Необычная жизнь в Ходячем Замке

Софи направлялась к дому Летти в Маркет-Чиппинге. Это было временное жилище семейства Салиман на время ремонта в их Кингсберийской резиденции. Столичный дом был вполне ничего, а по мнению Софи просто шикарен, но после родов Летти решила, что это все ей не подходит. Она аргументировала это тем, что дом не приспособлен для маленького ребенка, что он слишком «напичкан магией». Кудесник Салиман был с ней в корне несогласен, ворчал, спорил, говорил, что это все последствие послеродовой депрессии, но исполнял пожелания своей жены, переделывая дом, который на протяжении более десяти лет служил ему оплотом и крепостью. На время, пока Бен занимался ремонтом, он купил небольшой домик в Маркет-Чиппинге, где они временно жили всей семьей, — он, Летти и их дочь Шейлла, сокращенно Шелла. Имя было совершенно экстравагантным и необычным, против него даже были некоторые особенно консервативные члены их большой семьи, но чета Салиман в этом вопросе проявила удивительное единодушие. Кудесника Салимана и так было ни за что не переубедить вообще в чем-либо, а если к его твердости добавить упрямство Летти, то неудивительно, что их дочь звали так, как она звалась. Придворный маг специально выбрал место их временного жилья в Маркет-Чиппинге, чтобы Летти была ближе к своим родственникам и находилась под их контролем, пока оного не будет рядом, что из-за его неблагодарной работы случалось часто. Контролю кудесник придавал очень серьезное значение. Для него нужно было все всегда контролировать и только тогда, когда он полностью управлял ситуацией, Салиман в полной мере ощущал твердую почву под ногами. Их дом находился вблизи рыночной площади и недалеко от пекарни Цезари, поэтому Марта часто в обеденный перерыв бегала к сестре на чай. Софи рассчитывала как раз их обеих там и найти. Дом представлял собой небольшое узкое строение бледно-серого цвета с черной дверью, жестяной ребристой крышей и без какого-либо дворика. Палисадники вообще были не в чести у горожан, за исключением самых богатых, вроде Смитов, которые могли позволить себе праздно заняться садом. Софи вроде и не бежала, но то ли от нервного напряжения, то ли еще от чего, так запыхалась, как будто неслась от самих холмов. Швейцар, стоящий у двери, мог бы подумать, что за Софи гнался буйно-помешанный с оружием, до того она странно выглядела. Девушка резко затормозила перед ним, с трудом переводя дыхание. Портье выжидающе глядел на нее. Этот мужчина в форменной одежде, с лицом, словно высеченным из камня, был последним человеком из обслуживающего персонала у Салиманов — остальные были уволены. Это была еще одна прихоть Летти. После родов она вдруг решила уменьшить количество малознакомых людей в доме до минимума и, вдохновившись этой идеей, решила сама заниматься домашними обязанностями, то есть стать примерной домохозяйкой. Да и даже этот швейцар дорабатывал здесь последние месяцы, до того момента, пока они не переедут обратно в отремонтированную резиденцию, где Летти станет как рыба в воде и уже не будет нуждаться в чьей-либо помощи. «Вот гад, он же меня знает — по нескольку раз в неделю видит и старательно делает вид, что меня не узнает!», — пронеслось у Софи в голове. Этот портье всегда больше остальных бесил девушку своей невозмутимостью и надменностью, а главное тем, что постоянно обращался с ней как с незнакомой гостьей. На самом деле, Софи раздражали все слуги в доме сестры, ей было не комфортно под отсутствующими взглядами гувернанток и лакеев, и она с радостью поддержала идею Летти о роспуске этой «бессловесной гильдии». По ее мнению, в доме должны быть только свои, как у них в Замке. Она грозно взглянула на мужчину. — Ну, что же? Госпожа Салиман дома? — спросила она отрывисто. — Да, с госпожой Хаттер изволит чай пить, — ответил портье с лоснящейся физиономией. — Так пропустите! — потребовала Софи, она сейчас была не в том настроении, чтобы выражаться учтиво. — Простите, не положено, сначала доложить надо. Как ваши имя-фамилия, не напомните? — поинтересовался наглец, направляясь ко входу. Софи топнула каблуком от бешенства. Если он таким способом хотел доказать свое рвение к службе, то сейчас это было совершенно не вовремя. Хотя, о чем мы вообще говорим, он же так постоянно делал! На лестнице в холле дома послышался грохот падающего тела и тихая брань. Похоже, магия Софи отомстила за свою хозяйку сама. Швейцар вернулся очень скоро, потирая ушибленный затылок, и указал жестом на дверь. Софи вошла внутрь с достоинством и поднялась по громоздкой деревянной лестнице на второй этаж, где находилась гостиная. Этот дом был в не совсем идеальном состоянии, но потерпеть несколько месяцев было можно, особенно, если комнаты были отделаны лучше холла первого этажа. Швейцар последовал за ней. Из лестничного пролета открытая дверь вела в небольшую гостиную комнату. Софи заглянула туда. В помещении нежно-голубого цвета, с узором райских птиц на стенах, выделанных позолотой, за белым миниатюрным ажурным столиком сидели две девушки. Это были Летти и Марта. Летти была стройной молодой девушкой выше Софи и на год ее младше. У нее было мягкое овальное лицо с правильными чертами и большими голубыми глазами в обрамлении густых черных ресниц. Длинные русые волосы удивительного оттенка, которого больше Софи ни у кого еще не видела, имели серебристый цвет с переливом и лежали легкими, слегка волнистыми локонами*. Та никогда не любила каких-либо причесок и всегда держала их распущенными. Вместе с нежнейшей белой кожей, тонким станом и внутренним очарованием, неудивительно, что она была шикарна. Сегодня Летти была в светло-сиреневом платье с длинными прямыми юбками в пол, скрывающими ноги, и сидела за столиком, потягивая чай из фарфоровой чашки, слегка покачивая ножкой, лежащей одна на другой. Напротив нее сидела Марта и что-то оживленно говорила. Она была миниатюрной блондинкой с инициативным характером, веселая улыбка часто озаряла ее