Об углах и пустых бутылках

      Адвига АнʼСарром, известная всем (дьявол-их-забери) вокруг, как Язва, сидит на террасе таверны в крепости и в неверном, колеблющемся свете факела читает книгу. Ну, или старательно делает вид, что читает, потому что читающие обычно не держат книги вверх ногами. И иногда перелистывают страницы. Потому на лице неслышно подошедшего волшебника явно написано сомнение насчет манер и способов дроу читать. Хотя, кто их знает — они не люди, не тифлинги, и даже почти уже не эльфы.       Язва поднимает голову, смотрит устало и, в ответ на невысказанный вопрос, пожимает плечами:       — Хочу напиться. До пляшущих бесов.       Это желание посещает её раз в пару-тройку дней точно. Оно привычное и уже почти не царапает изнутри. Но только не сегодня. В этот день оно отращивает когти, и, будь душа куском мяса, она была бы разорвана в клочья. Обо всём этом Язва молчит, и это неправильно. Так же неправильно, как перевёрнутая книга, как валяющийся в углу клинок (неслыханное для чернокнижника дело), как усталость в жёлтых глазах. Поэтому маг подхватывает её за относительно безопасный — без шипов и заклёпок — воротник куртки и телепортирует. В кои-то веки, без нотаций. Факел на стене заходится чадом.       В «Лунной Маске», как всегда, людно. И шумно. Язва кивает знакомым, машет с почти радостной улыбкой какому-то дракониду, тоже затянутому в усеянную шипами и клёпками кожу. И эта наигранная почти радость — тоже что-то неправильное. Раздражающее. Выворачивающее наизнанку.       Столик в самом тёмном углу привычно пуст — кажется, он зарезервирован на ближайшую сотню лет, иначе трудно объяснить, почему он всегда готов принять чернокнижницу. Хотя, зная её характер, можно предположить, что завсегдатаи таверны просто обходят его десятой дорогой, да еще и новичков предупреждают. Еще одним подтверждением может послужить практически по волшебству появившаяся на столике бутылка крепленого лусканского вина — официантку маг заметить не успел, так быстро она растворилась в толпе.       Они ни о чем не разговаривают — Язва методично заливает в себя полные кружки невыносимо сладкого пойла, волшебник же баюкает в руках еще первую, помня о своей несостоятельности на этом поприще. Глядя на это, дроу почти довольно жмурится.       — Виииииито. — Скребущие на душе кошки добрались и до горла, голос хриплый и ломкий. Чернокнижница недоуменно прокашливается и неуверенно продолжает. — Скажи мне, Вито, тебя учил кто-нибудь пить?       Тифлинг давится невовремя сделанным глотком, смотрит возмущенно и ошалело, а наглая дроу хохочет. Она заказывает еще несколько бутылок, машет рукой в ответ на все протесты, и можно было бы подумать, что она пьяна, если бы не совершенно трезвый взгляд.       Язва вспоминает, как почти вечность назад так же отбивалась от назойливого желания полуорка научить её искусству пить, не пьянея. Почти проклинает учителя, слишком уж хорошо ему удалось вбить в её незадачливую голову эту науку. Иногда ей действительно хочется уйти от реальности, где она почему-то теряет контроль над происходящим вокруг и мечется, словно не знает, что будет дальше. От глупых игр и надежды на то, что ждёт её что-то кроме потерь.       Стряхнув с себя оцепенение вместе с горькими мыслями и терпкими воспоминаниями, чернокнижница поднимает кружку, призывая мага присоединиться, и пьет до дна. На столе и под столом уже целая батарея пустых бутылок, а через столик какой-то эльф, то ли вдохновлённый их подвигом, то ли решивший потягаться, обсуждает с углом теорию множественности миров, ничуть не смущаясь молчаливости своего вынужденного собеседника.       Через пару часов, не выдержав болтовни пьянчуги, перешедшего с научных теорий на свою незадавшуюся жизнь, Язва встаёт, помогает подняться уже не совсем трезвому Вито, бросает пару монет на стол и выходит, не забывая прихватить бутылку не слишком крепкого пива. Утром эта бутылка пригодится магу, но это будет только утром, а пока друзья, посмеиваясь, идут в сторону дома.       Едва ли не впервые за целый век Язва готова признать, что у неё есть дом.