Отправная точка

Оставалось еще около получаса перед походом в палату к Барнсу, и я задумчиво стояла около рабочего стола. На нем помимо небольшой стопки бумаг и ноутбука лежала темная плотная папка — чужой предмет в привычном интерьере. Личное дело Зимнего Солдата. Вчерашним вечером я так и не приступила ее прочтению. Мозг был занят совсем другим: прокручивал в голове наш с Барнсом разговор раз за разом, чтобы проще было запомнить. Зачем? Зачем запоминать? Я не могла найти ответ на этот вопрос, но сейчас, вспоминая его понимающий взгляд, теплую улыбку и непринужденный тон его голоса, я чувствовала тепло в районе солнечного сплетения. Так стоит ли начинать изучение содержимого папки сейчас? Я бы успела просмотреть несколько параграфов… Но внутренний голос упрямо отговаривал меня от этой затеи. Зачем портить себе настроение с утра пораньше? — вопрошал он, и я, не отвечая на вопрос, соглашалась с ним. Да, с этим делом стоит повременить. Накинув на плечи белый халат, я оставила пуговицы незастегнутыми (вопиющее несоблюдение установленных правил!) и неторопливо отправилась к палате Джеймса Барнса. Никак не удавалось отделаться от странного предвкушения, которое только нарастало с каждым шагом. Это ведь из-за предстоящей сегодня операции? В конце концов, это важное событие в жизни моего пациента. Разве могут быть еще причины для волнения? Джеймс все еще спал, когда я зашла в палату. Странно. Такого еще не было. Может, я слишком рано пришла? — Джеймс? — тихо позвала его я, подойдя к кровати. Мужчина даже не шелохнулся. — Джеймс, пора вставать. Его лицо вдруг исказилось, словно от боли, и до моих ушей донесся едва различимый стон. Очевидно, ему снился кошмар. Я осторожно опустила ладонь на его здоровое плечо и чуть сжала. — Джеймс, просыпайся, — громче сказала я. — Баки! Вскрикнув спросонья, Барнс подскочил на месте и перехватил мою руку, резко сжав локоть. Его взгляд был затуманен, и, похоже, мужчина не понимал, где находится. Я зашипела от боли и попыталась вырвать руку, но куда там! Правда, в следующее мгновение, моргнув, Джеймс понял, что делает и, охнув, отпустил меня. — Ох, Тереза, прости меня! — сипло проговорил Джеймс, поднося ладонь к голове. Я потрясла рукой, прогоняя неприятные ощущения, а сердце в груди все еще испуганно трепетало. — Ничего страшного, — я покачала головой. — Я… я хотела тебя разбудить, а тебе, наверное, снилось что-то плохое… — Вроде того, — кивнул мужчина, откидывая со лба темные пряди. — Тебе принести завтрак? — Нет, — подумав пару секунд, ответил Барнс. — Я не голоден. Что ж, очевидно, мои услуги пока не нужны. Мне надо было лишь проводить Джеймса в девять утра до лаборатории, где будет проводиться операция. Судя по всему, мне удастся начать чтение дела Зимнего Солдата уже этим утром. — Ты можешь подождать меня тут? — спросил Джеймс, откидывая одеяло и вставая с кровати. — Подождать? В смысле? — непонимающе нахмурилась я. — Пока я буду в душе. Логичным был бы вопрос «зачем», но мне не хотелось узнавать, потому что хотелось остаться. И я кивнула. Тогда Барнс наспех и неловко заправил одеяло и ушел в ванную комнату. Послышался шелест воды. Я отвернулась от двери, за которой раздавался этот шелест, и на глаза мне попался стол, где лежало несколько исписанных листов. Любопытство взяло верх. «1988г. Копенгаген. Теракт». «Плюшевый медведь. Звонкий смех. Алая помада на воротнике рубашки. Дот». «Сломанная пополам штанга. Штраф в спортзале. Будапешт». «Луи Армстронг. Удивительный мир. Танец с девушкой. Цвет волос… как у Терезы». Шелест воды прекратился, и листы выпали у меня из рук. Я поспешила вернуть их на место и села в кресло, где неизменно сидела во время наших встреч. Сердце опять оглушительно колотилось в груди, а перед