Изменяющийся (Не окончательное название.)

      Открытия             «Урррра, а-ха-ха-ха-ха, ооооо хе-хе-хе-хе-хе, ууууааааа» — оглушительные крики, вылетающие из пещеры, стены которой тряслись как при землетрясении, было сложно причислить к человеческим, коими они, впрочем являлись. А причина этих диких завываний была проста, банальна и стара как мир — голодный человек дорвался до еды. И сейчас я орал, как резаный, открывая какой-то железной, отдаленно напоминающей лом, палкой ящик, на котором по-английски было написано: «Вяленное мясо. Партия? 163 для 521 базы.». Я не знал, зачем на какую-то, судя по всему, военную, базу посылали вяленное мясо, не знал, зачем и как контрабандисты заполучили этот ящик и не знал, почему контрабандисты бросили столько всего в этой пещере, но я знал две вещи: то, что вяленное мясо не портится и то, что я очень хочу есть. Наконец, открыв ящик, я схватил мясо и принялся грызть, не обращая внимания на далеко не лучший вкус. Ел я до тех пор, пока не понял, что во рту уже образовалась немаленькая пустыня. К сожалению, воды на складе, по крайней мере, в ближних ящиках, до которых не надо было лезть, перекладывая остальные, не было. Зато нашелся алкоголь, на причем его было много и он был разнообразным: ром, саке, шампанское, пиво и даже довольно старое вино, имеющее, наверное, неподражаемый вкус. Вот я и думал, смочить горло вином, или поискать воду. Я решил не тратить время и, открыв один из ящиков с надпись «Вино», достал бутылку и, открыв ее, приложился к горлышку. Вино было хорошее, терпкое. Я выпил, в общем, где-то под литр, и пошел переставлять коробки, желая добраться до дальнего края склада, где виднелся нос небольшой лодки, рассчитанной максимум на двух людей или одного человека с пятью-шестью ящиками. Но не прошло и часа, как вино ударило мне в голову, от чего меня неслабо заштормило. Я сразу сел на ближайшую коробку и закрыл глаза. Отходил я долго, проклиная молодой организм, впервые почувствовавший влияние алкоголя. Потом, открыв наконец глаза, я понял, что наступила ночь и лег спать прямо на коробках.                   Проснувшись, я немного повалялся, а затем, открыв глаза, встал и посмотрел на ящик, на котором сидел, а потом и спал. Пять минут я смотрел на надпись, над которой был символический рисунок, похожий на чайку, несущую какую-то палку. Я чувствовал, что где-то его видел, но никак не мог вспомнить, где именно. Разгребая ящики, я продолжал думать о этом значке, чувствуя, что это что-то важное, но мысль все убегала от меня. Осмотрев царапины и заметив, что почти все, кроме самых больших, зажили, я продолжил вчерашнее дело. Докопавшись до лодки, я пристально осмотрел ее. Не заметив выбоин, и отметив высокое качество древесины, я принялся вытаскивать ее из склада. Кое-как протащив лодку по коридору и положив на песок днищем вверх, я пошел осматривать склад, надеясь найти что-нибудь интересное. Зайдя на склад, я заметил небольшую нишу, ранее скрываемую лодкой и неплохо освещаемую светом из дыры в стене. В этой нише стоял старый, потрескавшийся и посеревший от времени письменный стол с тремя ящиками.         Подойдя к нему, я заметил, что на нем лежат две карты, одна поверх другой. На первой был изображен остров, на котором я собственно и находился, и несколько островков в удалении от него, почти у края карты. На одном из этих островов был нарисован домик, а рядом с ним надпись «Ройстаун».          Отодвинув первую карту, я осмотрел вторую и надолго выпал из реальности, складывая в уме кусочки мозаики: я понял, что обозначал тот рисунок на ящике, понял почему и волки и кабан, от которого я видел лишь кости, и другие животные, встреченные мной на острове, казались мне слегка странными и чересчур большими, понял, посему у меня глаза таких странных цветов. Да, все это можно было понять лишь поглядев на карту, на которой довольно схематично был изображен мир, но даже по этой неподробной карте можно было легко понять, куда меня закинуло: четыре океана, разделенные длинным континентом, посреди которого они сливаются в одном месте и идут в «пояс», также