Там, где соединяются звёзды

Это нельзя было назвать противостоянием «к кому чувства больше». Здесь она давно определилась. Это было противостояние разума и сердца. Когда голова говорит: – Останься с Максом. Ты не можешь его бросить. Твоя мама уже составила список гостей на свадьбу. Все ваши одноклассники хотели, чтобы вы были вместе. Все родственники его уже знают. А что твой Алекс? Он живет в Норвегии. И хоть ваши страны разделяет только Дания. Но разделяет же. И потом. Вы победители Евровидения. Пресса не даст вам встречаться спокойно. Фанаты опять же. И фанатки. Его фанатки. Они повсюду. Да и как люди к этому отнесутся? – А с каких пор тебя интересует общественное мнение? – отвечало сердце. – Главное – это любовь. Ведь ты любишь Алекса. Так, как никогда не любила и не полюбишь Макса. Разве будет лучше, если ты сделаешь себя и Алекса несчастными ради того, чтобы один раз не сказать Максу правду? Виски пульсировали. Сердце барабанило. Лена закрыла лицо руками. – Я не могу больше, – простонала она. – Что это за внутренний поединок? Она закрыла глаза, и перед ними встала картина: Выходя из здания, Лена столкнулась с молодым человеком. – Привет, – улыбнулся он. Девушка подняла глаза и ответила смущенной улыбкой. Это был тот, кто должен будет вручать хрустальный микрофон победителю в этом году и тот, кто получил его в прошлом. – П-привет. – А я хотел с тобой познакомиться. – Правда? – Да. Мне нравится твоя песня и у тебя большие шансы на победу. – Спасибо, я не ожидала, честно, я… – Перестань, – он снова улыбнулся и подмигнул. – Могу я спросить твой номер телефона? – Серьезно? – Эй, я не кусаюсь. – Да, конечно, – и Лена продиктовала номер. – Увидимся! – Да... Она открыла глаза и потерла виски пальцами. Потом поднялась с дивана и подошла к графину с водой. Руки тряслись. Стекло графина стучало об стекло стакана. Но вода таки перелилась. Сделала пару глотков. Думала, что внутри станет яснее. Не помогло. Хотела было отправить стакан на место, но, когда она поставила его с непонятно откуда взявшейся силой, он поехал через скользкий стол к краю, и она еле успела его поймать. Поймать... В проигрышах он играл на скрипке, Лена всегда удивлялась, как здорово это у него получается. Зал аплодировал. На небольшой подставке возле микрофона лежал букет цветов. «Интересно, откуда он там и зачем? Может, кто подарил? Но тогда почему тут?» – подумала немка. Как хочу я, чтоб моя стрела, бумерангом стала для меня, По законам жизни сделав круг, и попала в мое сердце вдруг. Там где-то на Земле ты вспомнишь обо мне - К тебе летит стрела! После этих слов Александр схватил букет и бросил его прямо к Лене. Та рефлекторно поймала его и увидела, как лицо певца озаряется милейшей улыбкой. Сафура, также улыбаясь, легонько пихнула подругу в бок. А ведь она поймала эту стрелу. Она долетела. Позже, чем букет, но… долетела. Сейчас Лена считала себя полной дурой, что так отреагировала на этот его жест. Ведь это было невероятно… а она в тот вечер уверяла себя в любви к Максу. В любви, которой никогда и не было. Которая оказалась простой влюбленностью. Лена поняла, как то чувство отличается от того, что она испытывает к Алексу. Зазвонил отельный городской телефон. Она взяла трубку на автомате. – Вам принести ужин в номер? – заботливо поинтересовалась Мелисса. – Прости за официоз. Ты у нас теперь почетный гость. – Брось, изменился мой статус, но не я, – слегка потеряно ответила она. – Но есть я не хочу, спасибо. Она положила трубку. И снова картина перед глазами. – Вот ваш заказ, – произнес официант. – Спасибо! – почти воскликнула Лена и с жаром накинулась на пищу. Алекс смотрел на нее с улыбкой. – Такое чувство, что ты не ела два года, – сказал он. – Нет, – ответила она, проглотив, – просто Сафура со своими приготовлениями… я с утра ничего не ела! Лена заметила какую-то странную особенность: когда улыбается Алекс, не улыбаться остальным остается невозможным. Просто смотришь на него, и губы сами вытягиваются в улыбку. И ничего не поделаешь. Но Лене это нравилось. Не зря все говорят, что девушки по всей Европе обожают его улыбку. И немка решила это озвучить. – Ты преувеличиваешь, – вновь рассмеялся он. – Далеко не все. – Все-все! – кивнула Лена. – Абсолютно все. – И ты? Лена замялась. – И я. «У него самая лучшая улыбка на свете. И вообще он самый лучший…» – подумала она. Подумало её сердце. – Однако это не перечеркивает того, что он победитель Евровидения. Вокруг него много прессы и фанаток. Того, что он живет в Норвегии. В другой стране. Того, что неизвестно, что может быть дальше, – ответил ей разум. – Ну и