лицо, а голубые глаза искрили кипучей энергией и интересом. За несколько лет она повзрослела, ее формы окончательно определились и установились. Три сестры не особенно были похожи между собой внешне, так как у них был разный цвет волос, глаз, даже некий типаж отличался, но тем не менее, никто не мог отрицать, что их родство заметно. Даже незнакомые люди с первого взгляда определяли в них сестер и дело, скорее всего, было в родстве их душ. Всей своей сутью и естеством они были сестрами, и это их какое-то внутреннее родство незримо просвечивало. Хотя подсознательное родство между Летти и Софи было крепче, нежели с Мартой, так как она все-таки была им сестрой только по отцу, но одно воспитание, одно видение мира, одинаково заложенное им в детстве, делало их сестрами, как ничто другое. Марта была в платье светлого розового цвета с пышными юбками, на крючке висел ее кружевной фартук из пекарни. При виде нее, сестры обернулись и радостно улыбнулись. — О, Софи, проходи! — радостно пригласила ее Летти. — Как просили, госпожа Салиман, — лукаво отозвался швейцар. — Уволю! — пригрозила Летти, помахивая кулачком в его сторону. Портье учтиво поклонился, в наигранном подобострастии подметя пол шляпой, и ушел с видом человека говорившего: «Я и так это знаю!». Казалось, что он за последние дни своей работы решил повеселиться или, как говорится, поиздеваться над хозяевами и их гостями. Летти проводила его недовольным взглядом. Софи вошла внутрь, нервно поглядев на сестер. — Мне Эдвард предложение сделал, — выпалила она на одном дыхании. Сейчас ей было не до условностей, да и в кругу родных можно было расслабиться. Сестры изумленно взглянули на нее и переглянулись между собой. Летти отреагировала первой, пригласив Софи за стол. — Присаживайся и рассказывай, — с жаром произнесла она. — Вот уж не знаю, поздравлять или соболезновать! — воскликнула Марта, пододвигаясь и освобождая для сестры место. Софи сама не заметила, как оказалась за столом с чашкой в руках. — Не знаю даже, что рассказать. Я сразу к вам пошла, посоветоваться, — потерянным тоном сказала она. Потом она все-таки рассказала всю историю, произошедшую немногим ранее, и ту часть, которую не знала Летти. Софи тоже время от времени забегала к сестре и вводила ее в курс дела. Именно Летти удалось объяснить кудеснику Салиману всю авантюру Хоула, а то Бен так и готов был серьезно поговорить с чародеем. Неизвестно, была бы это беседа или нечто иное, но, благо, этого всего удалось избежать. — Ну, конечно, нужно отказывать! — категорично заявила Летти после того, как выслушала историю, взмахнув чашкой так, что чай слегка плеснул на скатерть. Она раздраженно махнула рукой, убирая пятно. — И это даже не обсуждается! — Ну, а как, а как сказать это? — спросила Софи, заглядывая Летти в глаза. В этом случае она признавала познания средней сестры лучше собственных. — Ну, не знаю как! — пожала плечами Летти, — Но ты же любишь Хоула, ведь так? Поэтому надо отказывать, а как — не знаю, да и что ты у меня спрашиваешь, я никого особенно не отвергала, это вот к кому надо обратиться, вот кто мужчин пачками отшивает! Летти горячо махнула рукой на Марту. Та сидела во все время рассказа, задумчиво глядя в одну точку, и крутила указательными пальцами один вокруг другого. При упоминании ее имени девушка очнулась и, как оказалось, несмотря на отвлеченность, отлично следила за ходом разговора. — А, что сразу я-то! Я разве виновата, что благодаря твоей внешности, ко мне все ухажеры округи липли? — обратилась она к Летти, а потом уже к Софи, — Как жаль, что я не видела этой сцены признания, надо было позже уходить! Такая жалоба была Софи в корне непонятной, так как не это сейчас было важно, и она взволнованно крикнула: — Девочки, что мне делать? Я к вам за советом пришла в серьезном вопросе, а вы тут шутки шутите! — Давайте потише, хорошо? У меня Шелла спит, — попросила Летти, прижимая палец к губам. Как обычно, их разговор постепенно с разгаром беседы начинал переходить на повышенные тона в силу эмоций. — А что значит: «как отказать»? Да взять просто и сказать, что так, мол, и так, мы не будем вместе, — спокойно заметила Марта с искренним непониманием сути вопроса, продолжила крутить пальцами. Вид ее выражал какую-то взвинченность, она словно была погружена в себя и отвечала с неохотой. — Это ты так можешь сказать, что мужчины не то что не обидятся, а будут еще больше тобою восхищаться, но я, вы же знаете, когда на нервах, и двух связных слов вымолвить не могу, не то что красиво говорить! — почти с отчаянием сказала Софи. У Марты был настоящий дар красноречия, благодаря которому ей так просто давалась работа с обществом. Она умела так красиво и учтиво говорить, подбирая правильные выражения, что все люди сами тянулись к ней. Именно благодаря своей коммуникабельности она успешно работала в пекарне Цезари. — Это у нее от опыта! — рассмеялась Летти, лукаво глядя на младшую сестру. — Да хватит меня этим попрекать! Надо же что-то было говорить им! Я же не могла признаться, что вовсе не та за кого себя выдаю, и что у меня уже есть избранник. — фыркнула Марта имея ввиду под «ими» — женихов. Такие шутливые перепалки в их семье происходили часто, а Марта в обличии Летти действительно имела успех у мужчин. Софи всегда замечала, что у ее прилавка толпится самая большая очередь молодых людей, да и слухи об этом до ушей девушки уже долетали. Да что там, даже после того, как Марта вернула себе свою внешность, ей все равно приходилось отбиваться от непрошеных женихов. — Софи, а ты не хочешь отказывать, чтобы не обидеть, или потому, что еще не определилась? — переходя на серьезный тон, спросила Летти, она знала о сомнениях старшей сестры. — Это тут не при чем. Просто вопрос, какие слова нужно подобрать, чтобы… — забубнила Софи, но ее сразу перебили. — Боже мой, наша Софи настолько добрая и не хочет никого обидеть, что сама внушила себе ложную любовь к Эдварду, — пришла в голову Летти новая идея. Ее глаза заискрились еще ярче, и она стала сразу ах как хороша. Софи вздернула брови. Она была совершено не согласна. Марта, похоже, тоже, поскольку вскинула взгляд от скатерти и поглядела на юную госпожу Салиман. — Почему ты так решила? Я думаю, Софи стоит снова все взвесить перед принятием решения. — Я тебя умоляю, — лениво отмахнулась Летти, — ты знаешь Софи, она как что-то себе надумает… так и сейчас, держу пари, внушила себе любовь к Лайонсу, так как он «во всех отношениях хороший человек», которого жалко обидеть, — она скорчила гримасу.  — Похоже, ты переобщалась с Беном. Разум и психология в твоей теории не оставляют места чувствам, — проворчала Марта, но спорить не стала, что на нее было непохоже, и опустила взор, снова погружаясь в свои мысли. Кручение пальцев говорило о тревоге или тяжелом умственном процессе, Софи прекрасно это знала. Летти тоже, поэтому она вдруг прищурилась, в раз став похожей на собаку, напавшую на след. — Стоп, а не говоришь ли ты это, потому что хочешь, чтобы Софи согласилась на предложение Эдварда? — подозрительно протянула она. — Летти у нас сегодня в ударе расследовательской деятельности. Детективчики читаешь? Автора скажешь? — усмехнулась Марта, пытаясь отшутиться, но совсем невесело, теперь ее вид прямо выражал неудовольствие. — Нет, нет, я тебя раскусила! Ты хочешь, чтобы Софи задумалась всерьез на счет этого предложения, — продолжала настаивать Летти, — просто признай, что ты недолюбливаешь Хоула. — Что? — опешила Софи, хотя хотела сказать поначалу другое. — Да, признай, Марта, что Эдвард тебе нравится больше Хоула, и ты желала бы, чтобы Софи вышла замуж за него, — давила Летти, пристально глядя на младшую сестру. — Я ничего такого не говорила, — угрюмо отрезала та, — Хоула я уважаю, он хороший придворный маг, сильный чародей… — Да, придворный чародей он хороший, — резко перебила ее Летти, — но ты не сказала, что он хороший человек. Тут Марта не выдержала. В раз обнаружилась причина всей ее тревоги. Глаза загорелись ярким пламенем. — Да, не сказала, потому что я его таким и не считаю! Он многое делает для Софи, это факт, но назвать его хорошим я не могу. Он высокомерен, горд, чванлив, едок, меланхоличен, параноидален, а при том еще и ужасный бабник! А Эдвард — приличный молодой человек с собственной фирмой, положительный, добрый, рассудительный, спокойный и уравновешанный, с ним ты всегда будешь уверена в своем будущем — он надежен. — Да что ты такое говоришь! — ахнула Летти, Софи уже давно заметила, что разговор проходит без ее участия, — Хоул отличный человек добрейшей души, просто умело это скрывает за маской надменности. Летти очень хорошо относилась к чародею. Это произошло не сразу, конечно, но та связь, которая между ними уже установилась со времен Софи-старухи, дала о себе знать. Из родственников девушки, только Летти была не против кандидатуры Хоула в мужья для Софи. Теперь она убедилась окончательно, что барьер между чародеем и Фанни с Мартой, так и остался не преодолен. Терпение Софи лопнуло. Оно у нее было, как шарик — могло многое сносить, раздуваясь в размерах, но всему наступал предел и, как тот же самый шарик, оно в определенный момент лопалось. Софи считала себя очень терпеливым человеком, но даже ангельское терпение исчерпаемо, что уж говорить о Софи, которой до ангела при всех положительных качествах все же было далеко. — Перестаньте говорить так, будто меня тут нет! — вскричала она ломким голосом. Ответ Марты ее совершенно ошарашил. — Да как можно с тобой говорить, если ты молчишь и только нюни распускаешь! — прикрикнула на нее в ответ Марта в разгаре спора. — Да! — солидарно кивнула Летти. Две сестры переглянулись, оказавшись по одну сторону баррикад в пылу перепалки. Настоящей ссорой назвать это было нельзя, это были просто громкие дебаты, которые были нормой для сестер Хаттер еще с детства. При их экспрессивных характерах подобное случалось часто, только, если раньше Софи в основном не вмешивалась, а только разнимала, то теперь и она со своим крутым норовом добавилась к их ожесточенным спорам. — Что?! Не забывайте, что-то, о чем вы говорите, это мой муж, моя проблема и моя жизнь! — в голосе Софи явственно слышался начальственно-приказной тон, который проклевывался иногда в ее юности и окончательно отшлифовался и выразился в отношениях с мужем. Она даже грозно поднялась с места, уперев руки в бока. — Ладно, Софи, мы поняли, кто тут главный, — весело рассмеялась Летти, — Только потише, прошу! Она сложила руки в молитвенном жесте. Вспомнив о спящей Шелле, Софи успокоилась и присела на место. Остальной разговор проходил вполголоса. — Если серьезно, девочки, что мне делать? Как лучше поступить? Я… запуталась, и не знаю кого люблю по-настоящему. Как мне не ошибиться? — сейчас все пересуды и споры отошли для девушки на второй план, как и понимание плохого отношения Марты к Хоулу. Это нужно было разрешить, но сейчас для этого было немного не то время, поэтому пока Софи постаралась пропустить мимо ушей нелицеприятный выпад младшей сестры в сторону чародея. Что касается чувств к предпринимателю, она не знала, была ли права Летти, говоря, что это была выдуманная влюбленность, ведь не зря считают, что все идет от головы, но как узнать наверняка? — А знаешь, как проверить? Меня тут Бен научил такой методике, которая помогает отсеить стоящее от не значимого. Мне кажется, она как раз про тебя, — после небольшой паузы сказала Летти, будто прочитав мысли сестры, наклоняясь к ней через стол. Марта внимательно следила за ними. — Он рассказывал мне, что если не можешь выбрать между чем-нибудь, то представь попеременно, что этого не будет. Никогда. Не будет и не было, и ты это больше никогда не увидишь. И так сначала с одним потом с другим. Понимаю, странно, например, выбирать таким образом платье, но это прямо твой случай. Представь жизнь сначала без Хоула, а потом без Эдварда. И тот, без кого ты не представляешь собственной жизни, и