"Волки воют в тишине"

У Харуно были улётные выходные. Прям с утра в честь них и тошнило, и воротило. Если бы только она могла вспомнить сколько и что пила, и сколько махала своими опытными кулачками, было бы прямо айс. Но память аки очкастая целка берегла себя. Поэтому в голове звучал лишь невнятный гудёшь пьяной совести. Харуно не ангел, но её совесть увольнительную не писала и капала каждый раз после очередных алкогольных загулов. И, если бы Харуно трахалась с кем ни попадя, а наутро ничего не помнила- это наверно было бы не так печально. Она бы была просто шалавой без мозгов, а так она недотраханная и влюблённая, больная девочка с тяжёлым сердцем и рукой. Хотелось запить пустыню во рту чем-то градусным и обязательно холодным, потому что было душно. Чертовски, хоть кожу снимай и выветривай на балконе. Харуно так и чувствовала, что от неё разит. И угаром, и безнадёгой. И что воняет больше не понятно. Ебический гель для душа её нутро от боли вряд ли отмоет. И предаваться горьким думам с босыми ногами и в костюме Евы было как-то прикольней. И насрать хотела Харуно, что живёт она на пятом без шторок. У неё нечего смотреть, разве что телескопом и с близкого расстояния. Кости как кости, только соски торчат, что смело лейкопластырём залепляй - лифчик нафиг не сдался с таким размером. Трель звонка выводит её из почти нирваны, а на другом конце рыдают. Только не положено звонившему сопли на кулачки свои наманикюренные наматывать. Ведь это же Яманака - фурия в красном. А вот кажись и миф трещит по швам, ибо хнычет Ино в трубку и что-то скулит, видать хочет чтобы Харуно трусы поверх прикида супер геройского напялила и мчалась на другой конец города её откачивать. Харуно скептически сводит брови и слушает душевные излияния своей вроде бы лучшей подруги и смотрит на своё отражение в зеркале. Нет всё-таки не сходятся у неё бровки в моно-мостик. Мимика не та. Вздыхает тяжко, обречённо и бубнит обещание приехать и спасти блондинку от всех ебучеств мира сего. Харуно насрать как она выглядит, насрать что понедельник и ей надо вроде как на работу. Заебитесь господа. Девочка немного перегорела. Поэтому в метро косятся на её белую майку на голое тело, и рваные джинсы, где дырок больше чем самих брюк. И вроде у неё путана-стайл и к такой пристать не грех. Да только девочки-давалочки так свирепо не скалятся и не перебиты у них на хрен костяшки. Поэтому только пялятся и пытаются дышать через раз, потому что маршрут в ванную Харуно был отменён. Ибо насрааать. Квартира блондинистой заразы встретила Харуно приличным срачём и соплями. Яманако видно прорыдала не один день, ибо нос был стёрт до красной финишной, а под глазами залегли не мешки-вагоны. На вопрос что за дерьмо варится в её башке, эта зарёванное чудо сунуло под нос Харуно какую-то хрень, подозрительно пахнущую блевотиной и мочой. Букет ароматов воротил нутро и заставлял вспомнить рефлекс блевать, но Харуно стоически держалась. Ибо падать было негде. Свинка развела шикарный свинарник. Прям удавись комик проснулся в Харуно. А хрень была необычной, белой такой и с двумя полосками. Параллельными и синими полосками, аки две полоски на магистрали.