Изменяющийся (Не окончательное название.)

      Новый мир. Новый день. Новый…я??!                   Я медленно приходил в себя, лежа, судя по ощущениям на песчаном берегу, не решаясь открыть глаза. Почему я не открывал глаза? Потому что пытался привыкнуть к новому телу, ощущения от всех органов чувств приходили невероятно яркие и точные: шум прибоя, шелест листвы, чересчур громкие и резкие крики птиц, словно ножом бьющие по барабанным перепонкам, я чуял запах морской волны, дерева, и еще вроде гнилого мяса, солнце же слепило глаза даже сквозь плотно зажмуренные веки и я не хотел открывать глаза, боясь заработать снежную слепоту. Так и лежал привыкая к новому телу и пытаясь почувствовать отличия нового тела от старого. Спустя минут десять осторожно приоткрыл глаза, слегка привыкшие к солнцу. Я лежал на песчаном пляже, почти без камней, лишь где-то вдалеке виднелись немаленькие булыжники. Море было спокойным, лишь небольшие волны накатывали на берег, почти доставая до моих ног. Лежал я на спине, головой к лесу, явно не нашему, северному, а скорее южному, тропическому. Я сразу подумал, что плот не сделать, уж больно деревья тонкие, а редкие пальмы валить себе дороже. «„Так, а как же я буду делать плот без инструментов? И почему я решил что это необитаемый остров? Мда, туплю, однако. Интересно, с чего бы это?“»          Ответил мне мой желудок, выдав такой рык, который, наверно, было слышно за километр. Блин, тело-то созданное, значит живот пустует уже несколько часов, а организм не получает так ему нужные питательные вещества. «„Так, надо идти кормиться способом предков, то есть — собирательством.“» Войдя в лес я понял, почему мне показалось что несет гнилым мясом: на полянке, явно не естественного происхождения лежал скелет немаленького кабанчика (где-то с меня в холке).Мясо было явно сгрызено с костей не полностью, поэтому над полянкой витали чайки, которых я, видимо, отпугнул своим «тихим» выходом из леса. От запахов мяса и помета птиц, не желавших искать для вывода отходов места подальше от еды, мне сразу расхотелось есть. Но, поборов себя, я все же подошел к скелету и осмотрел кости. «» Дааа, если это безопасное место, мне пока нельзя появляться в даже чуть более опасных.«» Нет, хищники, убившие кабана не были размером с него, но их было много, не меньше десятка. Следы их, уходили глубже в лес, поэтому я решил туда не соваться, мало ли, вдруг они опять голодны.          «„Надо поискать какой-нибудь ручей, голод после осмотра кабана спрятался куда подальше, а вот в горле сушняк, что на такой жаре не удивительно.“» Побродив по лесу, не отходя при этом далеко от пляжа я наткнулся на широкий и довольно глубокий ручей, идущий откуда-то из глубин леса. Посмотрев на свое лицо я довольно хмыкнул. Из воды на меня смотрел пацан пятнадцати или шестнадцати лет от роду, с растрепанными волосами средней длинны, только сзади волосы были длиннее, почти до лопаток. И да, я стал очень темным шатеном, хотя в той жизни был обычным. А тело я осмотрел еще на пляжу, что могу сказать, неплохое сложение, нет гор мышц, но и не совсем худое, высокий рост. Лицо не отталкивающее, наверно даже приятное. «„Одно непонятно, почему глаза разных цветов?“» Зрачок одного глаза был янтарно-желтый, второго же — ярко-красный, причем оба словно светятся изнутри. «„Хотя ладно сейчас это не важно.“»          Вновь заявил о себе желудок и я пошел на поиски пищи…                   К сожалению за час скитаний мной были найдены лишь несколько кустов каких-то ягод цветом напоминающих чернику, а формой — клубнику, но побольше, которые я мгновенно съел, и несколько кокосовых пальм, орехи на которых выглядели не просто крепкими, а несокрушимыми. И наконец мне улыбнулась удача: я увидел дерево, полное странных фруктов, похожих на помесь апельсина и груши. Но только я начал на него забираться, как понял что оно жутко скользкое, и так просто забраться по него не получиться. Я попробовал его раскачать, но хоть новое тело и было заметно сильнее тела обычного человека, а деревце было не очень толстое, но оно крепко держалось за землю и не желало падать. Тогда я взобрался на другое дерево (хорошо что они не все скользкие) и отломал от него длинную ветвь, просто повиснув на ней и, подтянувшись, резко дернуться вниз. Приземление вышло мягким, все же новое тело превосходит человеческое по всем статьям и падение с высоты в четыре метра для него не опасно. Сбив сначала один фрукт, я попробовал его на вкус и остался доволен. Объевшись, я прилег под дерево и не заметил как задремал.             