***
— А, Ваймс. Как хорошо, что вы зашли, — произнёс патриций Анк-Морпорка, Хэвлок Ветинари — А где наши гости? — Ждут за дверью, сэр, — ответил Ваймс. — Хотел сказать вам пару слов наедине, сэр. — Дайте угадаю, о чём, Ваймс. Возможно, о том, что появление этих людей здесь не случайно совпало с рядом других странностей, иногда безобидных, иногда — разрушительных? О том, что они не являются обитателями Плоского Мира, а, подобно Джону Килю, волей Рока заброшены к нам в город, не принадлежа этому времени и этому месту? Прошу вас, не стойте вот так, с открытым ртом. «Как он это делает? — с ненавистью подумал Ваймс. — Идёшь к нему с честной и справедливой просьбой, а в итоге выглядишь дурак-дураком: все твои желания просчитаны, проблемы решены еще неделю назад, а тебе дают понять, что ты понапрасну отнимаешь время у занятого человека». Вслух он ухитрился выдавить: — Как вы догадались, сэр? Ветинари пожал плечами. — Я не первый год правлю Анк-Морпорком, Ваймс. А правитель города, в котором каждое лето горит чёртова река, раз в месяц взрывается Гильдия Алхимиков, а оккультные сущности и духи являются с регулярностью отпускников на побережье Щеботана, не может не чувствовать появление очередной потусторонней напасти. С Музыкой Рока и Движущимися картинками мы до сих пор не разобрались. Футбол нам удалось взять под контроль, хотя бы частично. Но вчера волшебники начали экспериментировать с бильярдными шарами. А сегодня девять человек сваливаются в костюмерную «Диска» буквально с неба. Это необычно, а я, уж поверьте, без ваших докладов могу понять, когда в моём городе происходит нечто необычное. Одним словом, Ваймс, хватит держать наших пришельцев в приёмной. Ведите их. Когда компанию снукеристов под впечатляющим конвоем в лице Ваймса, Детрита, Моркоу и констебля Дорфла впустили к патрицию, Ветинари стоял посреди кабинета с сияющей на лице дежурной улыбкой из разряда «10.00 — 12.00: приём очередных «боги-сколько-же-их-ещё» послов; быть приветливым, улыбаться людям, не пытаться убить». — Добро пожаловать в Анк-Морпорк, джентльмены! — торжественно поприветствовал гостей патриций. — Тоже мне названьице, — начал было бормотать Ронни, но наткнулся на открытый и благожелательный взгляд Хирна, в котором ясно читались условия его будущих контрактов, если он немедленно не заткнётся. — Не то, чтобы мы сами решили посетить вас, ээ, сэр, — произнёс Хирн вслух. — Как-то само получилось. Мы все просто пришли на работу, а потом раз — и произошла вся эта история, ну и вот, мы здесь. — Сгораю от нетерпения выслушать вашу историю с самого начала. Присаживайтесь, господа, мы все внимание. Ах да. Где же мои манеры. Меня зовут Хэвлок Ветинари. К сожалению, не имею чести быть знакомым с вами, джентльмены? — патриций вопросительно посмотрел на Хирна, с безошибочным чутьём выделив его, как главного в компании. — Надо же, тиран, а такой вежлив…, — начал Марк, но тут Хирн очень больно наступил ему на ногу. — Прошу прощения, сэр… милорд. Меня зовут Барри Хирн, — с этими словами Барри протянул Ветинари руку. — Я тоже тиран, управляю снукером и командую всеми этими людьми. — Тираны пожимают друг другу руки? — удивился Питер. — Ещё как, — радостно заверил его Ветинари, пожимая в ответ руку Хирна. Хирн начал представлять присутствующих: — Молодого человека, отдавшего дань вашей, милорд, вежливости, зовут Марк Уильямс. Тот, кто восхитился вашей демократичностью — Питер Эбдон, наш главный музыкант и психоаналитик. Господин, критикующий название вашего во всех отношениях замечательного города — Ронни О’Салливан. В арьергарде — Стивен Хендри, Стив Дэвис, Кен Доэрти, Джон Хиггинс и Эйриан Уильямс. — И все вы являетесь