Звезда Чёрного Пса

Кричер выслушал мой приказ, согнувшись и припав к полу. - Как будет угодно молодому господину, - пробормотал он яростно. – Молодой господин Сириус недостоин стереть грязь с обуви своей матери, ох, бедная моя госпожа… - Он снова взвыл и попытался побиться головой об пол. - Довольно, - произнесла матушка суровым голосом, - Кричер должен выполнять и приказы моего сына Сириуса. Как мои, - добавила она, помолчав секунду и посмотрев на меня... Я вздрогнул. Неспроста такая милость. Но снова повернулся к домовику и опять приказал принести медальон. - Тот, что передал тебе мой бедный брат, - уточнил я, чтобы домовик не смог увильнуть от приказа. Тот сразу выпрямился, блеснул выпуклыми глазищами и… исчез. Только полы белоснежной тоги взметнулись. Абсолютно беззвучно. - Ну-у, надо же, - только и успела сказать Августа Лонгботтом, как Кричер вернулся в комнату. В дрожащих лапках он держал очень симпатичную вещичку – золотой медальон размером с куриное яйцо. На передней части, обращённой к нам, причудливо изгибалась зелёная змейка, образуя собой стилизованную латинскую букву С. - Какая прелесть! – В один голос сказали обе дамы и потянулись посмотреть на медальон поближе. Я не мог этого допустить – дёрнул Кричера за тонкое плечико, отталкивая от обеих волшебниц. - Что такое, Сириус? – удивилась матушка. А её подруга мгновенно приготовила волшебную палочку. - Ну-ка, посмотрим, - прошептала она, накладывая сканирующие плетения на медальон. Сбилась, начала сначала. Глядя на неё, и матушка начала выписывать сложные фигуры заклинаний над медальоном, который Кричер продолжал держать в ладошках, но уже на некотором расстоянии от нас. - Это невозможно! - поражённо вздохнула Вальпурга. - Это же... Я чувствую здесь магию Тома. - И она ещё раз наложила проверочные заклинания. - Но откуда?! - Хоркрукс, - опять одними губами произнёс я. Но меня услышали. И тишина превратилась в оглушительную. Краем глаза заметил движение на большой картине, висевшей в столовой на стене напротив входа. Там был нарисован стол, казавшийся продолжением нашего обеденного стола. И в спокойном состоянии на картине могло присесть за этот стол где-то десять предков. Чинно и благородно. Другое дело, что далеко не все представители предшествующих поколений изъявляли желание присутствовать на семейных обедах. Одни посещали только детские комнаты, наблюдая за становлением характера у потомков. Кто-то проводил время в зале для тренировок, гоняя юных отпрысков семьи Блэк с помощью магии домовиков, которыми они могли управлять. Если на это было разрешение действующего Главы Рода. Да что там говорить - даже в библиотеке и в кабинете Главы Рода на общих полотнах одновременно могло присутствовать всего пара наблюдателей. Но только не сегодня! Разумеется, все предки не поместились бы и на этом полотне. Но вот такого количества нарисованных родичей на одном полотне мне ещё видеть не приходилось. И присутствовали тихо, стараясь уловить каждое слово из нашего разговора, сами ничем не выдавая своего интереса. Первой отмерла матушка. Она резко дёрнула рукой с волшебной палочкой и подтащила меня к себе поближе. - Отвечай, - прошипела она мне в ухо, - что ты знаешь про, - она запнулась, не желая называть страшное слово, - о хоркруксах. И как к этому привязан Регулус? - Так ведь он первым догадался, матушка, - ответил я тихим голосом, но чётко выговаривая каждое слово. - Догадался и начал действовать самостоятельно. Не поставив никого в известность. Вот и дело не доделал, и сам погиб. - И грустно вздохнул. Мне и впрямь было жаль Регулуса Блэка. И как брата Сириуса, и как мага с большим потенциалом. Смог ведь он догадаться о хоркруксах. А ведь читал те же книги, что и Сириус. Впрочем, вряд ли у прежнего Блэка было много возможностей поработать с книгами после его феерического поступления на Гриффиндор. А потом полного разрыва с семьёй после пятого курса, когда он практически переехал к Джеймсу Поттеру. Всё это промелькнуло у меня в голове, а я продолжал удерживать на лице печальное выражение. - Хоркрукс? - Переспросила и Августа. - Что-то знакомое. Что-то из Тёмной магии, да? Матушка со стоном откинулась в кресле, прикрыв лицо рукой. Но отклонила помощь подруги, сказав, что просто сильно расстроена. Немного помолчав, она рассказала, что сама знала о "якорях", которые на самом деле таковыми не являлись. - Первым магом, который создал Хоркрукс, был Герпий Злостный или Омерзительный. - Герпий? – Тут же удивилась Августа. – Я помню – про него так интересно рассказывал наш профессор по магозоологии. Она мечтательно прикрыла глаза и тоном прилежной ученицы заученно оттарабанила: - Этот волшебник родился в Древней Греции и с самого детства считал себя исключительным. Об этом ему сообщили пифии, к которым мальчика привели родители: было предсказано, что труды Герпия магическое сообщество будет вспоминать даже через тысячу лет. Только Пифия в Дельфах не захотела ничего сказать о будущем мальчика. Ходили слухи, что она только плакала кровавыми слезами и молчала. А другие предсказательницы не обманули. Уничтожение одного небольшого городка, которое произошло во время работы над хоркруксом, несколько убитых маглов, пострадавших во время эксперимента по выведению первого василиска помнят до сих пор. Впрочем, как бы удивительно это не звучало, но помнят в основном именно темные маги – в истории магии имя Герпия Злостного и подробности его экспериментов