глазами стояла строка с моим именем, выведенным его почерком. *** Джеймс был бледен, но абсолютно спокоен, когда заходил в помещение лаборатории. Мне туда заходить было нельзя, и почему-то было грустно оставлять мужчину там. Нет, неправильно. Когда дверь за Барнсом закрылась, я ощутила себя оставленной. Будто кто-то неожиданно, безо всякого предупреждения бросил меня посреди пустынного коридора. Возьми себя в руки, Тереза! Эти два дня происходило что-то непонятное, а я категорично не любила, когда не могла что-то понять. Неведение разоружало. Операция должна была закончиться только после обеда. Впереди у меня так много свободного времени, которое уже было распланировано. Первым делом я отправилась к миссис Наила и очень долго уговаривала ее позволить Джеймсу Барнсу посещать тренировочный зал для того, чтобы быстрее разработать новую руку, да и вообще вернуть себе былую физическую подготовку. Моей начальнице эта идея не нравилась, и я понимала, в чем дело. Женщина боялась давать много свободы действий человеку, разум которого ему не принадлежит. — Так как ты несешь за него ответственность, ты будешь сопровождать его в зал, — наконец, согласившись, сказала миссис Наила. — Вы думаете, в случае форс-мажора я смогу его остановить? — усмехнулась я. — Вместе с тобой там будут двое охранников. Я поборола желание закатить глаза. Вряд ли бы двое охранников смогли его остановить. Но она дала согласие на мою идею, и это было гораздо важнее. Из кабинета миссис Наила я отправилась в жилое крыло к Кейти, которая уже не спала, а перелистывала внушительных размеров книги по научной психологии. Встретив меня, она провела меня к диванчику у окна и даже предложила чашку травяного чая, но я отказалась, попутно задумавшись о том, как в ее комнате уютно. Может, стоит все-таки сделать что-то и со своей комнатой? — Что ты хотела, Тереза? — с улыбкой спросила Кейти, отодвигая в сторону книги. — Пока Джеймс на операции, я хотела спросить, как проходит ваше лечение. Ну, в смысле, поиск кода, его отключение, или чем вы там занимаетесь… — А, это. Мы уже на финишной прямой, если можно так выразиться. Я это тебе с полной уверенностью могу сказать. — Ты серьезно? — удивилась я. Барнс никак не давал мне понять, что они практически справились с этой проблемой. Разговаривая с ним о ходе реабилитации, я ни разу не слышала от мужчины хотя бы намека на то, что работа Кейти, Ванды и его самого приносит плоды. — Несколько экспериментов позволили подобрать ключ к его воспоминаниям, он больше не страшится их, а впускает в сознание и потихоньку вспоминает свои прожитые годы, — пояснила Кейти. — Это то, на что была нацелена лично моя работа. Ванда работала с кодом Зимнего Солдата. Я не знаю, как она действовала, потому что, в конце концов, не обладаю ее способностями, но в ходе исследований стало ясно, что после ее манипуляций сила кода слабеет. — Как это было определено? — осторожно спросила я. — Проще простого: мы начинали проговаривать первые слова кода. Он на них почти не реагирует. — Не страшно? — у меня мороз по коже побежал от одной мысли, что в незащищенном помещении Кейти произносила код Солдата. — Я уверена в результате работы, — девушка пожала плечами и улыбнулась. — А как результаты твоей работы? — Моей? — удивилась я. — Ну, я отлично прислуживаю Джеймсу Барнсу. — Брось, ты отлично помогаешь ему адаптироваться. Он не раз упоминал, что после разговоров с тобой ему гораздо легче. Собственно, я и надеялась на это, когда просила его говорить с кем-то кроме меня. — Вы говорили обо мне во время ваших сеансов? — Мы говорим обо всем, что волнует Джеймса, — пояснила Кейти. Еще один пунктик в моем «Баки-листе», который я мысленно заполняла. Помимо него в списке был упомянут наш вчерашний разговор, а также мое имя, выведенное его почерком. Почему все это, как оказалось, имеет важное значение? Разговор с Кейти дал много пищи для размышлений, которыми я занялась, как только вышла из ее комнаты. Значит, они на финишной прямой. Барнс не рассказывал мне об этом, однако не связано ли это с тем, что программа Г.