профессиональными игроками в игру под названием "снукер"? — Не все. Эйриан Уильямс — рефери. Стивен Хендри, к моему величайшему расстройству, вместо того, чтобы играть, третий год подряд издевательски комментирует выступления своих коллег. Время от времени к нему присоединяются Стив и Кен. Тогда они вместо работы режутся в карты и травят анекдоты. Ещё есть жулики и местные сумасшедшие, — сердито закончил Хирн, ткнув пальцем поочерёдно в Хиггинса и Ронни. — И, разумеется, тираны, — весело подытожил Ветинари, приветливо кивнув Хирну. Надувшиеся было на «жулика» и «сумасшедшего» шотландец с англичанином хихикнули, увидев выражение лица Хирна. — Ох, я тоже вынужден постоянно напоминать людям о том, кто я такой, — с непритворно-поддельной скромностью продолжил патриций. — Верите ли, мистер Хирн, иногда я даже задумываюсь о каком-нибудь значке с надписью. — Нужно что-нибудь яркое и заметное. Ну, знаете, красное с зелёным, — авторитетно заявил законодатель мод Эбдон. — Лично я предпочитаю чёрное. — Милорд? Но тогда ваш чёрный значок могут не заметить на вашей мантии! — Ну, зато никто не сможет сказать, что его не предупредили, — заключил Ветинари. — Вернёмся же к вам и вашей истории. Мистер Хирн, когда вы представляли мне своих коллег, вы назвали только имена. К моему величайшему сожалению, они мне ни о чём не говорят, хотя по вашему тону я понял, что должны были бы. Поэтому сейчас я хочу услышать все подробности. Итак, чем снукер является для вас? И Хирн рассказал патрицию всё, начиная с момента появления снукера в бесконечно далёкой Индии и заканчивая нынешним чемпионатом. По мере того, как Барри рассказывал об истории игры и вкладе в неё всех присутствующих в кабинете, Ветинари внимательно изучал каждого из них, задерживая на них взгляд несколько дольше, чем это было комфортно. Когда снукерный Тиран закончил повествование, патриций некоторое время молчал, изучая свои записи и сложив руки перед собой. Наконец он произнёс странно далёким тоном, как будто читал книгу, видимую только ему одному: — Легенды и герои, жулики и тираны… Не могу не отметить, господа, что вы представляете собой не просто, скажем так, профессию. Вы — это целый мир… — Эй, а откуда у вас наш кубок? — перебил его заскучавший от долгих речей Ронни. Игнорируя предостерегающее шипение Хирна, он встал из своего кресла и ткнул пальцем в сторону камина. — Простите? — Ветинари выглядел по-настоящему удивлённым.— Ваш кубок? Боюсь, вы ошибаетесь, мистер О'Салливан. Этот кубок был подарен мне послом Агатовой Империи, господином Хоном. — Ворюга этот ваш Хон, — с убеждённостью профессионала заверил патриция Хиггинс. — Точно, это наш кубок, — подтвердил слова приятелей Стивен, некоторое время пристально изучавший предмет на каминной полке. — Послушайте, что вы с ним сделали? Вы зачем надписи стёрли? Ветинари холодно посмотрел на Хендри. — Надписи, мистер Хендри? И что же там было написано? — Наши имена, разумеется! Всех чемпионов мира, начиная с Джо Дэвиса! Да вы хоть понимаете, что натворили, вы же… вы же саму Историю уничтожили! — Мистер Хендри, прошу вас, успокойтесь, — резко сказал патриций. Увы, всемогущий тиран Анк-Морпорка не был знаком с шотландцами, которые в гневе напрочь игнорировали все предупреждения инстинктов и здравого смысла, что уж говорить об оппонентах. А все генетическая память: трудно заметить тех, кого ваши предки веками с воплем «Своообоооодааа!!» втаптывали в поле битвы под звуки волынок. Поэтому предостережение произвело эффект напёрстка с маслом, вылитым в штормовое море. Семикратный чемпион мира вместе с подскочившим к нему Хиггинсом схватили кубок прежде, чем Ветинари и Ваймс успели что-либо сказать. Последнее, что запомнил Ваймс, летящий в прыжке в попытке защитить патриция, — световой кулак, пробивший дырку в стене кабинета, и мощное сияние, исходящее от кубка. Затем раздался грохот, и Вселенная уютно свернулась.***