Проснулся я резко, ближе к вечеру, когда лес освещался почти закатившимся солнцем, и сразу вскочил на ноги, оглядываясь вокруг и пытаясь смотреть сразу во все стороны. И у меня была причина так себя вести: звуком, разбудившим меня был вой волчьей стаи, уже, судя по тому что вой раздался сразу со всех сторон, окружившей меня. Я крыл себя матерными конструкциями за невнимательность и рассеянность: чего стоило получше осмотреть ту поляну, где был убит кабан или сначала найти безопасное место, а потом уже дрыхнуть? Я ведь с детства любил передачи о животных и знал что стайные хищники во много раз опаснее, чем, к примеру, медведи, которые охотятся в одиночку. А уж волки — мастера в стайной охоте. Если один волк не представлял смертельной опасности для любого здравомыслящего человека, имеющего хоть какое-нибудь более-менее приличное оружие, тот же нож к примеру, и не чурающегося физической подготовки, то стая волков опасна и для человека с ружьем. У меня же не было ничего, кроме той палки, которой я сбивал фрукты, но какое с нее оружие? И я просто не знал, что мне делать, ведь если я и успею добежать до нормального дерева, а не этого скользкого деревца, что сейчас было у меня за спиной, то залезть на него у меня не хватит времени ни при каких обстоятельствах, волки просто прыгнут мне на спину и загрызут. «„Загрызут!!! Я в этом мире и двух дней не провел, а уже оказался в смертельной опасности!!! И у меня нет ни одного шанса на спасение!!!“» — мысли бегали в моей голове, словно звери, спасающиеся от лесного пожара.          Меж тем средь деревьев начали маячить тени волков, кружащих вокруг меня и подходящих все ближе. Я же, собравшись с духом и решив продать свою жизнь подороже, взял палку и, отломав от нее кусок длинной где-то в метр, взял его в руки. Волки же подходили все ближе и ближе, пока один из них, стоявший по левую руку от меня не ринулся ко мне и, подбежав на расстояние где-то метра в четыре, не прыгнул на меня. И, понимая, что не успею отпрыгнуть, ударил его, в последний момент заметив, что палка стала будто бы легче, полет волка замедлился, эмоции ушли и мои мысли стали предельно четкими. «„Видимо, это и есть тот самый боевой режим который должен был активироваться в стрессовой ситуации. Но ведь стрессовая ситуация наступила еще до прыжка этого волка, значит есть задержка, что не очень хорошо.“» Волк, получив неслабый удар, слегка поменял траекторию полета и врезался в скользкое дерево, которое, впрочем, оказалось очень даже крепким и выдержало столкновение, не треснув. В моих руках же остался небольшой кусок дерева, длинной сантиметров в тридцать, который я, впрочем, не спешил выбрасывать, а перехватил с другого конца, обломанного. Остальные волки не спешили нападать, а продолжали кружить, как ни в чем не бывало. Скосив глаза, я понял, почему они не спешили на выручку своему товарищу и не атаковали слаженно, как обычно это делают волки: волк, врезавшийся в дерево, был совсем молодым, был поменьше остальных и имел шкуру почти что целую, не имеющую бесшерстных участков, образующихся там, где остались шрамы на коже. «„Это была его первая охота? Понятно, почему он бросился раньше остальных.“»          Но пусть волков и стало на одного меньше, я все еще не мог справиться с ними. А тени все мельтешили и мельтешили средь деревьев, словно стараясь испугать меня, вынудить поступить необдуманно. Я же, все еще находясь в боевом режиме обдумывал ситуацию, стараясь найти решение, которое позволит и спастись и обезопасить себя на время восстановления после применения боевого режима. Но тут, когда волки еще ближе подошли ко мне, продолжая все также кружить, я увидел решение сразу обоих проблем. Это был волк, стоящий чуть в стороне от остальных, более массивный и высокий, чем остальные. В отличии от них он не таился, не прятался за деревья, а медленно и спокойно шел ко мне, хотя и не пересекал границу, установленную другими волками.