разделяющий океаны, но уже перпендикулярно континенту, причем, суши вокруг «пояса» не было, от океанов он отделялся двумя ровными красными линиями, но главным фактом для ступора послужила не необычность карты и всего на ней изображенного, а сами названия этого «всего». Океаны назывались по названиям сторон света с припиской Блю, пояс назывался Гранд Лайн, красные полоски вокруг него носили одно название на обе — Калм Бэлт и огромный континент имел название Ред Лайн. Еще тогда, в том мире я долго ржал над названиями, читая которые, думал «„Ну никакой фантазии, еще б назвали море номер один, два, три и четыре! А почему континент не назвали просто куском земли, или землей посередине?“» Так я и стоял над картой, сверля ее глазами, думая, как меня угораздило выбрать именно этот мир: мир, с которого я начал знакомство с аниме и мангой, мир, где люди имеют порой удивительнейшие способности, мир, где почти у каждого из главных героев есть свой, неповторимый смех, мир манги One Piece!                   И по пещере вновь разлился смех, но в этот раз не радостный, а какой-то печальный, ироничный. «„Нет, ну как, как я мог попасть именно в One Piece? И ведь можно было понять, куда меня кинет, так нет же, я тупил как последний кретин!“» Но, спустя десять минут жалоб на Мир, Судьбу и самого себя я все же понял, что это не худший вариант: тут никто не собирается устраивать полномасштабную войну, как в том же Naruto, здесь не обитают огромные душепожирающие монстры, которых выкашивает Обычный Японский Школьник (ОЯШ, блин), по жизни следующий девизу «Всех спасу один останусь!» и здесь нету Магической гильдии Зданиерушителей, Предметоломателей и Ландшафтоменятелей. Мир вполне себе жизнеспособен, почти адекватен и я вполне могу не сойти с ума, если конечно не буду пристально следить за приключениями одной пиратской команды. Но есть и минусы: для получения силы, с которой будут считаться окружающие, мне придется либо жрать какой-то фрукт, который превратит меня во что-то непонятное (Ага, либо какой-то человекоподобный элементаль, либо полуживотное, либо человек-что-то), либо искать учителя и тренировать мечемахательство, либо развивать какую-то Волю. Кстати, я же что-то в Реке Душ делал при помощи воли (или просто направленного желания?), может и тут выйдет?          Но, просидев пять минут пытаясь «защитить» свою руку, я понял, что у меня ничего не выходит. «„Что ж, значит Воля работает по другому принципу.“» Значит фрукт или какое-либо искусство боя. Что из этого проще? Для того что бы стать сильным без фрукта, при помощи оружия или самого тела мне будет нужен учитель, а настоящие мастера не открывают школы, для фрукта же мне понадобится: информация о самом фрукте и месте, где его можно найти или добыть, деньги, что бы его приобрести (вряд ли тут нету того же черного рынка) и возможность его получить. Но опять же вопрос: «„Где я все это возьму, твою налево!!!“».          Ладно, это все в дальнейшей перспективе, сейчас нужно перерыть этот склад поосновательней, вряд ли я найду тут дьявольский фрукт, но мало ли? И я начал с ящиков стола. В первом обнаружились лежащие ровными рядами бумаги, которые я тут же принялся перебирать, пытаясь найти что-нибудь полезное. Все бумаги, а это было почти три пачки по сто листов (в последней пачке двадцать три листка были чистыми) были заняты списком предметов, имеющихся или имевшихся на складе: еда, алкоголь, оружие, наркотики, лекарства и одежда. Создавалось ощущение, что это не пещера контрабандистов, а склад какого-то торговца, торгующего всем, до чего только дотянутся руки. Но вряд ли какой-нибудь торговец стал бы вносить в списки товаров сто ящиков вина прямо под килограммом смертельного яда. Пролистав первую пачку листов я отложил ее, поняв что все товары либо под графой «продано», либо под «просрочено». Во второй пачке мне приглянулась лишь запись о «кинжалах из странного металла», которые все еще были помечены как остающиеся на складе, но я решил прочитать третий список, прежде чем разгребать склад в поисках этих кинжалов. Перед тем как взять в руки третью пачку, я посмотрел на первую и вторую и понял, что объемы продаж неплохо выросли с момента первой записи, ведь если вначале были малые партии не очень дорогих товаров, по тридцать-сорок ящиков еды или по двум-трем ящикам выпивки, то к концу второго речь шла уже о сотнях ящиков с оружием. «„Неплохо наварились! Может они хранили деньги где-то здесь? Надо будет поискать.