И.Д.Р.Ы. больше не заслоняет его сознание, и память мужчины теперь полностью принадлежит ему? Возможно, воспоминания о пережитых ужасах теперь возвращаются к нему во снах? От этой мысли стало совсем тоскливо. Вот бы существовал способ избавить его от этой боли. *** Наркоз еще не совсем прошел, и Джеймс вел себя немного заторможенно. Он медленно шел по коридору, и мне приходилось периодически останавливаться, чтобы проверять, в порядке ли мужчина. Откровенно говоря, я не понимала, почему он сразу должен был вернуться в свою палату, ведь на восстановление после операции тоже требовалось некоторое время. — Мало отличий, — вдруг буркнул Барнс, когда до палаты оставалось метров десять. — Что? — Эта рука мало чем отличается от той, что любезно оторвал Старк, — пробормотал мужчина, внимательно рассматривая новую кибернетическую руку. Я вздохнула, игнорируя сарказм, сквозивший в его голосе. — Не знаю, как ощущалась рука в прошлый раз, но сейчас мы постарались сделать руку более чувствительной и менее устрашающей. Во многом улучшили характеристики… — Как много умных слов… — тихо протянул Барнс. Надо признать, Джеймс с двумя руками внешне казался… устрашающим. Более подходящее слово я не могла подобрать. Он был внушительным и опасным, но вместе с этим растерянным. Так странно. — Я договорилась насчет посещений тренировочного зала, — сказала я, отпирая дверь его палаты. — Если хочешь, можешь ходить туда, когда оклемаешься, чтобы привыкнуть к новой руке. — С тобой? — спросил Барнс, ковыляя к кровати. Я могла поклясться, что слышала в его голосе оттенок надежды! — Да. Я все еще несу ответственность за тебя. — Хорошо… — он вздохнул, укладываясь в постель. Даже теперь, имея обе руки, он двигался немного неуклюже. — Надо только отдохнуть. Я кивнула и осмотрела его. — Я угадаю, если предположу, что обедать ты тоже не будешь? Барнс лишь кивнул. — Можно спросить тебя кое о чем? Потом я оставлю тебя в покое и уйду по своим делам. Снова кивок. — Как продвигается работа с Кейти и Вандой? — Почему ты спрашиваешь? — Разговаривала сегодня с Кейти, — призналась я. — Она поведала мне много нового. От тебя я этого не слышала. Джеймс вздохнул и провел здоровой рукой по волосам. — То, что делает Ванда, мне действительно помогает. Я это чувствую. Но разговоры с Кейти… По сути она вытаскивает со дна самые мрачные воспоминания. Они-то потом и снятся мне, — Джеймса немного передернуло от мысли об этом. — Сны всегда такие яркие. Странно, что с годами память об этом не потускнела. Я сжала пальцами запястье. — У меня тоже есть воспоминания, которые не потускнели со временем. Хотя прошло лет пятнадцать… Они тоже мне снятся иногда. Да и вообще редко когда отпускают, — на короткое мгновение я позволила себе окунуться в эти воспоминания. Доли секунды хватило для того, чтобы меня пробрала дрожь, и я заперла эти воспоминания обратно в самый надежный и самый далекий ящик в памяти. Джеймс как-то странно смотрел на меня, и я подумала, что мои слова вряд ли ему помогают. — Прости. Я просто… хотела поддержать тебя, наверное, разделить в какой-то степени переживания. — Я понял, — кивнул Барнс, и я вышла из палаты. *** Жар, в который меня бросало каждый раз, как я смотрела на Барнса, упорно колотящего боксерскую грушу, нельзя было трактовать как-либо иначе. Во всем, что касалось этого пациента, больше не могло быть второго мнения. Все было достаточно очевидно, просто я до последнего