Личное счастье

      Люси всегда любила мяту. Она ассоциировалась у нее с детством, когда Лейла была все еще жива, когда Джуд не был закрытым человеком, когда семья Хартфилиев действительно была семьей, а не на словах.       Зимними вечерами Лейла заваривала черный горячий чай с мятой, и его запах витал в воздухе, а Люси сидела на диване, завернувшись в теплый и немного колючий плед. Мама приносила ей чашку чая, садилась рядом и читала книги, самые разные: начиная от сказок и заканчивая интересными статьями в журналах.       Может, и поэтому девушка любила зиму. Зима всегда ассоциировалась у нее с мамой, с семьей, которая когда-то у нее была. После смерти Лейлы не было того семейного уюта, не было посиделок на диване с колючим пледом, и чай с мятой не приносил такого блаженного удовольствия, как тогда.       После вступления в гильдию, Люси, находясь в здании и слушая болтовню Мираджейн, почувствовала запах мяты. Девушка прикрыла глаза, а в голове уже успели промелькнуть картинки из ее когда-то счастливого детства.       Лаксас гордо прошел мимо подруг, и Люси вдохнула полной грудью. Парень пах мятой — ее любимой травой. — Привет, Лаксас, — как обычно, сказала Мираджейн.       Но он не ответил. И даже не взглянул на слегка обиженную девушку. Лаксас посмотрел на Люси, что сидела с закрытыми глазами и пила чай с мятой.       Хартфилия всегда с трепетом ждала зиму. Ждала того волшебного времени, чудес, подарков и хлопья снега, которые будут кружиться в воздухе. А на кухне ее будет ждать горячий чай. И это Рождество Люси не проведет в полном одиночестве и с чувством обиды, гложущее изнутри. В этом году она проведет его с друзьями, что стали важней всего на свете; с гильдий, что стала ей второй семьей. И с Лаксасом, который старательно делал вид, что не замечал ее.       От него пахло сигаретами и мятой. Драгонслеер часто курил и никак не мог избавиться от этой вредной привычки. Впервый раз Лаксас закурил, когда Макаров и Иван сильно поссорились, что чуть не разнесли город. Во второй — когда дед исключил единственного сына из гильдии. В третий — когда Макаров не позволил Лаксасу пойти за отцом.       А потом поводов уже и не нужно было. Лаксас курил, задумчиво опершись о стену, выпуская клубы дыма в воздух. Даже курение не помогало ему заглушить ту боль, которая его не отпускала.       Но запах вишни, который стоял в гильдии с Ее приходом, как будто его отрезвил.       На улице стояла зима. Хлопья снега медленно падали на землю, давно наступил вечер, но казалось, что сейчас самая непроглядная ночь, и даже фонари особо не дарил освещение. Люси стояла на улице, задрав голову вверх и смотря, как снежинки танцевали свой танец и падали, прекращая существовать.       Девушка не смотрела в сторону Лаксаса, что стоял неподалеку. Наивный. Она уже давно заметила, что он наблюдал за ней уже долгое время. — И долго ты будешь там стоять? — Ты давно меня уже заметила? — С того самого момента, как хлопнула дверь гильдии.       Девушка протянула ему руку, зовя к себе. Лаксас послушно, словно он марионетка, пошел к ней и взял ту за руку. Его пальцы были теплыми. И порой Люси даже удивлялась, как у такого парня, с вечным холодным взглядом, была такая теплая ладонь. — Ты замерзла.       Хартфилия крепче сжала его пальцы. — Так согрей меня.       Из здании гильдии доносился шум, угрозы, крики; на улице начался настоящий снегопад, фонари начали мигать, а вскоре и вовсе прекратили освещать улицу; Лаксас и Люси стояли, обнявшись, и целовались.       А в воздухе витал запах мяты. И Люси поняла, что еще сильней полюбила запах мяты. Ведь им пахнет именно он.