“» Взяв третью пачку листов я принялся ее листать и, подходя к концу, уже не надеялся найти что-то полезное, как вдруг увидел запись, стоящую последней:          «Сегодня мне невероятно повезло! Я уже долго искал возможность найти одну из этих фиговин, за которые на теневом рынке платили по полмиллиарда белли. И вот, месяц назад мне улыбнулась удача! Какой-то пьяный мужик в трактире говорил про одну из этих фиговин, якобы он спрятал ее где-то на острове Мертвой Груши (именно там, где я еще пять лет назад, только став контрабандистом, устроил склад!) и собирается продать. Я его напоил и попытался узнать, где именно он ее заныкал, но он лишь плел какой-то бред о „стражах“ и „птицах“, я, ясно дело, его записал. Конечно, когда тот рассказчик уже все мне растрепал, я воткнул ему нож под ребра, дождавшись, пока он выйдет на улицу и зайдет в подворотню. Затем, неделю просидев на своем складе над тем небольшим текстом я так ни черта не понял. Но тут то мне и повезло в очередной раз: ночью, выйдя наконец из склада, я услышал вой волчьей стаи, доносящийся откуда-то сверху. Посмотрев наверх, я увидел волков, воющих на луну. И тут я понял, о чем говорил тот болтун и сразу поспешил за своей саблей и пистолями. То, что я сейчас пишу я буду показывать своим внукам, живя в тепле и уюте на деньги, вырученные за этот Фрукт!»          Я сразу понял, о каком Фрукте писал, судя по-всему, главарь контрабандистов, и чуть не ринулся сию секунду в лес. Но остановиться меня заставило воспоминание о том, как совсем недавно убегал от волков, понимание того, что тот контрабандист не вернулся и осознание того, что я не знаю, что главарю сказал тот бедняга. Я сразу открыл второй ящик и, заглянув в него, сразу закрыл: там были пачки денег, сейчас мне вовсе не интересные. В третьем ящике же обнаружилась небольшая бумажка, на которой было написано: «великое сокровище стерегут серые дикие стражи, а укрывает это сокровище стучащая птица, но прошедшему стражей и нашедшему птицу будет дана сила столь же великая, сколь же и необычная. А знание о силе той скрывает другая птица, кричащая ночью.».          Я слегка удивился простате загадки: «„Тут же все понятно, ‚серые дикие стражи‘ — это волки, ‚стучащая птица‘ — дятел, а ‚кричащая‘ — сова. Хотя, может это мне, не знающему других ‚стучащих‘ птиц, кроме дятла и привыкшему называть волка ‚серым‘ и понятно, а у них тут могут и другие птицы и звери быть. Так, все, хватит отвлекаться, пора заняться делом! Загадка разгадана, осталось ‚всего лишь ‘ убить всех волков, найти гнезда двух птиц и осмотреть их! “»          Но перед тем, как идти в лес, я решил: во-первых — раскопать на складе одежду, желательно прочную, во-вторых — вооружиться, желательно теми кинжалами, очень уж меня заинтересовал тот «странный металл», и в-третьих окончательно восстановиться. Первый пункт я выполнил быстро, так как на одном из ящиков, стоящих совсем недалеко от меня, красовалась надпись «Одежда с острова Кожевников». Открыв ящик я, если честно, слегка офигел, так как рассчитывал на отдельные вещи, а получил под двадцать полных комплектов одежды, упакованных в прозрачные пакеты, и мало того, что в каждом комплекте была обувь, в некоторых мешках лежали еще и всякие аксессуары. Мне сразу приглянулся комплект с какими-то черными, плотными даже на вид штанами, красной футболкой, на которой был нарисован белый тигр с черными полосами, и крепкими кожаными ботинками. Ко всему этому прилагались черные носки и серебряный кулон с мордой тигра. Но, подумав о том, что буду бегать в этом в лесу, а потом и сражаться с волками, я оставил это на столе и одел простую, но довольно крепкую одежду из другого ящика, зачем-то еще раз посмотрев на тигра. «„В моем родном мире белых тигров, вроде, называли бенгальскими. Интересно, а как их зовут в этом?