отказывалась верить в то, что так увлеклась Джеймсом Барнсом. А теперь, когда я смотрела на взмокшего от пота мужчину, бугрящиеся мышцы которого отчетливо было видно под налипшей на тело футболкой, у меня попросту отвисала челюсть. Как хорошо, что он был сосредоточен на тренировке и не замечал, что происходит со мной! Правда, помимо нас двоих в зале было еще двое внушительного вида охранников, но они не сводили с Джеймса глаз. Собираясь отвести его на тренировку, я думала, что мне будет скучно, и даже взяла с собой папку с делом Зимнего Солдата, но я еще никогда так не ошибалась. Скучно мне точно не было. За два с лишним часа я ни разу не прикоснулась к папке. В Джеймсе, с головой ушедшем в тренировку и опробовавшем почти весь инвентарь в зале, ощущались твердость и мужественность, которые раньше не проступали в полной мере. Теперь я видела его иным, сильным, выносливым, я видела Баки в полной мере. И это доставляло мне истинное удовольствие. Наконец, когда силы Барнса полностью иссякли, он подошел ко мне, тяжело дыша, и сказал: — Думаю, на сегодня все. Я кивнула, подхватила папку и направилась к выходу. Мужчина шел позади, и это не могло меня не волновать. Впрочем, все, что с ним было связано, волновало меня. Эх, почему у меня нет своего личного психолога, теперь, когда со стольким нужно разобраться? Когда я негнущимися пальцами стала открывать дверь его палаты, Джеймс вдруг самодовольно ухмыльнулся. Вздрогнув, я недоуменно посмотрела на него, но мужчина лишь покачал головой. В такие моменты больше всего на свете мне хотелось забраться ему в голову и понять, что там, в конце концов, происходит, но вместо этого я открыла дверь палаты и пропустила Барнса вперед. — Я зайду вечером, — тихо сказала я. Джеймс лишь кивнул. Я развернулась, чтобы уйти, и вдруг перед глазами мелькнула картинка: вода, струящаяся по рельефному торсу Барнса… Нет, нельзя больше ходить с ним в тренировочный зал! Пусть это делает кто-то другой. В моей комнате было гораздо прохладнее благодаря приоткрытому окну, и свежий воздух немного остудил мой пыл. Скинув белый халат, я выпила кружку зеленого чая, убедилась в том, что полностью владею собой. Необходимо было разобраться кое в чем. Или хотя бы расставить все точки над «i». Что ж, вполне очевидный факт: я увлеклась Барнсом. И если бы дело было только во влечении, остро ощущавшемся после сегодняшней тренировки. Для меня также очевидно было то, что увлечься им я успела гораздо раньше. И это можно было принять. Гораздо сложнее было давить вспыхнувшую надежду, потому что все поведение Джеймса говорило о том, что он не заинтересован в этих «сердечных делах», что было вполне логично. Сложно также было принять то, что у нас в любом случае нет будущего. Даже если он заинтересуется мной. Ведь, излечившись, Джеймс уедет отсюда, а я останусь в стенах лаборатории и буду снова исследовать что-нибудь необычное. Я вдруг с ужасом осознала, что эта перспектива (а именно — работа, которую я всегда любила) уже не радует. С другой стороны, с головой уйдя в работу, можно будет отвлечься от душевных переживаний… Мысль об этом напомнила мне про папку, которая дожидалась моего внимания на столе. Вздохнув, я взяла ее в руки, понимая, что невозможно оттягивать это чтение вечность. Во всяком случае, читая этот отчет, я не буду думать о возможном будущем с Барнсом или о его влажном прессе. Дело Зимнего Солдата представляло собой подробный отчет о каждой его миссии. Дата, цель, результат, последствия. Некоторые пункты сопровождались фотоматериалами или вырезками из газет. Боясь узнавать все подробности, я стала перелистывать страницы, расположенные в хронологическом порядке. А потом наткнулась на запись за лето 1999 года. А потом испытала дикую боль.