Встать, суд идет!

      Бытует мнение, что утро начинается не с кофе. Со звонка будильника или шума соседей, лая собаки или настойчивого мяуканья голодного кота. В крайнем случае с оглушительной дроби ударов настырной птицы по стеклу. Но не с кофе. Новое утро Драко Малфоя не стало исключением. Прошедший вечер обещал ему ошеломительное утро в объятиях любимой женщины и пробуждение от щекочущего солнечного света, пробивающегося сквозь щель между плотными парчовыми шторами в спальне Гермионы Грейнджер, но у Блейза были другие планы.       Конверт пролетел через дымоход в гостиной и обильно перепачкался сажей, отчего стал выглядеть угрожающе. Впрочем, этому способствовали и хитрые злые прорези в форме глаз на пышущем гневом канцелярском изделии, которое голосом Забини орало на полусонного Малфоя.       — Где тебя носит?! — злобно кричал конверт. — Заседание начнётся через десять с половиной минут!       Все ещё не до конца пробудившись, Драко болезненно поёжился, словно от зубной боли. Пушистые пряди волос Гермионы приятно щекотали кожу, и он почти мурчал от удовольствия. Если бы Драко знал, что обнимать Грейнджер так приятно, то он бы сделал это гораздо раньше.       — Если ты не соизволишь явиться в зале суда через пять, нет, через три минуты, я клянусь, что отправлю за тобой дементора! — продолжал возмущаться бумажный посланник Забини. — И куда пропала, чтоб вас, Грейнджер?!       Последняя фраза подействовала отрезвляюще. Драко и Гермиона мгновенно приняли вертикальное положение, превращая и без того беспорядочную постель в настоящее поле битвы.       — Как мы могли проспать, Малфой?! — негодовала Гермиона, хаотично вырывая из общего беспорядка предметы своей одежды.       Драко предпочёл промолчать. В его голове судорожно вращались разнообразные проклятья, которые в первую очередь предназначались Забини, впрочем, и во вторую тоже, так же, как и во все последующие. Грейнджер металась по комнате в стиле раненного зверя, искренне пытаясь совершить больше дел одновременно, чем мог себе позволить даже очень талантливый и проворный волшебник. Внешне она очень контрастировала на фоне бесстрастного и спокойного Малфоя, который с присущей ему элегантностью одним движением палочки разгладил свою рубашку, вторым — вернул запонки на положенное им место.       Она украдкой следила за отражением в зеркале, немного завидуя изящности Драко и сильно смущаясь встретиться с ним взглядом. От одной мысли о вечере лицо Гермионы покрывалось румянцем. Малфой чувствовал на себе этот цепкий взгляд и даже отдавал себе отчёт, что это именно он вызывает дрожь в кончиках пальцев. Руки застёгивали непослушные пуговицы, но вместо этого хотели гладить мягкую кожу, накидывали на плечи темную мантию, но хотели бы её ладони. Малфой оставался внешне спокойным, но внутри его сердце танцевало квикстеп.       Неожиданно Грейнджер прервала свои бесполезные попытки расчесать неукротимую гриву каштановых прядей и, вопреки остерегавшему её смущению, подняла взгляд на Драко, который, к его неудовольствию, был полон не нежности, а неподдельного ужаса.       — Мы не можем там быть! — воскликнула Гермиона.       Драко резко остановился, так и не доведя до волос пятерню, чтобы придать ей привычный вид умышленной небрежности.       — Что так? — спросил он у испуганного отражения. От соблазнительного румянца Гермионы не осталось и следа, теперь его заменяла пугающая бледность, но, очевидно, вопрос Малфоя заставил шестерёнки в голове Грейнджер двигаться в абсолютно немыслимом для постороннего человека направлении, и она тут же начала энергично краснеть, если это действие, конечно, можно совершать энергично.       — Просто, — начала изъясняться Гермиона, и её взгляд заблудился где-то в районе коленок. — Мы… Как правильно сказать? Мы ведь не можем обманывать присяжных.       До ошалелого сознания Драко медленно, но верно доходил смысл высказанного Гермионой предположения. Всё ещё очень живые картины их совместной ночи пропорхнули перед его глазами и позволили на секунду погрузиться в томительную негу. Драко хотел бы соображать быстрее, но, если честно, остаться в этой комнате наедине с Грейнджер он хотел больше.       — Прости, — как можно более ласково, насколько это позволяет мужская гордость, проговорил Драко, — я тебя не совсем понимаю.       — Может быть, я сильно забегаю вперёд, — голос Грейнджер приобрел строгие интонации, а взгляд по-прежнему блуждал где-то на недосягаемом для Драко уровне, — но разве не будет странным, если, выиграв этот процесс, мы вскоре вновь появимся на первых полосах в том же положении, что и раньше?       — Ты хочешь сказать, что это нечестно? — ухмыльнулся Малфой.       Гермиона раздражённо передернула плечами и поднялась из-за трюмо. Наконец-то её взгляд встретился с бесенятами в глазах Драко и тут же заставил их испуганно разбежаться.       — Я хочу сказать, что мы выставим себя идиотами.       Драко непроизвольно запустил руку в волосы, в этот раз не особо задумываясь об элегантности, однако у Гермионы перехватило дыхание.       — Ты хочешь забрать иск?       — Нет, — как-то неуверенно проговорила Гермиона, — я хочу, чтобы Блейз всё правильно понял.       Малфой улыбнулся уголками губ, в душе признавая, что улыбаться иной раз приятнее, чем ухмыляться. Правда в том, что вслух он этого никогда не признает. И подошёл к Гермионе. Осторожно обнимая её, он провёл пальцами по всё ещё запутанным прядям волос и постарался уложить её непокорную голову себе на плечо. Гермиона тихо выдохнула.       — Ты должна знать, — тихо заговорил Драко, неожиданно осознавая, что словам очень сложно складываться в предложения, — сейчас, наверное, не самое удачное время, учитывая, что времени у нас нет совсем, но, кажется, я хочу, чтобы мы были вместе.       Гермиона слегка вздрогнула в объятьях Драко, но в следующую секунду обняла его в ответ, оставляя лёгкий поцелуй где-то в районе его ключиц. Драко позволил себе осторожно порадоваться тому, что девушка не пользуется помадой.       — Нам пора, — отстраняясь, заметила Гермиона. — Если аппарируем прямо сейчас, то успеем к началу.       Драко не стал возражать. Он просто последовал вслед за ней к выходу из комнаты, а потом так же просто и естественно взял её за руку у дверей её дома. И Гермиона могла бы подумать, что он сделал это, чтобы переместиться вместе, но не хотела. Вместо того чтобы думать, она крепко переплела свои пальцы с его.       Зал заседания был уже полон, когда тяжёлые двери открыли и по проходу между рядами осторожно, пытаясь создавать как можно меньше шума, прошли Грейнджер и Малфой. Но внутри стояла такая напряжённая тишина, что даже их сбитое дыхание звучало кошмарно громко.       Взгляды всех присутствующих были устремлены на них. Не без раздражения Малфой отметил, что сегодняшнее заседание было открытым и почти половину мест занимали репортёры. Первые стеснительные звуки затвора колдокамеры донеслись до пары ещё возле дверей. Когда они добрались до своих мест рядом с Забини, их уже сопровождал целый хор, состоящий из шипения вспышек, затворов, а также перешёптываний.       — Прошу прощения, — спокойно обратился Драко к присутствующим и в первую очередь к судье, — мы задержались.       Строгий мужчина в судейской мантии скептически поднял бровь, а где-то справа от себя Драко слышал, как мучительно застонал Забини.       — Я бы мог выписать вам штраф, мистер Малфой, — ответил слуга закона, — за нарушение судебного регламента. Но учитывая обстоятельства, которые изложил ваш адвокат, ограничусь предупреждением. Займите с мисс Грейнджер свои места.       Драко благодарно кивнул и поспешил присесть. Судья разрешил Саммерсу продолжить допрос репортёра, который судя по всему являлся его свидетелем и человеком, страстно желающим сохранить работу.       Адвокат «Пророка» с тем же самоуверенным видом продолжил допрос, словно его никто не прерывал. Про себя Драко отметил, что саркастический тон уже не раздражает его так сильно, как раньше. А вот в поведении его нанимательницы что-то изменилось. Алекс больше не игнорировала присутствие Забини в зале, даже наоборот — время от времени бросала в его сторону довольно приветливые взгляды. Малфой вежливо кивнул ей в знак приветствия, но кажется, девушка этого даже не заметила. Её внимание было полностью занято его другом. Драко не видел выражения лица Забини, но мог поклясться, что они кокетничают.       — Эй, Блейз, — тихо позвал он.       — Заткнись, Малфой, — услышал он такой же тихий ответ.       — Да послушай ты, — попытался возразить Драко, начиная чувствовать обиду, но, судя по всему, Блейз ощущал её глубже.       — Ты подставил меня, скотина, — всё так же обиженно и тихо продолжил возмущаться Забини. — Я не буду тебя слушать, но всё равно попытаюсь вытащить твою задницу из этой заварушки, но только потому, что ты мне за это платишь.       — Нет, постой, — попытался перебить его Малфой, — ты должен изменить требования иска.       — Не неси чепухи, всё схвачено.       — Ты не понимаешь…       Блейз даже не услышал последней фразы, потому как в этот момент его пригласили к допросу свидетеля. Малфой тихо выругался, в сотый раз мысленно посылая в Забини проклятие. На его запястье легла прохладная ладонь Гермионы, словно прося успокоиться и напоминая, что теперь она рядом. Драко накрыл её руку своей и на самом деле успокоился. Но в следующую секунду ладонь Гермионы уже исчезла. Драко обернулся в её сторону, чтобы понять причину такого непоследовательного поведения, но обнаружил там вместо нее напряжённого истукана с идеально прямой спиной и лицом, совершенно лишенным эмоций. Грейнджер очень нервничала, и попытки скрыть это терпели сокрушительное поражение.       — Всё будет в порядке, — очень уверенно проговорил Драко, надеясь в душе, что она хотя бы затеет с ним спор, но реакции не последовало.       Тем временем Блейз продолжал свою витиеватую речь, весь смысл которой сводился к тому, что репортёр был страшно некомпетентен. Драко знал, что итогом его впечатляющего диалога должен быть вызов к трибуне его самого. Даже думать о том, чтобы соврать суду, было глупо, поэтому Малфой только и мог что мысленно извиниться перед старым другом. В конце концов, Блейз во многом виноват в случившемся, может, это станет уроком и он всё же поумерит свою любвеобильность? Хотя, Драко вновь обратил внимание на взгляд Алекс, прикованный к Блейзу, и лирические потуги Забини в попытке покрасоваться перед ней. Скорее всего любвеобильность у него стремительно убывает совсем по другой причине.       — А теперь я прошу суд повторно вызвать свидетеля мистера Драко Малфоя для дачи более подробных показаний, — торжественно объявил Забини, и Малфой услышал в его словах приговор.       Каждый шаг к трибуне эхом отдавался в голове, и Малфой даже почувствовал, что сильно вспотел. Вспышки колдокамер и щелчки затворов звучали словно в замедленном времени. Малфой остановился, и его сердцебиение, кажется, тоже.       — Мистер Малфой, — обратился к нему судья, — вы готовы?       В ответ Драко только кивнул.       — Тогда прошу вас, мистер Забини, продолжайте.       И на Малфоя посыпались вопросы, на которые ему не очень-то хотелось отвечать. Забини завёл тему о двойниках, и, кажется, она увлекла судью, как хорошая история, которую он с удовольствием перескажет семье за ужином, несомненно припудривая новыми, замысловатыми и очень забавными, на его взгляд, деталями.       К несчастью, Саммерс был слишком проницательным адвокатом и не преминул заметить, что факт того, что зелье превращало применившего его человека именно в Малфоя, вызывает подозрение. И десятки прытко-пишущих перьев рьяно застрочили в журналистских блокнотах. Гермионе пришлось напомнить, что всё же это дело касается засекреченной Министерством информации и некоторые позиции разъяснить на открытом слушании не является возможным. Её голос при этом звучал так, словно она лично озвучивала половину ожившей робототехники в фантастических фильмах восьмидесятых. Драко бы точно сделал такой вывод, если бы, конечно, смотрел эти фильмы или хотя бы догадывался о значении слова «робототехника».       Затем слово взял непосредственно адвокат «Пророка», и тогда Драко понял, что худшее впереди. Саммерс не собирался миндальничать, и первый же его вопрос стал решающим.       — Мы собрались здесь по вашей инициативе, мистер Малфой, — начал адвокат. — Насколько я понял, вас оскорбили так называемые лживые статьи, верно? Значит ли это, что вы отрицаете, что состоите в романтических отношениях с мисс Грейнджер?       По залу лавиной пронеслись удивлённые восклицания и шепотки, а прытко-пишущие перья, должно быть, сошли с ума от той скорости, с которой наносили чернила на пергамент. Драко прикрыл глаза, ему очень хотелось повернуться к Гермионе и увидеть, что она улыбается ему, но он знал, что в эту минуту она скорее всего так же закрыла глаза и затаила дыхание.       — Нет, — на выдохе проговорил Драко, и зал окунулся в гул голосов, среди которых Малфой чётко слышал выкрик Забини: «Что?!»       — К порядку, господа волшебники! — призвал судья, который, признаться честно, и сам не удержался от удивлённого восклицания минуту назад.       — Я признаю, что состою именно в таких отношениях с мисс Гермионой Грейнджер, — уже более смело произнёс Драко под затихающий шум толпы и очень отчётливо представил заголовок завтрашнего выпуска «Пророка» — «Малфой признался в именно таких отношениях с Гермионой Грейнджер».       — Что ж, — самодовольно подытожил Саммерс, — это был мой единственный вопрос. Но хочу напомнить многоуважаемому судье и присяжным, что претензия к моему клиенту звучала, как «распространение оскорбительной клеветы». Так ли неправдоподобна и оскорбительна для истца та информация, которая выходила из-под пера «Пророка»? — Саммерс обернулся к присяжным и развёл руки в сторону, словно пытаясь показать, что всё и так очевидно. — На этом у меня всё, благодарю.       Судья ударил молотом, присяжные удалились, по их лицам нельзя было сказать, к какому решению они придут в итоге, а вот по лицу Блейза было вполне понятно, что он в ярости.       — И что это за перфоманс? — зашипел он на Малфоя, стоило тому занять своё место.       — Я пытался тебе сказать, но ты не слушал, — совершенно безапелляционно ответил Драко.       — Ты хочешь сломать мою карьеру?       — Вовсе нет, друг мой, — в голосе Драко звучала ухмылка, — это дело при любом его исходе принесёт тебе популярность. А Саммерса в равной борьбе ты уделаешь одной левой. Так что не благодари, — Драко поудобнее устроился на стуле и чуть прислушался к общему шуму зала заседания. Все были возбуждены, особенно журналисты. Кажется, кто-то даже начал делать ставки. Драко довольно выдохнул и впервые за долгое время почувствовал себя свободным. Это чувство так глубоко распространилось по его телу, что он даже не удержался и одним движением переплёл свои пальцы с пальцами Гермионы. Она хотела было отстраниться, но Драко ей не позволил, крепче удерживая её ладонь в своей. — И знаешь что? — добавил он всё ещё злому Забини. — Мне плевать.       Присяжные совещались довольно долго. За это время Блейз дважды успел успокоиться, но Малфой не мог причислить эту заслугу себе. Просто Александрина за этот промежуток времени дважды передала какую-то записку, после прочтения которой настроение Забини резко менялось в лучшую сторону. Драко подумал, что странно, как Блейз умудряется побеждать в судебных состязаниях, если все эмоции на его лице написаны словно на страницах газеты, а потом вспомнил, что мисс Эбэрвезер редактор, и всё словно бы встало на свои места.       А позже вернулись присяжные. Их решение не было положительным. И Драко знал, что будет расплачиваться за это ещё добрый месяц, выслушивая бесконечный поток жалоб со стороны лучшего друга. Хотя всё может сложиться иначе, ведь, выходя из зала суда, Алекс помахала Блейзу рукой и сказала что-то вроде «я же говорила».       Драко хотелось смеяться, Гермионе, кажется, тоже. Их окружила толпа журналистов, и все выспрашивали у них подробности дела. А Малфой продолжал прокручивать в голове вердикт и всё больше хотел поскорее покинуть это место, чтобы вновь запереться с Грейнджер в её уютном домике и просто пить её самый вкусный на свете чай, или читать её книжки, сами перелистывающие страницы, или даже сделать парочку колдографий, чтобы видеть в рамочке на полке в её доме и своё лицо тоже. Всё же Малфой был несколько тщеславен.       Зал заседания пара покинула держась за руку. Рядом шёл Блейз, который всё ещё продолжал ворчать что-то про несправедливость и правильность трактовки фразы «отсутствие состава преступления». Но позже его перехватили журналисты и нескромный пижон всё же решился отыграться за поражение в попытке покрасоваться перед камерами и блеснуть своим красноречием.       Прошло чуть больше недели после процесса, когда Блейз вновь объявился в кабинете Драко, где и так уже присутствовал Коди и чинно опустошал запасы дорогого алкоголя Малфоя. Блейз хотел было подвести разговор к теме оплаты, очевидно всё ещё ощущая некоторую обиду. Но впрочем, за прошедшее время она сильно смягчилась в результате исполнившегося пророчества Драко. Ведь после инцидента его фамилия стала мелькать в газетах чуть ли не чаще фамилии Драко, а толпы клиентов, взбудораженных процессом, осаждали здание офиса «Забини и ко». Насколько Драко мог судить, к популярности Блейза редактор «Пророка» руку не прикладывала, а значит, прощение действительно имело место быть.       