“»          Кинжалы я искал долго, но найдя, не пожалел потраченного времени: рукояти были одной длинны, но лезвие одного было около сорока сантиметров, а второго — около двадцати. Длинный был с наконечником, подходящим для режущих ударов, тогда как короткий — для колющих. Они весили не очень много и, хотя я и не стал пытаться разрезать ими другое железо, но лишь проведя одним из кинжалов по какому-то мечу я уже оставил царапину. «» Конечно, я их тут не оставлю, но будет неправильно размахивать ими, ничего не зная о искусстве боя«» — подумав так, я решил все же взять их с собой в лес, но после стараться не доставать из ножен, пока не научусь хоть как-нибудь ими орудовать. Так, выполнив два пункта плана из трех, я принялся за последний, а если по-честному, я просто решил отдохнуть. Поев вяленного мяса, которое уже не казалось таким вкусным, как впервые, и снова выпив вина (Хоть организм еще не привык к алкоголю, пить больше было просто нечего, поэтому взял наименее крепкое.), я вышел из пещеры и полюбовался на мелкие волны, бившие о пляж бухточки. Чем-то эта картина меня зацепила, и я долго смотрел на эти волны и песок, ни о чем не думая, и очнувшись уже под вечер, пошел в пещеру. Там я устроился на ящиках, на которые накидал какой-то одежды. Заснуть не получалось, и я принялся копаться в себе, пытаясь найти причину бессонницы. Копался я недолго, через двадцать минут поняв, что тревожило меня: я не знал, как залезть обратно на ту часть острова, где раскинулся лес! Оплывать остров я не хотел потому, что просто боялся, что если появится какая хищная рыба, она меня просто сожрет, даже если будет одна, ведь сражаться под водой значительно сложнее, чем на суше. Значит остается лишь лезть по скале, которая хоть и не вертикальна, но все равно чрезвычайно неудобна для восхождения. Значит нужно искать веревку и штуковину, которую можно будет закинуть на скалу так, что бы она там крепко держалась. Но, не найдя абордажного крюка, на который я впрочем и не надеялся, ведь был в логове контрабандистов, а не пиратов, я решил просто привязать ту из веревок, найденных мной, которая была, по-моему, самой крепкой к простой полутораметровой железной палке, назначения которой я так и не понял, а уже с утра посмотреть, куда ее кидать.         Все эти действия заняли не так много времени, но ночь уже окончательно вступила в свои права, и поэтому я лег спать.                   Проснувшись, я почти сразу вышел из логова контрабандистов, остановившись лишь для того, чтобы собрать то, что собирался взять с собой в лес: кинжалы в поясных ножнах, веревку с железной палкой, при помощи которой я собирался подняться по скале и упаковку небольших, но увесистых шипованных шариков, которые я нашел, пока рылся в поисках веревки и которые собирался кидать под лапы, в глаза и уши волкам. Выйдя на пляж я принялся осматривать скалы, пытаясь найти выступы, за которые мог бы, закинув, зацепить железяку. Нашлись такие довольно быстро, но уже спустя пять минут я крыл матом эту тупую железку: у меня никак не получалось закинуть ее так, чтобы она зацепилась сразу за оба выступа, а не падала вниз, зацепившись лишь за один. Спустя еще десять минут мне наконец удалось, приноровившись, удачно закинуть палку.          Поднимался я долго, это все же не канат, а веревка, поэтому поднимался я на одних руках, ногами лишь упираясь в скалу и иногда отталкиваясь от редких удобных выступов. Поднявшись, я сразу принялся дуть на ладони, которые были красными из-за того, что один раз я расслабился, встав на, вроде бы, удобную площадку, сразу отломившуюся подо мной. Хорошо лишь то, что я тогда не успел выпустить веревку из рук и сумел не полететь вниз, что впрочем, и стоило мне неслабо обожженных ладоней. Из-за них я еще час посидел, ожидая пока боль пройдет и они хоть чуть-чуть восстановятся. Потом, достав кинжалы, я взял длинный в правую обычным хватом, короткий на поясе передвинул так, чтобы его было легче выхватить, а в левую взял горсть шипованных шариков, часть которых я высыпал в объемный карман на штанах, а оставшуюся, много большую, положил в заплечный мешок, который при нужде можно легко скинуть.          «„Что ж, вперед, на подвиги!!!“» И я побежал. Да как побежал! Целый километр в час! «„Ага, фиг там, я не авантюрист какой-то!“» И я медленно и осторожно пошел вглубь леса…                   Так я и шел уже минут двадцать, думая, почему на меня еще не нападают. Я был уверен что меня уже засекли, ведь несколько волчьих силуэтов промелькнули вдалеке еще минут пятнадцать назад. Но от этих мыслей меня отвлек странный звук, похожий на хруст ветки на которую наступили, но какой-то более громкий и, почему-то, неприятный. Посмотрев под ноги я подскочил на несколько метров и с испугу чуть не побежал обратно, и было с чего: подо моей ногой, вниз лицом… эээ лицевой частью черепа лежал скелет человека, которому я наступил ногой на руку, сломав одну из костей. «„Блин, может не стоит идти сейчас, подготовлюсь, соберусь, а потом уже приду? Так, стоп, надо быть уверенней! Пусть я и не супер сильный, ловкий, выносливый и так далее и тому подобное, но все же уже не обычный человек, да и не дурак вроде, должен справиться!“» Успокоившись, я пошел дальше, стараясь не прозевать момент, когда меня все же решат атаковать.          Эта сосредоточенность мне и помогла: я успел отпрыгнуть в сторону, когда волк, резко выскочивший из-за толстого дерева, полетел прямо на меня. Находясь уже в двух метрах сбоку от волка я сразу бросил ему под лапы все шарики, которые держал в руке, после выхватывая ею же короткий кинжал и держа его обратным хватом. Так и стоим: я, держащий левую руку перед собой на уровне солнечного сплетения, а правую — слегка отведя назад и держа вдоль правой ноги, слегка согнутой и отведенной назад, и волк, не двигающийся с места после того как он, шагнув чуть вбок, наступил на один из шариков и тихо, но очень злобно зарычал. Я ждал, пока он не прыгнет на меня, надеясь убить его так же как тогда убил вожака, ударив в бок, удачно подставленный после прыжка, и, ожидая прыжка, внимательно осматривал волка. Невысокий, лишь чуть выше того волчонка, что впечатался тогда, с моей помощью, естественно, в фруктовое дерево, но явно более опытный и взрослый: на шкуре заметны частые места без шерсти, оставшиеся на месте шрамов, да и сам волк явно массивнее и сильнее, чем тот мелкий. И глаза, холодные и опасные глаза хищника, желающего лишь одного — разорвать зарвавшуюся дичь. Он не бросится как вожак, уверенный в себе и своем превосходстве, не прыгнет как тот волчонок, подгоняемый инстинктами, которые еще не научился подавлять, нет, этот будет еще долго играть со мной в гляделки, а мне нельзя затягивать, если подойдет остальная стая мне точно конец, даже если войду в боевой режим.          «„Ладно, если он не спешит, то нападу я!“» Убрав короткий кинжал в ножны, я достал горсть шариков и, кинув их волку в морду, понесся на него, пытаясь ударить по глазам кинжалом в правой руке. Но если от шариков он не успел отпрыгнуть и несколько из них ударили ему по носу и глазам, вынудив закрыть последние, то от моего удара он увернулся, отпрыгнув назад. Но я и не рассчитывал на то, что так легко лишу его зрения. Догоняя отпрыгнувшего еще дальше волка, я нанес ему удар ногой под нижнюю челюсть, и хоть удар вышел не очень сильным, так как времени на размах не было, но оказался довольно эффективным: волк на секунду замешкался, приходя в себя, и этого мне хватило, чтобы вонзить кинжал в глазницу.          