Только эти параллели вели не куда-то там, а прямиком в персональную адскую контору. Ибо это серьёзно как-то. Две полоски и повод реветь весомей. Харуно хочется спать, а не разбираться в чужом говне. Но в ней шевелится и елозит сука-совесть. Ебическая подруга и ебические две полоски. Комок хромосом, внутри зарёванной дуры напротив. Всё удавись, как серьёзно. Ребёнок, мать его, которая кстати не предохранялась. Харуно хуеет тихо так. Толи бей Яманако наотмашь, чтоб мозги её ебучие потекли по стенке, то хватай в охапку и её сопли о себя вытирай. И Сакура без подсказки что делать. Суфлёр таки сдох. И ведь они вроде уже большие девочки и им пора вроде как уже играть в настоящие дочки-матери, только когда играешь папа не особо нужен. А вот в жизни рожать одной, пиздец как невесело. Харуно матереет и накрывается вагончиком злости. Яманако в первый раз на её памяти плачет, причём в голос с акомпонентом соплей в три ручья. Железную блондинку в вечном красном, довели. Конкретно так. И Харуно понимает, что её выходные ещё не прошли. Бухать и бить морды снова на повестке дня. - Кто? - это всё на что хватает Харуно сейчас. Остальные силы брошены на мобилизацию камикадзе внутри. - Хаширама - вяло блеет блондинка, а градус хуения у Сакуры продолжает подниматься. В голове у неё трезвонькает ржущая обезьянка. Получите шок и распишитесь, пожалуйста, вот как примерно прозвучало откровение Ино. - Он в курсе?!- получая в ответ усиленное мотание головы, Харуно понимает, что это не просто жопа, это самый что ни наесть беспощадный анал. Традиция трезветь на работе по понедельникам и терпеть мудака Мадару, машет ручкой и белым платочком. Харуно вообще сегодня проснулась с ощущением что её бренный мирок пора расшатывать до основания. Вот оно блядь - начало. - Почему? - попытка намбер фри принести немного ясности в это гребанное утро, наступившее в полдень. - Он женится на другой, - платки у Яманако кончились. В расход пошли рукава пижамы. Не к месту вспомнились династические браки императорской семьи. Хаширама голубизной кровей не страдал, но пафосом от их гребущей бабло семьи, несло за версту. Видать папаша таки решил свить сыночку его собственный гадюшник. Только младшему Сенджу не доведётся поплевать яду, разве что похаркать через катетер, Харуно уж постарается. Порвёт свою тощую задницу, но обеспечит. - Что с приплодом делать будем? - да, Харуно сказала именно мы, ибо ныряя в бочку с дерьмом не имеет смысла надеяться остаться чистеньким. Если эта дура хоть заикнётся об аборте, ходить ей со вставной челюстью. Ибо Харуно мать его гребанный моралист. А хнычь не хнычь, но быть Яманако пузатой. А Харуно будет на побегушках вместо мужа-ублюдка и притаранит ананасы ночью если Ино попросит. Потянуло Сакуру спасать чью-то жизнь так что не отрекаются ебя - себе мозги. Ино хныкала, но уже закутанная намертво в тёплый пушистый плед и восседая на диване, поджав под свой шикарный зад холодные ступни. Харуно материлась и искала носки. Пофиг какие, главное чтоб тёплые и чтоб желательно натягивались по самые гланды. Носки были найдены и натянуты, как и нервы у Харуно. - Значит ты сидишь тут и ревёшь дальше. Никуда не таранишь своей тушей неадекватной. А я съезжу передам горе-папаше смачный привет и заодно уволюсь. Пусть Мадара дальше сам ебётся со своими клиентами. Задолбало. И Харуно умчалась. Проскакала все лестничные пролёты, аки мерин ретивый, ибо было заебись теперь хорошо. План созрел чёткий: въебать от души, послать от души и свалить. Чем не Наполеон с бескозыркой своей треугольной?! Вот и Сакура летела, аки ужас на крыльях ночи, только в наличие вместо крыльев -любимая косуха с черепом на спине и прихераченными не к месту шипами. Харуно идёт мстить. Брутально так, с раскраской енота на всю морду и белой майкой, которая хрен что скрывает. Так что навострив соски, Харуно идёт. Этажи корпорации мелькают в прозрачном пафосном лифте, а у Сакуры ебать, как уже кулаки чешутся. Лифт