Русские

Ева твёрдо для себя решила, что она никуда не поедет и фигурное катание бросать ни за что не станет, и сейчас направлялась на каток после долгой растяжки. Яков уже прочитал ей длиннющую лекцию о том, что Юрий на неё плохо влияет, и вообще не хотел пускать девушку на лёд, но, состроив глаза, полные сожаления за свои поступки, блондинка всё-таки отстояла это право и теперь довольная завязывала шнурки на белом коньке. — Так, Серебцова, давай тридцать кругов вокруг бортика и столько же задним ходом, — Яков хмуро взглянул на Еву и сложил руки на груди, пристально наблюдая за тренировкой. Девушка уверенно кивнула и стала послушно выполнять указания тренера, Юрий приехал вместе с ней, но даже спустя такое долгое время, так и не появился в поле её зрения. По рассказам самого Плисецкого, Барановская «насилует» его балетом, а потом только разрешает надевать коньки. Первое время парень, конечно, страдал и в душе покрывал эту женщину многотонным матом, но её тренировки всё же оказали на него влияние, и поэтому фигурист молча терпел все садистские причуды нового тренера. — Юрчик всё ещё с Лилией занимается, — уныло выдохнула Мила, подъехав к Серебцовой, блондинка поставила руки на талию и залипла на дверь. — Интересно, что это за стальная женщина? — поинтересовалась блондинка, переключившись на собеседницу, та усмехнулась и, оперевшись локтями на бортик катка, поправила волнистую прядь волос. — Видела я её недавно, безумно строгая баба и, кстати, такая же старая, — девушка тихо засмеялась и вдруг наткнулась взглядом на разъярённого Якова, что был явно не в восторге от её слов. — Ой, мне пора, потискай за меня блондинчика! — Ева! — зарычал тренер. — Чего встала?! — Извините! — крикнула девушка и тут же продолжила упражнения. В этот момент она заметила только что вошедшего Юрия и ту самую Барановскую за его спиной, та с прищуром смотрела на Серебцову и направилась в другую часть помещения. Несомненно, это была она: высокая, худая, со слишком прямой осанкой и строгим выражением лица. Всю последующую тренировку женщина не отрывала глаз от блондинки и периодически выливала на Плисецкого ведро недовольства, публично критикуя каждое его движение. По выражению лица фигуриста было понятно, что его всё это окончательно достало, но он из последних сил держал себя в руках, чтобы не послать эту особу на три буквы. Юрий периодически пересекался взглядом с Евой, и после каждого такого мимолётного отвлечения от тренировки Лилия начинала его пилить. Спустя некоторое время девушка закончила и должна была по расписанию снова идти в балетный зал, но Яков запретил ей такую нагрузку в первый день и отправил домой. Натянув на лезвия чехлы, Ева аккуратно завязала шнурки и сложила коньки в большую голубую сумку, затем, накинув её на плечо, та вышла в коридор и по не очень хорошему стечению обстоятельств наткнулась на Барановскую. — Ева, верно? — женщина сверху вниз посмотрела на собеседницу и нахмурилась. — Можешь ответить на один мой вопрос? Серебцова в ужасе стала вспоминать весь прошедший день, пытаясь понять, где она так провинилась, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять тему разговора. В голове пронеслись тысяча и один вариант, чтобы избежать его, но убегать было уже поздно. — Как думаешь, что важнее для Юрия, отношения или золотая медаль? — Думаю, что на этот вопрос должен ответить он сам, я же не знаю, что творится у другого человека в голове, — девушка в упор посмотрела на Барановскую и, наткнувшись на еë зелëные глаза, поняла, что Лилия ожидала этого ответа. — Он как раз и не может, мечется сейчас между двух сторон и надеется, что окружающие сами решат эту проблему за него, — уверенно заявила женщина и сложила руки на груди. — Ты к нему ближе всех, значит, сама понимаешь, что нужно делать. — Предлагаете мне порвать с ним? — Ева отбросила прелюдию и задала прямой вопрос, Лилия слегка снизила обороты, и обстановка в помещении немного разрядилась. — Первая любовь — это, безусловно, прекрасно, но подобные чувства никогда не помогут ему с победой, — хмуро сказала Барановская. — Если спортсмен хочет обойти всех конкурентов, то он должен полностью отдать своё сердце и тело тренировкам, а этого я у Юрия не вижу вообще. — Но он же старается, — возразила Серебцова и сжала пальцы в кулак. — Я видела это! — Вспомни Виктора, ему в том возрасте не нужно было ничего, кроме пары коньков и катка, — женщина развернулась и медленно направилась к выходу. — И кем он теперь стал? Блондинка облокотилась на стену и потёрла переносицу, теперь в голове всё встало на свои места, и ей даже показалось, что все в этом мире сговорились, и, решив проблему своего будущего, Ева затрагивает ещё и дальнейшее положение российского фигурного катания. Спорить с женщиной было бессмысленно, так как она была абсолютно права, и, хоть Плисецкий это всячески отрицал, но теперь стало очевидно, что они всё это время мешали друг другу. — Я всё поняла, — Серебцова выпрямилась и быстро выбежала из здания. До дома было идти всего пятнадцать минут, и, пытаясь развеяться, девушка решила побежать. Остановившись у самого подъезда, блондинка свалилась на холодную скамейку и достала телефон. — Алло, Саш, — тяжело дыша, сказала Ева. — Ты свободна сейчас? — Мне пришлось уйти с тренировок, надеюсь, что на это есть серьёзные причины, — раздражённо фыркнула девушка, подойдя к подруге. — Ты что… ревешь? — Ага, — Ева всхлипнула и вытерла щеки. — Я уезжаю. — Чего?! — вскрикнула рыжая и подскочила к блондинке. — Как это, куда, надолго? — Навсегда, — Серебцова завыла ещё сильнее, и, заметив плачевное состояние подруги, девушка обняла её и, погладив по голове, попыталась успокоить. — Я смотрю, всё уже решено, — протянула Александра и привстала на носочки, чтобы размяться. — Так что единственное, что я могу делать — просто поддержать тебя.