Но отпраздновать победу мне не дали: из-за деревьев выскочил другой волк, а за ним еще двое. Они, увидев труп своего собрата, остановились, и я сумел оглядеть их, выгребая меж тем из кармана все шарики, что там оставались. Первым выбежал мой старый знакомый — волк которому я, убегая от стаи выбил глаз камнем, а второй и третий волк были похожи как две капли воды: оба были выше одноглазого сантиметров на пять, хоть и были чуть тоньше и легче на вид и имели шкуру одной расцветки с одинаковыми пятнами и единственным отличием было то, что у одного было слегка покоцано левое ухо, когда у другого оба уха были обычными. Я, не теряя времени бросился на одноглазого с той стороны, где у него был выбит глаз, ударяя кинжалом по шее, откуда сразу брызнуло порядочное количество крови, от крови я увернуться не успел, а вот от зубов покоцаного ушел, во время прыжка кидая ему в разинутую пасть где-то десяток шариков, надеясь, что хоть один да попадет ему прямо в глотку. После прыжка, уже стоя на земле, кидаю остаток шаров в цельноухого, и выхватываю второй кинжал, бросаясь на него, не дожидаясь, пока его покоцаный брат выхаркает удачно попавший и, видимо, застрявший в горле шарик. Подбежав к волку, отпрыгнувшему от шариков, бью его ногой по морде, заставляя повернуться ко мне боком и вонзая в незащищенные ничем, кроме шерсти и мышц, органы оба кинжала, после чего, провернув их в ране, отскакиваю назад и осматриваюсь. Из звуков только хрип покоцаноухого, уже харкающего кровью и мое тяжелое и хриплое дыхание. Все вокруг заляпано кровью: деревья, трава, трупы волков и я, стоящий посреди всего этого. И запах. Запах крови, боли и страданий, запах Смерти.          Но я чуя этот запах понимал, что сейчас это запах моей Победы, моего Триумфа. Нет, этот запах не был мне приятен, но я и не хотел бежать отсюда, постоянно останавливаясь перед каждыми кустами, дабы опорожнить свой желудок. Я вдруг понял что это не мир манги, где все показано красиво и чисто, почти без крови, и даже после удара мечом человек не орет, теряя внутренние органы, а просто ложится на землю с легкой царапиной, якобы умирая. Нет, это реальный мир, с реальными опасностями, кровью, болью и Смертью, которая не будет давать кому-либо второй шанс. Немного отойдя от места бойни я сел под дерево и закрыл глаза, прислушиваясь к лесу. Тихий шелест листьев, трели птиц, тихие, почти не слышные отсюда удары воды о берег и разные звуки издаваемые всякими мелкими животными — все это, обычно сливающееся в один, монотонный гул, на который почти не обращаешь внимания, сейчас разъединилось и превратилось в настоящие звуки леса. Леса, которому плевать на то, что сейчас произошло здесь, на совсем крохотной полянке, которую можно проскочить, не заметив, которому нет дела до людей и животных. Природа. Природа, частью которой мы являемся, но которая не заметит нашего исчезновения, как не заметила исчезновения четырех волков. «„Эхх, ладно хватит, пора идти дальше.“» И я пошел.                   Пройдя еще минут пять я остановился, подумав, что уже, наверное, подхожу к логову, и пересыпал из заплечного мешка в карман еще шариков, подумав, что запас этот самый карман не тянет. Дальше шел я даже медленнее, чем раньше, надеясь что меня услышат не сразу, как только я подойду к их логову. Но все мои надежды были порушены пятеркой волков вышедшей на поляну, через которую я как раз шел. Сориентировался я быстро: все шары, бывшие в левой руке полетели прямо в волков, которые тут же метнулись в стороны, видимо, помня камни бившие их по мордам. Двое отпрыгнули влево, еще одна двойка — вправо, а последний лишь слегка отпрыгнул назад, все же получив несколькими шарами, попавшими, правда, уже на излете. Пока же волки отпрыгивали я выхватил из кармана еще горсть шариков и метнул их в правую пару, а сам, выхватив второй кинжал, побежал к левой, по пути впав в боевой режим, из-за чего движения волков замедлились. Когда расстояние между нами сократилось до трех метров один из волков прыгнул на меня, стараясь повалить на землю, а второй побежал к моим ногам. Я же, сделав шаг вперед и вправо, ударил коротким кинжалом в бок прыгнувшему волку, бегущему же вмазал подошвой по открытой пасти, останавливая волка, после чего вонзил длинный кинжал в область шеи. Затем я резко отпрыгнул в сторону левого края поляны, уклоняясь от того волка, что отпрыгнул в ту сторону, откуда эти пятеро пришли. Повернувшись я понял что все три волка уже выстраиваются вокруг меня в треугольник. Я же, заметив, что один из той двойки, что отпрыгнула вправо, слегка хромает, кинулся на него, убирая короткий кинжал и доставая из кармана последние оставшиеся там шипованные шарики. Они полетели в ближайшего, после хромающего, волка, я же ударил ногой по зубам того, к которому подбежал, после чего, зайдя к нему с боку, ударил кинжалом в один из стыков между ребер.          