Вожак. И я, поняв что это единственный выход, решил рискнуть. Подгадав момент, я со всех ног бросился прямо на вожака, держа кусок палки обратным хватом в правой руке. Когда до волка оставалось несколько метров я слегка затормозил, и в этот момент вожак прыгнул ко мне, стремясь схватить клыками за горло. Но я затормозил не просто так: сделав два мелких шага влево я прыгнул, целя куском дерева прямо в бок зверя и ударяя по правой руке левой, усиляя и без того сильный удар. После удара в бок я всем телом врезался в волка, толкая его прямиком на другого, уже подоспевшего к месту схватки. Упав, мы прокатились несколько метров по земле, пока не столкнулись с деревом и я вскочил и ринулся как можно дальше от волчьей стаи.          Бежал я до тех пор, пока не наткнулся на несколько деревьев, кроны которых были сильно переплетены и позволяли лечь на них, не опасаясь упасть даже во сне. Когда я начал залезать на место, выбранное мной в качестве 'лежанки', мне вдруг резко стало так плохо, что я чуть не упал вниз, и лишь сосредоточив все капли оставшихся сил мне удалось удержаться за ветку и, наконец, залезть на выбранные мной ветки, а затем я почти сразу отключился, успев лишь подумать ''Вот тебе и первое приключение…''          Приходил в себя я медленно и как-то лениво, так я приходил в себя каждый раз после недолгого сна, ходя полдня словно зомби: почти не на что не реагировал, на попытки растормошить огрызался, а на любой вопрос отвечал на автомате, за что мне часто перепадало, так как я не разбирал кто передо мной стоит и понимал лишь о чем меня спросили. Поэтому сейчас я лежал не пытаясь двинуться, или, тем более, встать. Настроение ухудшалось не только от солнца, светящего прямо в глаза, но и от невероятно неприятных ощущений, идущих от всех мышц тела, да к тому же подкрепляемых звоном в голове и просто горящими руками, лицом и ногами. Приложив невероятные усилия, я поднял вверх руку и, скосив на нее глаза, понял, почему именно эти части тела горят: рука, как, наверно и другая, да и лицо с ногами, была покрыта кучей мелких порезов и имела не меньше двадцати заноз. «„Черт, если ничего не сделать может начаться заражение, я все же не в стерильной комнате, а посреди тропического леса“». Собравшись с силами я смог сесть и осмотреть ноги: на них также было огромное количество царапин, но заноз было не больше пяти на каждой. «„Блин, если не найду нормальную одежду и обувь или не выберусь к людям, мне придется постоянно сидеть на пляжу или перемещаться по лесу медленно и крайне осторожно.“»          Спустя полчаса, закончив вынимать занозы я опять прилег отдохнуть, истратив на, вроде, не очень тяжелое действие все силы. Так я и лежал, думая, стоит ли идти к ручью и вдоволь напиться, или отдохнуть еще часик-другой. Но желание попить и, возможно, поесть пересилило страх перед новой встречей с волками и я, утешая себя надеждами на то, что они не выйдут на охоту днем побрел в сторону ручья. Двигался я, как думал, на восток, если считать, что солнце здесь всходит с той же стороны света, что и в том мире. Если взять это за правду, то поляна с фруктами была где-то на северо-востоке, ручей — на юго-востоке, а впервые пришел в себя я в этом мире на западе. Пройдя тогда для эксперимента по пляжу с запада на восток, не заходя в лес, я понял что это вероятнее всего остров, причем не освоенный людьми, ведь и с северо-запада и с северо-востока острова пляж переходил в почти отвесную скалу, омываемую морем, на которой и расположился лес. Так, возможность того что там есть хоть какое-то жилье резко падала, если там конечно нет удобной бухточки, но она просто не может быть большой и удобной для захода кораблей, ведь все постройки в ней быстро приходили бы в негодность под напором воды. Но все это следовало проверить, но заходить в глубину леса, где и жила волчья стая я опасался, а чтобы узнать, есть ли хоть что-то на северной части острова, это надо было сделать обязательно.          