Маленькая черная книжка

От волнения Гарри теребил пальцами медальон-портал, настроенный на площадь Гриммо, 12. Этот круглый латунный медальон с цветочным орнаментом принадлежал Лили. Когда поставили Фиделиус, она достала три медальона из своей шкатулки, и они сделали из них порталы в Годрикову впадину, которые активизировались на сжатие рукой и приказ “Домой!”. Этот принадлежал Сириусу. Ему вернули его вместе с палочкой и другими личными вещами. Свой Ремус носил до сих пор. Никак не мог снять. Они решили отправиться во Францию на самолете, потому что никто из них на нем никогда не летал, и они посчитали это достаточно неплохим приключением. Ощущения у Гарри были весьма необычные, все-таки летучий порох как-то приятнее будет, чем взлет и посадка, а управление метлой поспокойнее пребывания в комнате с кучей народа на высоте нескольких тысяч миль над землей. В общем, они твердо решили, что одного раза хватит. Хотя вид на облака был захватывающим. Накануне Сириус и Ремус долго спорили, поскольку Бродяга хотел уменьшить машину и взять ее собой, а Лунатик говорил, что это будет уже явный перебор. — Незарегистрированного вервольфа я же везу с собой так почему... — договорить он не успел. Ему в челюсть прилетел кулак Люпина. Сириус хохотал как ненормальный, пока Ремус тряс ушибленную руку. — Отсутствие практики, да? А потом, успокоившись, добавил: — Полегчало? — Да, спасибо, — поморщился Ремус. — Он иногда мастерски доводит меня, когда я загоняюсь, — пояснил он притихшему Гарри. — Осторожнее, а то окажешься у него на поводке. До этого момента Гарри даже не задумывался, что Сириус может быть неправ. Он полностью поглощал своей харизмой. Гарри хотелось быть таким же. Они прибыли на Лазурный берег и, добравшись до квартиры, кинули вещи и едва ли не бегом отправились к морю, которое всю дорогу видели из окна автомобиля, который Сириус все-таки взял с собой. В закатных лучах оно отражало небо тысячами разноцветных бликов. Первые минуты Гарри, как и Ремус с Сириусом, стоял заворожено глядя на воду. Море было почти спокойным, вода теплой, и когда Гарри плыл, ему казалось, что он руками разгребает краски — эти разноцветные пастельные розовые блики — что они как драгоценности перекатываются по волнам. Счастье и восторг переполняли его. На утро вода оказалась совершенно прозрачной и лазурной — Гарри даже не предполагал, что море и правда может быть такого цвета, как в рекламных буклетах с пальмами. Они гуляли под палящим солнцем и ели фрукты. В Ницце было легко и хорошо. Сириус наконец согрелся. Он долго лежал на солнце, каждый день. И это будто размораживало его изнутри, будто он впитывал все тепло, что оно давало. Сириус сам был как солнце, он светил, притягивая к себе людей и просто никого не отталкивал. Поэтому Гарри сильно удивился, когда однажды он сказал: — Джеймс и Лили были как солнце, — он грустно улыбнулся. — От них будто исходил невидимый свет, который согревал всех вокруг. Они так улыбались… — его горло сдавило, он смотрел в сторону, а по щеке у него, сорвавшись с ресниц, потекла слеза. Гарри уже хотел что-то сказать, дотронуться до него, но Лунатик, молча взял его за руку, останавливая. Сириус поднялся и ушел по берегу. — Все хорошо. Он скоро вернется. Они были его семьей, — он сильнее сжал его руку. — И твоей тоже, — понял Гарри. — И твоей, — усмехнулся Лунатик. — Нужно придумать тебе прозвище. Смена темы была довольно координальной. — Когда ты был маленьким, мы называли тебя Бэмби. Но сейчас тебе это уже не подойдет. — Ремус вытянулся и заложил руки за голову, — Кем ты хочешь быть? — Не знаю, я как-то никогда не думал об этом, — он был Гарри, просто Гарри. Вскоре Сириус действительно вернулся. Немного грустный, но будто