Красный шар поблескивал у лузы, правда, от игрока до него расстояние было приличным. И все-таки, стоял он удобно. Стоило рискнуть. Аркканцлер оперся на стол объемной грудью, прицелился и ударил. Белый биток описал петлю вокруг красного, даже не коснувшись, и замер. Чудакулли чертыхнулся: уже который раз верные шары вместо того, чтобы идти в лузы, попадали в борта, губки, стукались о противоположные края, выскакивали обратно и даже зависали в воздухе. Снукер сошел с ума. Определенно, что-то разладилось на Плоском Мире. — Аркканцлер? Сэр? В двери кабинета Чудакулли заглянул Думминг. — Ну? — прорычал Аркканцлер, выпрямившись и демонстративно отставив кий в сторону. Следует заметить, что смотрелся он весьма колоритно в своей мантии с подобранным и завязанным у пояса подолом (чтобы не мешала задирать ноги при некоторых ударах). Борода его была закинута через плечо назад на спину, а шляпа залихватски сдвинута на затылок. — Это касательно Гекса, Аркканцлер. — Тупс зашел в кабинет. — Он в последнее время начал барахлить. — Что, и он тоже? — Да, сэр. Во время последнего расчета он дал ответ на мертвом наречии омнианского языка. Мы не сразу сообразили, что это именно оно, к счастью, профессор бесполезных изысканий пришел на помощь — вот и считайте, что может оказаться полезным в наше время. Впрочем, после того, как мы расшифровали этот ответ, Гекс перешел на северо-восточное агатейское наречие, а сейчас разговаривает сам с собой на трех языках одновременно. Профессор бесполезных изысканий и завкафедрой бесконечных штудий уже час сидят и записывают за ним. Кажется, пришло время делать Ап-Грейд. — Менять муравейник? — перевел на человеческий язык Чудакулли. — Только не на кур. Куры — через мой труп. — Ни в коем случае, Аркканцлер! — честно глядя в глаза, заверил Тупс. — Я также категорически против кур. Но, что если…пчелы? Они обладают сложной общественной структурой и, кроме того, у них есть очень важное достоинство в сравнении с муравьями: они могут производить мед! У нас в Университете может быть собственная пасека. Чудакулли задумался. Мысли о свежем меде, утках в меду, семге в медовом соусе, медовых пирогах, грибах с медом и просто сочащихся сотах были приятны. — А чем они будут питаться? — Я думал, что мы могли бы организовать для них небольшой луг…неподалеку. — В Анк-Морпорке? — Аркканцлер расхохотался. — Сынок, покажи мне того безумца, который решится попробовать мед из нектара, собранного в пределах Анк-Морпорка! — Тогда хотя бы заменить лесных рыжих муравьев на черных. Чудакулли махнул рукой. — Меня больше интересует причина, по которой разладился снукер, — заявил он. — Я играю с левым нижним винтом, а биток ведет себя так, словно его запустили с верхним правым. — В таком случае, Аркканцлер, возможно, вам стоит закладывать верхний правый винт, чтобы направить шар туда, куда вы хотите? — рискнул Думминг. — С правым верхним винтом он летит вперед, как будто его двинули прямо в лоб, причем наш Библиотекарь. Ты проверял, что там с магическими полями? — Да, сэр, — тяжело вздохнул Тупс. — Собственно, это вторая и главная причина, по которой я здесь. Помните, вчера вечером вы сыграли в снукер? — Ага, отличная была партия! — Чудакулли широко улыбнулся от приятных воспоминаний. — До тех пор, пока как ваш удар не пробил стену… — Её должны были уже заделать. — …и дырку в Реальности… — Её тоже должны были законопатить. — В этом все и дело Аркканцлер, — Тупс набрал в грудь