Так, думая о том, как попасть в центр леса, я подошел к ручью и первым делом прополоскал и осмотрел лицо и, поняв, что на нем всего несколько царапин, остался доволен. Затем я обмыл все царапины на теле и, пройдя чуть-чуть против направления течения, вдоволь напился вкусной и прохладной воды. Но теперь передо мной стоял вопрос, идти ли к тому фруктовому дереву, у которого на меня напали волки, или поискать другое. С одной стороны, я не знал, сколько времени потрачу на поиск другого дерева, а с другой я отлично понимал, что сейчас боец из меня такой же, как и ружье из той палки, которую я разломал о голову молодого волка, прыгнувшего на меня раньше чем на это решились остальные.          Помучавшись минут двадцать, я все же пошел на место нападения на меня, подталкиваемый желудком, выдающим длинные и чрезвычайно громкие, но отнюдь не приятные песни, слушать которые мне вовсе не нравилось. Осторожно подходя к дереву, я понял что у дерева нет трупа того волчонка, который облажался на первой же охоте, а труп вожака присутствует, хотя и не полностью: крылатые падальщики уже добрались до него, выклевав глаза, разорвав бок, в который я ударил обломком палки и выев внутренности. От подобного зрелища меня чуть не вырвало, но я сдержался, не давая только что выпитой воде быть растраченной на такое бесполезное занятие. ''Что ж, значит мелкий выжил, интересно, ему что-нибудь будет за его выходку? '' Я же, подойдя к дереву и, подняв ветку, которой и вчера сбивал фрукты, принялся добывать себе пропитание, думая, что на одних фруктах долго не протяну. Наевшись, я принялся обдумывать ситуацию, а в основном то, как мне дойти до северного края леса и, если там нет ничего интересного, выбраться с острова и найти людей. Я не хотел рисковать и идти по территории волков, но и лезть по почти отвесным скалам тоже не хотелось. В итоге я решил побыстрей пробежать по лесу, осмотреть север острова, и свалить обратно на пляж.          Начать операцию, которой я дал название 'А мы уйдем на север! ', я решил следующим утром, а сейчас, наевшись и напившись, я пошел на пляж с восточной стороны острова, недалеко у ручья и улегся на горячий песок. Так я решил совместить приятное с полезным: и отдохнуть и набраться витамина D, а если по-простому — позагорать. Но во время телесного отдыха я не отдыхал мысленно: я вспоминал свой разговор с Распределителем и думал, в какой мир он мог меня закинуть. Половина книг, прочитанных мной отлетала сразу: в них была магия, полностью подконтрольная магам, то есть они относились к магическим или смешанным, когда я выбрал Псевдомагический. ''Интересно, а какой здесь уровень развития техники, и есть ли она вообще? Если она отсутствует, это очень плохо, ведь мне самому придется делать лодку или плот, что бы убраться отсюда и найти людей.'' Но, проторчав на пляже до раннего вечера я так и не понял, куда меня закинули, поэтому пошел к дереву с фруктами, где опять наелся до отвала, а затем к ручью, от которого сразу к так понравившемуся месту, где сплелись кроны двух деревьев. Уже засыпая я подумал, что если бы не то, что передвигался я по лесу с шумом, достойным слона, мог бы поймать какое-нибудь мелкое животное, и съесть его. И в уже почти уснув, подумал: ''А как бы я его съел, без огня да без ножа? Опять туплю…''                   Проснувшись, я сразу пошел к ручью, где напился воды и осмотрел лицо, на котором почти зажили царапины, как впрочем и на руках с ногами. Затем, дойдя до дерева, уже порядочно мной объеденного, я съел несколько фруктов, впрочем, не став объедаться, так как если придется потом убегать от волков, полный желудок мне лишь помешает. И, как бы завершая подготовку к походу на север, я с головой нырнул в соленую воду океана, (ну, или моря, я о местной географии пока ничего не знаю) надеясь что это помешает волкам выследить меня по запаху. И, стараясь не шуметь, что не очень-то и получалось, я пошел, изредка переходя на бег, по дальней части леса на север.          