является твоим любимым мужчиной, — поучала Летти. Софи решила попробовать. Сначала она отнеслась к этому предложению настороженно, не видя в нем смысла, но решила, что хуже не будет и перво-наперво попробовала представить жизнь без Эдварда, будто он исчез или вовсе не был никогда. Она испытала некоторую грусть и сожаление, которые испытываешь при расставании с достойным человеком. Софи испугалась этого ощущения сама не зная почему, но, когда она представила исчезновение Хоула, то ее сердце пронзило диким ужасом, страхом, ощущением незащищенности и растерянности. Казалось даже странным представить жизнь без него, без его вечных спектаклей, колкостей и лукавых изумрудно-зеленых глаз. В груди что-то прихватило. И именно в этот момент вопрос отпал окончательно — она все поняла. Она поняла, как была слепа и глупа. Ей вдруг стало казаться, что она все это время подсознательно знала правильный ответ, но боялась ошибиться и мялась. Теперь же этот простой психологический тест окончательно подтвердил ее мысли. Софи наконец осознала то, что все ее отношение к Эдварду представляло собой дружеские чувства и не более. Как Софи предполагала с самого начала, истинными чувствами была уже закоренелая любовь к Хоулу. Сестры глядели на нее молча, стараясь не мешать. — Выходит, сегодня вечером мне придется отказать Эдварду, — печально, но уверенно сказала девушка. Она прямо-таки ощутила, как бремя сваливается с плеч. Софи считала, что это облегчение признак правильно сделанного выбора. Летти прихлопнула в ладоши:  — Я же говорила, я же говорила! — Если хочешь, я сегодня могу прийти на ужин для моральной поддержки, — предложила Марта. Девушка была очень благодарна младшей сестре за то, что она, хотя и не поддерживала, как оказалось, выбор Софи, но уважала его. С внутри-семейными отношениями тоже нужно было поработать, так как это Софи не устраивало, но это потом. Надо сказать, что на общих семейных встречах и праздниках все всегда держались очень дружелюбно и весело. Этой натянутости отношений не существовало — Фанни, Марта и Хоул отлично ладили между собой и премило общались, но, похоже, испытывали внутреннее недовольство, которое умели хорошо скрывать. Именно из-за этого прекрасного обращения друг с другом, Софи и было удивительно узнать настоящие мысли родных. — Да нет, спасибо, не нужно, — с теплотой ответила Софи. Тут вдруг с улицы начали раздаваться грубые резкие удары чего-то тяжелого по камню, они были настолько громкими, что девушки скривились. Летти тут же резко поднялась и бросилась к окну, продемонстрировав свою шикарную фигуру подчеркнутую облегающим платьем. Она распахнула окно и, свесившись вниз до половины, что по мнению Софи было очень опасно, начала кричать: — Что, другого места нет, чтобы кирпичи долбить! — крикнула она гневно, — Взялись по среди дороги колотить, ум-то есть? Прохожим мешаете, у меня дочь спит, вы ее можете разбудить! Отойдите вон туда и бейте, но только не здесь! Послышался какой-то неразборчивый ответ, после чего Летти совсем разъярилась и завопила еще пуще. — Конечно, там вы шуметь не будете, там же богатые живут, они вам быстро ума вгонят, а тут видите-ли всякая деревенщина, их можно вообще не слушать! По голове себе лучше постучи! Вот мой муж кудесник Салиман придет, я ему все расскажу, он-то вам задаст! Можете подыскивать себе новую работу! Идиот! По всей видимости, не только Софи порой грозила обидчикам своим влиятельным мужем. Снова послышалось бормотание, но на этот раз заглушаемое шарканьем шагов, и вскоре звук ударов повторился, но уже значительно тише. За всем этим Летти следила внимательным прищуренным взглядом. После этого она закрыла окно, и с самым мирным видом добродушия завела упавшую на лицо прядку за ухо, направилась за стол. Марта и Софи переглянулись с видом изумления. — Вот видишь, Софи, это только нам она «тише, тише», а сама, вон, как может, что аж уши закладывает, — весело пошутила Марта вполголоса, наклонившись к сестре. — Даже стекло звенит, — подыграла ей Софи с улыбкой. Ей хотелось петь и плясать от радости. — Ну, а что? Взялся кирпичи колоть под окнами, — начала смущенно оправдываться Летти. После этого наступила пауза, все были погружены в свои мысли. Софи размышляла над тем, как, не обидев Эдварда, отказать ему, и постепенно приходила к выводу, что это невозможно. Не в смысле невозможно отказать, это-то девушка запросто смогла бы, а имеется в виду, отказав, не обидеть. Марта допивала чай. Летти молча разглядывала их. — Как вы носите каблуки, я не понимаю! — вдруг нарушила молчание она, зацепившись взглядом за обувь сестер. — Это ведь так тяжело, ноги так потом болят! — Точно так же, как ты их раньше носила, — запросто ответила Софи, слегка пораженная такой резкой сменой тем. — Летти, тебе действительно это интересно — спросить тогда, когда у меня сегодня вечером состоится тяжелый разговор? Летти раньше точно так же носила каблуки и только каблуки, но с беременностью ей, логично, стало тяжело на них ходить, и поэтому она здраво перешла на плоские балетки. В свое время Софи поступила в точности так же, вот только, если после родов девушка вернулась к каблукам, то Летти продолжила носить обувь на плоской подошве. Софи прекрасно понимала почему: туфли на каблуках — это такая вещь, в которую нужно «влезть и не вылезать», так как, если сделаешь это, возвращаться обратно уже не захочется. Это и случилось с Летти, привыкнув к удобной обуви, она уже не представляла жизни на каблуках. — А я думала, мы уже все решили! — удивилась жена кудесника. Марта хихикнула. — Это у нее очередное последствие послеродовой депрессии, — намекнула младшая сестра, имея в виду отношение к туфлям. — А ничего, что после родов уже четыре года прошло?! — разозлилась Летти, которой постоянно это говорили. Это выражение стало неким «клише» по отношению к средней сестре Хаттер. — Ну, так депрессия может быть и продолжительной, — весело фыркнула Марта. Летти шутливо замахнулась