что? – сказало сердце. – Это не главное. – А что же тогда главное? – То, что у меня раздвоение личности, – слегка испугано проговорила Лена. Действительно. Картина выглядела примерно так. С одной стороны стоит Лена в черном платье и требует того, что она осталась с Максом. С другой – в белом, и требует, чтобы она осталась с Алексом. Майер помотала головой. «Кажется, исчезли. Я надеюсь, это не шизофрения, – подумала она. – Просто я перенапряглась». Немка подошла к окну и посмотрела на огни. Огни ночного Осло. И снова… Было уже темно. Людей на улице было немного, как и машин. Они подошли к свободной скамейке и сели. – Здесь очень красиво, – сказала Лена. – Даже жалко, что, скорее всего, после Евровидения я больше сюда не приеду. – Если захочешь, приедешь. – Пожалуй, ты прав… В Германии тоже красиво… я помню, как я по вечерам садилась на подоконник и смотрела на огни Ганновера. Почти каждый день. Это началось в пять лет… я попыталась залезть на подоконник, и у меня это получилось. Мама не знала о моей тяге к окнам, и оно было открыто. Как и дверь в проветривающуюся комнату, ключ от которой я стащила. Взяла и уронила игрушку в окно. Я тогда так испугалась и заплакала. Мама потом бегала за ней на улицу и принесла. – Мне кажется, после данной истории ты наоборот должна была перехотеть сидеть на подоконнике, – улыбнулся Алекс. – А я решила, что если вдруг кто-то еще уронит игрушку, то я буду сидеть на окне, все увижу и помогу. А потом привыкла. Все равно холодно… Алекс неуверенно обнял ее за плечи, а Лена не сопротивлялась. Огни города переливались, а они сидели вместе… – Вот вы где! – воскликнула Софи, выбежав из ресторана. – Ой… Лена резко встала. – Надо внутрь, – сказала она. – Холодно. И первой влетела в ресторан. Она улыбнулась. «Это был лучший мой День рождения… – подумала Лена. – Однако сегодня был выматывающий день. Мысли лезут в голову… надо идти спать. Утро вечера мудренее». Майер подошла к выключателю и нажала. В комнате стало темно. И это навеяло новую картину… Они дружно потянулись, чтобы выключить свет и снова, как с пультом, руки легли друг на друга. Лена снова ее отдернула, испугавшись не столько прикосновения, а желания, чтобы оно не заканчивалось. В номере стало темно, только огни города из незанавешенных окон слегка подсвечивали его. И было тихо. Но было всего секунду. Всего секунду они ни видели друг друга, а только слышали дыхание. Майер нащупала ручку двери и дернула, свет из коридора пролился в номер. Она старалась не оглянуться выходя. Боялась встретиться с ним взглядом. А он улыбался этому казалось бы маленькому, но почему-то очень значимому моменту… Лена резко включила свет. «Я не могу не думать об Алексе… что бы я ни делала, постоянно только он… везде… везде! – подумала она. – Со мной никогда такого не было. Кажется, я схожу с ума. Я так скучаю по нему…». Она села на диван и убрала рукой волосы со лба. – Попробуем отвлечься. Включу телевизор. – Как всем известно, победительницей Евровидения 2010 стала Лена Майер-Ландрут. На пресс-конференции сразу после победы она… – говорил диктор в новостях. Пресс-конференция. Та самая. Та самая, перед которой… Тут Лена подняла на него глаза, до этого устремленные куда-то в сторону. Это длилось всего секунду. Она подошла ближе к нему и потянулась к его губам. Это произошло как-то неосознанно со стороны немки, но она ни на секунду не задумалась о том, чтобы прервать поцелуй. Алекс мгновенно ответил со всей нежностью, которую испытывал к этой девушке. Он чувствовал вкус ее вишневой помады, вкус ее губ, который, он уже думал, лучше, чем на сцене, не почувствует. А она, наконец, смогла поцеловать его улыбку, улыбку, которая была ей дороже всего на свете. В голове у обоих пульсировало одно слово. «Люблю…» За картиной этого поцелуя последовала следующая. Ночь, далекие фонари. Они целуются на парковке во внутреннем дворе… Как будто ничего вокруг нет и мир только для них. Картина эта встала так чётко, что Лене показалось, что она снова чувствует его губы на своих. И ей хотелось летать. Эта любовь разошлась по каждой клеточке ее тела, и каждая клеточка радовалась этим воспоминаниям, каждая клеточка ждала новой встречи с Алексом. И сразу новую картину выдает подсознание, стоит только закрыть глаза. – Я хочу быть с тобой, – почти шёпотом из-за пропавшего голоса сказала она. – Я люблю тебя, – прошептал он ей в губы. – А я люблю тебя, – также ответила ему она, целуя его… – Плевать мне на тебя, разум, – прошептала она под гулкие удары своего сердца. – Пусть я стану безрассудной. Но я люблю его. И здравый смысл проиграл эту битву.