Но все мои планы были разрушены воем, раздавшимся где-то за спиной и слегка слева и заставившим вновь вспомнить все, что ощутил в тот злополучный вечер, когда произошел мой первый бой в этом мире. Страх, пронзающий все тело от кожи и до костей ледяными иглами, боль от невероятно болящих мышц и злость на себя, потерявшего всякий страх и считавшего, что попал в сказку, где ты — главный герой, который не может оступиться и любое решение которого оказывается единственным верным. Но как бы я не злился на себя, я не испытывал ни грамма отрицательных эмоций к волкам, ведь они — животные, желание охотиться и защищать свой ареал обитания заложены в них самой природой. Я — их враг и добыча, и в этой ситуации нет правых и виноватых, сейчас все идет так, как заложено природой в самой сути любого живого существа.          Но пусть я и понимал, почему на меня охотятся, я не собирался этого принимать. Поэтому я сорвался с места сразу на максимальной скорости, которую только мог выдать, перед эти подхватив с земли несколько камней, не больших, но довольно увесистых. И когда первый нагнавший меня волк выскочил из кустов я сразу засветил ему камнем по морде. Хоть я и бросал изо всех сил, но бросал то я на бегу, и поэтому бросок вышел слабым, и волк остановился лишь на миг. Так я и бежал, изредка бросая камни в нагоняющих волков, и когда снаряды кончались на бегу пытался схватить новые, лежащие под ногами в достаточном количестве. Правда это удавалось не всегда, иногда я не поднимал камня и оставался с новыми порезами на руках, на которые упорно не смотрел, дабы не увеличивать и без того мешающую бежать боль, а иногда хватал лишь кучу мелких камушков, которыми, впрочем так же кидался, но горстями, словно дробь, пытаясь попасть в глаза, в уши или в приоткрытые пасти. Это, хоть и было сложнее, чем попасть просто по голове, но эффективней, так как после попадания в глотку или в глаз один из волков отставал на большее время, чем после попадания камнем побольше, но по более защищенным частям тела. В итоге я вывел из строя двух волков: одному в пасть залетели почти все камушки кинутые мной в тот раз, и он после этого больше не появлялся, а второму я попал большим и острым камнем, поднимая который неслабо порезал руку, прямо в глаз, от чего он упал, а после завыл, да так горько и протяжно, и с такой болью в голосе, что я на секунду пожалел его. После этого другие волки не подбегали ко мне близко, опасаясь также получить камнем, но продолжали гнать вперед, не давая остановиться и бежать обратно к пляжу.          И тут ко мне в голову пришла догадка, но я продолжил бежать, но при этом постепенно приближаясь к скалам, и когда я бежал уже в сантиметрах семидесяти от обрыва, я мельком глянул вниз и сам чуть не взвыл, подобно тому волку, которого я столь удачным попаданием вероятнее всего лишил глаза. А дело было в том, что дно под обрывом хоть и было достаточно глубоким для ныряния в него, около пяти метров, но было сплошь усеяно острыми и высокими словно пики скалами, кое-где даже выглядывающими из воды. «„Если я прыгну, меня нанижет на них словно бабочку на иголку, а если остановлюсь, меня просто съедят.“» Но хоть я и понимал, что меня просто гонят вперед, я продолжал бежать, надеясь разогнаться перед краем обрыва и прыгнуть подальше, в надежде на то, что дальше от обрыва нет этих скал, или они хотя бы находятся поглубже.          