Коди громко зачитывал вслух статью из криминальной хроники, и Блейзу пришлось повременить с замечаниями. Вместо этого он достал себе другой бокал и удобно разместился в кресле у стола Драко.       — Благодаря слаженным действиям сотрудников Лондонского Аврората удалось задержать известного брачного афериста Бернарда Хаутмана.       — Да именно их слаженная работа, разумеется, — саркастично прокомментировал Малфой. Но замолк, когда Коди прокашлялся и продолжил:       — Задержание произошло в одном из баров магического Лондона. Из гражданских лиц, по заверению старшего аврора Виллистона... — Драко хотел было вновь вставить слово, но Коди повысил голос: — Источники утверждают, что на счету преступника более двадцати обманутых жертв по всей Англии, и это только доказанные случаи. Обманутые женщины переводили на счёт Хаутмана крупные денежные суммы, а в итоге оставались брошенными и лишенными средств к существованию.       — Ну, — вместо Драко заметил Блейз, — Милисенте это не грозило, скорее мне.       Коди промочил горло и продолжил читать дальше:       — Авроры утверждают, что фоторобот преступника совпадает с чертами задержанного, и некоторые жертвы уже признали в нём своего обидчика.       — Теперь я понимаю, почему он так охотился за зельем идеального перевоплощения. Очевидно, ради него он и приехал в Лондон. Откуда ему было знать, что зелье не готово?       — Подробности местоположения преступника стали известны в результате скандально известного дела «Малфой против „Ежедневного Пророка“», который, как известно, закончился в пользу редакции, — на последней строчке Коди едва сдерживал смех.       — Твоих рук дело? — спросил Драко у ухмыляющегося Забини.       — Что ты, — совсем без раскаянья ответил Блейз, — в первую очередь это было желание Алекс.       — Кто бы сомневался.       — На данный момент Бернард Хаутман находится под стражей. В Аврорат продолжают поступать письма от новых пострадавших. Полный список жертв преступника редакция не вправе разгласить из-за пикантности дела, однако нам стало известно, что одной из них была женщина, плотно связанная с секретной разработкой Министерства Магии. Сам Министр никак не прокомментировал происшествие.       — Это тоже Алекс? — осведомился Малфой.       — Не знаю, откуда Алекс узнала про Кэтти, но оказывается, она очень ревнива.       — Имя Милисенты не прозвучало, это умно.       — Да, на этом настоял лично я, — согласился Блейз.       — Да ты полон благородства, — притворно удивился Драко.       — Не хочу об этом, — перевёл тему Забини, — лучше расскажи о всех прелестях твоего нового социального статуса.       — Я не понимаю, о чём ты, — Драко изобразил невинность, и вышло это у него из рук вон плохо. Впрочем, этого он и добивался.       — Если ты о лохматой девчонке, — вставил свою лепту Коди, продолжая про себя читать хронику, — то она ушла буквально пару минут назад. Этот мальчишка светится как елочная гирлянда, когда она рядом.       — Даже так? — в глазах Забини заплясал недобрый огонь.       — Оу, нет, — тут же предостерёг его Драко, — даже не вздумай! Я не хочу, чтобы меня выслеживали репортёры с их ужасными камерами! Ни слова Эбэрвезер, прошу тебя. Нам с Грейнджер хватило шикарного разворота на следующий день после процесса.       — Ты его заслужил, — уточнил Блейз, угрожая Драко указательным пальцем.       В этот момент по кабинету разнёсся хриплый смех. Кажется, Коди дочитал статью и она произвела на него приятное впечатление.       — Что с тобой, Коди? — настороженно спросил Драко.       — Да уж, ребятки, всё же это было весело, — утирая проступившие слезы, изрек Коди и приложился к любимой фляжке, при виде которой у Драко запершило в горле, — порадовали старика, это уж точно.       — Кстати, Коди, — вспомнил Драко, — ты помнишь, что кое-что обещал?       — За свою длинную жизнь я много чего обещал, и я рад, что не всё из этого помню.       — Ты обещал назвать своё имя, если развязка тебя удивит, — напомнил Малфой.       — Разве я сказал, что удивлен? — попытался выкрутиться Коди.       — Но ты сказал, что тебе понравилось, а это равнозначно.       — Неправда, — упёрто продолжил старик.       — Правда, — поддержал Забини, который был не меньше заинтригован и хотел чуточку помучить вредного детектива.       — Серьёзно, Коди. Скажи нам.       — Ладно, — сдался старик и поднялся со своего стула. — Только в этом нет ничего смешного. Поняли, мальцы?       — Давай уже, — поторопил Блейз.       — Рован, мое имя Коди Рован.       В наступившей тишине не хватало разве что стрекота цикад. Малфой молча переглянулся с Блейзом, всё ещё находясь в полном непонимании.       — И…– ожидая продолжения, уточнил Драко.       — Ну это сложно объяснить, — замялся старик, — у маглов есть такая процедура, когда они заставляют человека отказаться от алкоголя…       — Ты говоришь о кодировании? — припомнил Драко курс маггловской медицины.       — Вот, да, точно. Один умник из Аврората тоже так сказал, мне пришлось набить ему морду.       — И ты только поэтому скрываешь своё имя? — скептически спросил Блейз.       — Ну, знаешь ли, это не очень-то приятно.       — Ага, учитывая твоё хобби, — посмеиваясь, заметил Малфой.       — Вот из-за таких шуточек я и молчу, — Коди обиженно прихлебнул из неизменной фляжки.       — Ладно, — выдохнул Блейз, — не думаю, что это того стоило.       — А среднее имя Скотч.       — Что? — хором переспросили Драко и Блейз.       — Скотч, — уточнил Коди, — напиток есть такой.       — Так ты ирландец?       — По матери.       — Это многое объясняет, — подытожил Драко.       — У твоих родителей нет вкуса, — зачем-то продолжил разговор Блейз, — если у меня будут дети, я не захочу называть их как напитки.       — С твоими талантами терять женщин, твоим детям будут придумывать имена другие мужчины, малец, — колко ответил Коди и сам же посмеялся своей шутке. Малфой вежливо улыбнулся, а Забини состроил недовольную гримасу, но в душе серьёзно задумался.       Через некоторое время и пару пустых бокалов Забини решился.       — Мне пора, — на прощанье сказал он, подходя к двери.       — Куда ты, Блейз? — остановил его Драко.       — Надо сделать кое-что, что на самом деле я должен был сделать очень давно, — и ушёл, осторожно прикрыв за собой дверь.       — Куда это он? — спросил Коди.       — Подозреваю, что пошёл извиняться перед бывшей женой.       — Это он правильно, — согласился старик, и Драко впервые почувствовал в его голосе нетрезвые интонации, — нельзя не извиниться. Это ничего, конечно, не изменит, но человеку будет чуточку легче, — Драко улыбнулся и согласно кивнул своему другу, каковым теперь точно стал считать Коди. — Мне тоже пора.       — Я провожу, — Малфой поднялся со своего места и открыл старику дверь.       — И ты об этом не забывай, — Коди похлопал Драко по плечу, — уж не знаю, серьёзно у вас там с этой лохматой или нет, но девчонка она что надо. Как говорят у нас в Ирландии: «Не просри».       — Не уверен, что так говорят в Ирландии, Коди, — ответил ему Драко, — но спасибо, я постараюсь.       Когда дверь за частным сыщиком закрылась, Драко вернулся на своё место. Впереди его ждала ещё куча дел. И по сравнению с предстоящим письмом матери деловая переписка и научные труды были простейшими из списка. Малфой собирался привести Гермиону на ужин, но всё ещё боялся, что это приведёт к катастрофическим последствиям в виде подготовки к свадьбе и Грейнджер просто испугано сбежит из Малфой-мэнора. Но откладывать это дело лучше не стоит, в конце концов, ему бы хотелось, чтобы Гермиона привыкла к его большому и мрачному дому.       Драко потянулся в кресле, а затем, будто что-то вспомнив, открыл верхнюю шуфлядку стола. На кипе важных документов и стратегическом запасе гусиных перьев лежала газетная страница. Та самая полоса, на которой Драко впервые увидел Гермиону в своих объятьях. Сестры этой страницы уже давно были сожжены в камине, а эта продолжала храниться в его ящике. Драко уже не мог сосчитать, сколько раз открывал его, чтобы посмотреть на счастливое лицо Грейнджер и просто слегка провести по нему кончиками пальцев. Он, конечно, отдавал себе отчёт в том, что на фото изображена вовсе не Гермиона, но Драко очень хотелось верить, что настоящая Грейнджер рядом с ним настоящим улыбается ещё ярче.