Мой безумный сосед

Билли Джо Наутро я просыпаюсь совершенно отдохнувшим. Да неужели! Открыв глаза, я вижу, что рядом лежит девушка, которую я люблю. Прижимаю её к себе крепче, утыкаюсь носом в её макушку и глубоко вздохнув, улыбаюсь и чмокаю её. Она так сладко спит, что будить её совершенно не хочется. Моя маленькая девочка. Я аккуратно перелезаю через Эд, укрываю пледом и отправляюсь в ванную — умываться и прочее. По дороге оглядываюсь вокруг, и мне вдруг становится стыдно. Почему-то вчера я даже не придал значения тому, что в доме у меня жуткий бардак, да еще и дивану пришел, мягко говоря, п….ц. Выйдя из ванной комнаты, я подхожу к Эдриенн и присаживаюсь рядышком. Она такая умиротворенная, на её лице — улыбка, такая чистая, такая искренняя. Но пора уже вставать. Наклоняюсь и целую её.  — Эй, Эди, вставай, — мой голос спокоен, практически переходит на шёпот. Девушка открывает глаза и тут же, улыбнувшись, обхватывает мою шею руками. Вроде бы я должен был уже привыкнуть, ведь теперь всё именно так, как я хотел, как я мечтал… Она утыкается в моё плечо и прижимается ко мне. А я улыбаюсь как идиот, ведь и правда, теперь всё просто идеально.  — Эдриенн, я сейчас быстро сбегаю в магазин, а то я совершенно забыл, что у меня даже кофе нет, — смотрю в глаза девушки, при этом убирая ей за ухо волосы, которые спали на глаза. Она вдруг хмурится, но вместо того, чтобы сказать что-нибудь резкое или отругать, задумывается. От её следующей фразы я чуть не подпрыгиваю.  — У меня дома есть вкусное какао, сходи, возьми его, вон мои ключи, на тумбочке, — Нессер указывает мне в сторону выхода и улыбается как ребенок. Хм, ведь так даже лучше. В одних домашних штанах, без футболки, я вскакиваю и выбегаю. На улице погодка холодновата для такого наряда, но мне на это, скажем так, наплевать. Захожу в дом Эд. Эй, я впервые попадаю в её доме куда-то, кроме кухни, ибо сейчас я в гостиной! На камине стоит много фотографий. Наверное, это её семья. Точно! Отец, мать, старшая сестра. И брат. Младший, ух ты. Да у неё еще сравнительно маленькое семейство было. Я улыбаюсь этому и отправляюсь на кухню. Отыскав какао, топаю обратно домой. Зайдя внутрь, я с ходу получаю от девушки звонкий подзатыльник:  — Ау, ну вот за что? — потираю затылок и смотрю на свою гостью. Эд уже, по-видимому, нашла мои вещи и надела одну из моих футболок. Она достаёт девушке чуть ли не до колен, и это смотрится ужасно красиво и мило.  — А за то, что в такую погоду не стоит расхаживать в таком виде, ясно? И в этот момент я впервые в жизни ощущаю, как человек действительно за меня переживает. Вот это да! Эдриенн направляется на мою кухню и ставит чайник, а на плите уже аппетитно шкворчала чем-то сковорода. Ну конечно, она вчера принесла мне некоторые продукты. Встаю, опираясь о дверной косяк, и невольно начинаю любоваться на неё. Девушка бегает по кухне в моей футболке, с вороньим гнездом на голове, боже, какая же она красивая. Следуя неожиданному порыву, я подхожу к ней сзади, обхватываю руками за талию и упираюсь носом в затылок Эдриенн, еще сильнее прижимая её к себе. Мне безумно хорошо в этот момент, а девушка даже на мгновение останавливается. Видимо, она совершенно этого не ожидала.  — Билли, сейчас яичница сгорит, а мне бы не хотелось тебя кормить таким, — говорит Нессер. Удивлённый, я отстраняю лицо от её затылка. Что она только что сказала?! Не могу поверить своим ушам… Когда я сажусь за стол, Эд ставит передо мной тарелку. Я-то сам готовлю совсем так себе, а у неё это вышло даже очень превосходно. Несмотря на то, что я очень вредный в еде… После завтрака я даже сам умудряюсь помыть за нами двоими посуду, что девушку очень удивило. Ещё бы, она ведь думала, наверное, что я вообще ни черта не умею, а тут вот какой поворот событий. После этого я сам завариваю нам какао, сажусь на стул и наблюдаю за тем, как Эд достаёт чашки, ставит их на стол. Смотрю ей в глаза и обхватываю руками чашку.  — У тебя, наверное, замечательная семья? На фото у тебя в гостиной вы все такие дружные. Девушка улыбается, рассматривая меня, будто изучая, и мне это, между прочим, нравится.  — Да, папа и мама всегда нас очень любили и дарили нам всю любовь, а с сестрой мы были лучшими подругами. А наш братец, — видимо, у неё очень тёплые воспоминания, связанные с ним, — он просто ходячее несчастье, но в нём столько обаяния, что когда он что-то вытворит, долго на него злиться никто не может. А ты? Расскажи тоже о своей семье? В этот момент я слегка тушуюсь, ведь моя семья… Даже не знаю, и не скажешь, чтоб у меня всё было настолько плохо, и не скажешь чтоб всё было хорошо. Задумавшись, опускаю глаза в чашку.  — Я-то сам из Бёркли, совсем недалеко отсюда. Я в семье самый младший и, видимо, самое большое недоразумение, — в этот момент я ухмыляюсь. — Нас в семье очень много, если честно. Мы всегда были дружные, но в тот же момент каждый был как бы сам по себе. Особенно это чувствовалось после того, как умер отец, — побольнее закусываю губу, но стараюсь не показывать этой слабости. — Но, а так в основном всё нас устраивало. Девушка смотрит на меня внимательно, а я вдруг начинаю прятать взгляд.  — Эй, ты чего, не хочешь говорить о своей семье? И почему-то я не увидела ни одного вашего совместного фото? Я вдруг и сам понял, что почему-то скрываю это. Поэтому, подняв глаза, я тихо произношу:  — Все просто потому, что я по ним не скучаю так сильно, как этого бы хотел. Девушку удивляет такой ответ, но я сам понимаю, что это правда. Да, я скучаю по маме, пожалуй, слишком сильно. Но, может, во мне всё ещё говорили детские обиды. В общем, совершенно неважно. Неожиданно из размышлений меня выдергивает нежный голос Эдриенн, который раздаётся прямо у меня над ухом.  — А ты знал, Армстронг, что ты свинтус? Ты посмотри, что у тебя в доме творится! Боже, ведь эта девушка идеальна, не так ли? Она не стала вдаваться в подробности, не стала давить на меня, а просто решила меня малость пристыдить. Мои щеки тут же начинают пылать, и я опускаю глаза.  — Ну кто ж знал, что в этот дом когда-либо зайдет такая очаровательная дама? Оборачиваюсь и обхватываю девушку за талию, после чего Эд наклоняется, и мы целуемся. Но так или иначе, своими поцелуями и комплиментами мне не удаётся избежать уборки. Уже через десять минут я складываю все старые бутылки в мусорный пакет, а Эдриенн протирает пыль и убирает тумбочку.  — Вот скажи мне, Билли, зачем тебе столько бумажек? Пластинок? Ух ты, она что интересоваться теперь этим будет? А мне это начинает нравиться…  — Ну как зачем? Ведь я пишу музыку. Слушаю исполнение других музыкантов, учусь у них, совершенствуюсь. Прохожу мимо девушки, чтобы выкинуть мусор в мусорный бак. Вот это да, сколько же у меня хлама! Когда я в очередной раз направляюсь к тумбочке, мне прямо в голову летит какая-то тряпка, в которой я признаю свой носок. Да я ж его уже месяц искал! Я даже улыбаюсь этому, а в этот момент мне прямо в лицо летит второй, а передо мной уже стоит Эдриенн, которая разрывается со смеху.  — Билли Джо, какого лешего твои носки делают на верхней полке? Я делаю вид, что меня это не касается и продолжаю убираться дальше, но не тут-то было. Мне в очередной раз вдруг что-то летит в голову, и когда я оборачиваюсь, вижу запечатанный презерватив. Ну вот, теперь стыдно. Хотя чего это я, что тут такого? Но потом понимаю, что есть что такого, потому что он немного открыт. -И чем же тут наш Билли занимался? — Эдриенн говорит это так слащаво, будто пытается меня в край пристыдить. — Нет, Армстронг, ты и в правду настоящий свинтус. Хоть бы презервативы-то выкидывал! — девушка говорит это с хохотом ровно до того момента, пока я не снимаю её со стульчика и не ставлю на пол.  — Так, давай я сверху уберу, а ты уже снизу? Тут Эд заливается ещё сильнее:  — А ты думаешь, снизу ничего такого не будет? От этого я ещё сильнее краснею, мне просто хочется снести этот дом к чертям, что бы она, не дай Бог, ещё чего-то не нашла тут. Где-то за пару-тройку часов мы управляемся со всеми делами и вот, уже сидим на диване, которому место уже на свалке, между прочим. Прижимаю к себе девушку и довольно улыбаюсь.  — Эдриенн, а что ты сейчас чувствуешь? Мне хочется услышать, что же скажет Эд, понять, что она чувствует по отношению ко мне… Эдриенн  — Эдриенн, что ты сейчас чувствуешь? Это повергает меня в полный ступор. Собственно, как и всегда. Ну неужели он не знает, что такой вопрос задавать крайне нетактично? Неужели он не понимает, что всё равно я не смогу передать всю полноту своих чувств на словах? Наши взгляды пересекаются. Смотрю прямо в изумрудно-зелёные глаза своего собеседника. Они такие яркие и выразительные, большие и словно бы удивлённые, совсем как у ребёнка. В эти глаза я могла бы смотреть вечно.  — Серьёзно, Билли? Ну неужели ты сам не понимаешь? — очень тихо произношу я, не отрывая взгляда от глаз Армстронга. Билли Джо сжимает губы и строит обиженную мордочку. Гундосит тоном капризного ребёнка:  — Нуууу же, Эд, расскажи мне, — потом подтягивает к себе на колени, крепко обхватывает обеими руками за талию и утыкается лицом в моё плечо. Я одной рукой крепко обнимаю парня за шею, а другой провожу по его волосам. Такие мягкие и приятные на ощупь. Как, скажи мне? Как я тебе расскажу, Армстронг, о том, что чувствую? О том, что мне невероятно тепло и уютно в его объятиях. Так здорово прижиматься к нему и чувствовать биение его сердца! Мне очень спокойно, и я чувствую себя защищённой, когда Билли вот так обхватывает меня обеими руками, будто бы говоря всему миру, что никому меня не отдаст и не позволит обидеть. Это невероятно приятно. Я испытываю целую гамму самых разнообразных чувств. Это невероятно странно. Одновременно кажется, что передо мной сидит маленький мальчик, и я хочу о нём позаботиться, будто его мать, и будто я — маленькая девочка, которой хочется внимания и заботы, а Билли — такой большой и сильный отец. Впервые за всё время я чувствую себя действительно удовлетворённой и расслабленной. Я не просто утолила жизненно важные потребности, а действительно удовлетворена. В конце концов, я просто до безумия счастлива. Потому что мне действительно очень хорошо рядом с Армстронгом, и потому что я очень рада, что наконец-то испытываю настоящие, живые эмоции. Так здорово чувствовать это радостное волнение — то самое, когда говорят, что в животе бабочки пляшут. Учащённое биение сердца, лёгкую дрожь, тепло, которое медленно расползается по всему телу от спины, где сцепляются руки Билли. Краску, приливающую к щекам. Я снова чувствую себя живой! Я живу, а не просто существую! Мне так хочется смеяться, петь и танцевать! Я немного помалкиваю, раскачивая ногами в воздухе. Я улыбаюсь, но на глаза невольно наворачиваются слёзы.  — Знаю, я уже извинилась перед тобой, но… Боже, мне так стыдно за своё поведение. Билли поднимает голову и смотрит на меня.  — Эй, Эди, ты чего? — мягко спрашивает он, проводя ладонью по моей щеке, чтобы стереть слёзы. — Всё ведь хорошо!  — Это просто… от счастья, — улыбаюсь я и сжимаю руку парня. — Знаешь, ты многому меня научил, хоть и сам этого, наверное, не понимаешь. Я поняла кое-что очень важное. В ВУЗе не научат самому главному. Любить и заботиться и близких. Не научат просто быть счастливым. Сильным и смелым. Не научат упорно идти к своей мечте, упорно и целенаправленно. Чем мне пригодится этот красный диплом, к которому я всё это время так стремилась? Да ведь по сути, ничем. В основном цвет диплома вообще не имеет значения, а порой даже и его наличие. Если только получить работу поприличнее, да и то, только поначалу, потому что будут смотреть