Но волки отогнали меня от края обрыва, так как рядом с ним совсем не было деревьев и я не мог маневрировать между ними, а волки лишь ускорялись. Но неожиданно лес закончился и я вбежал на площадку, покрытую лишь травой, шириной где-то в пять метров. Остановившись посередине, я обернулся. Передо мной полукругом из леса выходили волки, отрезая все пути к отступлению. Я начал пятиться назад, крепко сжимая в руках последние два больших камня, и пятился назад до тех пор, пока не толкнул ногой горсть камней, которые посыпались вниз со скалы, которая здесь была более пологой. Я последовал за ними взглядом, пока они не упали в воду с характерным звуком, а мой взгляд зацепился за что-то необычное. Подняв глаза, я понял, что скала образует неровную подкову, половину которой занимает вода, спокойная и без всяких подводных камней, вторую же занимал пляж, тянущийся до самих скал. «„Что ж, я был прав насчет бухточки. Эх, если б дно было нормальное!“» Я опять посмотрел на воду в бухточке. Часть дна, примыкающая к скале со стороны остального острова была в тех же острых скалах, которые заканчивались через пять метров. «„Хоть с небольшого разбега я б допрыгнул, а вот с места — налечу прямо на эти ‚шипы‘.          Вновь посмотрев на волков я понял, что они не спешат. Возможно, проявляют уважение к столь наглой и опасной дичи? “„Что ж, это мой шанс, и я его не отпущу!“» Я, почувствовав как сердце забилось в бешенном ритме, как кровь на огромной скорости потекла по венам, артериям и капиллярам, как резко напряглись мышцы во всем теле, заорав что-то нечленораздельное, но явно матерное по интонации, бросился прямо к волкам, по пути кинув в ближайших камни. Все волки, видимо, не ожидавшие такого, сделали шаг назад, а я, пробежав эти пять метров, резко затормозил, развернулся и, упершись одной ногой в дерево, с низкого старта рванул обратно, стараясь разогнаться как можно сильней, и, добежав до края и оттолкнувшись от него, полетел прямо в воду.                   Очнулся я на песке, чувствуя себя полностью разбитым, посмотрел на солнце, светящее неумолимо и безжалостно мне прямо в глаза, сказал ему что-то нецензурное и сел осматривать раны. В этот раз все было серьезней, чем тогда, когда бежал по лесу от места встречи с волками. В этот раз я пытался не бегать по корням, а наступал на землю, за что и поплатился: множество порезов, среди которых несколько очень серьезных, а один, на правой ноге, которой я оттолкнулся, прыгая в воду, кажется даже повредил нервы, так как пальцев на ноге я не чувствовал. Руки тоже были порезаны, в особенности ладони, которыми я хватал камни. Остальное тело, уставшее не так сильно, как после первой встречи с волками, тоже имело порезы, но много более редкие. «„Ладно, не смертельно, но зажевать будет долго, еды то рядом нет, значит на восстановление пойдут запасы, которых, впрочем, почти и нет.“» И действительно, тело, имевшее при появлении небольшую жировую прослойку, сейчас вовсе стало сухим, почти без капли жира.          «» Достало это солнце! Перелезу-ка я в тенек.«» — с такими мыслями я пополз к скале, туда, где она создавала небольшую тень. Полз я отталкиваясь от песка локтями, так как не хотел занести песка в раны, которые еще не покрылись даже нормальной корочкой. Доползя до тени я оперся о прохладную скалу и счастливо закрыл глаза, уже чувствуя себя уже намного лучше. Открыл я их через полчаса, когда тень увеличилась, закрыв уже одну шестую пляжа, и очень удивился, увидев еще одну тень на песке, не совпадающую с остальной тенью, и отходящей от, вроде бы, почти ровной скалы. Из любопытства я решил подползти поближе, и спустя минуту, понял, что это просто кое-как заваленный вход в пещеру, спрятанный от любого взгляда с острова, но видный с любого судна, входящего в бухточку. Я решил войти внутрь, ведь я начал догадываться, кто мог входить в эту бухту на необитаемом острове и так прятать вход в пещеру. Внутри пещеры песка не было, да и на всех царапинах уже появилась твердая корочка, поэтому я осторожно встал, упираясь в стены руками. Пройдя медленным и осторожным шагом где-то десять метров по явно рукотворному коридору, высокому и широкому и с множеством опорных балок, я уперся в дверь с небольшой решеткой в верхней части, из-за которой и лился свет, окружающий коридор, и явно не запертой на ключ. Распахнув ее я увидел то, что и предполагал увидеть: небольшой, где-то восемь на шесть метров, полностью забитый добром и освещенный светом, льющимся из небольших дыр в стене… склад контрабандистов!