на нее. Софи поспешила вмешаться, пока не началась перепалка. — Ладно, девочки, мне пора, я побегу в Замок, расскажу обо всем Хоулу, нужно выработать план. Спасибо, вы мне очень помогли, — быстро проговорила Софи, поднимаясь. Она чувствовала резкую необходимость увидеть чародея. — Правильно, беги, решите там все, а я буду держать за вас кулачки! — согласилась Летти, также поднимаясь и показывая сжатые кулаки. Софи заторопилась к выходу. Она попрощалась с сестрами и вышла на плохо освещенную лестницу. Уже у дверей ведущих на улицу ее догнала Марта. Глаза ее ярко блестели. — Удачи тебе, Софи, — честно пожелала сестра, крепко взяв девушку за руки, — сделай выбор, который будет подсказывать тебе сердце. Не слушай меня или Летти, а делай так, как считаешь нужным. В этот момент Марта выглядела такой серьезной и вдохновленной, ее глаза горели решимостью, а щеки порозовели. Софи немного растерялась. — Конечно, Марта, — с признательностью сказала она сестре отчего-то шепотом. Тогда они расстались в коридоре, Софи направилась к выходу, а в спину ей ударил крик Летти. — Не забудь все мне потом рассказать! Уже скоро Софи оказалась у входа в Замок. Тот был все таким же мрачным и серьезным, как обычно, только пейзаж вокруг изменился с золотых жухловатых полей на идеально ровную белую равнину. На ее фоне Ходячий Замок выглядит еще более черным. Софи с тревогой вступила на ступеньку у входа и открыла дверь. Она переживала, как ее родные воспримут новость с предложением. Теперь, когда она стала женой Хоула, Софи могла открывать Ходячий Замок снаружи так же спокойно, как сам чародей. Ее неожиданное появление не оказалось сюрпризом для вечно страждущего Кальцифера, который успел заметить Софи раньше, чем она вошла. Демон прищурился на нее своим ехидным взглядом, но было видно, что он рад ее видеть. Майкл трудился над очередным заклятием, растолковываемым Хоулом. Чародей сидел подле ученика и, подперев рукой голову, объяснял ему что-то тихим голосом. Когда они заметили Софи, все оживились. — Привет, Софи! Вы вернулись?! Где ваши вещи, я помогу донести! — предложил радостный Майкл. — Что-то случилось? — спросил Хоул, вздернув бровь. Могло сложиться впечатление, что он и вовсе не рад ее видеть, но по волнению и тревоге в ярко-зеленых глазах, Софи поняла обратное. Как и всегда, Хоул понял Софи без слов. Наступала самая тяжелая минута. — Нет, то есть, да, то есть, нет, — замешкалась она, схватившись за виски, чтобы собраться с мыслями, — Майкл, я еще не вернулась, вещи заносить не надо — их тут нет. — остановила Софи подорвавшегося к двери ученика, который замер на полдороги. — В общем, мне Эдвард предложение сделал, — протараторила она в одно слово и малодушно зажмурила глаза в ожидании реакции. Она, собственно, не замедлила последовать: Кальцифер присвистнул, Майкл испуганно округлил глаза и тихо присел на свое место, а Хоул задрал бровь еще выше. — Предложение чего? Предложение поступить к нему на работу или предложение заключить торговый договор? — саркастически поинтересовался чародей. Как бы он не старался скрыть свое удивление и недовольство, ему это удавалось с трудом. — Руки и сердца, конечно, — устало выдохнула Софи, приготовившись к чему угодно. С этими словами из девушки словно выпустили воздух, и она в изнеможении опустилась на табурет. Хоул выгнул бровь так, что казалось дальше уже некуда. — Конечно?! То есть это в порядке вещей и было совершенно ясно и понятно?! — сразу взметнулся чародей. — Хоул, не заводись, — устало проворчал Кальцифер, таким тоном как будто говорил это не в первый раз. — Я абсолютно спокоен! — воскликнул он в ответ. — Нет, ты абсолютно неспокоен. Ты не замечал за собой, что, когда волнуешься, ты начинаешь придираться к словам? — поинтересовался насмешливо Кальцифер. — Давно ты стал таким внимательным психологом? — съехидничал Хоул, взмахнув рукавом так, что страницы книги Майкла начали переворачиваться от порыва воздуха. — Наверное, с того момента, как прожил с тобой под одной крышей несколько лет? — прошипел Кальцифер ворчливо. Хоул воспринял это по-своему. — Если тебя что-то не устраивает, то ты всегда можешь… — чародей указал рукой на дверь, явно собираясь сказать «уйти», но их перепалке положила конец Софи. — Хватит! — резко прикрикнула она не терпящии возражений тоном. Сделав это, Софи почувствовала радость снова оказаться в столь любимой для нее атмосфере, там, где центром всего являлась она, где все ее ценили, прислушивались и любили. Здесь каждый клочок и сантиметр были ей знакомы, и тут девушка могла делать что хотела, была полновластной хозяйкой всего. Девушка с изумлением для себя отметила, что за время ее отъезда из Замка, успела очень сильно соскучиться по нему, не говоря о его обитателях. В доме Смитов все подчинялось Фанни, и на самом деле это было вполне логично, так как это она была хозяйкой дома в Маркет-Чиппинге, и поэтому Софи не могла там чувствовать себя полностью комфортно, но дело было не в этом. Своей энергетикой Фанни просто-напросто забивала всех окружающих, не позволяя им делать то, что не укладывалось с ее представлениями. Но суть была и даже не в том, просто девушка была рада вернуться в свой дом. Свой дом! От того еще приятней было вернуться в родную атмосферу. Спор прекратился тут же и застывший на месте Хоул с Кальцифером взглянули на нее. — Может вы сначала выслушаете меня, а потом попререкаетесь? — ехидно поинтересовалась Софи. И она во второй раз за короткое время пересказала случай в пекарне. — И что мне делать? — спросила она под конец о том, с чем, собственно, и пришла сюда. — Ты имеешь в виду, отказать или согласиться? — саркастически поинтересовался чародей. — Если ты еще хоть слово скажешь в подобном духе, то вопрос стоять уже не будет, — предостерегающе рыкнула Софи. — Я бы на твоем месте согласился — вдруг подал голос Кальцифер. — Как-никак, это мы с Майклом подневольные, так сказать, он — ученик, я — демон, а ты свободна в своих