***

Лена поднялась с дивана и пошла за ноутбуком. Вернувшись вместе с ним обратно, включила его. Зашла в интернет. В скайп. Макс был в сети. Вдруг захотелось закрыть крышку, как будто ничего и не было. Она посмотрела на свою татуировку. Надпись под лилией гласила: «Любить и быть любимой». Любить и быть любимой... Лена нажала вызов, нервно кусая губы. «Я же помню то, что говорила Сафура. Найду слова. Я больше не могу иначе», – подумала Майер. – Привет, Лена, – улыбнулся он. – Я удивлен, что ты позвонила. Давно тебя не видел просто так. Не в телевизоре. Хотя это тоже что-то вроде телевизора. Кстати. Ты знала, что Дженни в Берлине? – Нам надо поговорить… – неуверенно начала она. «Зачем тянуть резину? Тем более рядом Дженни», – пронеслось в голове. В этот момент в незапертый номер вернулась Сафура. Она увидела Лену с компьютером и поняла всё. Софи знала, что обязана услышать этот разговор, чтобы потом найти нужные слова. Она так и осталась стоять незамеченной возле двери. – Что-то случилось? – забеспокоился Макс. – Да. Если можно так сказать, – ответила она. «Нет, не тянуть не могу», – испуганно подумала она. – Рассказывай. – В общем… так сложилось… что… нам… нужно… – почему-то захотелось придумать что-то вроде «съездить в Аргентину к моей троюродной тетушке», но Лена решила сегодня сказать правду. Ей хотелось уже сегодня быть с Алексом так, чтобы никакие Максы между ними не стояли. Да и тому Максу врать больше не хотелось. Будет только хуже. Игра уже прошла, а значит, на его баскетбольную карьеру это не повлияет. Да и Дженни с ним. Не даст совершить глупостей. – Нам нужно расстаться, – чётко произнесла она. Макс сначала рассмеялся, потом посерьезнел. – Ты шутишь? – неуверенно спросил он. – Я серьезно. – Я могу узнать причину? – Ты уверен, что хочешь ее знать? – тихо спросила Лена. – Более чем! – он нервничал и злился. Конечно, Макс не понимал, что случилось. Пару часов назад всё было хорошо. Или ему так только казалось? – Я тебя не люблю, – сказала она. – Прости. – Врешь! – Нет, зачем? – Пару дней назад ты говорила обратное! Чувства не могли пройти так быстро!! – Я ошибалась. Чувства не могли, а это была не любовь… по крайней мере с моей стороны. Прости меня, пожалуйста. Ты такого не заслуживаешь… – И с чего ты решила, что это была не любовь?! – Макс… – Отвечай! – Потому что я узнала, что такое любовь. – Понятно… ты ушла к Рыбаку, да?! – он выглядел злым, но в голосе ясно слышалось отчаяние и тупая боль. Лене было безумно жаль его, но лучше сейчас. Лучше сейчас расстаться, а расстаться пришлось бы. Какие отношения без любви с ним, если могут быть с любовью с другим? – Даже если и так, это не имеет значения… – тихо сказала она. – Имеет! И на что ты повелась?! На деньги?! На популярность?! На что?!! – закричал он. – Прости… Нам нет смысла больше говорить. – Почему. Ты. Ушла?! Что в нем такого особенного, помимо пафоса?! – Да всё! – не выдержала она. Макс сильно изменился в лице. Злость пропала. Осталось чистое, неприкрытое отчаяние и тоска. – Я люблю его, – тихо сказала Лена. – Прости меня. Прощай. Он видел ее глаза. Они блестели, когда она говорила об Алексе. И этого блеска он не видел в них никогда. Но он понял его значение. Так блестели глаза его сестры, когда она рассказывала про своего парня, теперь уже мужа… от которого она ждет уже второго ребенка… – Лена… Но сказать он не успел. Майер захлопнула крышку ноутбука. Она закрыла лицо руками, из глаз потекли слезы. Сафура вышла из своего «прикрытия» и села рядом, обняв подругу. – Тише… – сказала она. – Мне так жалко его, – произнесла Лена. – Он не заслуживает этого… – Всегда в этом мире есть кто-то, кого жалко. Это закон жизни. Ты всё правильно сделала. Подумай о другом. Теперь ты можешь спокойно быть с Алексом. С человеком, которого любишь. У тебя начинается новая жизнь. Жизнь, когда ты целуешь своего парня при встрече не потому, что считаешь себя обязанной или привыкла, а потому, что действительно хочешь этого. Лена улыбнулась сквозь слёзы и вытерла глаза руками. – Ты права, Софи. Как всегда права. Просто… ты видела, какое отчаяние было у него в глазах… но…. Лучше сегодня. Лучше было сделать это сегодня, чем тянуть дальше. Было бы хуже и Максу, узнав правду позже. И нам с Алексом… Макс сегодня три раза помешал нам… а теперь всё. Теперь только я и Алекс. Вместе. – Вот. Отлично, – улыбнулась Софи. – Иди умойся, а то тушь видимо неводостойкая. Лена кивнула. – Сейчас. Только отправлю смс, – она взяла в руки телефон, нашла абонента «Дженни» и написала: «Я рассталась с Максом».