стыдливо замалчиваются. Безусловно, деяния Герпия ужасны. Даже с точки зрения его современников: не зря же они наградили волшебника таким прозвищем. – И она лукаво улыбнулась. – Помню ведь всё, что учили, хоть и не связала свою жизнь с разведением магических существ. - О, это прозвище не случайно - ведь именно Герпия маги называют Отцом василисков. – Матушка грустно улыбнулась. – После долгих экспериментов Герпий выяснил, что из куриного яйца, высиженного жабой, появляется на свет гигантская змея, отличающаяся крайне опасными свойствами - василиск. Считается, что василиск Герпия Злостного прожил почти девятьсот лет. - Тогда василиск Салазара чуть-чуть поменьше будет, - буркнул я себе под нос. Недостаточно тихо. Меня услышали, но не приняли во внимание. Пока что. Я это э-м-м… пятой точкой почувствовал. - Но другим деянием Герпия, за которое его сильно недолюбливают в магическом мире, - продолжила матушка, - это создание теории о продлении жизни любого мага с помощью создания неких якорей – хоркруксов. - Герпий в своё время был известен как один из самых мощных и влиятельных практиков темных искусств в истории. – Кивнула Августа. - Именно Герпий был тем первым волшебником, который когда-то успешно создал хоркрукс. И, возможно, это он - тот волшебник, который изобрёл методы такого процесса, изложив материалы своих исследований в некоторых, оставшихся после него свитках. - Это «Волхование всех презлейшее» Годелота? – Засомневалась Августа. – Я как-то видела эту книгу в годы учёбы в Хогвартсе – в Запретной секции. Там встречалось имя Герпия. - Именно в той книге были использованы материалы, которые Годелот смог найти в нашей библиотеке, - кивнула Вальпурга и горделиво огляделась. – Не хочу хвастать по-пустому, но именно в нашей семье сохранились копии всех работ Герпия, которые когда-то имелись в Александрийской библиотеке. Разумеется, записи были на греческом языке – его архаичной форме. Хоть среди моих предков были настоящие энтузиасты, сделавшие переводы всех материалов на разные языки. В том числе и на современный английский. Кстати, стоит также добавить, что Герпий был и змееустом. Перу этого волшебника принадлежало три свитка, в которых подробно описываются заклинания вызова змей и их использование в боевых целях. Увы, на парселтанге. Они так и остались не переведены ни на один язык. – Она в испуге поднесла руку к губам и прошептала, - Том Риддл. Он бывал в нашем доме по приглашению Ориона и Альфарда. Том сумел очаровать и их тоже. У него был доступ к нашей библиотеке. Я размышлял. Память Сириуса открывала передо мной такие пласты из семейной истории, что я диву давался. Это ж надо – рукописи из Александрийской библиотеки! При этом – не только магловские рукописи, но и множество работ магов. Каким же образом они оказались в нашей семье? Один из моих предков, тот, что тогда носил прозвище Чёрный - на французский манер, а именно – Тьерри Нерра. Он был сыном благородного рода и получил воспитание и образование в Королевской Академии Карла Великого. После ее окончания он был посвящен в рыцари и вошел в число рыцарей Круглого Стола - братства, которое было создано Карлом после обретения Грааля. Брат Тьерри (увы, он не был магом) – граф Жоффруа Анжуец – являлся при Карле одним из двенадцати пэров Франции и погиб вместе с Роландом в ущелье Ронсеваль в семьсот семьдесят восьмом году. Именно Тьерри Черный от имени рыцарей Круглого Стола перед лицом Карла обвинил графа Ганелона в предательстве, повлекшем за собой трагедию в Ронсельвальском ущелье. На судебном поединке Тьерри, продемонстрировав чудеса магического и ратного искусства, победил и убил паладина Пинабеля, защитника графа Ганелона. И потому смог претендовать на шатёр графа и на его сундуки, в которых нашлось немало интересного. Оказалось, что граф Ганелон, вступив в союз со злейшими врагами Карла, предал своего сюзерена королю мавров Марсилию. И получил в награду за предательство не только золото, но и знания, заключённые в книгах и свитках из считавшейся погибшей библиотеки. Тьерри Нерра сумел правильно оценить богатство, попавшее к нему в руки. Несомненно, эти тайные знания былых веков послужили основой для магического роста. Вскоре он стал не только советником своего племянника – нового графа Анжуйского, но и сам стал правителем этой богатой франкской провинции. Правда, в руках его потомков графская корона не удержалась - из-за бешеного нрава они умудрились рассориться с соседями-маглами, на земли которых регулярно насылали моровую язву, смерчи и снегопады. Да и с королем из рода Капетов, которого именовали не иначе как «коронованный осел», отношения не сложились... Вот и пришлось искать удачи за Ла-Маншем. Нерра первоначально не планировали перебираться к родичам на Остров. Однако в самом начале тринадцатого столетия дела Плантагенетов на континенте стали выглядеть совершенно удручающе. Король Франции захватывал принадлежащие королю Иоанну владения одно за другим. Тогда ещё в роду Блэк – фамилию пришлось сменить на английский манер, ибо слово «французы» во времена правления Иоанна Безземельного и Генриха Плантагенета считалось синонимом слова «магглы» - не появилось традиции называть детей «звёздными» именами. Вот и можем мы увидеть имена Корвуса и Ареса Блэк на гобелене. На том его варианте, что находится в зале с Родовым камнем. А не на той безделице, которая висит в гостиной и охватывает лишь последние семь поколений нашей семьи.