звякает, и рабочий улей замирает - их серый кардинал пришёл, но без юбки и пиджака. Растрёпанная и вся такая неожиданно сексуальная, без тормозов. Молчит Харуно, молчит и планктон офисный в сторонке. Никто на пути у этой бестии не встанет. У них, итак, уже встало по самое не балуйся. Вон отчётами стыдливо прикрываются и краснеют в монитор. Харуно ебать, как весело. Вот он её едрённый звёздный час. Фанфары ей, пожалуйста, и ебальник Хаширамы поближе. Хотя и без фанфар, искомая дверь с нужным уёбком за ней найдётся. Харуно похрустывает костяшками на ходу и скалится. Всё пришло время тотального пиздеца. Дверь под напором её пинка сыплет штукатурку со стены в кабинете. Туша Сенджу валяется в кресле в позе великого мыслителя. По аромату видно, что не только у Харуно выходные прошли весело. Её появление прямо производит фурор, ибо с нечленораздельным мычанием с другого конца подтягивается её мудак-начальник. Мальчики пили. Мальчики развлекались. Ничего, Харуно обоим устроит продолжение банкета. Без предупреждений рабочий стол Хаширамы скрипит под мнимой тяжестью подошв берцев, надетых Харуно на босу ногу. Ебальник Хаширамы не успевает сформировать удивление, как ему тут же прилетает прямо в его точёный уёбышный профиль. Прямо с ноги. Пока этот мудозвон отблёвывает кровь вместе с зубами на шикарный ковёр с ворсом, Харуно бесцеремонно стягивает со стола и пеленает своими лапищами Учиха. У Сакуры мать его рефлексы, поэтому и второй точёный профиль подправлен её ласковым прикладом темечка об лицо начальника. Только Учиха заебись, какой стойкий и в ответ прокусывает ей плечо заливая своими соплями и кровью весь шиворот. - Что на тебя нашло? - Хаширама с трудом, но выблёвывает своё удивление. - Ах что на меня нашло?! - Харуно рада бы продолжить свою тираду, подкрепляя ту серией ударов, да вот только Мадара вцепился намертво, аки бульдог. - А трахать и брюхатить Яманако, значит на тебя находит, а потом брать на себя ответственность нет?! - Харуно жалко дёргается в чужих жилистых руках, а Хаширама бледнеет. Белое с красным фантастически сочетается. А дальше происходит, то что выбивает у Харуно под ногами землю: Хаширама выскакивает из кабинета с диким и почему-то радостным визгом, её саму швыряют в стену напротив и тихим "заебись я в тебя влюбился" накрывают. Накрывают её своей тушей, и дыханием, своим смрадом алкогольным. Харуно не прочь бы блевануть, но рот занят не тем. Там елозят языком. Чужим. Властно так. И почему-то Харуно течёт - плавленными мозгами и бунтующими гормонами. Коленки вроде как просятся проверить мягкость звёздных бубенцов Учихи, только на этот раз гад правильно сгруппировался, и трётся промеж её ног своим бедром. А у Харуно крыша шуршит шифонерой и медленно едет вниз. Вторжение внезапно прекращается и напротив глаза-людоеды, что её душой хрустят, аки вафлей. И молчат оба. Сказать хочется много, но узлы в животе сильнее тянут. У неё перебиты костяшки, у него тоже. Это остро чувствуется, когда их пальцы находят друг-друга и по-больному нежно переплетаются. Она всегда сама зализывала свои раны и дыры. А сейчас кисть опаляет чужим невменяемым дыханием и по свежим ранкам пробегает неспешно шершавый язык. Харуно уверенна, что Учиха ни с одной из своих девок такого не делал. Да, и до этого у него не было таких ублюдин больных, как она. Слизывает следы запёкшейся крови, а сам смотрит не просто в глаза. Харуно понимает почему когда-то выбрала Мадару. У него внутри бездна.Полная и со смыслом. И пусть на поверхности его плавает один лишь утиль, этот мужчина стоил всех её истерик и помешательств. Никто другой не смог бы дать ей это гребанное чувство счастья.