Дурак...

Pov Иккинг - Поставь чайник! – кинула мне Астрид и убежала наверх вся мокрая.       Да, неплохо дождик нас намочил. Я поставил чайник и тоже пошел в свою комнату. - Апчхи! Твою матушку! – не хватало еще заболеть. Я переоделся и пошел на кухню пить чай с лимончиком. - Апти, апти, апти, – слышится из кухни. - Это ты так чихаешь? – заглянул я туда и увидел Хофферсон, что издавала эти звуки. - Апти, да, апти, – как так можно чихать? Так и хочется сказать «брысь, кошка». - Будь здорова, - но приходиться говорить другое. – Апчхи! - Ты тоже. На вот, – она поставила мне под нос чай. - Благодарю, миледи, – поблагодарил ее я и отпил чаек. – А в холодильнике лимона нет?       В ответ она поставила на стол этот цитрус уже нарезанным и кинула себе в чай кусочек. - Окей, что будем делать? – спросила она. – Надо как-то сделать это дз. Хоть я не особо поняла смысл задачи. - Есть мысль решения проблемы. Мы ночью кидаем в квартиру Гнильца пару бомбочек близнецов и дело в шляпе, – поразмыслив, предложил я и, положив локти на стол, чуть подался вперед. - А не боишься, что нас посадят за убийство старичка? – она повторила мои движения. - Ну, меня наврятли. А вот тебя возможно, – склонил голову на бок я. На ее вопрос «почему сразу меня» я ответил. – Так ты же будешь выполнять всю грязную работу. - Обойдешься, – она была так близко и смотрела на мои губы, как…. – Апти/Апчхи. Давай будем отвечать на вопросы друг друга. - Пошли лучше телик посмотрим, – не хочу я на ее вопросы отвечать, – времени много. - Лан, пошли, – вставая, согласилась она. – Что смотреть будем? У тебя же есть канал Премьера? - Есть, - я отправился вслед за ней к телевизору. – Вот. - Оп, оставь, – выхватила она у меня пульт, когда я хотел перейти на другой канал. – Что за фильм? - Эмм.. Детпул. Мы пол фильма уже просмотрели, – я хотел забрать у нее пульт, но… - Давай, посмотрим, – она состроила щенячьи глазки. – Ну пожалуйста. - Ладно, – я не смог сопротивляться таким глазкам. Я взял плед, что оставила мисс Крип на кресле, и укутался в него. Но долго сидеть в одиночестве мне не предстояло. Астрид потянула один край на себя и укуталась в него с другой стороны. Через двадцать минут я сидел без пледа. - Ты меня достала! - воскликнул я и размотал Астрид из пледа. За другим идти было лень. - Что?! – воскликнула она и поняла, что осталась без теплого пледика. – Ах ты! Она потянула на себя конец, который был ближе к ней, и попыталась вымотать меня из пледа. Ага. Фиг. Я уже думал, что она успокоилась и продолжила смотреть тот бред, что показывали по телевизору, как вдруг… Я лечу с дивана и в тоже время покидаю теплые объятия пледа. А пол-то жесткий. Я встаю и гневно смотрю на хихикающую Хофферсон. Тут в моей голове появился план. Я начал тихонько подходить к ней. Как только она это заметила, начала двигаться назад. Но я вмиг подскочил к ней и начал щекотать. - Да как ты посмела Меня с моего же дивана скинуть, – щекоча, приговаривал я. - Хва… хватит, Икк… Иккинг, – я дал ей чуток перевести дух. – Я щеко-о-отки боюсь. Договорить она не смогла, так как снова давилась смехом. - Будет тебе наука, – деловито заявил я, переставая щекотать. - Будет, будет, – а куда она пошла? ПодуУушка! – Вот тебе! Вот, - еще одна. – Вот! Кончились подушки. Она начала осматривать по сторонам и искать, чем еще в меня запульнуть. Посмотрев на надвигающего меня, она вскрикнула и пролетела мимо быстрей, чем Фурия гоняет на байке. Я за ней. В итоге два подростка гоняются друг за другом по всему дому. Орут, визжат, пищат и… чихают. - Попалась! – наконец-то я смог загнать ее в угол. - Неа, - она отрицательно покачала головой и попыталась снова