Клоунесса

— Ох, Адри, тебе разве не хочется пойти в цирк? Я просто не могу ждать! Мне мама говорила, что он на любителя. Адри, свесившая свои ножки и мотающая ими из стороны в сторону, удивлённо взглянула на разговорчивую подругу, а после зевнула. Тали нахмурила светлые брови, качнула головой и скрестила руки. На её хорошеньком личике показалось выражение нетерпения и ожидания. — А? — сонно спросила Адри и медленно сползла со стула. — Извини, я задумалась. — Задумалась! А если бы я о чем-то серьёзном говорила? Ох, чёрт, проехали, — услышав звук открывающейся двери, закончила девочка и повернулась на каблучках. На кухне появилась мама, одетая празднично, в светлых тонах. Пахло от неё слишком яркими и ненавидимыми Тали духами. От них девочка хотела чихать и, вообще, те жутко не нравились ей. — Миссис Блюменберг, здравствуйте! — счастливо прокричала Адри, подровнявшись с подругой. — Ох, здравствуй, Андриана, — женщина улыбнулась девочке и подошла ближе. Адри вдохнула аромат духов — те ей нравились, но она никому не говорила. — Вы готовы, милые леди? — Конечно-конечно, — Тали смахнула невидимые пылинки с одежды — она всегда так делала, показывая, что побыстрее, побыстрее. — Мам, мам, а что тебе больше всего нравится в цирке? Женщина склонила голову набок, прищурилась от лучей солнца, проходящих через кружевную штору, и нерешительно начала: — О, сложный вопрос, дорогая. Скорее всего, акробаты! Чудно так, чудно… Но и клоуны хороши; в детстве мне они очень нравились, милая. Тали сжала ручку в кулак, словно что-то обдумывая. Приоткрыла рот, закрыла, задумчиво поковыряла ногой по ковру. Адри перехватила: — Акробаты? Это, наверное, очень сложно. Я слышала, что много несчастных случаев из-за их работы происходит. — Циркачи — это работники? — девочка удивилась. — Мам? Женщина аккуратно села на стул, поправила шляпу и легонько опёрлась на ажурный зонт. — Можно сказать, что это их профессия, работа. Ведь этим они зарабатывают на жизнь. Но, милая, я так не считаю. Циркачи показывают удивительные, а порой смешные вещи. — Погоди, если смешные — то это ерунда какая-то! — Тали топнула ножкой. — Профессия не может быть смешной. Адри, ты сказала глупость. — Почему же? Она может быть забавной, — девочка не хотела спорить, но свою позицию умела отстаивать. — Не ругайтесь, юные леди. Уже пора выходить. Тали, поправив причёску, кивнула и поторопилась за мамой.

***

Здесь пахло слишком насыщенно, здесь было слишком много ароматов. От такого сильного запаха Тали даже закрыла нос. Но вскоре привыкла, зато мамины духи не раздражали. Здесь находилось много людей: в основном родители с детьми. Конечно, вид у них был приличный, как говорила мама. Чистая опрятная одежда, множество разных духов — не дешёвых — и заинтересованные лица детей. Адри сказала, что они, наверное, тут тоже впервые. Тали с этим согласилась. Сердце пропустило удар. Наткнувшись на рыжую задумчивую девчонку в странном костюме — та, кажется, была лишь на пару лет старше Адри и Тали — мама прошептала: — Скорее всего, это одна из артистов. Тали приоткрыла рот: она что, циркачка? Сколько ей лет? Нет, это явно не профессия. Точно, ерунда! А вот Адри весело хлопнула в ладошки и хотела было подойти к девчонке, но та прошмыгнула мимо какого-то мужчины и скрылась за занавесом.