решениях, тем более сейчас. Говорил он это с удивительно правдивым видом, словно правда так думал. Кальцифер частенько любил сыграть роль обиженного жизнью, Софи думала, что это передалось ему от Хоула с их некротической связью. — Особенно ты у нас самый подневольный! — окрысился чародей. — Вообще сам к нам жить навязался, я тебя не приглашал. Нахлебник. Между Хоулом и Кальцифером вошли в привычку споры и перепалки такого рода, поэтому никто из домашних не удивлялся. Со времен Болотной ведьмы ни демон, ни чародей не изменили своего паршивого характера, поэтому они часто сцеплялись друг с другом. Но все отлично знали, что это было не всерьез, даже несмотря на иногда очень резкие формулировки, бросаемые этими двоими друг другу. Между ними давно установился формат ворчливо-дружественных отношений и ничто другое, как ни это, не могло показать их степень близости. Многим это могло показаться странным и даже ненормальным, но для них шпильки в адрес друг друга давно стали нормой. Как подшучивали Хоул и Кальцифер сами во времена редкого единодушия: «дня не может пройти, если мы хоть раз не поспорим». — Что?! — Кальцифер даже стал больше обычного в несколько раз и запылал апсентово-зеленым ярче обычного. — Я сейчас как брошу твою калымагу, и что тогда? Один на своей магии будешь ее тащить? Хоул явно хотел ответить что-то нелицеприятное демону, но его так и не начавшуюся фразу прервал удар молоточка для мяса по столу, из ящика которого он и был вытащен Софи. Девушка сама себе напомнила судью на заседании. — Что мы делать-то будем? — спросила еще раз резко она. Ее порядком уже начинали раздражать эти споры. Это, конечно, все было хорошо и прекрасно, но она понимала, что что бы они сейчас ни придумали, реализовывать все это придется все равно ей, а они тут еще находят место для ссоры! — Да думаю я, думаю! — воскликнул Хоул, поднимаясь с места и начиная ходить по комнате в нервном напряжении. — Похоже, вывернуть это дело с пользой для себя со стороны короля не удастся, ну и пусть, теперь это уже не самое важное. Другое дело, как логично дать Эдварду от ворот поворот, вот вопрос на миллион. Все замолчали в раздумье. Хоул ходил из стороны в сторону по комнате, размышляя, Кальцифер следил за ним своими лиловыми глазами, Майкл, погрузившись в себя, машинально накручивал волнистую прядь на палец, а Софи следила за всеми. Иногда кому-то в голову приходили дельные, по их мнению, мысли, и те их предлагали. В основном, это был Майкл, который озвучивал все идеи, какие ему пришли на ум. — Может, нам как-нибудь сорвать ужин? — предложил подмастерье после затянувшегося молчания. — Нет, так дело не пойдет. Это лишь отсрочит серьезный разговор, а не устранит его, — отозвался Хоул, коротко взглянув на юношу. — Ну, тогда, может мы с Мартой придем на ужин и выскажем свое категорическое несогласие? Мол, нам Эдвард совершенно не нравится и… — попытался снова Майкл, но чародей снова не согласился. — Для чего вам с Мартой подставляться? Тебе, Майкл, вообще не стоит портить отношения с будущей тещей. Тебе с ней еще общаться, — усмехнулся Хоул, — Нет, роль главного злодея буду исполнять я. Так сказать, един в ста лицах. Да и что уже терять? — Ты так говоришь, как будто тебе с Фанни общаться уже не придется, — протрещал Кальцифер. — Нет, придется, конечно, просто я имею ввиду, что отношение ко мне уже не изменится независимо ни от чего, — равнодушно пожал плечами Хоул. Еще немного помолчали. — А может проще всего будет… признаться? — совсем робко предложил Майкл. Что интересно, Хоул никогда не критиковал своего ученика, но тот все равно был очень осторожен в своих предложениях и высказываниях. — Нет, Майкл, — грустно вздохнул чародей. — теперь уже так не выйдет. Гайки, так сказать, уже слишком сильно закручены. Теперь придется доигрывать спектакль до конца. — Ты что хочешь сказать, что мы ничего не скажем Фанни? — с подозрительностью спросила Софи мужа. — Ты знаешь, у меня, конечно, много родственников, но разбрасываться ими не хотелось бы. — Я прекрасно это знаю, милая, и хотя, как бы мне не хотелось некоторых членов этой семьи откинуть, — он сделал рубящее движение в воздухе, — мы естественно расскажем обо всем этом Фанни, но уже потом. Докончил Хоул с кроткой обворожительной улыбкой. Но этот номер на Софи не подействовал, она слишком долго испытывала на себе эти улыбки мужа за время семейной жизни, что у девушки к их чарам выработался некий «иммунитет». — Хоул! — упрекнула его Софи. — Как можно так говорить! Она понимала всю шероховатость внутри-семейных отношений, но не настолько же!  — Ну ты же знаешь, как на самом деле я хорошо отношусь к твоим родственникам! — мягко усмехнулся чародей, взмахнув длинными хвостами рукавов. — А они-то уж как к тебе хорошо относятся! — ехидно фыркнул Кальцифер. — Так хорошо, что готовы на тебя с вилами и топорами идти! — Знаешь, Кальцифер, я к этому уже привык, тем более, ты знаешь, что в общении с тетушками у меня всегда были некоторые проблемы. И вообще, не мешай мне думать! — досадливо махнул он рукой на демона. Софи покачала головой. Она решила, что обязательно после окончания этой истории займется налаживанием отношений внутри семьи. Эта хоулова авантюра принесла единственный плюс — показала истинное отношение родных Софи друг к другу. — Может, перекусим? — предложил Майкл вскоре, — А то Фанни надавала нам столько всего, что мы не можем это съесть. — Нет, Майкл… — уже по привычке отказываться от предложений ученика, начинающихся со слова «может», начал было Хоул, но тут до него дошел смысл слов подмастерья. — Да, действительно, поешьте. Я не буду. — Почему это? — удивилась Софи, сощурив глаза. — Он принципиально не ест гостинцы Фанни. Все думает, что вдруг они отравлены, — встрял демон, возведя аметистовые глаза к потолку, как возможность выразить свое отношение к этому. — А что? От такой экспрессивной женщины можно ожидать чего угодно, — искренне не согласился чародей, — Да и