Её собственного и больного. Харуно не успела проследить, как её спеленали в крепкие объятья и оттащив к роскошному кожаному креслу, усадили на колени. Утыкаясь Мадаре носом в ключицу, Сакура жадно втянула запах его одеколона и матёрого тела. Молчалось на удивление приятно и легко. Свив своими отбитыми накануне коленками подобие гнезда, Харуно была в Нирване, отсчитывая бит общего сердцебиения. Единственное, что не давало словить полный кайф - Яманако в соплях и грязной пижаме на другом конце города. - А как же свинка?- язык еле отлип от нёба. - А никак. Поистерит. Порыдает, а потом на алтарь, впрочем, как и ты. Хаширама надолго без колёс уехал от счастья. Придурок - обречённо выдохнул Учиха. - А как же брак по расчёту? - всё-таки брови у Харуно сошлись, ибо она не понимала. Ровным счётом ничего. - Хаширама за твою подружку всех катком переедет и ровным слоем закатает в асфальт. У них давно уже эта обоюдная амурная хрень. Уверен сейчас о башку Сенджу что-то тяжёлое разбивается. Харуно замолчала. Потом нахмурилась снова. Значит Учиха говорит правду и быть Яманако не только брюхатой, но и замужней. Охуеть. Всё в один день. Но Мадара что-то там и про неё говорил. Что-то про алтарь. Харуно живо представила себя распятой на ритуальном каменном столе и стоящего над ней Мадару в чёрной рясе на голое тело. Особенно последнее представлялось очень ярко и волнующе отчего-то. Только кому её в жертву приносить-то? Харуно окончательно запуталась и мозг выдал капитальный эрор. - А меня зачем на алтарь?- глупо звучало однозначно, но любопытные глисты обсасывали перегоревший мозг. - На алтарь?! Хмм. Какая плохая девочка, но мне нравятся твои богохульные фантазии однако, малышка. - Мадара ухмылялся, но уже без присущей ему пошлости. - Женюсь я на тебе. - Учиха продолжал ухмыляться, наблюдая как Харуно пытается удержать челюсть на месте. До того, пока Сакура успела переварить сказанное и сформировать вопрос, от Мадары в лобешник прилетело второе откровение: - Люблю, - вот так просто и все годы морального голода Харуно, коту под хвост да поглубже. И ведь почему-то цапает её нутро обидой и злостью. Только у Харуно мозги пока по обязательной явке на месте. Этот мудак патлатый не из тех будет петь неупокоенным голосом дифирамбы о неземных чувствах и прочей хрени. У него всё по делу. Практичный шибко гад. Но если сказал что любит, значит что-то в его преисподней сдохло и скорее всего это сердце. Прикатило вот оно счастье - хоть за волосы хватай да в кресло вжимай от счастья. Тянется Харуно вверх к губам, которые ей не врут сегодня в день ебический свершений и переворотов. Накрывает. Её. И она накрывает своим отчаяньем губы Мадары. Огонь по всем фронтам. Тащите канистры и бензин, Харуно будет зажигать. Девочка созрела. Мальчик дозрел. Рыдайте господа. Сейчас будет анцензоред. Взрослое кино. Доелозилась называется на чужих коленках. Но Харуно откровенно плевать если её возьмут на прямо на столе чёртового Сенджу. Вот только Учиха не спешит и только пальцами рисует на её спине что-то нежное и невидимое. Харуно шумно выдыхает. Её не берут. Как же так?! Не хотят?! Мадара улыбается довольно, глядя на её мысленные потуги и прежде чем снова накрыть её обветренные губы, выдаёт что-то большее чем клятву в вечности: - Сберегу до свадьбы, а там держись - расшатаю по позвонкам. И Харуно отпускает. Своих затравленных волков. Навылись они и наскулились в одиночестве. Одичали. Только время пришло. Стая её пришла...