***

С замиранием сердца смотря на канатоходцев, девочка прикусила губу — ох, что будет, если он упадёт! Тали закрыла глаза: ей не хотелось этого видеть. Адри, смотревшая с таким интересом, лишь восторженно охала и ахала. Раздались аплодисменты. Тали приоткрыла один глаз, выдохнула, открыла другой. Циркач, стоявший уже в центре арены, кланялся. Адри выдала: — Я тоже так хочу! Представляешь, как это интересно! Девочка нахмурилась, удивлённо посмотрела на подругу и презрительно высказалась: — Да ты бы на первом шагу упала, растяпа! Опасно же. Подруга махнула рукой, показывая, что больше не намерена слушать. Тали скрестила руки и приготовилась смотреть на что-то уже более интересное. Гимнасты? Акробаты? Что же, что же… На арену вылетела худая девушка — да, скорее всего, девушка — одетая в слишком большую и яркую одежду. Самое приметное — копна рыжевато-красных волос — очевидный парик. Лицо всё белое, будто бы лист бумаги. Кажется, белила… ах, нет, грим! И треугольники. Треугольники под глазами. Удивила ещё девочку улыбка — почти от уха до уха. Но вышедшая не казалась слишком счастливой: хотя улыбалась, махала руками, серые глаза безучастно смотрели на ряды. Внезапно на девушку со спины полетели мяч, кегли и кольца. Они попали по голове, спине и ногам. Она — клоунесса — по-дурацки вскинула руки вверх, пискнула и упала в песок. Зал рассмеялся. Но не Тали; она удивлённо покосилась на Адри — та хлопнула в ладошки и улыбнулась, мама позволила появиться лишь лёгкой улыбке на губах. Многие женщины, сидящие на рядах, качали головой, немного, будто бы старались, улыбались; их дети веселились. По-настоящему. Мужчин здесь было не так много, но те не показывали слишком бурное веселье — лишь немногие. Клоунесса развела руками в стороны, почесала затылок, резко повернулась и взяла мяч. Прокрутив, аккуратно поставила на арену. Обошла его, осмотрела и показала палец вверх — вот, хорошо! Она прикусила губу и вскочила на мяч. Постояла немного, получив аплодисменты публики, попыталась на нём проехаться, а в итоге упала: громко, неряшливо, в песок. Снова. Дети засмеялись, Тали заволновалась. А что, если девушка больно ударилась? А что, если она больше не встанет. Начав ёрзать по сиденью и получив предупреждающий взгляд матери, девчонка испустила вздох. Она была готова к слёзам. Но клоунесса, как ни в чем не бывало, встала, почесала затылок, выдохнула. И пнула мяч. Зал снова рассмеялся. Клоунесса не отступала: взяла кегли, несколько минут покидала сначала одну, потом вторую. Выдохнула. Покачала головой. Улыбнулась. И начала жонглировать. До этого выступали настоящие жонглёры, владеющие этим искусством на отлично: раз, два, три, прыжок, поймал, сделал что-то сложное, поймал, раз, два, три. Это, конечно, впечатлило Тали, но… Она прищурилась. Клоунесса удачно начала, но, подбросив слишком высоко одну из кегль, получила ей же по голове. Другие выпали из рук. Она топнула ногой, скрестила руки на груди и снова покосилась на мячик. Тали выдохнула: что же сейчас будет?