на то, что ты из себя представляешь, а не на оценки в дипломе. Ты можешь быть отличником, но не уметь и не понимать ничего. А можешь быть троечником, но оказаться офигенным человеком и мастером своего дела. И я решила: если за чёртов диплом мне придётся заплатить такую цену, то нафиг это надо? Пусть он будет синим. Какая разница? Все это три года в погоне за отличными оценками я совершено забывала о своих желаниях и потребностях и даже о людях, которые находятся рядом со мной. Поэтому отныне я буду обращать больше внимания на то, что мне хочется и на окружающих меня людей. Я хочу быть человеком, а не роботом. А учиться так, как будет получаться, без таких загонов. Снова прижимаюсь к Билли поближе, и какое-то время мы молчим.  — Знаешь, — я вздыхаю, — всё это время я чувствовала себя очень одинокой. Нет, у меня, конечно, есть подружки, но все равно. Это как-то не то. Мне очень хотелось просто… Просто чтобы придти домой и тебе кто-то открыл дверь, вместо того, чтобы доставать ключи. Теперь я прекрасно понимаю, что никогда еще никого так не любила. Понимаю, что все, что было в старших классах — лишь игры подростков во взрослые чувства. Я первый раз в своей жизни влюбилась по-настоящему.  — Ты больше никогда не будешь чувствовать себя одинокой, — произносит Билли и мягко целует меня в лоб. — Я тебе обещаю. И на этот раз я не чувствую неприязни, как тогда, когда-то же самое сделал Купер. У Билли в этом жесте — теплота и забота, а нет как у того — изображение покровительства и собственничества. Нет, Купер отнюдь не плохой человек. Вполне возможно, он и парень хороший. Но… просто не мой. Вот и всё. Билли Джо. Прижимаю Эди к себе как можно крепче, чтобы она ощутила, как сильно я буду о ней заботиться. Просидев так пару минут, я решаю тоже высказаться, хоть и не понимаю, что меня заставило это сделать.  — Знаешь, а ведь если бы я не встретил тебя, то подсел бы на иглу. Тут я был практически без присмотра. Когда я ещё жил дома, я всегда думал, что когда уеду, буду просто идеальным панком. Начну колоться, выпивать, курить травку… Но когда я увидел тебя в тот первый день, я вдруг понял, что все те мои мечты — это лишь пустой звон, — прижимаю её к себе ещё крепче и упираюсь губами в макушку, её голова лежит у меня на плече.  — Я никогда не думал, что могу полюбить так, так сильно. Кажется, я готов на всё ради тебя, и ради твоей защиты, я не смогу стерпеть, когда ты будешь плакать, я не смогу спокойно смотреть, когда ты будешь переживать. Для меня это в самом деле будут муки. Если тебе нужен этот чёртов красный диплом, я могу тебе помочь, но не надо изводить себя, прошу. Я готов стерпеть всё, просто потому что ты обратила на меня свое внимание. Я смотрю на девушку, но не вижу ни её взгляда, ни того, как она реагирует на мои слова, но я чувствую, как она прижимается ко мне, будто говоря всем телом: «прошу, не отпускай меня»  — Знаешь, твоя улыбка — это самое прекрасное, что я только мог видеть, а твои глаза… Ты так чиста, ты просто не можешь себе вообразить, как много для меня значишь. Знаешь, когда ты кричала на меня тогда, я ощущал себя маленьким мальчиком, которого отчитывают, хотя я этого не люблю, ты заставила меня оглянуться вокруг себя. Заставила меня уважать тех, кто рядом со мной, своим безразличием ко мне ты заставила меня идти до конца. Пусть это был бы и не самый хороший конец. Но по крайней мере, это был бы конец, достойный меня. За эти полгода я стал ценить жизнь, ну ладно, не стал, но пытаюсь это делать. Эдриенн прижимается ко мне, будто маленькая девочка. Но в тот же момент она понимает, что в обиду я её не дам. Собравшись с духом, я тихо произношу то, что ещё никому и никогда в жизни не говорил:  — Эди, я люблю тебя. И этим все сказано… Эд поднимает в голову. В её глазах блестят слёзы, хотя она, кажется, улыбается.  — И я люблю тебя, Билли. Очень-очень.