какой-то обновленный. Гарри хотел что-то сказать, но не нашел слов. Они частенько играли в волейбол с остальными парнями и девчонками. Сириус много флиртовал, Ремус качал на это головой и закатывал глаза, а Гарри наблюдал, как легко общается Бродяга. Он вполне бегло говорил по-французски и учил Гарри, а вслед за ним и Ремуса. Как выяснилось, он в детстве с родителями каждый год ездил в Ниццу на магическом поезде и останавливался в доме на набережной — таком же невидимом, как и все остальные дома волшебников: это был целый квартал возле моря и такой же невидимый отрезок пляжа, где мода причудливым образом остановилась и, Гарри готов был поклясться, что здесь можно легко встретить Венсдей Аддамс. Довольно быстро у Гарри появились друзья. Разномастная компания местных девчонок и парней. По вечерам они катались на скейтах и роликах по набережной и зависали, бренча на гитаре. Гарри давно не был так счастлив. Казалось, все легко и хорошо. Да так оно и было. Сириус облазил все музыкальные магазины и собрал приличную коллекцию пластинок на прослушивание. И теперь все время ставил что-нибудь. Среди них Гарри нашел для себя Nirvana и Guns-n-roses — именно их обсуждали на улицах и пели под гитару. — Сегодня у нас на ужин Путанеска — паста гулящий женщины, — возвестил Сириус. Гарри был заинтригован. — Что ты такое вслух говоришь? — Вмешался Ремус. — Я говорю, это простое в исполнении блюдо, — ухмыльнулся Бродяга. — Ремус, давай лук почистишь ты? — Слабак, — беззлобно поддел Лунатик. Нарезая помидоры Гарри наблюдал как эти двое перекидываются шуточками и остротами. Ужин оказался очень вкусным и веселым. Как выяснилось, Бродяга знал множество рецептов как он выражался “безобразной кухни” состоявшей из консервов, макарон, специй и свежих овощей. Гарри с трепетом слушал рассказы, как Лили учила его готовить и с интересом листал небольшую книгу рецептов, написанную от руки с шутливыми зарисовками. На одном карикатурном рисунке разгневанная Лили стояла перед котлом и размахивала ложкой что-то говоря. — Она говорит о недопустимости использования асфодея в зелье невесомости, — прокомментировал Люпин. — Эти двое как-то выпили это зелье и полдня летали по всему замку. — Ты тоже пил, — походя заметил Сириус. — Хорошо, мы все его выпили, но мы с Питером летали от силы минут пятнадцать. Полнолуние пришлось на вторую неделю августа, и именно о нем Лунатик и Бродяга спорили больше всего перед отъездом. Сириус, сверяясь с картами, наметил план — Ремус недовольно фыркая его критиковал, медленно расхаживая по мансарде, почти сливаясь своим потертым светло-охристым костюмом с обстановкой. Белые орхидеи, стоящие на полке, особенно привлекали внимание на его фоне. В итоге, они раздобыли здоровенный старый синий сундук с такими замками, будто в нем до этого хранились все беды человечества, и создали в нем комнату, вполне вмещающую здоровенного вервольфа с будто издевательской черно-белой плиткой пола. По задумке, этот ящик, обмотанный цепями в полнолуние должен был лежать в горах на дне каменистого ущелья, куда не сунутся маглы. У Ремуса было такое количество “да, но…”, что даже Гарри хотелось его чем-нибудь стукнуть, но Сириус с маниакальным упорством ходил по новому кругу, убеждая, что план идеален, разве что он не хочет официально заявить властям Франции — да и Англии заодно — что он незарегистрированный оборотень. Где-то на пятнадцатом кругу ада Ремус сдался. Гарри было жаль, что Лунатик останется там один, в темноте, но на его предложение составить ему компанию из одного такого же незарегистрированного анимага они оба молча убийственно посмотрели на него и в невиданной доселе солидарностью сказали: “Да щас, ночью ты один точно не останется”. У них было