***

— Хей, ты в общежитии жить будешь? — поинтересовалась Грета, получив свой багаж. Ева несколько раз моргнула и только через пару секунд поняла, что обращаются к ней. — Нет, у родственников, — девушка зевнула и посмотрела по сторонам. Вокруг было нескончаемое количество людей и найти нужного оказалось гораздо сложнее, чем казалось на первый взгляд. Вдруг она увидела в толпе знакомую фигуру и узнала в ней сестру своей матери. Это была высокая худая женщина с волнистыми каштановыми волосами чуть ниже плеч, выглядела она весьма болезненно, но сколько блондинка её знала, столько она такой и была. — Hallo, Eva! Ich freue mich, Sie wieder zu treffen! — улыбаясь, воскликнула шатенка и стиснула племянницу в объятьях. — Я тоже рада тебя видеть, Мария, — протянула девушка и обняла её в ответ. — Эх, пора бы тебе и на немецком отвечать, — обиженно заявила женщина на английском, поправляя выбившуюся прядь волос за ухо. — Поехали уже домой, нас ждут. Серебцова помахала Грете рукой и поторопилась за шатенкой. Через часа два они благополучно доехали до большого двухэтажного дома, окружённого небольшим голубым заборчиком, который выглядел скорее как декорация, чем забор. Газон был в идеальном состоянии, а изнутри дом оказался больше похож на операционную. Всё было в белых тонах и, несмотря на огромное количество детей в доме, даже спустя годы всё белое оставалось белым. — Ты не со всеми знакома, так что это Моника, это Игрит, Кая, Гюнтер и Клаус, — Мария указала на темноволосых близняшек и одну рыжую девочку, рядом сидели два парня примерно одного возраста с Евой и играли в шахматы. На втором этаже послышался дикий вой, и по лестнице пробежал маленький мальчик с веснушками, а за ним пронеслись две огромные овчарки и ржущий парень, который показался блондинке до боли знакомым. — А это самый младший — Фрэд и старший — Филипп, — уточнила женщина и уставилась на шокированную гостью. — Серьёзно? — протянула Серебцова, садясь на стул. — И снова здравствуйте. Парень был не менее шокирован и, медленно спустившись с лестницы, молча сел на диван и потёр переносицу. — Вот так встреча…