Правда после этого все пошло не так гладко: кинжал застрял в грудной клетке волка, а у меня не было времени его вытаскивать, так как третий волк, стоявший раньше дальше всего от меня уже подбегал ко мне. Я переложил единственный оставшийся у меня кинжал, тот который короткий, в правую руку, а левую выставил перед собой, прямо перед пастью волка, уже летящего на меня. Укус, одновременно с которым в глазницу волка входит кинжал. Отпихиваю туп волка и встаю, ища взглядом последнего, который обнаруживается уже подбегающим ко мне. Падаю, поваленный волком, пытающимся добраться до моей шеи, но натыкающимся лишь на руку, упорно подставляемую мной. Сам же бью его ножом наугад, куда попадет. Спустя несколько десятков ударов волк затихает, а я теряю сознание.                   В себя я пришел от боли. Болело все тело, а в особенности левая рука, на которой от локтя и до кисти не осталось живого места. Столкнув с себя здоровой рукой труп волка, убитого мной последним, я встал и, по дороге кое-как вытащив кинжалы из тел волков и обтерев их о траву, а затем о штанину, побрел к ручью. Хоть путь к ручью и был довольно длинным, но очень уж хотелось напиться воды. Дойдя до ручья я напился воды и стал думать, что делать дальше. «„С одной стороны, хочется залезть в тайник того человека, убитого контрабандистом, но с другой у меня нет возможности залезть на дерево пока рука хоть чуть-чуть не восстановится. Значит, надо отдохнуть несколько дней, восстановиться, а уж затем лазить по деревьям. А что нужно для отдыха и восстановления? А нужно не так уж и много: еда, вода и много сна.“»          В лесу я просидел до вечера, наслаждаясь отдыхом, затем же решил опять прыгнуть в воды бухточки, и окончательно восстановиться уже на складе контрабандистов. Так и поступил, правда, я не решился прыгать в воду с кинжалами, поэтому просто кинул их вместе с ножнами сразу на песок. Сам же, прыгнув в воду и доплыв до берега, загребая одной рукой и морщась от боли в другой. Подобрав кинжалы я зашел в пещеру, где, поев опять-таки вяленного мяса, лег спать на те же ящики с накиданной на них одеждой, на которых спал и в прошлый раз. Так и прошло три дня, на протяжении которых я только спал, загорал, ел мясо, которое уже порядком надоело, и пил самое легкое вино, которое нашел. На четвертый день я начал разминать руку, раны на которой еще не прошли, но уже не мешали ей двигать, что, правда, получалось не очень хорошо. Но к концу дня левая уже двигалась не хуже правой, поэтому наверх я решил подняться уже утром.             Хоть подъем по скале на веревке и занял чуть больше времени чем предыдущий, поднявшись на верх я сразу пошел вглубь острова. Все те дни что я промаялся бездельем, меня донимало желание немедленно сорваться с места и бежать искать тех птиц, что хранят то, о чем с таким воодушевлением писал тот контрабандист. Но сдерживало меня простое благоразумие, вопившее во всю глотку: « Куда ты пойдешь с такой рукой? Сначала отдохни нормально, приключенец тупой!». И вот сейчас я подходил к тому месту, где последний раз дрался с волками. Трупы, ясное дело, никто не убирал, но падальщики добросовестно выполнили свою работу: сейчас о волках напоминали лишь кости, разбросанные по поляне. Пройдя дальше, я нашел то, что искал: логово стаи волков. Норы, количеством четыре штуки, широкие и глубокие, также было одно «лежбище»: под поваленным деревом, не упавшем до конца, а запутавшимся ветвями среди других деревьев, было накидано много старой и сухой травы. Но волчьи жилища меня не интересовали, мне нужно было найти два дупла, в одном должен жить дятел, а в другом — сова.          Мда, ну дупла я нашел, только вот не два, а где-то штук десять, если не больше и у меня появился такой вопрос: «„Мне что, все их проверить надо что ли?