провести меня своим банальным трюком. Но я его просчитал и опередил ее, поставив руки по обе стороны от ее головы. - Попалась, - повторил я, отдышавшись. И взглянул в ее глаза. Да что с ними? Почему я не могу оторваться от них? Они тянут, притягивают к себе магнитом и надают свободы. Они такие чистые. Как воды Байкала. Такие… Такие… у меня нет слов описать их красоту. Я видел многих красоток с голубыми глазами, но таких не было ни у кого. Только у неё. Я, сам того не замечая, стал наклоняться к ее лицу. Как… - Апчхи/Апти, – она ударила меня головой в нос. Бля, так врезать, надо еще умудриться. – Апти/Апчхи.       Хаха. Смешно мое громкое «Апчхи» и ее краткое и тихое «Апти». Как так чихать можно? Да чтоб тебя! Что ж так пробило-то? Мы разошлись в разные стороны, чихая. - Да, пап, – Хофферсон позвонили. – Атпи. Сейчас. Спасибо. А обязательно меня толкать? Я пошел к себе надо заказать пару прибомбасов к мотоциклу. Только оплатил заказ, как прямо за окном сверкнула молния, и ливень пошел стеной. *Грымых -грымых* гром разрезал вечернюю суету города. - ААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!! – вслед за ним крик из комнаты Астрид. Что такое? Забегаю к ней. Она зажала уши руками и сидит на кровати с зажмуренными глазами, а рядом лежит Громгильда. - Астрид, все в порядке? – недоумевая, спросил я, стоя в дверном проёме. - Что? – она подняла голову и расслабилась. - Ты кричала, – повторил я. – Что-то случилось? - Нет, нет, всё в порядке, – заверила она меня, вставая с кровати и бегая глазами по комнате. – Ничего не случилось. Ты, кажется, был чем-то занят. - Хорошо, – я вышел из комнаты. – Зови, если что. *грымы-мы-мых* - Ааааааааа!!! – серьезно? Ты что там делаешь? Опять я захожу в комнату Астрид. Она сидит в обнимку с собакой. - Точно все в порядке? - я присел на корточки к ней. - Да. Уйди, – “попросила” она.        Я посмотрел в окно. Прекрасная молния сверкнула в темных тучах над городом. Вслед за ней монотонную мелодию дождя разбавил долгий раскат грома. И знаете, что произошло? Раздался визг Астрид. Вместе с ним она крепче прижалась к Громгильде. А я от неожиданности подскочил. - Ты молнии боишься? – робко, как-будто боясь чего-то, спросил я. - Нет! – недовольно воскликнула она. Через пару секунд уже тише, но все также досадливо, добавила. – Я грома… боюсь.       Одновременно стало и смешно, и как-то жалко ее. Здесь снова раздался гром, но для меня он перестал быть такой прекрасной мелодией, что раньше. Захотелось, чтоб он исчез и перестал пугать Хофферсон, что сейчас нервно гладила собаку. - Да ладно тебе! – округлил глаза я. – Чего тебе грома бояться? – улыбнулся и присел рядом с ней. – Ты послушай, какой он красивый, а молния как прекрасна, – да, я “умею” успокаивать. *Грымы-мых* - Аааа! – на этот визг даже Беззуб, навострив уши, примчался. – Я молнии не боюсь. Я боюсь Грома! - Все, все я понял, – ответил я на ее уничтожающий взгляд. - Давай ты успокоишься. И не будешь оглушать Громгильду. Автор. - Я не успокоюсь, пока не пройдет гроза, – буркнула Астрид Иккингу. – Это уже пройденный этап. Каждый раз одно и тоже. Мне страшно, когда он гремит. И все.       Казалось, что гром стих, и собаки убежали куда-то. А Астрид зависла.       - Мама, мне страшно, – маленькая девочка лет 6 подбежала к маме и уткнулась ей в живот. - Что тебя испугало, моя маленькая? – ласково произнесла та в ответ. Раздался гром. - Мама! – подскочила малышка. - Ты боишься грома? – на этот вопрос девочка положительно качнула головой и положила ее на плечо матери. – Не бойся, я с тобой. Я с тобой… *грымы-грымых* - Мама, - Астрид по привычке прильнула к близкому человеку, что сейчас сидит с ней.        