Neverwinter Nights II - Таро

"Значение в перевернутом виде: сильная ненависть к авторитету и к людям, его воплощающим. Неприязнь к государственным институтам и любым формам управления. Проблемы с родителями или старшими по положению." "Отпусти". Бишопа втягивает в Стену с отвратительным влажным чмоканьем, рот забивается зеленой плесенью, от которой на языке появляется невыносимый привкус гнили. Хруст костей и симфония криков - Бишопа тошнит, ему хочется напрячь тело и сбежать, вырваться из жадной хватки Стены, но она держит крепко, намертво приклеивает к себе, крушит кости и скомкивает мясо, укладывает его в аккуратные кирпичи. С каждым тяжелым вдохом - глубже спиной в пасть, и тело охватывает онемение, и кончики пальцев перестают чувствовать. Лучше умереть, лучше тысячу раз быть раздавленным сводами руин Мерделэйн, чем бесконечно-медленное умирание. И воспоминания, как жалящий рой, они терзают сильнее, чем Голод Стены. "Бишопу пять лет, за поясом - ржавый кинжал. У Бишопа длинноватые волосы и взгляд исподлобья. В грязных руках - сворованный с прилавка хлеб, и вслед вору сыплют проклятиями. - Пошел прочь, уродец! Вон! Убирайся! Руку обжигает боль - острый камень прорезает кожу, и по локтю медленно течет темная кровь. Бишоп равнодушно оттирает кровь ладонью, слизывает соленые капли с пальцев и пожимает плечами. Он уходит в лес, и навстречу ему спешит рыже-коричневый волк, приветливо скалится и виляет хвостом. И Бишоп чувствует что-то, отдаленно напоминающее счастье. Бишопу двадцать, на его спине - шрамы от лусканских плетей, он умеет лгать, а еще лучше умеет убивать. Все просто, правда? Коснуться лезвием теплого тела, пустить горячую кровь, насладиться медленной агонией умирания... Бишопу уже за тридцать, он сидит в "Утонувшей Фляге" и пьет эль. На лице - недельная щетина, глаза запали и покраснели, на руках - мозоли, на подошвах сапог - несмываемая грязь." "Хватит..." Шепот срывается с губ, но никто не слышит сдавленной мольбы, кроме изломанных пленников Стены. Они отвечают ему криками и стонами, тянут руки, хватая воздух, и так же быстро затихают, когда Стена втягивает их дальше, с чавканьем перетирая кости и сухожилия. Стена всегда голодна. Перед глазами следопыта - яркие пятна-вспышки. Вот Дункан орет на него, потрясая кулаками. Вот Носительница Осколка поворачивается к нему спиной, пряча взгляд, в котором - страх напополам с презрением. Вот орды нежити окружают Крепость-на-Перекрестке, облитую мертвенным светом луны... Он помнит слишком много. Было бы легче просто умереть. Но Стена умеет пытать. Она убивает медленно, наслаждаясь агонией своих пленников. Бишоп пытается не думать, раствориться в Стене - но воспоминания накатывают с новой силой, и нет ничего, что помогло бы не вспоминать. Ледяной взгляд Касавира, сжатые губы и спокойный голос, который всегда раздражал следопыта. Стыдно признаться, но сейчас Бишоп согласился бы выслушать все, что этот паладин думает про него, чем умирать так глупо и неправильно. "Пусть все закончится. Прямо сейчас..." Огонь в желтых глазах медленно гаснет, уступая место белой плесени и гнили, и он почти не шевелится, сжимая в онемевших руках кусок маски. Стена укутывает его полностью, проникает внутрь, пробивается через позвоночник и грудь. Взгляд мутнеет и расплывается, и голоса прошлого, наконец-то, начинают гаснуть. Медленно умирая, Бишоп думает о том, что раствориться в Голоде - не самая худшая судьба. Во всяком случае, это ненамного лучшая участь, чем судьба Носительницы Осколка, которая сейчас застывает у Стены и смотрит полными ужаса глазами на то, что бывает с теми, кто при жизни не желал верить.