“» И я сам знал ответ, и ответ этот был: да, все. И я полез дерево, на котором обнаружил первое дупло. Итогом стала белка, выскочившая из дупла, когда я уже почти до него долез, и чуть не прыгнувшая мне на голову. «» Вот ведь зараза, просто так, получается, лез!«» И когда я спустился, ко мне пришла гениальная идея, как сократить количество дупл, которые нужно проверить: я принялся кидать в них камни. Итогом стало то, что из четырех дупл из одиннадцати выпрыгнули белки, из двух выпорхнули какие-то птички, еще из четырех не появилось ничего, а из одного с обиженным «Ухуу» вылетела сова. «„Ага, вот где ‚знание о силе той‘!“» Подгоняемый неуемным любопытством, я без промедления побежал к дереву и забрался на него. Засовывая руку в довольно большое дупло, я несколько раз подряд вытаскивал всякую дрянь: кучи травы и листьев, косточки каких-то мелких животных и камушки. Но в шестой или седьмой раз я вместе с мусором вытащил какой-то скомканный лист, явно вырванный из книги. Напоследок полностью очистив дупло от мусора, пытаясь найти еще страницы из книги, я понял что этот лист — и есть то «знание». «» Черт, ну и облом! Я надеялся на какой-нибудь «Краткий справочник по обретению могущества», а тут бесполезный рваный листок!« — думал я, слезая с дерева. Но, спустившись, решил все же прочесть то, что было на этом листке, а написано было следующие:          „Химера- полуживотное-полудемон, встречающееся в мифах народов многих островов Вест-Блю. Обычно имеет вид большого кошачьего (тигр, лев, пантера — в разных мифах — разное) с змеиной головой вместо кончика хвоста. В некоторых мифах имеют разум, но почти во всех мифах — злобны, опасны и хитроумны. По некоторым мифам имеют возможности к различного рода изменениям тела (выращивание конечностей, почти мгновенное заживление опасных ранений, глобальные изменение самого тела, вплоть до превращения в представителей другого вида — способности разнятся в различных источниках). По тем же мифам химеру, принявшую любой облик можно опознать по единственному признаку, который она не в силах изменить- цвету глаз. Однако точное определение этого цвета найдено не было, единственная более-менее точная запись была приведена в ‚Легенде о Великом Путешествии великана Тротги‘ ‚Каждый глаз этого существа отражал одну часть его сущности, один — звериную, второй — демоническую.‘          “„Что же, я понимаю… Что нифига не понимаю! Где тут знание о ‚великой силе‘??! На кой #$& мне этот листик из справочника по мифологии?!!“» В порыве чувств я скомкал этот ненужный лист и швырнул его в ближайшие кусты. «» Вот ведь хрень, а если слова о силе тоже лажа, и это была лишь шутка какого-то пьяницы, а я, как и тот контрабандист повелся на нее, вложив в эту идею столько сил??!«» Продолжалась моя истерика минут пять, после чего я, подумав о том, что сделанного не воротишь, полез обыскивать те четыре дупла, из которых никто не вылетел. Обыскав первые два, я уже было подумал сдаться и идти собираться в дальний путь, как вдруг в дупло, которое я хотел обыскать третьим залетел дятел. «» Дятел? Неужели…«» И я ломанулся к дереву, залезая на него в мгновение ока и, напугав дятла уже своим подъемом, сую руку в дупло, где нащупываю какой-то сундучок, достав который спускаюсь с дерева. «„Что же в нем?“» На сундуке висит ржавый навесной замок, дужку которого я просто перерезаю кинжалом и откидываю крышку. В сундуке лежит фрукт, похожий на огромное яблоко. Но главное его отличие от яблока в том, какова его кожура: сам фрукт темно синего цвета, но по нему движутся глаза двух разных типов — одни имеют янтарную радужку, а другие — кроваво-красную, но у всех глаз одна общая черта — кошачьи зрачки. Тут мне почему-то вспомнился факт о своей прошлой жизни — я всегда любил кошек и змей, и при любом случае смотрел в их удивительные глаза, которые словно гипнотизировали. Вот и сейчас я смотрел в эти глаза, так похожие на глаза моих любимых животных и понимал: я должен съесть этот фрукт. И я его съел, не задумываясь о последствиях сего действия и причинах такого желания. И как только я проглотил последний кусок, я почувствовал огромную волну, понесшуюся по всему организму, волну жаркую и обжигающую, но желанную и приятную, волну Силы.