странное сочетание безбашенности и безалаберности с просто помешанностью на безопасности. Они могли полчаса топить его в море, а потом молниеносно выхватить палочки, только потому, что им не понравился звук в конце улицы. Ремус проснулся рано. Вчера он проспал почти весь день. Это была первая ночь после полнолуния, и он был весьма измотан. Проходя на кухню, в открытую дверь он увидел спящих вместе Гарри и Сириуса. Лунатик стоял, облокотившись на дверной проем и улыбался. Они выглядели мальчишками. Чтобы не чувствовать себя совсем уж рухлядью, Ремус выбрался днем в продуктовую лавку на соседней улице. Сириуса и Гарри не было весь день — они шатались по городу, не мешая Рему читать книжки устроив свои старые кости на диване. Ему нравилась квартира с высокими потолками в паре кварталов от моря. Обычная магловская квартира с современной кухней и большим телевизором в гостиной. Казалось, эти двое получают истинное удовольствие от готовых сухих завтраков, шоколадок в цветных упаковках, приставки и даже рекламы по телевизору. Они с каким-то детским восторгом катались на скейтах и смотрели молодежные комедии и фантастические фильмы, и обсуждали их наперебой, отчего голова Ремуса шла кругом. К вечеру они вернулись, и Ремус милостиво взялся руководить приготовлением ужина. Сириус заснул на диване, сложив на груди руки. Растрепанные черные волосы падали на его лицо. Закончив приготовление ужина с Ремом, Гарри подошел и зажал ему нос, чтобы разбудить. — Чтобы я не сделал, могу доказать, что это не я! — Внезапно проснувшись воскликнул Блэк. Ремус захохотал. Это была стандартная фраза Сириуса на старших курсах. Минерва на это только качала головой. — Ужин ты точно не готовил, — произнес Гарри — сегодня была его очередь готовить. К слову, полнолуние прошло по плану. Негромко играло радио, Ремус допивал свою чашку кофе. На кухню подтянулся сонный и помятый Сириус, а вслед за ним Гарри. — Мне опять снились кошмары? — Спросил Гарри садясь за стол. Проходя мимо его комнаты, Ремус заметил спящего рядом Сириуса. — Неет, это мне, — протянул Сириус. И Лунатик бы не поручился что из этого правда. Порой он сам будил Сириуса или оставался рядом с Гарри. Когда Лунатик вернулся с продуктами, Бродяга и Гарри играли в приставку сидя на полу по-турецки с торчащими изо рта палочками от чупа-чупсов. Волосы Сириуса были собраны в пучок, а у Гарри взъерошены: похоже Сириус уже растрепал их отвлекая его, а тот как всегда смеясь и брыкаясь уклонялся. — Это еще что? — Постарался произнести Ремус как можно суровее. — Марио. — Даже спрашивать не буду на каком вы уровне. Кто сегодня готовит? Чья очередь? — послышался его приглушенный голос из кухни. — Не моя. — Не моя. — Бродяга. — Да ладно, у нас есть чипсы. И сделаем бутерброды. Да, Марвин? — Он покосился на Гарри. — Да, Тэмми. Ремус закатил глаза. Это уже вошло в привычку. В конце концов это очень трудно — воспитывать подростков. Эти дурацкие прозвища они стали использовать после того, как Гарри узнал, что его родители любили дурачиться распевая на два голоса и танцуя в кухне. Одной из тех песен была Ain't No Mountain High Enough, они ее тоже пели на два голоса. Иногда Ремус брал сольную партию. — Я не буду опять готовить! — Хорошо! — Хором отозвались из-за дивана. И Ремус улыбнулся. Точно также было бы, если бы они всегда воспитывали Гарри. Это было драгоценно. — Да!!! — раздался радостный вопль. — Мы победили!!! К вечеру начался дождь, небо затянуло облаками. Гарри не отпускало какое-то чувство сродни одиночеству. Потерянность? Ему казалось, что скоро Сириус все же позовет кого-нибудь на свидание. Или что что-то случится, и Сириус Блэк исчезнет из его жизни также внезапно, как и появился. Вроде бы он был