Долг

14 июля 1789 г. Через несколько часов после взятия Бастилии

— Так значит, наш орлеанский друг помог вам в штурме Бастилии и освобождении Беллека? — спросил мастер Мирабо, человек, играющий значительную роль и в Братстве, и в революции. — Да, — кивнул Эймери, убийца в белом костюме. — И, откровенно говоря, его помощь была неоценима. Хоть он и отвлекал Лину. Луи сделал всё возможное, чтобы не измениться в лице. После штурма Эймери со своим отрядом проводил его в подземное убежище Братства и, оставив всех прочих снаружи, завёл орлеанского ассасина в просторную, роскошно украшенную комнату, источающую благовония, где их ждал мастер Мирабо. Вот уже с десяток минут тот выслушивал доклад Эймери, а Луи пытался выглядеть по-взрослому серьёзным. — Сколько вам лет, юноша? — спросил мастер-ассасин. — Разве это важно? — осторожно поинтересовался Луи. Ему не хотелось, чтобы ответ показался слишком резким. — Разумеется, важно. Я должен знать, что за ассасин прибыл в наше Братство, так что рассказывайте о себе всё, с самого начала. Луи догадывался, что его ожидают подобные вопросы, поэтому подготовился к ним ещё по дороге. Моментально приведя мысли в порядок, он начал рассказ: — В 1770 году меня, беспомощного годовалого ребёнка, подбросили к ступеням орлеанского Братства ассасинов. Нашёл и приютил меня Фабрис Реверди, которого с тех пор я считаю своим отцом. Много лет я обучался, ел и спал вместе с ассасинами, проникаясь их философией и образом жизни, но отрицая свою принадлежность к Братству — потому что хотел идти своей дорогой, не ввязываясь в конфликты с тамплиерами. Но не так давно я понял, что судить прежними мерками больше нельзя. Ассасины — это не только война с Орденом, но и отстаивание прав человека, борьба с контролем властей. Ассасины — это то, что сейчас происходит на улицах Парижа и других городов по всей стране. Я осознал, что должен быть здесь и попросил благословения отца. Фабрис дал мне его, а также назначил главой орлеанского Братства. — Луи продемонстрировал шестиугольный знак с символикой ассасинов Орлеана. — И я прибыл, как только смог. На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. — Так молод и наивен, — хмыкнул Эймери, хотя сам казался не намного старше. — Да, это так, — медленно произнёс мастер Мирабо. — Однако когда-то я знал Фабриса — он не доверил бы командование другими ассасинами человеку без соответствующих способностей. — Вы знали отца? — изумился Луи. — Да. Я далеко не всегда жил в Париже. — Ассасин на мгновение погрузился в воспоминания, но тут же вернулся к своим мыслям. — Хорошо. Я разрешаю тебе командовать ассасинами твоего Братства, но подчиняться и отчитываться ты всё равно будешь перед парижским Советом. А сейчас, Луи Реверди, думаю, тебе стоит отдохнуть. Завтра вы получите задание. Когда ассасины покинули комнату, оставив Мирабо в раздумьях, и очутились в коридоре, украшенном колоннами из светлого мрамора, Эймери протянул руку Луи и сказал: — Теперь мы в разных отрядах, орлеанец. Благодарю за помощь и желаю успеха в будущих делах. Только знай, что твоя наивность и привязанность к Лине до добра не доведут. Лучше тебе избавиться и от того, и от другого. — Не дав что-либо ответить, он развернулся и стремительно пошёл прочь. Пока Луи раздумывал, не выкрикнуть ли ему в спину что-нибудь остроумное, из тьмы ближайшей колонны выскользнула Лина. — Надеюсь, ты не последуешь его совету? — весело спросила она. Луи взглянул в её голубые глаза, по которым так скучал, и, улыбнувшись, покачал головой. — Ты же в курсе, что подслушивать совещания ассасинов высокого ранга запрещено? — Высокого ранга? — ехидно повторила девушка. — Подумаешь, глава парижского Братства о чём-то говорит с главой орлеанского. Тоже мне, важные персоны. — Ты этим недовольна? — Да нет, я рада. Фабрис сделал правильный выбор. К тому же, теперь я могу официально называть тебя «моим командиром». — Лучше не стоит, — усмехнулся Луи. Он посмотрел по сторонам, пытаясь понять, где находится. — Покажешь, куда теперь? — Конечно, мой командир. — Лина! — Что? — спросила девушка и беззаботно рассмеялась. — Пойдём. Миновав несколько поворотов, они оказались в куда более тёмном и узком коридоре-тупике с шестью дверьми — по три с каждой стороны. — Здесь мы и живём, — сказала Лина. — Наша комната — дальняя справа. Но как только Луи двинулся вперёд, она прошептала: «Погоди», — и прижалась к нему. Они стояли молча, обнимая друг друга; а тьма обнимала их. Луи только сейчас понял, как сильно нуждался в этом. — Я слышала, как тебя назвали фамилией Фабриса… — проговорила девушка. — Реверди, да. Ну, другой у меня всё равно нет, так что пусть будет эта. — А я буду Линой Реверди? Как мило. Луи не понял, насколько серьёзно она спрашивает, поэтому просто сказал то, что давно плавало на поверхности мыслей: — Мне тебя не хватало. — А мне — тебя. Прошло несколько минут, а они продолжали стоять на месте, просто потому что были друг у друга, потому что для счастья было достаточно и этого.