устрою тебе сюрприз.       Я почувствовал, как она улыбается. Конечно, меня заинтриговал таинственный сюрприз, но мысль о пробуждении без Сьюки обескураживала. Я спросил:       — Можно мне пойти с тобой? В приют?       Сьюки подняла голову, взглянула на меня и уточнила:       — А ты хочешь? Едва ли там будут ошиваться какие-нибудь папарацци, которые заснимут совместный выход.       — Сьюки, — начал я, стараясь говорить не слишком враждебно. — Мне наплевать, шныряют ли там операторы, как и на то, какие условия ставила Пэм, когда мы соглашались на это. — Смягчив тон, я признался: — Я думал, что теперь между нами все по-другому.       — Прости, — прошептала она. — Я ничего такого не имела в виду, правда. Просто не думала, что ты захочешь пойти в приют, только и всего.       После ссоры из-за пятисотдолларовых ночных горшков я не мог спорить с таким мнением, поэтому убрал прядь волос от лица Сьюки и признался:       — Я просто хочу провести с тобой время. Если ты собираешься раздавать завтрак в приюте, я предпочту помогать, а не ждать дома твоего возвращения.       У нее на глазах выступили слезы — я заметил даже в темноте. Сьюки сморгнула их и сказала:       — Я буду более чем рада, если ты присоединишься.       Она улыбнулась шире, снова устроилась на моей груди и добавила:       — Поспи. При общении с Лафайетом нужно быть начеку.       — Почему? — спросил я. Сьюки уже сказала, что он гей. Меня его ориентация совершенно не беспокоила; впрочем, ей это было известно с того дня, как Сэм и Терри остались на игру в покер.       — Увидишь, — хихикнула она. — А теперь спи.       Я мысленно отмахнулся от ее уклончивого ответа. Закрыл глаза и подумал, что Лафайет не может оказаться настолько плох. Затем обнял Сьюки еще крепче и, наконец, уснул.