Им сейчас оказался Иккинг. Гром не отдалялся, а, наоборот, приближался. Что обещало долгую ночь. *Грымы-мы-мы-мых* Визг. Астрид уткнулась в грудь Иккинга. Сейчас ей было все равно. Если раньше она была недовольна тем, что Хедок узнает о ее страхе, то теперь ей было на это плевать. Ей было страшно. Гром. Он всегда пугал ее. Ей было пять, она висела на маминых или папиных руках. Ей было 10, когда начиналась гроза, родители оставляли работу и летели на всех порах домой к своей пугливой девочке. Ей было 15, а она продолжала прятаться под одеяло и слушать добрые насмешки отца, что сидел рядом, и сильнее прижиматься к Громгильде. - Это твоя новая подруга, – сказал отец и вручил ей маленького щенка под очередной раскат грома. Как юная особа не старалась подавить новый выкрик, она не смогла. Щенок же не испугался ее, а, наоборот, сильнее потянулся к испугавшемуся человеку. - А как её зовут? – спросила девочка, когда почувствовала, что гроза отступила. - Я думал, ты его сама придумаешь, – обнимая подростка, сказал глава семейства. - Громгильда. Её будут звать Громгильда. – уверено заявила та. Ей уже 16, через месяц ей будет 17, а она все также продолжает звать родителей и вскрикивать во время грома.        Но их сейчас нет. Они снова уехали по делам. Она одна. Хотя нет.... у нее есть ее верная подруга. Сейчас она жмется к человеку, к которому раньше хоть и не имела отвращения и презрения, но все же даже не кидала взгляд в его сторону. Рядом с ним было хоть немного спокойнее. А когда он приобнял ее, укрыл одеялом и начал что-то рассказывать. Даже во время очередного раската становилось уже не так страшно. Потихонечку ее начало клонить в сон.       Иккинг поначалу был сильно поражен действием Хофферсон. Девушка в школе никому не давала себя трогать, кроме Забияки, ну и теперь Хедер. А сейчас эта девушка, как маленький ребенок, забилась под одеяло и прижалась к нему. От каждого громкого раската грома она вздрагивала, а Громгильда всякий раз поднимала голову с колен нового друга и смотрела на свою подругу обеспокоенным взглядом. Иккинг все это время гладил ее по волосам, к которым хотел прикоснуться еще с седьмого класса. Именно тогда к ним в класс пришла новенькая девочка, что поразила сердца всех членов класса мужского пола. Он рассказывал ей то, что ему когда-то рассказывал Плевака. То, что он вычитал в старых книжках. Он говорил и говорил. А в голове появлялись давно потерянные в дальних уголках отголоски воспоминаний. - Мама! – мальчик лет 2-3 вскрикнул и подбежал к родителям, что сидели на диване и смотрели старые фотографии. - Что такое? – мать подняла свое чадо на диван. – Что случилось? Раздался гром. Мальчик вопросительно воскликнул «Папа» и посмотрел на родителей, сжавшись в комок. - Это гром, сынок, – отец взял на руки сыночка и попытался объяснить ему, что гром не страшен. – Грымых делает гром. Вот так грымых, грымых, – мягко произносил он, то поднимая, то опуская руку, на которой сидел мальчик. От этого он рассмеялся. Раздался еще один раскат. Мальчик удивленно вытянул лицо и открыл рот, смотря то на папу, то на маму, то на потолок. Потом улыбнулся и начал прыгать на руке отца и кричать «Гымых! Гымых», призывая родителя играть с ним. На это мать мягко улыбнулась и тоже подключилась к новой игре. Прошло много времени, но Иккинг все еще помнит теплый взгляд зеленых глаз. Таких моментов в памяти парня мало и он дорожит ими. По щеке стекла одинокая слеза из таких же зеленых глаз. Он скучает…             Посмотрев на тихо сопящую Хофферсон, Иккинг понял, что для того, чтобы быть счастливым как тогда, сейчас ему нужен лишь один человек и это уже не отец.