чем еще можно объяснить, что она посылает уже какую продуктовую корзину фактически в стан врага? — А добротой душевной ты это объяснить не можешь? — иронично поинтересовалась Софи — Какая может быть доброта, Софи, от человека, который обещал меня со свету сгноить? — с дозволительностью промурлыкал Хоул. — Ну вздор, — категорично заявил Кальцифер. — Почему Майкл, по-твоему, еще жив тогда? Да и как, скажи на милость, ты со своим даром зрения незримого отраву бы не заметил? Хоул не ответил. Софи фыркнула и начала доставать еду. — Перестанешь ты мельтешить перед глазами или нет? — раздраженно вскинулся Кальцифер на Хоула через минуту. — С тобой косоглазие можно заработать. Хоул прицыкнул языком и продолжил ходить нарочито ускоренно. — Не человек, а змея! — пробубнил Кальцифер. — От демона слышу! — отпарировал чародей. — К слову о Фанни, — начала Софи, следуя за своими мыслями, вытаскивая свертки, — когда ты собираешься ей все рассказать и почему это нельзя сделать сейчас? — Мне требуется неподдельная реакция Фанни, она восхитительна в истинном гневе, но мягко сказать отвратительно играет, — пояснил муж. — Лучше для нашего дела будет, если твоя мачеха ничего не будет знать. — Когда? — с нажимом спросила девушка. — Думаю, можно сразу же завтра, — решил Хоул. — Устроит вас этот расклад, госпожа Честность? Софи гневно фыркнула и яростно поглядела на него, увидев лишь только спину в элегантном костюме. Была б ее воля, этого всего вообще бы не было. Она с чувством звякнула стеклянной банкой по столу. — Прекрасно. В таком случае, с вашего позволения, я вернусь к обдумыванию нашего плана действий, — задумчиво отозвался чародей, цинично приняв этот жест за знак согласия. Далее Ходячий Замок наполнился приглушенным шепотом Майкла и Софи, шуршанием упавок, звоном стекла. Софи быстро нарезала бутербродов с первоклассными ветчинами и сырами Смитов. Майкл сорганизовал чай и овощной салат на скорую руку — его кулинарные способности при помощи Софи заметно улучшились по сравнению с прошлым. Они сели рядом, прихлебывая из высоких кружек, жевали и, как два совенка, наблюдали круглыми внимательными глазами за Хоулом. Кальцифер завис подле девушки и угощался гостинцами. Не глядя на то, что Кальцифер был демоном и настоящее насыщение ему давало сожжение поленьев, он все равно любил полакомиться человеческими деликатесами. В этом деле он был гурманом попуще многих. Пора, когда он с радостью принимал яичные скорлупки и обрезки бекона осталась в прошлом, теперь Кальцифер, хотя и так же ел все это, но предпочитал, что повкуснее. — Дай-ка еще кусочек вот той ветчинки, неплохая такая, — трескуче попросил демон. Софи подбросила ему ломтик, и тот, изловчившись, поймал его в воздухе, тут же сжигая в собственном пламени. — Я тебе что, какая-нибудь собачка, чтобы на лету угощения ловить? — обиженно зашипел Кальцифер, потрескивая над ухом Софи. Той показалось, что от близости демона ее волосы начали тлеть, но она отбросила эту мысль. Кальцифер умел совсем не жечься когда нужно. — Ну, а как ты себе это представляешь? — возмутилась Софи, — Или ты будешь есть с моих рук? — Вот еще! — тут же вскинулся строптивый демон. — Бросай мне в очаг, — позволил он. Кальцифер устроился на поленьях поудобнее. Софи совершенно не хотелось подниматься, наоборот хотелось поесть спокойно, поэтому она решила кидать ему еду в очаг, редактируя ее полет с помощью магии. Так, кусочек за кусочком угощения начал попадать ровнехонько в очаг. Хоул поначалу относился к этому спокойно, но когда ему пришлось в очередной раз отклониться от еды, летевшей в дюйме от него, резко вздернув хвост рукава, он иронично изогнул бровь. — То есть, это я один должен трудиться день-деньской, продумывая план, а вы будете просто бросаться едой? — саркастично поинтересовался он с видом оскорбленного достоинства. — Я считаю, что тот, кто виновен и ищет решение проблемы, а остальные могут отдыхать, — невозмутимо заметил Кальцифер. — Да и в чем, собственно, проблема? Как гласит Древняя Демоновская Мораль, если ничего не можешь предпринять сейчас — выжидай, и решение придет к тебе само собой или же исчезнет источник проблемы. Говорил он это с донельзя поучительным видом. — Я никогда не думал, что демоны такие философы, — сказал Майкл, с уважением покивав. — А ты думал, мы только воевать и сеять хаос умеем? — усмехнулся Кальцифер, но беззлобно, — Нет, наоборот, когда ты тысячелетиями светишь с небес и не можешь делать ничего более, то волей-неволей обратишь внимание на Землю и научишься созерцательности. Оттуда же и пассивные положения Древней Демоновской Морали. Майкл слушал внимательно, как и Софи, которая открыла для себя Кальцифера с другой стороны. Раньше, стоило ей спросить о его жизни до договора, он начинал рассказывать фантастические истории одна другой краше, при том стоило попросить демона пересказать ту же историю второй раз, то она сказочным способом начинала обрастать новыми подробностями. Один только Хоул не заинтересовался историей старого друга. — То-то я вижу, ты часто этим правилом выжидания пользуешься, — съязвил чародей. — А как же! — изумился демон. — Вот мы заключили договор, а как расторгнуть не знали, вот я и ждал, и со временем к нам попала Софи, которая меня спасла. Вот и ты сделай так же. Подожди, и все разрешится, и король все устроит, и с Эдвардом все решится, дай срок. — Вот только ждать я не могу! Если мы не предпримем что-то сейчас, то скоро Софи уже станет женой Эдварда! — прошипел Хоул раздраженно. — И в чем проблема? — невозмутимо спросил спокойный демон. — Разве были ситуации, из которых ты не находил выход? — Да в том, черт возьми, что я люблю Софи и не хочу, чтобы она становилась женой другого даже временно! — вскричал Хоул взбешенно. В руке у него полыхнули языки сине-зеленого пламени, что говорило о переизбытке эмоций. Хоул взглянул на всех горящими кошачьими глазами, задержал взгляд на Софи и медленно сжал пальцы, гася пламя. — Здесь