здесь, рядом, но порой будто за невидимой стеной. Они вместе смеялись, дурачились, что-нибудь делали и казалось, все хорошо, но иногда было вот так. Он легко обнимал его за плечи, ерошил волосы, толкал в бок локтем, щекотал, подкидывал в море или топил. Гарри видел такое дурачество со стороны, так делали лучшие друзья или родственники, но ему это было чуждо, непривычно. Он раньше не задумывался об этом, о том, что не часто касается других людей, даже Рона и Гермиону. — Сириус… — негромко позвал Гарри. Он поднял руку, будто желая прикоснуться и не решаясь. Подняв взгляд, он увидел удивленный и внимательный взгляд крестного. Судорожно вдохнув, он порывисто обнял Сириуса, крепко обхватив руками и прижимаясь лицом к его груди. Бродяга был таким теплым. Гарри почувствовал, как Сириус обнял его в ответ и ласково погладил по волосам. Было так потрясающе тепло и уютно. Как будто он был дома и его обнимал отец. В этот момент он понял, что Сириус и Ремус и есть его семья. Странная, неправильная, но все же семья. Ему нравилась его новая жизнь, потому что она была яркой, красочной, радостной. В ней не было ничего опасного или необычного, как в последние два года, но при этом это было лучшее время, что он помнил. Потому что рядом были люди, которых он любил и которые любили его. С одной стороны его увлекали их расследования, опасность будоражила, но может Сириус прав, и ему стоит поискать другие источники острых ощущений? Менее опасные. Ведь как выяснилось, в “мирной” жизни может быть не менее интересно и увлекательно. Раньше он с нетерпением ждал начала учебного года, потому что знал, что обязательно будет что-то веселое, необычное, опасное. Острое. Что он пройдет по грани и у него получится. Наверно, Сириус прав, у него как и у мародеров зависимость от острых ощущений. От риска. По совету Лунатика он решил составить список того, что давало ему похожие ощущения. Первым номером был квиддич. Вторым, как ни странно, нарушение правил. Дуэли. Дерзить профессору Снейпу. Но также ему нравилось помогать людям. Это давало приятное, теплое чувство. И тут Гарри понял, зачем Сириус подарил ему супер-быструю метлу: острые ощущения. Ему и правда нравился этот предел его способностей, на который выводила его Молния. С Нимбусом он всегда немного осторожничал, берег свою единственную метлу. Она была ему дороже экспериментов, слишком важна. А теперь он получил ощущение полной свободы — упоительное ощущение, самый лучший подарок. Гарри и Сириус лихачили на роликах и скейтах, а Ремус предпочитал более демократичный велосипед. Он с удовольствием наблюдал, сидя на скамейке на набережной, как они учатся выделывать всякие трюки. Как когда-то с удовольствием наблюдал за Сириусом и Джеймсом. В них жизнь била ключом. “И в основном по голове,” — усмехнулся Лунатик. Хотелось ли ему также? Нет, пожалуй. В отличие от Питера, который наблюдал также восторженно, но попробовать не решался. Иногда они звали его с собой, но у него не так хорошо получалось, и он быстро возвращался к Ремусу. — Тебе не хватает упорности, — говорил он Хвосту. — Мне не хватает таланта. — Эти парни все время практикуются. Только представь, сколько шишек они набили. Питер вздыхал и качал головой. Да, его мама постоянно твердила ему, что он неумеха, середнячок и нечего ему высовываться. В глубине души Питер был с ней не согласен, но в отличие от Сириуса, спорить в открытую ему не хватало смелости. Какая ирония, гриффиндорцу не хватало смелости. Может быть поэтому… — Сириус. Забери Питера. — Что? Нет. Он смог. Под конец школы он стал делать то, что хотел, вместе со всеми. — Что-то не так. Забери Питера вместе с остальными. На лице Сириуса отразилась гримаса злости и брезгливости. — Пожалуйста. — Хорошо.