воздуха, как перед прыжком в воду (если бы такое безумство вообще могло бы прийти ему в голову). — Дырку в измерении заделали. Но прежде что-то оттуда пролезло к нам. — Что, жуткие твари из Нижних измерений? …чи-и-ик, чивк-чивю-ю-юк! Думминга передернуло, а в ушах снова зачесалось от потустороннего чириканья Тварей. В последний раз ему показалось, что он разобрал в нем несколько слов, и это было не то знание, к которому он стремился. — Возможно, сэр. — Плохо, — Чудакулли поставил кий на подставку и плюхнулся в кресло. — В последний раз прорыв Тварей в Анк-Морпорк был весьма неприятен. А если об этом узнает патриций… — Лорд Ветинари, — раздался знакомый голос за спиной Думминга, и из-за его плеча вышел личный секретарь патриция Стукпостук, — очень хотел бы видеть вас, Аркканцлер, у себя в кабинете. Как можно скорее. Когда тебя срочно желает видеть его светлость лорд Ветинари, это пожелание следует незамедлительно выполнять, даже если ты — Аркканцлер Незримого Университета. Разумеется, если и дальше планируешь жить в Анк-Морпорке. Или жить вообще.***
— Эй? Здесь есть живые? Кроме меня? — послышался нерешительный голос из камина патриция. — Апчхи! — О. Круто. — Что за хрень? — возмутилось кресло. — Ага, Ронни в порядке. — В порядке? На мне чёртово кресло лежит!. . — А на мне — что-то очень пыльное. Опять, — укоризненно произнесла куча документов в углу голосом Эйриана Уильямса. — Это всего лишь государственные документы, — успокоил его стол, говоривший совсем как лорд Ветинари. — Кстати, Ваймс, я очень ценю вашу преданность и похвальную реакцию, но может быть, вы всё-таки отпустите мою ногу? Благодарю вас. — Спасибо, милорд. Я совсем не ушибся, — мрачно ответил командор Стражи, выбираясь из-под стола и помогая патрицию встать на ноги. — Послушайте, что здесь только что произошло? — возмущённо спросил Хирн. Ветинари был прав: Барри был тираном, и тираном превосходным. А тираны, помимо прочего, очень не любят, когда в помещениях, где они находятся, что-то взрывается. Два взрыва за один день спокойно пережить может только самый покладистый и снисходительный тиран. Барри Хирн снисходительным не был. — Ваши друзья схватили кубок, и в стене моего кабинета появилась дыра, — огрызнулся Ветинари, который тоже не отличался терпимостью ко всяким взрывам и прочим шумным явлениям в своём присутствии. Пока снукеристы и стражники выбирались из завалов и пытались разгрести обломки мебели, он мрачно изучал останки стены. В этот момент в то, что осталось от кабинета, вбежал встревоженный Стукпостук в сопровождении Чудакулли. Увидев патриция живым и — на первый взгляд — невредимым, секретарь едва не потерял сознание от облегчения. — У вас тут что-то взорвалось, ваша светлость, — жизнерадостно информировал патриция Чудакулли. Годы спустя Аркканцлер будет вспоминать взгляд, которым его наградил Ветинари. Наверн Чудакулли был могущественным волшебником, десятилетиями возглавлял Незримый Университет, побывал в схватках с разнообразными Тварями, и, не в последнюю очередь, он был в несколько раз крупнее и шире патриция. Однако, угроза немедленного убийства, сверкнувшая в холодных голубых глазах Ветинари, заставила его усомниться в том, что его охранные заклинания смогут принести хоть какую-то пользу. — Ну, то есть, ваш секретарь сказал, что вы меня хотите видеть, Хэвлок… ваша светлость, — пробормотал Чудаккулли. — Извольте разобраться, — Ветинари обошел груду обломков, недавно бывших его столом. — О… — Чудакулли обвел кабинет внимательным взглядом, задержал его на пыльных и помятых гостях и тяжко вздохнул. — Значит, прорыв из Иного Измерения состоялся. А это, выходит, Твари… — Сам ты Тв… — начал чернявый