невозможно думать! — процедил он ворчливо, взмахнув руками, и взлетел по лестнице. Все проводили его взглядами. — И кто это еще из нас истеричка! — крикнула ему вслед Софи, припомнив Хоулу, как порой он называл ее во время ссор. — Ну, по-моему, это понятно, — фыркнул Кальцифер, кивнув головой на второй этаж. Девушка и демон улыбнулись, а в душе же Софи вдруг стало очень горячо от радости и стыда. Они с Хоулом были не из тех, кто выставляет свои чувства напоказ, хотя и прекрасно знали о взаимной любви друг к другу. Но услышать такое признание вслух было очень приятно. И в то же время Софи сгорала от стыда за свою изменчивость, как, собственно, она могла вообще сомневаться? Все те высокопарные слова предпринимателя не вызвали в ее душе тех чувств, что простая фраза Хоула, произнесенная в пылу разговора, но такая настоящая и искренняя. — Да вы не понимаете его, — подал голос Майкл, — вы же знаете, что у Хоула проблемы с магией огня, он при огромном желании не может вызвать его, а здесь совершенно случайно он зажегся, да еще какой! Сине-зеленый, самый сильный! Вы представляете, какие сильные эмоции его переполняют, и как он вас любит, Софи. Девушка смущенно поглядела на него. Это действительно было так. Хоул — великий чародей, маг, способный зреть незримое, которому подвластны все самые трудные чары, не может разжечь крохотный огонек, чему учат с самого начала обучения, наравне с перемещением предметов без рук или с простенькими чарами очищения пятен. Хоул сам знал за собой такую особенность, и когда требовался огонь, разжигал его разрядом молнии. Молнии — трудной магии электричества, подумать только! Софи стало очень совестно за себя. Ее смущение усилилось, и девушка покраснела. — Понимать мы это, конечно, понимаем, но это не повод, чтобы так себя вести, — прошипел демон. — А эта его вечная привычка убегать от проблем! — пожаловалась в свою очередь Софи. — Ну это же Хоул, — смутился Майкл, выступавший на стороне наставника. Прошло несколько минут, как сверху послышался радостный крик Хоула. — Я все придумал! — вдруг резко воскликнул Хоул, ссыпаясь со второго этажа, взмахивая хвостами рукавов, — Вот видите, только ушел в спокойную атмосферу, сразу появилась идея. На самом деле, ничего нового я не открыл и, мне кажется, это полная нереалистичная чепуха, но это лучше, чем ничего. Чародей замер по среди комнаты, ликующе посмотрев на всех. — История стара, как мир, собственно, — начал объяснять вальяжным тоном он, — сегодня вечером я снова приду к вам на ужин и расскажу такую трогательную и сентиментальную речь, проникнутую чувством и трагизмом, что Софи вроде как простит меня, даст второй шанс и таким образом разорвет возможную помолвку до ее начала. В воздухе повисло напряжение. Похоже, никому по душе эта идея не была. Кальцифер неуверенно ворочался на поленьях, Майкл заискивающе заглядывал всем в глаза, чтобы понять их мнение, а Софи за себя могла сказать, что идея слишком как бы книжная и нереальная. В обычной жизни так не происходит. Кальцифер решил первым осторожно высказать свои мысли. — Ну, дело-то неплохое, вот только надо очень правильно выбрать момент появления, так, чтобы не появится слишком рано, или тебя вытолкают взашей, но и не слишком поздно, а то уже и речь не понадобится, — протрещал демон, полыхнув зеленым. Хоул тут же обернулся к нему. — Да, я согласен, но переживать об этом не стоит — я своего не упущу, — глаза Хоула хищно полыхнули. Софи фыркнула в очередной раз. — Что на этот раз тебя не устраивает, Софи? Если так, то нужно было свои версии предлагать, а не едой бросаться, — насмешливо заметил он. — Да нет, все в порядке, просто это настолько топорно и ненатурально… — протянула девушка, проигнорировав замечание. Если еще она присоединится к склокам, они так никогда ничего и не решат. — Что ж поделать, бывает, злодейка судьба преподносит сюрпризы, — лукаво пожал плечами Хоул. — А бывает, и люди сами ей помогают. Дальше последовало подробное разъяснение плана, которое, как обычно, затянулось надолго. Хоул продолжал объяснять, как следует себя повести в той или иной ситуации, но Софи, как тогда раньше с королем, половины не запомнила. Чародей был отличным оратором и пичкал свою жену различными умными фразами, а та только рассеяно хлопала глазами, сосредоточенная лишь на одной мысли. Этим навязчивым умствованием было размышление о сегодняшнем вечере. Софи жутко нервничала. На самом деле, ей не в первый раз приходилось попадать в столь провокационные ситуации, как в Верхней Норландии, например, где они подняли на уши весь дворец, но к этому она уже привыкла и не волновалась. Ее мало заботило общественное мнение — что ей до другой страны, где они, возможно, побывают еще только несколько раз, и то она была уверена, что за оказанную помощь принцесса Хильда и ее окружение уже давно простили им такое поведение. Другое дело — собственное государство, перед которым она чувствовала некую ответственность. На родине ей уже не хотелось лишний раз подставляться, как минимум потому, что потом в Ингарии еще придется жить, а тем более в родном городе, в родных местах. Другое дело, что по разным причинам встревать все равно приходилось, но… это уже другая история. Но больше всего девушка волновалась за свою семью. Ее тревожило то, как этот случай отразится на ее взаимоотношениях с родственниками. Работа здесь должна быть ювелирной, и Софи от всей души надеялась, что у них с Хоулом получится покинуть дом Фанни не под градом оскорблений или чего-нибудь более материального и увесистого. Когда все вопросы были вроде как решены, Софи засобиралась обратно в Маркет-Чиппинг, стоило привести себя в порядок перед ужином. Распрощавшись со всеми, с надеждой на скорое возвращение девушка покинула Замок. Всю дорогу Софи терзалась мыслями о предстоящем ужине. Правильно говорят: страшна не сама казнь, а ночь перед ней. Софи хотелось, чтобы уже поскорей наступил вечер, для того чтобы со всем этим покончить.