Личное счастье

      Лаксас никогда не любил запах вишни. Считал его приторным и неприятным, его тошнило от этого аромата, который появился в гильдии с Ее приходом.       Люси пахла вишней, той самой, которую так ненавидел Лаксас. Девушка сама была похожа на этот фрукт: такая же слишком приторная. В здании всегда царил запах вишни, и Дреяр молча закрывал нос рукой и уходил из гильдии, лишь бы не чувствовать его. Но он, казалось, преследовал его постоянно.       Только вернувшись с трудного задания, Лаксас увидел Люси, что сидела рядом с командой и что-то обсуждала, часто смеясь так громко и счастливо, что согильдийцы невольно улыбались. Все, кроме Дреяра. Он не понимал ее, не понимал, почему она смеялась и улыбалась. Люси была перебинтована почти с головы до ног: сильно пострадала на задании. Наверняка, ее тело все болело от каждого движения (Лаксас знал это), девушка с трудом сидела, но она продолжала смеяться, сидя в окружении товарищей, которые тоже пострадали, но намного меньше ее. Ведь ей больно, она должна лежать и отсыпаться у себя дома, но вместо этого пришла в гильдию и слушает тупую болтовню согильдийцев, которая никогда не утихает.       Он решительно этого не понимал.       Однажды, столкнувшись на лестничном пролете, Люси нечаянно «врезалась» в Лаксаса, не успев вовремя отойти в сторону. — Прости, — сказала та и взглянула на него.       Ее глаза карие, ее глаза красивы до безумия, и у парня внутри что-то резко упало вниз. Он сглотнул, не в силах оторвать взгляда от Люси, и ответил еле-еле тихим и охрипшим голосом: — Смотри куда идешь.       Люси улыбнулась ему и пошла дальше. Дреяр остался стоять на месте, не понимая, что сейчас произошло.       А в воздухе витал аромат вишни.       Девушка была словно солнцем для него, парень неосознанно тянулся к ней, надеясь искупаться в ее солнечных лучах и согреться, чтобы душевный холод ушел, не оставив после себя и следа. Он украдкой поглядывал на нее, когда она проводила время с командой, и у Лаксаса всякий раз сжималось сердце, когда Нацу улыбался Люси и трогал ее за руку: совсем по-дружески, но Дреяр этого не мог понять сейчас. Драгонслеер чудом держался, напоминая себе, что сейчас не время, что он не готов, что она не готова к разговору, который обязательно будет между ними двоими.       На улице стояла зима. Хлопья снега медленно падали на землю, давно наступил вечер, но казалось, что сейчас самая непроглядная ночь, и даже фонари особо не дарил освещение. Люси стояла на улице, задрав голову вверх и смотря, как снежинки танцевали свой танец и падали, прекращая существовать.       Лаксас смотрел на это зрелище с восхищением во взгляде. Люси была такой красивой, великолепной — парень не мог подобрать подходящих слов, чтобы описать, как Заклинательница духов была прекрасна. Одна снежинка упала ей на лицо, и девушка смешно сморщилась, а затем вытерла рукой капельку воды.       Люси почувствовала на себе чей-то взгляд и повернулась. Хартфилия улыбнулась, ее шарфик взметнулся в воздух на несколько секунд, но ее взгляд был теплым, таким теплым, что, казалось, он может согреть все на свете. — И долго ты будешь там стоять? — Ты давно меня уже заметила? — С того самого момента, как хлопнула дверь гильдии.       Девушка протянула ему руку, зовя к себе. Лаксас послушно, словно он марионетка, пошел к ней и взял ту за руку. Ее пальцы были холодными. И как у такой теплой и солнечной волшебницы могла быть такая холодная ладонь? — Ты замерзла.       Хартфилия крепче сжала его пальцы. — Так согрей меня.       Из здании гильдии доносился шум, угрозы, крики; на улице начался настоящий снегопад, фонари начал мигать, а вскоре и вовсе прекратили освещать улицу; Лаксас и Люси стояли, обнявшись, и целовались.       А в воздухе витал запах вишни. И парень понял, что теперь — это его любимый запах. Ведь им пахнет именно она.