***

— Клоуны! Клоуны! Тали, чёрт, проснись! Иди посмотрим. Ребята такое увидели… они в лесу, представляешь! — Что? — сонно спросила девушка и обняла себя. Клоуны. Странно. Ей снился сегодня один… — О, боже, надевай что-нибудь и пойдём! Это совсем рядом! Тали что-то пробормотала под нос, прикусила губу, но всё же нацепила плащ: она его не любила, никогда. — Адри, тебе мама разрешила? — Ох, она не знает! Но, Тали, не будь предателем, не говори. — Я скажу… — увидев, что младшая, кажется, готова разрыдаться. — Но потом. Уговорила! Во сне Андриана была одногодкой-подругой. Занятно. Что ж, раз уж так: почему бы и нет? Действительно, разве клоуны способны сделать что-нибудь плохое. Если только занять драгоценное время ерундой. Их профессия — ерунда. Даже во сне Тали была в этом уверена. Зайдя в лес, девушка, сжав покрепче руку сестры, вгляделась: ребята стояли на бугорке, а рядом, в десяти шагах, на пустыре, им махали рукой клоуны. Один из них… Тали нахмурилась, прищурилась, а после удивлённо приподняла брови… один из них был точности, будто списан со сна! Та клоунесса, действительно, та клоунесса! — Эй! — девушка разозлилась. Да, в этом было что-то не так. — Эй, ты! А ну иди сюда, быстрее. И подошла ближе к пустырю, этим странным людям. Фрикам. Чёртовы уроды — сейчас это казалось странным, слишком странным. Тали не хотела думать о том, что её спина покрылась мурашками. Клоунесса вскинула руки, удивлённо приоткрыла рот, а после улыбнулась, прищурившись от лучей солнца. Подняла руку перед собой и поманила худеньким пальчиком в перчатке. Тали нервничала. — Я непонятно сказала? Иди сюда, — реакции не последовало. Серые глаза безучастно смотрели в сторону, на детей. Девушка повернулась и застыла. Погоди, где дети?.. Она почувствовала, что до её щеки дотронулось чья-то прохладная ладошка. Тонкие ледяные пальчики. Тали сглотнула, дёрнулась, хотела было броситься назад, но теперь её обняли со спины, подули на ушко, а после клоунесса прошептала: — Твоё сердце так громко бьётся. Мне так жаль, что я не смогла вызвать у тебя улыбку. Тали замерла. Улыбка. Улыбка. Точно! — Нет, — она сглотнула, серые глаза с пустотой смотрели на неё. — Ты… ты, ты хороший клоун! — Ох, не ври, — клоунесса отошла, фальшиво улыбнулась. — Врать — моя обязанность. Врать и молчать. Молчать и врать. — Я, — девушке стало плохо. Ей казалось, что она трясётся. Клоунов не стоит обижать. Стоит смеяться, не думать о их боли, просто смеяться. Ведь они, наверное, этого хотят. Для них это не ерунда, для них это — обязанность. Получать смех. — Тихо.

***

Тали вдохнула слегка затхлый воздух комнаты и широко раскрыла глаза. С неверием огляделась, привстала, сглотнула. Пыль, темнота, толчок в бок. Похоже, она разбудила Элин. Элин. — Только не говори, что тебе снова приснился кошмар, дура, — сонно пролепетала девушка. — С тобой нормально нельзя поспать. Что на этот раз? А, ладно, молчи. Я ещё посплю. Утром расскажешь. И снова упала на подушку, при этом обняв руку Тали. Девушка выдохнула и улеглась снова. Может быть, сейчас ей не приснится кошмар? Клоуны, эти чёртовы клоуны!

***

— Улыбнись. Да, этот клоун чертовски прав! У тебя сейчас такая кислая рожа, — Элин усмехнулась, набрала в ложку побольше хлопьев. — А, собственно, чего ты думала? Их жалеть нельзя. Совсем нельзя. У них такая работа. — Это не работа — это ерунда, чёрт побери! — Тали отпила глоток чая и сразу же сморщилась. — Ты, что, лимон туда ложила? Элин вытаращила глаза, дотронулась худенькой ладошкой до губ и соврала: — Нет, тебе кажется, дорогая. — Элин. Хватит. Я его ненавижу. — Ладно. Это полезно, сейчас поздняя осень. А иммунитет у тебя — полная фигня, честно, — она прикусила губу, отложила ложку — задумалась. — Погоди, а как клоун выглядел? Тали выдохнула, дотронулась рукой до щеки, повертела серёжку в ухе. Сказать? Конечно. Она помнила, если чего, туманно, но… Напрягшись, девушка безучастно смотрела вперед, на Элин. Клоунесса. Худая, невысокая, парик, грим, стрелки, улыбка. Серые глаза! — Обычная клоунская атрибутика. А, да, это была девушка, — Элин задумчиво смотрела на Тали, её серые глаза… серые глаза. — Господи, ты, Элин, просто святое дерьмо! Это была ты, чёрт. Из-за тебя я даже выспаться не могу! — О, боже. Не начинай, прошу. Мне твои истерики ни к чему. Кстати, сны показывают то, о чём думает твоё подсознание, — она гаденько ухмыльнулась. — Когда ты вернёшься, не пугайся, если у меня будет всё лицо в белилах. Дорогая. — Иди ты.