пришелец, неуловимо напоминающий профессора Бенго Макарону, звезду футбольной команды «Незримых Академиков», но двое других пришельцев проворно схватили его за руки, а третий ловко зажал ему рот ладонью и невинно улыбнулся Аркканцлеру. — Мы спортсмены, сэр. Профессиональные. И он быстро пересказал волшебнику историю возникновения и развития снукера, а также обстоятельства их перемещения на Плоский Мир, под сопровождение стонов своего товарища, которому по-прежнему зажимал рот. — Значит, ситуация гораздо сложнее, — подытожил Чудакулли. — Как говорят в Щеботане, спорт — ты мир. И у нас не просто визит нескольких человек в город, а столкновение двух миров. Опять. Кстати, кто вообще додумался проводить турнир в театре? — Сейчас точно не вспомню. А что здесь не так? — удивился Хирн. — Сразу две вещи. Во-первых, снукер — больше, чем игра. По-вашему. Скорее, нечто вроде религии, а где религия, там с реальностью плохи дела. Да еще и магия театра! — Про игру я понял, — согласился Хирн. — А театр? — А в театре вы несколько часов смотрите, как проживается жизнь. В случае с некоторыми героями — проживается до самого Смерти. И воображаемое становится реальным. — А кубок? — вредно спросил отпущенный, все-таки, на свободу брюнет. — Почему здесь наш кубок, почему на нем нет надписей, и как нам, черт побери, вернуться? Чудакулли осторожно (что совершенно естественно для опытного волшебника, прожившего немало лет и собирающегося прожить еще не меньше) подошел к Кубку, по-прежнему сияющему на каминной полке. Рука потянулась в карман за трубкой, но здесь Аркканцлер перехватил многозначительный взгляд Ветинари и передумал. — Похоже, что тут у нас еще одна дырка в реальностях! Этот кубок одновременно и ваш, и…эээ…наш. В общем, он существует в обоих мирах одновременно, закрывая собой дырку. — Ну и отлично, — кивнул головой Питер, — в таком случае, не могли бы вы отодвинуть его от этой дырки, а пока пролезем через неё к себе домой? — Не все так просто, — хмыкнул Чудакулли. — Насколько я вижу, эта дырка сейчас…хм…закрыта. Но может…хм…открыться. При определенных условиях. Вы должны завладеть этим кубком. — Не вопрос, — Марк Уильямс решительно протянул руку, и тут же отдернул её: от окружающего кубок сияния отделился протуберанец и шлепнул игрока по пальцам. — Завладеть, — пояснил волшебник, — в смысле — как вашим Кубком. Выиграть его. Раз ваш снукер — словно мир в миниатюре, то свой мир вы сможете проявить здесь. . — Иными словами, — закончил Ветинари, — вы, джентльмены, должны провести этот ваш чемпионат здесь, в Анк-Морпорке. От самого начала до самого конца. Прожить жизнь, которая перед вами. — Стоявший за креслом патриция Ваймс задумчиво кивнул своим мыслям. — Для полного равновесия, турнир должен проходить в театре. Кстати, помещение, в которое вы попали, прекрасно подойдёт для этих целей. — Но оно разрушено! – возмутился Хирн, которого посетил внезапный приступ заботы о своих подопечных. — Уже нет, — холодно ответил Ветинари, кивком отослав из кабинета Стукпостука. «Ух ты», — восхищённо подумал Барри. — Мистер Хирн, вы сможете организовать чемпионат? . — Безусловно! Обсудим финансовые вопросы? — Деньги будут. — Одного не пойму, почему это всегда приходит именно в моём городе? — угрюмо задал вопрос в пространство Ваймс. — Вы хотели сказать, Ваймс, в нашем городе? — с нажимом поправил его Ветинари — В этом, командор, ничего удивительного. Как я уже отметил в разговоре с вами, в Анк-Морпорке крайне трудно отличить нормальное и реальное от необычного. То есть, более необычного, чем обычно. Буду рад завтра утром поприветствовать здесь команду нашего города, командор. Надеюсь, вы соберете её к завтрашнему утру?